Один день Юрия Захаровича, пенсионера

С утра кинули в почтовый ящик платежку за будущий ремонт то ли квартиры, то ли всего дома. Когда он начнется, никто не знает, но разговоры о том, что Мень, министр ЖКХ в правительстве Путина, мстит за своего отца, убитого православными прихожанами на заре перестройки, не прекращаются с момента его назначения на этот пост. С тут-же последовавшим повышением квартплат. Отец Меня был евреем и возглавлял православный приход. Метил в митрополиты. 

Вместе с этой платежкой пришло наконец-то письмо из местного министерства соцобеспечения, извещавшее о том, что субсидия к пенсии считай отменена. Это был ответ на жалобу Юрия Захаровича Путину о том, что пенсионный фонд, занявшийся махинациями с придавливанием пенсионеров еще при Зурабове, нынешнем после на Украину, занимавшем тогда пост главы этого ведомства, расширяет сферу грабежей. Видимо его некому сдерживать. Или это действует скрупулезно продуманная политика самой власти.

Если разобраться, то у сильного на данный момент всегда виноват слабый.

Слава великому баснописцу Крылову, его исторические выводы, записанные в баснях до сей поры ходят как часы.

В послании, подписанном главой ведомства, как всегда женщиной, с которой спрос как с гуся вода, для нее лишь бы тряпок и внимания с подношениями было побольше, так и сказано: Мол, если вам при ваших доплатах за приличный стаж, за вредную работу, за вторую группу, службу и так далее, еще начислять субсидию, то вы скоро за квартиру платить перестанете.

Юрий Захарович, кроме прочего, отработал в литейном цехе формовщиком 12 лет, делал Всесоюзные рекорды. Там же заработал и вторую группу.

Доплаты были негустыми - 2300 рублей к основной пенсии.

Юрий Захарович родился в победном 1945 году, ходили разговоры, что "семидесятникам" были положены только за одно это добавки еще. Мол, они перенесли голодные послевоенные годы, недополучив необходимого. К тому же, он родился в лагере для политзаков, где его едва не сожрали живьем клопы, падавшие на новорожденных с потолка. Зав отделением там была еврейка. Впрочем, они и в войну по рассказам переживших ужасы бойни жили хорошо.

Но никаких таких добавок не было. Кроме одной.

Как лицу репрессированному в грудном возрасте, а потом реабилитированному в возрасте под шестьдесят лет, Юрию Захаровичу была добавка к пенсии. Сначала сто рублей, потом подачки от власти дошли до 280 рублей. Они входили в те 2300 рублей общих доплат.

Письмо от местной власти было подписано женщиной, видимо до Путина жалоба не докатилась.

А когда-то Сталин успевал отвечать на письма трудящихся, не оставляя их без внимания. То ли писем этих было мало - всех посадил по лагерям без права переписки. То ли вождь прежде всего думал о людях, а потом о себе, оставляя на сон тройку часов. 

Не успел Юрий Захарович прочитать уведомления, как отключили воду. Это явление случалось на месяц раз по десять-пятнадцать, Среди народа ходили опять слухи, что это меняют трубы, прогнившие еще с советов. Но тут на этот счет закрадывалось сомнение, трубы как начали менять с 1985 года, то есть 30 лет назад, так и не заканчивали.

Хорошо еще, что он наливал загодя пятилитровую кастрюлю с полиэтиленовыми бутылями такой же емкости. Не раз приходилось бегать по всему району, чаще в контору от вертолетного завода, там вода и свет были. Хотя... и тут выводы делать не стоило. 

Юрий Захарович почесал лысеющую макушку, но чайник все-таки оказался не пустым.

Он успел стать писателем, издать 12 книг, летающих по всему миру. Но в почтовый ящик еще ни разу не бросили квитанцию о переводе от мировых издательств хотя бы одного рубля. Шустрые дельцы рвали на части не только сокровища в подземных кладовых России, не гнушались они и интеллектуальными богатствами, присваивая себе произведения лоханутых литераторов.

