«Как я жил в чеченском ауле»(ч.4): крохотный островок русского мира

«Как я жил в чеченском ауле»(ч.4): крохотный островок русского мира
http://www.kp.ru/daily/26417/3291113/

А храм очень русский.
Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

 Не имея ни друзей, ни знакомых в Чечне, наш обозреватель Владимир Ворсобин купил билет на самолет и вылетел в Грозный [путевой дневник, фото, видео, Часть 4]
“ТУТ ГЛАВНОЕ - ПРОМОЛЧАТЬ”

В дорогу меня провожал Борис Хошин, с которым я познакомился на крохотном островке русского мира - в грозненской церкви.

Рамзан не зря восстановил этот храм Архангела Михаила одновременно с окончанием строительства «Сердца Чечни» - мечети имени Ахмата Кадырова. Так он предупредил наветы врагов - показал уважение к христианству.

А храм очень русский. У входа вместе с расписанием богослужений перепечатка статьи о всемирном заговоре против России - дескать, все зло от Америки. Мол, Америка и есть сатана. Рядом здоровенный русский омоновец, облепленный говорливыми бабушками.

Скоро полдень, бесплатный церковный обед, поэтому здесь собралась половина паствы - человек пятнадцать.

В большинстве своем брошенные старики. По сути, заживо похороненные. Дети или внуки забыли их здесь. Кого ни спроси - ни звонка, ни письма.

Апатия. И какая-то потаенная нервозность.

Даже на невинный вопрос - откуда он, диакон в свечной лавке рассвирепел и выдал пару таких изречений генерала Ермолова о чеченцах, что я покачнулся.

- Приезжаю служить сюда из Ставрополя, - отрезал он, - нет смысла здесь жить.

- Почему?

- Они никогда нам власть не отдадут...

- Допустим. И что? На что ж вы так обижены? - удивляюсь.

И корю себя за этот дурацкий вопрос к подсознанию, к русской душе.

 
Хошин любит вспоминать, как во время Второй чеченской сидел в подвале вместе с соседями под российскими бомбардировками
Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ
 

- А вот почему в нашу церковь никто из русских чиновников не заходит? - спрашивает бабушка. - Только Валентина Матвиенко, дай ей Бог здоровья, приходила к нам. Стыдно к нам зайти? Или страшно? Или забыли, что есть еще православные в Чечне?

- Грозный - это русский город! - громко провозгласил один из стариков, - русский! Его построили русские (повторил он громко, видимо, это было единственное место, где он мог себе это позволить).

- Эх, нельзя так. Зачем? - вздохнул Борис Хошин, маленький сухенький мужичок с синими внимательными глазами, - запомни. Будь осторожнее со словами. Они имеют здесь больший смысл, чем в России.

Хошин только две недели назад получил документы, сгоревшие во время войны. Почти двадцать лет назад Борис Иванович, строитель из Уфы, приехал в Грозный и все это время жил в чеченских семьях. Работал за еду.

- Меня позвал сюда приятель-чеченец, с которым я шабашил на стройках, - рассказывает он, - Приятель потом рассказывал: отец собрал семью и сказал - коль привели в дом русского, пусть ест то, что едим мы, и отношение к нему должно быть - как к своему.

Но за двадцать лет многое изменилось.

«Тебе скажут что-то грубое в сердцах, - учил он, - тут главное - промолчать. Они народ горячий, опомнятся и жалеют, что вспылили. А тебе то что? Не убудет с тебя-то... Вот вчера сосед напился, стал вокруг меня ходить - «Да какой ты русский! Нет уж вас, русских! Финно-угры вы!», а я молчу, посмеиваюсь. Но мне проще - я для них свой.

У Бориса Ивановича в России (ловлю себя на мысли, что уже третий день начинаю говорить, как и местные - здесь Чечня, а где-то там - Россия) живет сестра, которую он не видел двадцать лет. Его родня не хочет приехать сюда даже на пару дней. Поэтому семья для Хошина - чеченцы.

Они дают ему работу, кров и даже вытащили его, тяжелобольного, с того света.

Хошин любит вспоминать, как во время Второй чеченской сидел в подвале вместе с соседями под российскими бомбардировками. Зашли боевики.

- Чего он тут делает? - показал дулом на Хошина один из них, услышав русскую речь.

- Ты его не трогай, он свой, дом Ибрагима сторожит - встали стеной соседи.

- Тут все решает, какой на самом деле ты человек - говорит Борис Иванович, - сейчас живу у хороших людей, ухаживаю за инвалидом...

- Опять за еду? - качаю головой и прощаюсь.

 
Бесплатный церковный обед, поэтому здесь собралась половина паствы - человек пятнадцать
Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ
 

Мне пора искать свой аул.

