Я выбираю безопасный плебс

Есть популярный мем, где человек старается не смотреть на чудовище, которое стоит вплотную к его плечу и думает «если я зажмурюсь, может, оно исчезнет?».  Этой картинкой можно объяснить все, что с нами происходит и как большинство к этому относится.

При всей разудалости и великолепии нашего соотечественника у него ярко выражена одна черта – до последнего думать, что все плохое это не про него и не с ним, а если и с ним, то, может, если зажмуриться или случайно отключиться – оно само исчезнет. Так он думает о чудовище-государстве,  вплотную стоящем к его плечу.

Что еще должно случиться и какую безумную инициативу должен родить наш думский монстр, чтобы не только узкая прослойка преждевременно поседевших жителей интернета поняла, что все это происходит с нами, здесь и сейчас.  Что хорошо бы с этим начать что-то делать, а не самоуничтожаться с помощью водки, религии или глазированных сырков.

В начале патриотического угара наши чиновники  угрожали Обаме заморозить его счета в Сбербанке и создать инновационных боевых колобков,  это было даже весело и действительно заставляло гордиться могуществом и непредсказуемостью  нашей родины. Но сейчас угар принял окончательно позорные и несмешные формы.  

Эти формы он принял сразу после того, как  в рамках одного из «симметричных ответов» мы лишили российских сирот иностранных родителей. Пафосное «мы» - потому что мы позволили этому произойти, потому что это случилось, пока каждый тихо думал «это же не со мной и это не я, и может, если зажмуриться, это исчезнет».

Мы назвали эти «симметричные ответы» невидимому внешнему врагу термином «бомбить Воронеж» и с привычным чувством обреченности продолжали смотреть,  как Россия вводит санкции против самой себя, на фоне большинства населения, живущего за чертой бедности, тратит миллиарды на празднование Крещения Руси, параллельно подбирая  место для памятника Дзержинскому.

 Мы смотрели, как любая критика власти чудесно превращается в запретную так называемую «реабилитацию нацизма» и снова думали «если я зажмурюсь, то, может, все это исчезнет».

Сформировалась уже даже отдельная каста особенно умных граждан, которым что ни говори про надвигающийся ужас, никак не докажешь, что этот ужас происходит и с ними тоже, такими обособленными и умными, а не только с тобой, глупым и недостаточно патриотичным.

Говоришь такому «По всей России будут ездить мобильные крематории и сжигать санкционную еду! Продукты! Которые нужно есть! В стране, пережившей голод, на глазах у наших все еще голодающих стариков» , а он думает «Да ну это не мою еду же, это небось для богатых еда, камамберы какие-то. А им - так им и надо! Пусть все горит! А не сгорит – все равно украдут». И зажмуривается.

Говоришь «государство потратит миллионы на роботов, рассказывающих нищим пенсионерам анекдоты, и на сдачу настроит вместо детских садов и заводов (по производству тех же недостающих нам продуктов) кучу храмов!», а умный и обособленный думает «Да ну это же не на мои деньги построит, денег у меня нет. И не рядом со мной. К тому же против храмов могут быть только плохие люди».  И зажмуривается.

История с ограничением на ввоз иностранных презервативов, костылей и другого медицинского оборудования тоже вряд ли разбудит гражданскую бдительность, разве что потеребит какое-никакое импортозамещение.

Без надежных костылей и презервативов обособленный зажмурившийся россиянин будет для власти еще безопаснее, и, перефразируя известный социальный слоган про секс, – безопасный плебс – это наш выбор