С.Н.Егоров. Кем недомолота мука русской истории

 Не скрою, последней каплей, побудившей меня взяться за перо, послужила публикация А.С.Кончаловского*. Живем мы плохо, так что мука нашей истории, очевидно недомолота. Но вот почему мы так живем? Самый популярный из предлагаемых ответов: наше общество, народ развился пока недостаточно. Совершенствовать (молоть) нужно именно его. А пока… Именно народу присущи некие уникальные отрицательные черты, которые и обусловливают отвратительное качество организации нашей жизни. Не изменив, не исправив народ, невозможно улучшить жизнь в нашей стране. Именно народ – главное препятствие на пути совершенствования российской действительности.

Очень удобная версия. Народ сам виноват. Как ни бьются с ним многие века князья, государи, генсеки, а теперь и президенты, ничего не выходит. Упирается, как только может: сиднем сидит на печи, законов не соблюдает, прогресса сторонится…

Позволю предложить иную версию событий, иной взгляд на причинно-следственные связи русской истории.

Какой веревочкой связана власть с нардом?

Тысячелетиями человечество находилось в заблуждении относительно одного из важнейших вопросов – каким должен быть правильный способ связи власти и народа. За исключением краткого афино-римского проблеска «темное» человечество считало власть самостоятельной, сакральной, имеющей безусловное право повелевать подданными. И, что очень важно, так считала не только сама власть со всеми ее многочисленными прихлебателями. Справедливым такое положение вещей считали и подданные. Столетиями все члены общества – от мала до велика, от нищего до богатея, от аристократа до пахаря – все считали, что источник власти находится где-то во вне общества, власть проливается на народ откуда-то сверху, из неизведанных горних высей. А раз так, ни судить, ни рядить власть простые люди не могут. Наглые высказывания и соответствующее им поведение какого-нибудь Ивана Четвертого или Людовика Четырнадцатого почти никого в обществе не возмущали, воспринимались как должное. А если кого возмущали, так на кол его, и дело с концом.

Вместе с тем, в передовых гуманистических умах постепенно вызревало и другое понимание правильной связи власти и подданных. Кому-то высказывание таких мыслей стоило жизни, кому-то казни удавалось избежать. Но однажды высказанная идея, особенно если это правильная идея, как капля, как тонкий ручеек начинает свое медленное течение, захватывая все новые и новые умы.

Быстро ли, коротко ли, но к концу восемнадцатого века тонкий ручеек мыслей о правильной взаимосвязи власти и народа превратился в небольшую речку, которая и раскрутила колёса двух великих революций – американской и французской. Именно тогда впервые не в трактатах высоколобых ученых, а на знаменах государств были начертаны эти крамольные для того времени слова:

Правительства создают сами люди, и справедливая власть правительств основывается на согласии управляемых. Источником власти является народ. Никакие учреждения, ни один индивид не могут обладать властью, которая не исходит явно от народа. Право и долг народа свергнуть правительство, стремящееся подчинить его абсолютному деспотизму.

Но то были только первые ласточки. Весны они не сделали, однако указали на неизбежность ее наступления. Прошло два века и весна, казалось бы, пришла, когда Организация Объединенных Наций зафиксировала эти истины в качестве норм международного права. Вот и наше государство (власть) «признает» эти нормы, сделав соответствующую запись в пятнадцатой статье своей конституции. Однако нормы – нормами, а жизнь – жизнью.

В чем загадка русского аршина?

Теперь давайте поговорим о нашей самобытности, ведь именно наш народ «сам виноват», ведь это нашему народу присущи некие уникальные черты. «Умом Россию не понять…». В этих странных словах поэта нам чудится что-то приятное, нас над другими возвышающее. Вот мы какие загадочные. Поэт был краток, давая простор воображению и анализу. Давайте поразмышляем.

Кому, собственно, не понять Россию умом? Конечно же, братьям по вере христианам-европейцам. Какое нам дело до понимания или непонимания нас басурманами-язычниками? Вот просвещенная Европа, другое дело: если даже они не могут разобраться, значить в нас что-то такое есть. Хотя, разве японцев или зулусов европейцы так уж хорошо понимают? Нет, наверное. Но это совсем не то, что непонимание нас, братьев-христиан (хоть и двоюродных), мы ведь «одной крови», а поди ж ты, так до сих пор и не поняты.

По сравнению с европейцами у русских есть какие-то важные особенности. В чем же они?

