Живой уголок

                                             ЖИВОЙ УГОЛОК 

        Во дворе родительского дома мы решили построить отдельный жилой флигель, с кухней, ванной и небольшой комнатой. Строительство затянулось, потому что стройматериалов в свободной продаже тогда не было, к тому же нас в то время связывала работа, делали то, что успевали за выходные дни.

       По разрешению бабушки фундамент залили в начале сада. Как потом выяснилось, место это ещё раньше нас облюбовали другие обитатели двора. По ночам в намеченном прямоугольнике появлялась ежиха со всем своим выводком. Как только фундамент подняли повыше, ночных гостей не стало. Но ненадолго. Вскоре колючая мама с уже подросшими детишками стала наведываться в палисадник, расположенный у самого дома, где начиналась территория другого обитателя – полутаксы Чарлика.               Посягательства на свои владения - его будка стояла совсем рядом с означенными землями - даже любвеобильный пёс простить не мог. Чарлик был воспитанной собакой, приученной к порядку: по цветам топтаться нельзя даже ночью, для естественных нужд отведено другое место, к которому он привык и никогда не пытался сменить его.

        А тут вдруг ночью засопела непрошеная гостья, сзывая разбегающиеся в разные стороны серые мячики. Да ещё где? Чуть ли не под носом у преданного хозяевам сторожа! Он начал звонко лаять, кружа вокруг беспокойного семейства.

- Аа-ф! А-аф! - кричал он. – Да помогите же, хозяева, сони несчастные, в вашем же цветнике творится безобразие. Аа-ф! Аа-аф!

Эдвин Генри Ландсир

   Хозяева проснулись, раздосадованные надрывным ночным лаем, немного повременили: может, перестанет орать эта чёрная колбаса на кривых лапах? Не перестала. Пришлось встать и идти на выяснение ситуации. Увидев хозяев, блюститель порядка распалился ещё больше, подпрыгивая и откидывая задними лапами землю вместе с изорванными цветами. Стало ясно, что уговоры не помогут, и возбуждённую, обслюнявленную псину пришлось взять поперёк и закрыть в будке.
Ежиха-мама продолжала суетиться, блестя при луне своими чёрными глазками. Дед взял метлу и, тихонько подталкивая, выпроводил перепуганное семейство подальше в сад.

    Проснувшись утром, хозяйка не узнала своей клумбы: разноцветные коврики перемешаны с землёй, а сиреневые шары декоративного лука сломлены и безжизненно повисли до самого низа. Чарлик крутился рядом, обнюхивал место ночной баталии и преданно заглядывал в глаза: как, скажите, хорошо я сделал или не очень?

- Иди в будку! – строго скомандовала хозяйка.

       И по её тону Чарлик понял, что в чём-то он виноват, но в чём?

       Ежи, забравшись в своё гнездо в дровянике, долго не показывались.

       Потом их видели в саду, но во дворе их больше не было.

   Весна пришла влажная, дождливая, но тёплая. Флигель всё ещё оставался недостроенным. Люди около него появлялись редко. Тихо, спокойно – как раз то, что нравилось расплодившимся в сырости ужам. Они откуда-то выползали, чтобы погреться на солнышке у стены флигеля. Как только появлялись шумные, суетливые вертикальные столбы, передвигающиеся с помощью двух толстых палок, поочерёдно выставляемых вперёд, ужи поспешно уползали.

На старых хозяев дома они наводили ужас: надо же, гадюки ползают по двору, такого ещё не бывало, не к добру, наверное. Столбы помоложе относились к ужикам спокойно, не кричали в испуге, стояли, разглядывая гостей, не прогоняли и не били палками, ждали, пока мирные, блестящие на солнце пришельцы не уползут восвояси.

     Лето было в разгаре, перестали идти дожди, стояла жара, и надо было искать места попрохладнее.

    Двери маленького домика оставались открытыми весь день, потому что добрые спокойные хозяева жили здесь уже постоянно, им тоже, наверное, было жарко и душно.

    Тонкий, длинный молодой ужик полз мимо открытой двери; от порога потянуло прохладой, он перевалился через доску и очутился внутри домика.

       Но вот досада, он крутился вокруг себя на месте, как будто разучился ползать.

    Вместо земли под ним было что-то непривычно гладкое, и по нём невозможно передвигаться. И вдруг над беспомощным ужиком появилось существо, которое держалось на четырёх коротких и кривых палках. Оно рычало, смотрело с удивлением и, жарко дыша и высунув красный язык, пританцовывало вокруг в недоумении.

    Тут появился хозяин, прогнал хвостатого, дурно пахнущего зверя, покрытого шерстью, и стал веником сталкивать ужика в большую резиновую калошу.

    Стало совсем темно, душно и дурно от невыносимо резкого запаха. Ужика покачивало из стороны в сторону, будто он плыл куда-то. Калошу вдруг легонько тряхнуло, и пленник оказался на зелёной холодной травке. Как легко стало дышать и как хорошо он умеет ползать!

    Коль развелось много ужей, должна же быть и пища для них. Как известно, деликатесом для ползающих всегда были лягушки. Их тоже в это лето было множество. И если в веранду случайно попал лишь один ужик, то лягушки прыгали через порог одна за другой; складывалось такое впечатление, что домик строили специально для них, иначе зачем же он тут стоит. К вечеру непрошеных гостей приходилось отлавливать. В доступных местах их собирала сама хозяйка, взяв двумя пальчиками за косточку на спине. Шкурка была шершавая, мокрая и неприятная.

       В гости приехала десятилетняя внучка, и несмотря на то, что она родилась и жила в городе, собирать под лавками и диваном лягушек она согласилась охотно и без боязни.

- А во что их складывать, бабушка?

- Давай сделаем кулёк из газеты, им там будет хорошо.

Николай Павлович Хмеленок

      Выловив всех квакушек, Аня решила пошутить над родственницей, которая не то что дотронуться не могла до «такой мерзости», но и смотреть на них не желала.

- Тётя Люба, у меня есть подарок для тебя, хочешь посмотреть?

       И подала кулёк, прикрытый сверху углом газеты. Раскрыв его, бедная тётя заорала так, будто на неё удав свалился с дерева.

- Ой, ну тётя Люба, зачем ты их так бросила, им же больно, - сквозь смех выговаривала довольная своей шуткой племянница.

      Осенью, оставив работу, хозяева нового флигеля поселились в нём окончательно.

      Сослуживцы спрашивали:

- Ну как вам живётся на новом месте?

- Хорошо живётся, мы вернулись родные Пенаты.

- Живность какая-нибудь есть?

- Есть. Ежи, ужи и лягушки.

- Ой, кошмар! Как вы там живёте?

   Март 2011 г.