Поминки по оппозиции

Похороны демократии в субботу, 24 октября не состоялись. Как можно хоронить то, чего еще толком и не было? Демократию хоронить рано - дал понять президент. Но зато самое время справлять поминки по оппозиции. Возможно, этому и был посвящен траурный дресс-код первого лица.

Дело не в том, что Дмитрий Медведев оставил оппозиционеров ни с чем. Если не считать, конечно, загородного обеда и признания того, что выборы где-то, возможно, прошли «не стерильно».

Дело в утрате целевой функции системной оппозиции, которая отбросила свою прежнюю роль, но не обрела новой. Попробую пояснить, что я имею в виду.

Ошибаются те, кто считает, что системная оппозиция играла роль пятого колеса в телеге «управляемой демократии». На самом деле, в сегодняшней выборной игре, когда доверие к процедуре напрочь отсутствует, роль «дежурного проигравшего» весьма велика. Своим фактическим согласием с результатами игры он удостоверяет действительность произошедшего и легитимирует «дежурного победителя».

Именно это, кстати, и называется на языке партии власти «достойно проигрывать».

«Достойно проигрывать» - главная политическая функция нашей системной оппозиции, которая, собственно, и делает ее системной. Привычное возмущение подтасовками вполне укладывается в этот канон. Ведь эффект легитимации, производимой проигравшими, состоит не в том, что мы начинаем думать, будто выборы прошли честно, а в том, что все произошедшее мы соглашаемся считать выборами. И даже в явных «нарушениях» видим некий «естественный ход вещей».

В данном случае, эта рутинность самовоспроизводства власти оказалась разорвана. Вместо того, чтобы выполнять свои привычные обязанности и удостоверять «естественный порядок» (пусть «несовершенный» и «несправедливый»), оппозиция сделала нечто прямо противоположное - стала апеллировать к экстренному вмешательству гаранта Конституции, утверждая тем самым исключительность, аномальность произошедшего.

Это полный и однозначный срыв прежней роли, закрепленной «режимом» за системной оппозицией. А срыв одной-единственной роли нарушает регламент всей игры.

В итоге, все участники субботней встречи неожиданно для себя оказались в непростой ситуации.

Сами проигравшие - потому что нет ничего хуже ультиматумов бессилия.

Победители - потому что немногим лучше бессилия неконтролируемая сила. Это, например, когда не партия использует «административный ресурс», а «административный ресурс» использует партию, делая ее заложником собственных интересов. Не случайно, по словам участников встречи, прозвучавшие на ней выпады против московского мэра не получили отпора со стороны президента.

Впрочем, с точки зрения перспектив «Единой России», гораздо важнее другое. Партия власти, кажется, пока не осознала, что дискредитация института выборов должна заботить ее гораздо больше, чем оппозицию. В конце концов, если ты чемпион, то именно ты заинтересован в репутации игры, где привык побеждать. Если чемпион может проявить себя только в договорных поединках, то ему вряд ли суждено состояться. Разве что - в качестве чемпиона по рестлингу.

Наконец, непростым оказалось и положение президента. Чего стоит его роль надпартийного арбитра, если она заключается только в том, чтобы всегда фиксировать статус-кво?

Понятно, что отмена итогов голосования, как и иные судебные решения, находятся вне его компетенции. Полагать обратное было бы верхом «правового нигилизма». Но зато в его компетенции находится абсолютно все, что касается проблемы доверия общества к государству (в том числе, к выборам и судам).

Восполнять дефицит доверия на общенациональном уровне - это главная функция института президентства в современной России. И в этом смысле, даже после всех пасов главе ЦИКа или судебной системе, которой наказано строго-настрого разобраться со всеми нареканиями, мяч все равно остается на стороне Кремля. Миссия президента не будет выполнена, если не будет выработано серьезных инициатив по восстановлению хотя бы минимума доверия к выборной процедуре.

Одним словом, при микроскопических масштабах «кризиса», вызовов в нем заключено вполне достаточно.

Желающие могут обсудить, кто в этом виноват - сами оппозиционеры или те, кто обнес их процентами. Но лично я склонен считать, что здесь стоит говорить не о вине, а о невольной заслуге.

Силой обстоятельств, перед нами оказалась поставлена в полный рост проблема оппозиции и ее места в политической системе. Проблема объективно важная для текущего этапа «демократической эволюции».