К моменту написания Тютчевым бессмертных строк вся Европа поняла и приняла мысль о том, что источником власти является народ. Эта простая мысль была понятна и некоторым окраинам российской империи – и «убогим чухонцам», и растерзанным полякам, что подтверждают их регулярные восстания. С тех пор прошло полтора века, а у нас по-прежнему народ и власть живут в непересекающихся и почти не соприкасающихся мирах. Вся Европа ушла вперед в своем понимании правильной взаимосвязи власти и народа, а мы остаемся на уровне средневековых представлений. Сильно отстаем.

А самое ужасное то, что сегодня, в начале 21-го века, и народ и власть в России считают такое положение вещей нормальным, естественным, отвечающим нашим историческим ценностям.

Ну, власть понятно: она по-прежнему считает себя сакральной. Народ для власти это лишь источник доходов, но никак не собственных полномочий. Всякая власть консервативна – стремится законсервировать устраивающий её уровень отношений с подданными. А что же народ, почему он никак не перестанет соглашаться с сакральностью власти, почему он не потребует от власти подчинения себе? Ведь казалось бы, так просто сказать: «Тень, знай свое место!», а не получается. Русский народ никак не может понять того, что другим европейским народам стало ясно довольно давно. Причем, европейцы уже несколько сотен лет активно меняют свои взаимоотношения с властью, добиваясь ее подчинения. Именно подчинения власти обществу.

Этот процесс, конечно, еще далеко не завершен, но определенные успехи налицо. А русский народ продолжает оставаться в униженном состоянии. В униженном с точки зрения европейцев, но никак не самих россиян. Русские люди, как и тысячу лет назад, добровольно подчинены своей власти. Не исчерпывается ли загадочность русской души принятием этой социальной отсталости? Есть ли у нас законные основания для гордой веры?

Народная вина или народная беда?

Теперь поговорим о вине. Проще всего сказать: народ сам виноват, значит, так ему и надо. И такая точка зрения, безусловно, существует. Однако, этот вопрос нельзя разрешить, не разобравшись с тем, кому «так и надо», не разобравшись подробнее в понятии «народ». Мы будем понимать под народом всех, кто не власть. Содержание этого понятия с веками существенно меняется. Очень долгое время в оппозиции «власть – народ», народ составляли исключительно крестьяне. Сначала не очень крепостные, но потом все больше и больше. Апофеоза крепостничество достигло в девятнадцатом веке. Потом крепостное рабство было отменено, и начались капиталистические изменения.

К началу двадцатого века крестьяне составляли 86% населения страны, а вместе с рабочими и казаками – более 90%. Это огромная доля. Вместе с тем, не все оставшиеся 10% к этому моменту составляли власть. Дворянство, откуда только и рекрутировалось высшее чиновничество, не превышало 2%. Предприниматели и разного рода интеллектуалы, от телеграфистов до композиторов, составляли уже около 8% населения. К началу двадцать первого века эта группа населения, добывающая хлеб насущный умственными усилиями за пределами власти, стала гораздо больше.

И вот теперь нам нужно решить, куда мы отнесем эту социальную группу. Если мы ее в понятие «народ» не включим, то говорить о какой-либо вине народа будет просто невозможно. Тогда придется признать, что русская власть при попустительстве указанной группы ловко угнетала русский народ, и никакой вины народа в этом нет, а есть только его беда. Народ, состоящий только из людей физического труда, не способен ни на какое общественное созидание. Такой народ способен только на бунт, бессмысленный и беспощадный. Что он многократно и демонстрировал. И даже если по не зависящим от него причинам такому народу представляется возможность совершить общественно значимое действие, он сам оказывается не способен на совершенствование общественной жизни (Вспомним, хотя бы, Земский собор 1613 года).

О вине народа можно говорить только тогда, когда мы включим в содержание этого понятия людей умственного труда, то бишь, интеллектуалов. Но тогда и формулировать эту «вину» придется несколько иначе. В том, что власть по-прежнему помыкает народом, народ виноват только в лице своей просвещенной, интеллектуальной части. Это утверждение требует уточнения.

Можем ли мы вменять в вину кому-либо то, что он совершенно сознательно в борьбе власти с народом встает на сторону власти? Ведь он тогда такой же враг народа, как и любой другой в воинстве власти. Не нужно удивляться, что очень многие стремятся открыто перейти на сторону сильного – государства. Когда-то давным-давно можно было вступить в княжескую дружину. Потом при Петре – выслужить дворянство. В совсем недавнее время такой переход оформлялся вступлением в КПСС, сейчас для этого достаточно поступить на государственную службу. Именно стремлением многих перейти на сторону сильного объясняется неуклонный рост чиновничества. Сегодня в России с населением в 140 млн. человек чиновников в несколько раз больше, чем в СССР с трехсот миллионным населением – очень много желающих. Никакая власть никогда не будет испытывать недостатка даже в палачах, а уж в других приспешниках – и подавно.

