Статья о скатывании России к фашизму в газете РБК

74 года назад в этот день началась самая страшная война, в которой
нашей стране пришлось участвовать. Потребовалось 1418 дней и более 30
миллионов жизней, чтобы гитлеровская Германия, до этого поработившая
почти всю Европу, была разгромлена, а идеология нацизма осуждена на
Нюрнбергском трибунале. Многонациональный народ Советского Союза
вынес на своих основную тяжесть войны, и этот факт никогда не должен
быть забыт, как никогда не должны быть прощены преступления нацистов.
Больше 70 лет прошло после окончания великой войны, но её восприятие
в мире различно; различны термины, применяющиеся для обозначения её
сторон; различаются сделанные выводы и уроки. Часто забывая ужасы того
времени, и мы, и наши оппоненты смело навешиваем друг на друга ярлыки,
не до конца понимая их смысла и используя их в целях пропаганды.
Самое часто употребляемое в этом контексте слово – фашизм. Со школы
намизвестно, что это фашисты напали в 1941-м на нашу страну, что это они
насиловали и убивали мирных жителей и гноили в концлагерях
военнопленных. «Вставай, страна огромная!.. Вставай на смертный бой! С
фашистской силой тёмною, С проклятою ордой!» – эти слова были
написаны даже не в первые дни, а в первые часы войны. Однако сегодня
слово «фашизм» применяется сплошь и рядом – и всё чаще к Украине,
народ которой понёс в ту войну не меньшие потери, чем русский, и сделал
не меньше для нашей общей Победы. Столь огульные обвинения, на мой
взгляд, заставляют задуматься не только об этимологии и о подлинном
значении этого страшного слова, но и о том, кто столь назойливо повторяет
его в наши дни.
Хочу напомнить очевидные вещи. Фашизм как движение появился в
начале ХХ века в Италии, и был основан на идеях Габриэле д’Аннунцио,
философа и политика, мечтавшего о возрождении былого итальянского
величия. Основой его идеологии были имперские принципы и единение
нации вокруг понятных и ясных принципов: мужественности,
противостояния декадансу, стабильного развития, и т.д. Бенито
Муссолини, ставший в 1922 г. главой правительства, уловил стремления
народа освободиться от тяжести столетней раздробленности, унижения
1 Владислав Иноземцев – доктор экономических наук, директор Центра исследований пост-
индустриального общества.2
неудач в Первой мировой войне, от бедности и неустроенности. Не будучи
революционером, он предпочёл опереться на крупный капитал,
перестроить экономику, запретить оппозиционные политические партии,
прибегнуть к всем известным приёмам популизма, и, наконец, начать
восстанавливать империю, выбрав первой жертвой ни в чём не виноватую
Абиссинию. Эта система и была названа фашистской – от латинского слова
fascii, обозначавшего связанный пучок толстых прутьев, который ещё с
римских времён символизировал единство. Итальянский фашизм, хотя и
был основан на отъявленном популизме и индоктринации, тем не менее
оставался относительно мягким тоталитарным режимом: были казнены…
42 противника режима, брошены в тюрьмы – 5,5 тыс. Попытки ограничения
евреев в правах относятся к 1938 г., и были допущены после жёсткого
давления со стороны Германии – но даже при этом никакого истребления
людей по национальному признаку не случилось.
Практически все серьёзные западные исследователи крайне редко
поэтому применяют термин «фашистский» к Германии, подчёркивая
нацистские основы гитлеровской идеологии, изложенные ещё в его
печально знаменитой Mein Kampf. На термин Nazi Germany Google
реагирует 14,9 миллионами ссылок, на понятие Fascist Germany – чуть более
чем 1 миллионом. Вердикт Нюрнбергского трибунала признаёт
преступной организацией «руководящий состав нацистской партии»;
упоминаний о фашистах в приговоре нет, как бы это кого ни шокировало.
Значит ли, что между этими понятиями есть разница? Да, и она довольно
серьёзна.
Классические определения фашизма указывают на его основные черты,
которыми считаются: политическая эстетика романтического символизма,
массовая мобилизация, апологию мужского начала и харизматического
лидерства, а также допущение насилия, производимого «от имени народа»,
как массового явления [cм.: Griffin, Roger. The Nature of Fascism, New York: St.
Martin’s Press, 1991, p. 271]. Многие авторы подчёркивают, что фашизм
выставлял себя жёстким оппонентом «морального упадка», считая, что этого
можно добиться через приоритет «единой воли» над интересами индивидов
и авторитарную форму правления [cм.: Renton, David. Fascism: Theory and
Practice, London: Pluto Press, 1999, p. 21]. Одно из определений,
принадлежащее Роберту Пакстону, стоит воспрoизвести полностью:
«фашизм – это политическое движение, отмеченное болезненной
концентрацией внимания на социальном упадке, унижении или ощущении
себя жертвой и <как следствие> на компенсаторном культе единства,
энергии и чистоты, в рамках которой массовая партия
индоктринированных националистических активистов, в трудном, но
эффективном сотрудничестве с представителями традиционных элит,
попирает демократические свободы и посредством ‘спасительного насилия’,
отрицая юридические или этические преграды, обеспечивает подавление
недовольных внутри страны и её внешнюю экспансию» [Paxton, Robert. The
Anatomy of Fascism, London: Vintage Books, 2005, p. 35]. Эмилио Джентиле3
называет важной чертой фашизма «корпоративную организацию
экономики, которая подавляет свободу профсоюзов, расширяет сферу го-
сударственного вмешательства и ставит целью достичь… объединения
“производящих отраслей” под контролем режима, сохраняя при этом
частную собственность и классовые различия» [Gentile, Emilio.

