Два побега.

1. Казаки с Мадагаскара

Несчастная Польша! Как хищники набросились на нее соседи и каждый отхватил по куску. Австрия – Силезию, Пруссия – Гданьск. Но больший кусок, во главе со столицей Варшавой, достался россии. Польша исчезла с географической карты. Не стерпев национального позора, вольнолюбивые польские шляхтичи подняли восстание, которое было с легкостью подавлено войсками под руководством Суворова, которого направили туда после Измаила. Руководители восстания попали в плен и были осуждены на ссылку в Сибирь. В память об этом остался написанный одним из главных повстанцев князем Огинским душераздирающий полонез «Прощание с Родиной»

Среди прочих, попал в плен и некий дворянин, именовавший себя барон Беневский. Ну, таких баронов было в мелкодворянской Польше превеликое множество, ибо все его баронство заключалось в отчем доме, что стоял в небольшой деревеньке Беневка, где он даже не был единственным шляхтечем.

Шли в ссылку пешком, путь занимал многие месяцы, и по мере заполнения мест расселения ссыльных колонны уходили все дальше и дальше на восток. Когда партия, где находился Беневский, прибыла в Омск, выснилось, что в Сибири мест для них нет и их переадресовали на Камчатку. Проведя зиму в Иркутске, серая колонна, сопровождаемая несколькими казаками во главе с есаулом, двинулась каторжной столице, Магадану. Дальше пешего пути не было, на Камчатку людей доставляли кораблями.

Условия собержания на Камчатке были схожи с австралийскими. Бежать было некуда, люди жили на вольном поселении в избах. Только причал и стоящие там корабли находились под неусыпной охраной. Но кто они такие, эта охрана? Люди призванные на 25 лет, рекруты насильно вырванные из семей, практически осужденные умереть на службе, они практически находились в положении немногим лучшем, чем положение осужденных. Наш барон совершенно очевидно обладал хорошо подвешенным языком и кое какими познаниями в навигации. Не прошло и нескольких месяцев, как он склонил некоторых ссыльных и охраников, общим числом в 30 человек, к побегу. В одну дивную камчатскую ночь они взошли на корабль, обрубили причальные канаты и тихонько отплыли в неизвестность на корабле, снабженном 18 пушками, ружьями, и боеприпасами.

Обогнув Японию, они прошли вдоль побережья Юго-Восточной Азии, приставая к небольшим островам для пополнения запасов воды и провианта. Пройдя Зондским проливом они вышли в Индийский океан и там через Андаманские, Сейшельские и остров Маврикий добрались до Мадагаскара. Примерно в том месте, где сейчас стоит нынешняя столица Мадагаскара Антананариву, они высадились на берег и заложили форт. В прнципе эти воды находились под протекторатом Франции, на Мадагаскаре даже имеля какой то генерал-губернатор. Однако это был весьма дикий уголок планеты. Так что бравый барон не стал теряться. Он провозгласил республику Мадагаскар и объявил, что даст убежище кому угодно. Эта весть была с интересом принята пиратами Индийского Океана, беглыми рабами и прочим людом такого рода. Уже через 2 года поселение превратилость из небольшого обнесенного пальмовыми кольями форта в бурлящий город с портом, с воооруженной снятыми с русского корабля пушками крепостью, с парламентом и выбранным всеобщим голосованием презедентом, которым разумеется был никто иной, как наш барон Беневский. Эти места были традиционным регионом арабской торговли и в городе уже появилось арабское торговое представительство, что сулило политическое признание, когда французы решили, что комедия зашла слишком далеко.

Французский гарнизон занимал север острова, от куда была послана карательная (!) экспедиция. Армию же новоявленной республики все еще составляли те 30 человек, что некогда отблыли от берегов Камчатки. Ни пираты, ни арабские торговцы, ни даже беглые рабы негры не выказали никакого желания отдать свою жизнь за эфемерное государство. При известии о приближении французского отряда город опустел. Тем не менее 300 французским солдатам понадобилось 2 месяца, преже чем защищаемая 30 человеками крепость пала. Барон погиб, сражаясь на стене, в плен попало только 5 раненных. Уничтожиы колонию, французы проявили милость, пленные получили французское подданство и один из них, казак по имени Иван Михайлов издал в старости в Париже книгу, посвященную его бывшим товарищам.

2. У подножья величия.

Правь Британия морями! В 18 веке главный приз в гонке за колониями достался Англии. Империя, над которой не заходило солнце, процветала! Со всего света крупрейший флот мира привозил в английские порты неисчислимые богатства. На острове царил праздник жизни, Англия располагала лучшей техникой, самой передовой наукой, ее стремление к богатству и прогрессу воистину не знало границ. Но у подножия этого великолепия шла и другая жизнь.