Напомню, мы обсуждаем тезис: народ сам виноват. Можем ли мы вменить такому врагу-перебежчику в вину что-либо сверх того, что мы вменяем самой власти? Я думаю, не можем. Враг не предаёт. Предать может только друг. Таким образом, о вине народа перед собой можно говорить только применительно к той его части, которая обладает определенным интеллектуальным багажом и при этом сознательно не встает на сторону власти в ее извечной борьбе с народом, не перебегает в стан врага.

Интеллигенты: враги, предатели, борцы?

Теперь мы подошли к необходимости осмысления понятия «интеллигенция». Прежде всего, определим, что интеллигенция есть часть народа. Кроме того у этого понятия есть еще два имманентных признака. Интеллигент имеет прямое отношение к интеллектуальному труду. Он образован, живет за счет ума и таланта. Но этого мало, это всего лишь делает человека интеллектуалом. Для того, чтобы интеллектуал стал интеллигентом, он обязан испытывать стыд от того, что его народу живется плохо. Ощущая себя интеллигентом и, тем более, объявляя об этом публично, человек берет на себя определенную общественную миссию, а вместе с ней и ответственность. Именно о такой интеллигенции шел разговор в начале ХХ века в знаменитом сборнике «Вехи».

В борьбе власти и народа каждый интеллигент неизбежно оказывается по какую-то сторону баррикады. В борьбе власти с народом ты либо на стороне власти, либо на стороне народа. Именно невозможность уклониться от этого выбора предопределяет трагедию русской интеллигенции. В огне брода нет! Даже если ты всего лишь самоустранился от этой борьбы, ты тем самым встал на сторону власти, на сторону врага. Если интеллектуал не на стороне народа в его борьбе с властью, он – либо враг, либо – предатель!

Враг, – если идет на службу к власти, сознательно отказываясь быть интеллигентом. Сейчас я говорю не о представителях власти – от полицейского до министра, а о тех, кто, формально не становясь чиновником, прислуживает ей своим пером, микрофоном или просто именем, соглашаясь стать, к примеру, доверенным лицом кандидата от власти на выборах президента России.

Предатель, – если не идет на службу к власти по причине стыда за народное горе, но отходит в сторону от народной борьбы за подчинение власти народу.

Такая жесткая трактовка интеллигенции, точнее той её части, которая хочет остаться «чистенькой», сидеть в башне из слоновой кости в роли «стороннего наблюдателя», и не принимать участие в борьбе народа за подчинение ему власти (это предатели) представляется мне единственно возможной. Интеллигентами не рождаются, ими становятся только в результате добровольного морального выбора при решении главной политической задачи в любом обществе: борьбе народа за формирование своей власти. Та часть интеллигентов, которые хотят быть «вне политики», желают заниматься в свое удовольствие «умственным трудом» и отстаивают нравственность именно такой позиции, это предатели своего народа. Но никогда не поздно сделать правильный моральный выбор, встать на сторону народа, усилить его возможности своим личным участием в борьбе против власти.

Так в чем же народ сам виноват перед собой? Только в том, что его просвещенная часть (интеллигенция) даже не сформулировала для остальной части того, что весь народ должен потребовать у власти.

История знает очень мало примеров того, чтобы народ осознавал свои требования, а власть при этом силой удерживала его в угнетенном положении. Для этого требуется цивилизационное различие народа и власти, как, например, в случае завоевания Америки конкистадорами. Никакого цивилизационного различия в рассматриваемом случае нет. Власть в нашей стране всегда воспринималась народом как своя, от которой можно и претерпеть. Уже перед самой революцией семнадцатого года народ дважды совершенно добровольно, в умилении, преклонял колени на Дворцовой площади перед царской властью. Русская власть всегда была своей для русского народа. Никакая своя власть не может не дать своему народу того, что тот у нее потребует. Если народ это делает, что случается довольно редко, он всегда получает требуемое от власти. Для этого достаточно выйти с требованием на улицу хотя бы каждому десятому.

Подчеркнем эту важную мысль. Вспомните монетизацию льгот: стоило нескольким десяткам тысяч человек, преимущественно пенсионерам, выйти на улицы с требованием отменить вредное новшество, и власть тут же подчинилась. Вот и сейчас началась суета во власти: стараются быстро-быстро приоткрыть крышку чуть закипевшего от требований «честных выборов» политического котла путем принятия послаблений в виде упрощения регистрации партий и возврата губернаторских выборов.

Дело за «малым»: научиться не только грамотно формулировать свои требования, но и в массовом порядке предъявлять эти требования власти. Бороться с властью и числом и умением.

Боролись ли мы за установление своей власти?