“Fascism: A
Working Definition” в: Payne, Stanley. A History of Fascism, 1914-1945, Madison
(Wi.): Univ. of Wisconsin Press, 1995, p. 6].
В России имеется закон (№128-ФЗ от 5 мая 2014 г.), карающий за
«отрицание фактов, установленных приговором Международного военного
трибунала для суда и наказания главных военных преступников
европейских стран оси, одобрение преступлений, установленных указанных
приговором, а равно за распространение заведомо ложных сведений о
деятельности СССР в годы Второй мировой войны». Во фракции ЛДПР
работают над проектом закона, который установит наказание за
«публичное приравнивание политического режима СССР к режиму
нацистской Германии» [cм.: Вишневский, Борис. “Два сапога
тоталитаризма” / Новая газета, 2015, 3 июня]. И то, и другое нас сейчас не
касается. Потому что интересует нас не прошлое, а настоящее, не история, а
современность.
Итак, что фашистского нашли наши кремлёвские подпевалы в киевских
политиках, пришедших к власти на волне «майдана»? Хотят ли наши
украинские братья построить «Великую Украину» от Курска до Кракова?
Нет, они мечтают влиться в ЕС и по сути забыть о своём недавно
обретенном суверенитете. Президент П.Порошенко напоминает ли
Б.Муссолини или А. Гитлера? Нет, он по ментальности как был, так и
остаётся кондитером, и не обнаруживает никакой харизмы. Подавлены ли
политические оппоненты? Нет – партия президента недавно заняла только
второе место на выборах в Раду. Культивируется ли насилие? Тоже нет –
кроме не вполне ясной «разборки» в Одессе, постмайданная Украина живёт
довольно спокойно, если не считать районы, контрлируемые боевиками-
сепаратистами. Расширяется ли государство территориально? Нет, это от
него откусывают куски. Вспоминают ли украинцы со слезами на глазах
имперские времена? Отнюдь, они разрушают памятники вождям
тоталитарной эпохи и оплакивают жертв голодомора и массовых репрессий.
Лично я ничего фашистского не только в Киеве, но и, например, во Львове
не вижу.
В отличие от Москвы.
Здесь можно пройтись просто по пунктам. Есть «закручивание гаек» и
оттеснение оппозиции от политики? Несомненно: чисто статистически
давно показано, что с середины 2000-х годов голосование в России нельзя
считать выборами. Есть мифологизация прошлого и его героизация вкупе с
попытками представить наш идеал находящимся именно там, а не в
будущем? На каждом шагу. Предпринимаются ли ограниченные попытки
апологии национализма? Разумеется – достаточно посмотреть на идеологию
«русского мира» и на стремление помочь не только согражданам, но и4
людям, которых, по словам В.Путина, объединяет «не только наш общий
культурный код, но и исключительно мощный генетический код» [цит. по:
www.ria.ru/politics/ 2014 0417/1994339422. html]). Отторжение декаданса –
конечно: ведь, собственно, чем в наши дни больше всего озабочена Россия?
Восстановлением «духовных скреп», истреблением всего вредного, что
принесла Европа, искоренением либерализма и приверженности «доктрине
прав человека»? Маскулинность? Куда без неё – закон о запрещении
пропаганды сами знаете чего давно уже издан. Сращивание
государственной власти с олигархическим капиталом? Думаю, что в этом
отношении – по крайней мере если оценивать полученные от такого
сращивания выгоды и степени превращения госслужбы в выгодный бизнес
– мы вообще чемпионы. Корпоративное государство? Тут сложно даже что-
то комментировать. «Вертикаль» и харизматический лидер? Во многом от
них и идёт весь процесс.
Подведём итог, оставив в стороне Украину, фашистскую природу власти
которой любому исследователю (агитаторы и пропагандисты – не в счёт)
доказать было и будет достаточно сложно. Ограничимся современной
Россией, оценка которой пока не запрещена никакими законами. Судя по
сказанному выше, формирующееся сегодня у нас государство практически
полностью соответствует научному определению фашистского –
подчёркиваю, чисто научному определению, которое редко применяется к
нацистской Германии, так как стало использоваться в данном контексте в
советской историографии и только впоследствие распространилось (не
слишком широко) в остальном мире. Совпадения и сходства не могут быть
случайными.
Что это значит? На мой взгляд, только одно. Если российский народ хочет
быть верным заветам своих великих предков, если он готов быть достоин
памяти миллионов погибших, сегодня «стране огромной» нужно по
крайней мере задуматься о том, куда ведёт её нынешняя элита. Да, фашизм
не дошёл до ужасов нацизма; да, его социальная и политическая платформа
были привлекательными, а обещания богатыми – но не нужно забывать, что
ранние фашистские институты стали полигоном для того ужаса, который в
начале второй трети ХХ века поглотил всю Европу. Сегодня, в этот
трагический день, как и в любой другой, кощунственно сравнивать
нацистскую Германию и Советский Союз, ставя на одну доску убийц и их
жертв – но нельзя не задуматься о том, как всё начиналось сто лет тому назад
и как ростки «банального зла» сегодня проникают в нашу повседневность.
Думать об этом – не преступление, а долг.