Как это делали Ильф и Петров, содравшие сюжет 12 стульев с произведения О,Генри "Трест, который лопнул, поэт-песенник Пляцковский, тот присваивал все талантливое. И конечно Миша Жванецкий, перекроивший под себя творчество Аркадия Аверченко. Не говоря о Эйнштейне, прихватизировавшим теорию относительности, выведенную Фитцджеральдом, Лоуренсом и Пуанкаре, одному себе. Надо сказать, что за наглость он все-таки схлопотал от Пуанкаре по морде.

Зато Эйнштейн работал в области сионизма, где преуспел куда больше. Но эта тема под запретом. 

А тут в данном случае и в харю дать некому, времена наступили другие, кругом одни невидимки.

Жаловаться тоже некому, пресловутый ВААП - защитник творческих личностей - исчез за какими-то номенклатурными кустами австралийским кенгуру. 

А в советское время журнал "Дон" в 1990 году за печать в двух номерах одной только повести "Приемный пункт стеклопосуды" отвалил около пяти тысяч рублей. Жигули тогда стоили 6-7 тысяч.

Юрий Захарович попил чайку с куском хлеба, намазанным маслом, больше похожим на жидкий каучук, только белого цвета, вздохнул и пошел включать компьютер. Настоящего масла, пахучего и вкусного, как других натуральных продуктов, даже за большие деньги встретить было трудно. Взял однажды вологодское в упаковке, самое знаменитое при советах, и... добил его до конца как собака гнилые кости - все-таки деньгами сорить не привык.

Теперь он работал совсем бесплатно, выкладывая новые произведения на разные темы в интернете, наверное по привычке продолжал трудиться по советски - для народа. А с народа какая выгода, тот тоже стал равнодушным и прижимистым. И еще злым, потерявшим уважение к себе.

Сегодня должны были принести пенсию. Юрий Захарович не рассчитывал на прибавки, лишь бы то, что получал, резали пореже. Путин с Медведевым как всегда вбросят в страну информацию о повышении пенсий, и морды сытые раскатают в ложных ухмылках. А глянешь в квиток, а там прибавка максимум на три сотни рублей, такая уж крупная, что кто помоложе не очень-то в это верит.

И становится еще глубже пропасть недоверия не только между пенсионером и властью, но и, что самое страшное, между пожилыми людьми и подрастающим поколением. Оттого и ветераны не в чести, оттого они ходят горбатясь, страшась надевать ордена, политые кровью. За кого, за этих пофигистов, взращиваемых пропагандой, хуже геббельсовской?

Юрий Захарович тоже часто ловил себя на мысли: за каким таким хреном он ломался всю жизнь на советских производствах, стремясь сделать побольше и получше всего лишь чаще за спасибо! То работал по две смены, а в третью писал заметки, очерки и статьи в многотиражки с городскими и областными газетами, то занимался общественной деятельностью за стенами завода. И все за это самое спасибо, не всегда слетавшее с начальственных губ.

С какого такого бодуна он не видел и в то время паразитов, жиревших на его труде, а нынче взлетевших еще выше!

С какого такого хрена он благоговел перед народом, уважая его больше своих родных, отдавая ему все, когда именно выходцы из этого самого народа и тогда изгалялись над ним как хотели. А сейчас даже плечи иной раз при встрече с ними развернуть боязно. Дорогу не уступают, хамят внаглую. Посылают на хер и по матушке, словно подачку нищему дают - с презрением превеликим.

И это все за его труд, за который его когда-то называли асом формовки, асом рабкором, асом литератором. Лауреатом премий вплоть до Всесоюзных!  

Сейчас за эти достижения обоссут, обосрут и говоном еще морду намажут. Если враги то это хорошо - это признание.

А если свои же соплеменники, идущие отарой на привязи у врагов, то это хуже предательства. Это уже унижение своего достоинства. 

Обоюдного!