Дмитрий Медведев не раз и не два обозначал свою заинтересованность в реальном партийном плюрализме, и это нечто большее, чем дань демократическому лицемерию.

Укрепление флангов политического поля расширило бы свободу маневра президента - как в отношениях с партнером по тандему, так и в отношениях с коллективным российским «начальством», собранным под эгидой ЕР.

Из этого совпадения интересов некоторые эксперты делают вывод, что своим демаршем оппозиция сформировала пусть небольшой, но политический капитал. На мой взгляд, это не совсем так. Да, проблема оппозиции поставлена с неожиданной остротой. Но те, кто ее поставил, являются частью проблемы, а не субъектом (и уж конечно, не бенефициаром) ее решения.

Если поставить задачу реальной многопартийности хоть сколько-нибудь всерьез, то главным препятствием к ее решению будет на сегодня состояние «миноритарных» партий, а отнюдь не агрессивный монополизм партии власти.

Кстати, свыше определенного порога, этот монополизм дает обратный эффект: передозировки «официоза» создают психологическую питательную среду раздражения и недовольства.

Это значит, что электоральная машина партии власти автоматически, наряду с собственной базой поддержки, воспроизводит и базу поддержки оппозиции. Разумеется, меньшую по объему, но вполне достаточную для «безбедного» политического существования. Казалось бы, дело только за тем, чтобы ее освоить.

Понятно, что ЕР, на последней стадии игры, пытается вырвать их рук оппонентов этот невольный подарок. Но только ли в этом причина неудач?

Большая часть недовольных и раздраженных смотрит в сторону КПРФ, что делает актуальной, в глазах некоторых политологов, задачу «сдерживания» этой политической силы. Однако эту задачу никто не может выполнить лучше бессменного лидера КПРФ Г.А.Зюганова. Он профессионал сдерживания. Здесь ростки оппозиционной энергии не приживутся.

Справедливая Россия не воспринимается в качестве оппозиции. Точнее, воспринимается лишь там, где есть соответствующая региональная специфика - сильные фигуры, противостоящие местному начальству, как в Астрахани. Или там, где пока еще не до конца выветрились остатки «родинской» харизмы, как в Туле. А вот в качестве альтернативной партии власти она не воспринимается уже нигде.

В итоге, партия оказывается «слепым пятном» для избирателя, он «не видит» ее на карте альтернатив. Роковым для эсеров, разумеется, стал момент когда «добрый царь» Владимир Путин возглавил «злое боярство» - единороссов. С приходом нового беспартийного президента нахлынула новая волна надежд. Впрочем, весьма эфемерных.

Крайне двусмысленное позиционирование через неразделенную любовь к действующей власти, очевидно, загоняет проект в тупик. В принципе, можно было бы постараться вообще уйти от позиционирования в схеме «власть - оппозиция». Но тогда нужно опираться на сильную идеологическую субкультуру (к вопросу о той же «Родине»). Воли к обретению такой опоры в действиях лидеров СР пока не заметно.

ЛДПР с самого начала, точнее с 1993 года, занимает в политической системе чужое место, т.е. попросту работает спойлером русского национализма. Любопытно, что только сейчас в общественном сознании возникает ниша, которая могла бы соответствовать самоназванию ЛДПР - ниша своего рода русской «партии свободы», сочетающей национализм (прежде всего, в сфере политики миграции и ассимиляции) с либеральными подходами к культуре и экономике. Но осваивать эту нишу, если кому и суждено, то уже явно не человеку с изношенной маской шута. Шут не стал джокером. Харизматические акценты в его восприятии электоратом полностью стерлись и восстановлению не подлежат.

Иными словами, каждая из трех партий, представляющих системную парламентскую оппозицию, - и все они в совокупности - занимают то место, на котором могло бы возникнуть нечто иное и настоящее. Настоящее - не в смысле своей «непримиримости», а в смысле своей способности представительствовать, формировать альтернативу, отражать идеологическое многообразие общества.

Для всего этого - нужна другая оппозиция.

Шансы на ее появление сегодня невелики. Но свято место пусто не бывает.

Сегодня единственной реальной оппозицией в нашей стране является - сама реальность: экономика, демография, межэтнические отношения, техническая инфраструктура, аппаратная среда, общественное сознание... И эти оппоненты, кажется, настроены куда более серьезно, чем субботние собеседники президента.