- Ты только больше слушай и молчи. Они здесь хозяева.

- Они мне это скажут?

- Да, - хмурится он, - если ты услышишь.

КАК Я ИСКАЛ РАБОТУ В ЧЕЧНЕ

Мне уже казалось, что я крепко застрял в Гудермесе.

Хотя положение «единственного русского на улице» развлекало - вдруг стали здороваться незнакомые люди, да и девушки тайком, по-европейски стрельнув глазками, вопреки адатам позволяли мне галантно уступить дорогу, придержать дверь, пропустить вперед.

А скучающие у рынка старички-таксисты уже по-свойски подтрунивали надо мной.

- Ну что, Володь, значит, нравится тебе Чечня, - усмехались они.

- Аллах свидетель, - отвечаю.

- Правильно! - обычно поддерживал меня кто-нибудь из молодых, - Рамзан, смотрите, какой молодец! Строит и строит. А если проблема какая - в инстаграме ему напишешь, и все решит.

- То есть это Рамзан строит, - вкрадчиво уточняю.

Старики наблюдают за нами с усмешкой.

- Конечно, Рамзан! - изумленно смотрит джигит.

 
Рамзан не зря восстановил этот храм Архангела Михаила одновременно с окончанием строительства «Сердца Чечни»
Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ
 

- То есть, это деньги Рамзана, - провоцирую.

- Нет, блин, Америки! - злится чеченец, - Хвала Всевышнему, Рамзан умеет вести дела.

Старики иронично покачивают головами.

Блин, у меня в Чечне стойкое впечатление, что здесь собрались чемпионы мира по многозначительному молчанию!

"Поживешь здесь, поймешь - нет здесь ни правды, ни закона, - наконец сказал один из них, когда рядом не осталось свидетелей. – То, что ты видишь - обман".

Обман?

Но почему?!

Я то, грешный, подозревал, что Чечня похожа на мою родную Мордовию, у которой хитрый принцип - не зарабатывать, а тупо выпросить вагон денег у Москвы, а потом «эге-гей, поехали» - дворцы, стадионы, небоскребы, памятники, футбол, бокс. И выйдешь из всего этого благолепия за околицу - а там бурьян и ржавчина.

Но вместо захудалого районного центра (честно говоря, я представлял Гудермес как деревню, где крестьяне пасут на горных склонах овец), я обнаружил свежевыстроенный город. Словно в Китае, где города пекутся, как пирожки - все словно с чистого листа - новенькое, чистенькое. На въезде эпическая арка, украшенная портретом отца и сына (Кадыровых). В центре города великолепная мечеть-гигант, притом, что их в окрестностях целый сноп - маленькие, средние, большие. И чуть ли не в каждом ауле сейчас строится еще по одной угодной Аллаху махине.

И это обман?!

- Есть у меня два сына, - перетерпев мою удивленную бурю, начал свой рассказ чеченец, - Старший в полиции служил, теперь оба безработные. Знаешь, почему? Потому что бесплатно на работу не устроишься. Место в полиции стоит от 300 до 500 тысяч, поэтому старшего увольняли три раза, чтобы его место продать! Три! (ударил по рулю он) И три раза суд его восстанавливал. В последний раз сын не выдержал - и врезал командиру. И ушел.

Или другой гудермесский разговор.

- Смешно, что я здесь, торгую, правда? - зло усмехается другой мой знакомый, продавец на рынке.

- Нормальная работа, Муса. Ты чего? - прячу глаза.

По чеченским понятиям, не совсем так.

- А что мне делать? Я учился во Франции, вернулся домой, думая, что специалист с двумя иностранными языками здесь точно не пропадет, - качает головой, - а мне в госфирме, где до зарезу нужен был переводчик, говорят - 300 тысяч. Аллах свидетель! Где я их возьму? И сколько лет их «отбивать» буду? И место продали другому - дело знает плохо, зато свой.

- Тут до смешного доходит, - говорит Муса, - брата отправляют учиться за госсчет в российский вуз - платят стипендию пять лет, он приезжает - все места проданы! Деньги казенные за учебу заплачены - но кого это волнует? Он плюнул и уехал в Москву.

Вот и я тут крепко призадумался, будучи в «шкуре» русского, вернувшегося в Чечню - 300 тысяч?!

То, что в Гудермесе работы нет, я понял, даже не начиная шерстить местные сайты. Для начала я осмотрел все доски объявлений и стены с бахромой объявлений желающих работу найти. Наконец попалось:

«Требуется продавец в магазин нижнего белья. Кандидатам записываться по телефону».

Но нижнее белье - это не совсем то, чем хотелось бы заняться русскому в Гудермесе.

А так как я - мигрант, за кровом и работой пора идти к своей диаспоре. К самым высокопоставленным русским.