В бесчисленных кабаках специальные команды хватали напившихся до бесчувствия парней, бросали их в вонючин трюмы копаблей, где боцманы голодом и плетками вводили их в личный состав флота Его Величества. Подружки этих парней перебивались чем только могли, включая и древнейшую из профессий. Жуткие трущебы Истенда были источником всех мыслимых эпидемий и местом всех мыслимых преступлений. Все это портило радужную картину и раздражало чувствительные взоры и носы Леди и Джентельменов. Так что в один прекрасный день правительство Его Величества объявило бедность уголовным преступлением. К портам потянулись длинные вереницы колодников. Целью назначения была Австралия, страна каторжников.

Где то в этой веренице оказалась и Мери, простая английская девушка 22 лет от роду, героиня моего рассказа. Художники не запечатлели ее образ, они были заняты портретированием Леди и Джентельменов. Поэтому как она ваглядела, неизвестно, да это никого и не интересовало, так же как никого не интересовало, что она думала и чего хотела. В мае 1787 она была арестована и осуждена на ссылку за бродяжничество (стандартное обвинение, означавшее отсутствие официально зарегистрированного места жительства) и проституцию. На борт корабля «Шарлотт» она поднялась, будучи беременной и в пути родила дочь, которую назвала в честь корабля Шарлоттой. Долго ли, коротко ли, но, обогнув пол планеты, корабль в конце концов прибыл в Сидней, главный лагерь-распределитель заключенных. Надо признать, что власти делали четкое различие между настоящими угоровниками и теми, кто был осужден просто за их образ жизни. В то время, как бандитов и убийц отрпавляли в тюрьму или на каторгу (собственно, для них были места и по хуже Австралии), главный контингент размещали на вольном поселении и даже выделяли кусок земли под огород. Интерес здесь был прямой – новый континент нужно было осваивать. Наша Мери прожила так примернр год, а в 1788 с разрешения администрации вышла замуж за одного из своих соседей, Уильяма Брайянта, такого же ссыльного, как и она сама. Родная фамилия Мери в истории не сохранилась, она известна под фамилией мужа. 6 мая 1790 года она родила второго ребенка, сына Эммануэля.

Что случилось дальше, не вполне ясно. Возможно, она заинтересовала кого то гарнизона. Среди ссыльных в Австралии женщины составляли абсолютное меньшинство и все они проходили по статье «проституция». Не приходится удивляться, что с ними часто и обходились соответственно. Но что то пошло не так, возможно Мери или ее муж вступились за ее честь. Как бы то ни было, но ее обвинили в рецидиве (таком же преступлении, за которое отбывается наказание), что грозило настоящим заключением. Было решено бежать. До того побегов в Австралии не было. Куда? Центр континента, совершенно не исследованный, по слухам представлял соьой смертоносную пустыню. Уильям, муж Мери, в прошлой жизни был рыбаком в Корнуэлле, так что был выбран морской путь. 28 марта 1791 года Мери, ее дети, ее муж и еще 7 человек захватили лодку и вышли в море. Они усрели почти вовремя, когда прибыла арестная команда, они как раз отходили от берега. Одна из пуль, посланных наудачу в догонку беглецам, ранила мужа Мери. Так они и отплыли, имея на борту раненного, 9-месячного младенца, 2 летнего ребенка, женщину, 7 взрослых мужчин и никаких запасов воды и провианта. Отправились они на север вдоль побережья Австралии. Первые из европейцев они прошли вдоль Большого Барьерного Рифа. Бесчисленные островки, образующие Риф, не дали умереть им с голоду, а начавшийся сезон дождей утолил жажду. Риф защищал их так же от океанского волнения. Они старались держаться вне видимости берега, так что бы и возможная погоня не могла бы увидеть их с берега. Раненный Уильям выбыл из строя, и по решению команды капитаном стала Мери. Не имея карт, экипаж прошел вдоль восточного побережья Австралии, южного берега Новой Гаинеи, мимо Сулавеси и множества мелких островков, пока не прибыли в столицу голландских колоний – Тимор. За 66 дней они прошли 5000 километров, не потеряв в пути ни одного из членов экипажа. На Тиморе они выдавали себя за потерпевших крушение, пока Уильям, напившись, не сболтнул в кабаке правду. Что бы издежать конфликта, голландцы аресровали беглецов и выдали их английским властям для суда и расправы. По дороге в Англию, которая с остановками заняла почти 2 года, умерли дети (младший в 1791, старший в мае 1792) и муж (в 1791) Мери. Собственно, ее саму тоже ждала по прибытии в Англию виселица. В ожидании приговора она провела год в тюрьме Ньюгейт. За это время ее история стала достоянием грасности и дошла до ушей Джеймса Босуэлла, известного адвоката и писателя. Его стараниями Мери была помилована, так же как и 4 оставшихся к тому времени в живых члена ее экипажа. Босуэлл, известный своими связями с женщинами из низших классов (один из его друзей даже написал об этом поэму), выделил Мери от своих щедрот годовую пенсию в 10 фунтов. О дальнейшей жизни Мери Брайянт больше ничего не известно.