Юрий Захарович итак несколько раз уже подобрал возле мусорки штаны с рубахами и верхней теплой одеждой, мало ношеные. Дело потихоньку шло к тому, чтобы выгребать из мусорок овощи и фрукты с печеньем и другим, просроченным, выбрасываемым ближними магазинами. Он уже приметил несколько таких точек, наиболее щедрых на выкидоны, не проходя мимо них без остановки.

Часто стали выбрасывать старую мебель с другими вещами, в его квартире от приобретенного даже немного посветлело.  Видимо не все люди получали по 15 тысяч со всеми прибавками и платили из них за квартиры со светом, газом, телевизором и компьютером по три с половиной тысячи в месяц. 

Не все!.. 

И слава Богу! 

Хотя, на душе не все гладко. Почему-то обидно за свой неоплаченный труд, всегда бывший тяжелым и всегда на благо этих вот людей. 

Но на людей чего отвязываться. Со временем все больше видно, что это то же самое стадо, только человеческое.

На какой луг загонят пастухи это стадо, такой травой оно и удовлетворится.

Юрий Захарович сделал зарядку, сходил в магазин, сварил простенький суп, поделал дома нужные дела. Прошелся подальше от своей брежневки-пятиэтажки по мусоркам. Хотя чего скрываться, соседи замечали его возле баков и отношение у них к нему перелилось в плохо скрытое неприязненное. Как к соседу по лестничной площадке снизу, старику чуть за семьдесят, начавшему выпивать из-за того, что сын стал гнобить его скандалами каждодневно. Сын добивал старика, как такой же ублюдок своего отца-старика за восемьдесят лет на пятом этаже. Хотя первый из них был в молодости футболистом, играл за сборную области и брал кубки на уровне страны. А второй был вертолетчиком, заслуженным перед Родиной, платившей ему повышенную пенсию. И только.

После обеда Юрий Захарович включил компьютер, он писал очередное произведение, теперь только для интернетовских читателей, которых в день доходило на разных сайтах до нескольких сотен человек. Он постарался углубиться в тему, отрешившись от всего, он вошел в виртуальное пространство, радуясь, что хоть здесь может выразить себя...

Компьютер щелкнул чем-то внутри и монитор погас. Юрий Захарович напрягся, потому что текст после этого чаще всего пропадал. Свет как и воду отключали часто. И чаще надолго. Наверное меняли устаревшие, оставшиеся еще с советов, электрокабели. Бывали случаи, что это происходило даже во время выступления Путина с Медведевым, хотя казалось бы спецы должны были бояться власти.

Но нет, все смешалось в этом странном мире, как в доме Облонских перед войной. 

А мы то думали будет как в Европе с Америкой. А мы то надеялись на хорошие западные дороги с их красивыми домами...

Раскатали азиатские свои губы!

Юрий Захарович откинулся на спинку стула и стал молча глядеть в одну точку. Он цепенел от внутреннего напряжения, прекрасно сознавая, что жаловаться нынче некому. Сейчас даже к паршивому бугорку-начальнику никто не пустит, те же самые выходцы из народа и их дети будут стоять насмерть перед властными дверями и воротами...

Всего лишь за кусок хлеба помягче и послаще.

Осталось ждать вечера с дебильными, если свет все-таки включат пораньше, передачами по телеку и с тревогой за своих братьев украинцев, за белорусов, за тех же православных молдаван и сербов. А еще с беспокойством по поводу каждого стука в дверь. Кто это стучится: соседи, хулиганы? А может быть, черные риэлторы!?.

Их, как и разбойников, развелось вокруг как собак нерезаных.

Юрий Захарович чувствовал сквозь закрытые веки, как неумолимо темнеет за окном. Темнота надвигалась довольно быстро. Будто это поднимались цены на все вокруг, неся с собой неуверенность, заставляя  скалиться рот с десятком зубов, половина из которых были железными. Он был из той породы немногочисленных представителей великой нации, которые не прогибались перед обстоятельствами. За которыми люди шли как за Жуковым.

Грудь наполнялась воздухом свободы, владение которой ему завещали его предки. Привычно дергался указательный палец на правой руке.

На деснице!