Полесье, которого скоро не станет

Курадово-Кудричи-Кривичи - полесский треугольник восточнее Пинска. Глухие места, где еще кое-где видны старые дома и сараи, покрытые камышом.

Больше всего такая аутентика сохранилась в Кудрычах - несколько лет назад, эту деревню даже называли белорусской Венецией и «Меккой отечественного агротуризма», куда постоянно ездили туристы из Европы и России, чтобы посмотреть на средневековый быт здешних жителей.

Но так было.

Сейчас в деревне осталось 14 человек, половина из которых приезжает сюда только на лето. Связи с цивилизацией также расстроены - река Ясельда высохла и теплоход из Пинска уже несколько лет не ходит, а на старой гравийной дороге нет даже указателя на съезд в деревню.

Баба Гандя

«Раньше здесь 125 домов было. А вы, в общем, почему интересуетесь? »- Немногие жители сначала с недоверием реагируют на чужеземцев, но потом распускаются и показывают на дом старейшей жительницы Кудрычав - бабы Ганди.

По паспорту она Анна. Ей 86 год, и она редко поднимается с кровати. И она готова бесконечно говорить о мифических времена старого Полесья, когда люди жили среди нетронутых мелиорацией болот и на челноках плавали друг к другу в гости.

Баба Гандя.

«О старине я вам многое могу рассказать, - начинает баба Гандя с четким полесским акцентом. - Помню, когда мала я была, отец коня на большой челнок вместе с сохой становил, и мы плыли далеко к полю, где землю пахали и рожь сеяли.

Лодки были нам тогда за машину, так как по весне Кудричи заливало, что даже до сарая приходилось лодкой плыть.

Но вообще здесь плохо жили, небогато, приходилось самим лапти плести и зимой и летом в них ходить ».

1

Кудричи сегодня и пару лет назад. Воды уменьшились

«Трудные дни»

А в советское время, по бабы Ганде, жить стало еще труднее.

«Мой отец в ночь, после« трудного дня »(издевательство из советского термина« трудодень »- ОИ), рыбу ловил, НЕ спавшы, а меня затемно на Пинск посылал. Я ее продавала, а за ту копейку покупала в городе хлеб и скрытно домой везла. Ведь все же отбирали - у дяди моего советский бригадир лошадь и сарай отобрал, а потом не дал дрова забрать, что в хлеву остались.

Так через такое издевательство дядя семью свою взял и поехал на целину, а вместе с ним и еще местные отправились, так как на власть обижались.

Всего двадцать семей уехала из деревни! А у них по 5-6 детей было ... Мало кто из них вернулся, дядя мой вот там и умер. А бригадир тот все поговаривал: "В Москве - Сталин, а я - в Кудрычах". Противно, ведь свой же был, здешний. Такое совесть у белорусов и сейчас - друг друга обижают », - говорит баба Гандя.

Вспоминала она и веселое - минуты отдыха.

«Хоть и не много мы жили, но весело.

Может больше, чем вы, - взбодрившись, говорит баба Гандя. - Раньше ведь мебели хватало, дома просторные были. Вот искали мы большой дом, и хозяину платили за две ночи - он нам его на это время отдавал. Далее нанимали музыкантов и играли на выходных, песни пели, танцевали так, что земля ходуном ходила. Людей столько было, что и в сенях стояли, а малышня в окна заглядывала и притопывала ».

Но судьба не дала тот молодежи наиграться - началась война.

«Многие из села за поляков воевали, а потом выживших, Советы на фронт забрали. Остались только старики да малышня. Я с 70-летним дедом хозяйство вела, коров держали. Но не так мы немцев боялись, как партизан - сильно те наших людей грабили.

Приходили ночью и последнего кабана у людей забирали, штаны снимали с ног. Наш сосед как-то купил себе в городе новые брюки, то кто-то об этом партизанам донес - они пришли и давай его избивать, чтобы штаны те отдал. И забрали. Боялись мы их », - вспоминает старушка. Среди ужаса войны жители Кудрычав имели все же один положительный момент: немцы как-то сплавляли по Ясельде дерева, то местные часть бревен выловили и соорудили себе новые дома.

Сегодня камышовых крыш в Кудрычах почти не осталось - люди меняют их на более практический шифер

Сомы под забором

«Потом война закончилась, мужики, кто жив, вернулись, я замуж вышла. Но тогда не так было, как у вас сейчас, что вы ходите все, ищете кого-то. Ранее родители на сваты привели и все - вот вы и семья. Но любовь была! Четырех детей вырастила, что дай Боже! Есть им было чего - край такой, что рыбы просто полно. То мы напрямую у забора сомов ловили, у них только икры, по 12 килограммов было! Сейчас уже такого нет, мелиорацией все испоганили », - полагает баба Гандя.

  Обмелевшая Ясельда.

«Мы все на рыбе росли! А сегодня эти запреты повводили ... Вот рыбнадзор приезжает и пикники прямо у нас на глазах ладит. А когда здешние будут рыбу ловить - штрафы. А нет денег - сиди в тюрьме. Только и видно по телевизору: такой деятель выступает и говорит, сколько они там «браконьеров» поймали. А он сам знает, как эта рыба ловится? Так, как крестьяне ее ловят, рыбу никогда не погубишь. А они сами своими мелиорациями рыбу убили, нечего сейчас людей обвинять. Бывает так, что она сама в огород по весне заплывает и задыхается там, а ее трогать нельзя. Зато, если в этом году дикий картофель поели, то помощи ни от кого не дождешься - вот вам, говорят, патроны на отстрел. Но здесь никто уже ружье в руках не удержит », - возмущается баба Ганди и подытоживает, что вскоре погибнет деревня, а с ней - и память о прошлых времена.

Артем Горбацевич, фото Ирины Ореховский