Вернемся к оппозиции «власть – народ». У власти всегда были и есть две цели, одна главная, другая основная. Главная – удержаться у власти. Основная – получить от этого максимум удовлетворения. За счет народа.

Народ всегда понимал или, скорее, чувствовал, что совсем без власти будет еще хуже. Это правда, и власть всегда этим пользовалась. Не только в нашей стране – это общее правило. В чем же наша особенность? Она заключается в том, что за всю историю русский народ не выиграл у русской власти ни одного сражения! Более того, ни одно из сражений сам народ никогда и не начинал. «Сражение» начинала сама власть, или ее чем-то недовольная часть, а народ вообще не воспринимал происходящее как свое сражение с властью. Да и сражений-то было совсем мало, и в каждом из них всегда был один властный «выгодоприобретатель»: в 1478 году – Иван III, в 1613 – Михаил Романов, в 1730 году – Анна Ивановна, в 1825 году – Николай I, в 1917 году – В.Ульянов, в 1991 году – Б.Ельцин.

Это еще одно проявление нашей особенной стати: мы (народ) никогда не пытались подчинить власть себе. Прямо скажем, стать не очень впечатляет…

Если армия проиграла сражение, виноваты не солдаты, а генералы. Армия баранов, водительствуемая львом, всегда победит армию львов, возглавляемую бараном. Если рассматривать народ-армию так, как я предлагаю, генералом этой армии является интеллигенция.

Никогда русская интеллигенция не была на высоте. Никогда она не выполняла свою миссию (а интеллигенция без миссии – не интеллигенция) успешно. Наибольшего уважения в этом смысле достойны многократно осмеянные народники. Ибо успешная борьба народа с властью может начинаться только с образования и просвещения народа. Для того, чтобы понять и воспринять идею, народ должен быть хотя бы минимально образован. Именно с этим посевом народники и пошли в народ. Но за первым шагом не последовал второй. Не последовал потому, что и народники оказались не готовы к формулированию главной задачи народа.

Главная задача любого народа – подчинить власть себе.

Подчинить власть себе народ может, самостоятельно сформировав ее и поставив в рамки Закона, заточив этого Левиафана в прочную клетку.

Окончательная победа возможна в результате длительной победоносной кампании. Эта кампания состоит из многих сражений. Такая кампания еще ни в одной стране не выиграна окончательно, но везде в Европе есть выигранные сражения. А у нас ни одного. Русская интеллигенция ни разу не повела народ в бой с властью за главенство над ней, за создание своей власти. Двести лет назад французы поняли и провозгласили, что свергнуть не подчиняющееся народу правительство право и долг народа. Правительство с этим не согласилось, и французам пришлось отрубить голову гражданину Капету. Весь французский народ понимал, почему эта голова была отрублена – власть не захотела подчиниться своему народу. За полторы сотни лет до того голову своему королю отрубил и английский народ. Он понимал, почему была отрублена та голова – английская власть не захотела подчиниться своему народу.

Летом восемнадцатого года был убит бывший русский царь. Он уже не был властью. В это время за власть дрались совсем другие люди. Русский народ так и не понял, с какой целью был убит Николай Романов. Английский и французский короли, умирая, послужили своему народу – подняли его правосознание на совершенно новую высоту. Смерть последнего русского царя оказалась совершенно бесполезной. И после этой смерти русский народ продолжал оставаться в полном невежестве по вопросу о необходимости самому формировать власть, о том, что именно он является (должен являться!) ее источником, о том, что никакие учреждения, ни один индивид не могут обладать властью, которая не исходит явно от народа. Демократия как была для русского народа пустым звуком, так и осталась. И кто же в этом виноват, как не интеллигенция?

Как решать задачу, если она даже не поставлена?

Интеллигенция не воспринимает подчинение власти народу как его, народа, главную задачу. Нет, почти никто не говорит, что такой задачи вообще не существует. «Наверное, это было бы не плохо, хотя, кто его знает… Может быть народ к этому еще и не готов,– мямлит интеллигенция. – Не менее важными задачами являются свобода слова и собраний, политическая и экономическая конкуренция, борьба с коррупцией, преодоление разрыва между бедными и богатыми etc.». И отказывается вести народ в бой за подчинение власти народу. При этом напускает словесного тумана, который тут же превращается в выгодную власти дымовую завесу… В этом русская интеллигенция весьма горазда. Остается неразрешенным один вопрос: те, кто так говорит, действительно не понимают, или понимают, но сознательно вводят в заблуждение остальных?

А ведь ларчик открывается просто, достаточно увидеть взаимосвязь трех элементов, увидеть раздельно – задачу, средства ее достижения и полученные результаты. Стоит только понять, что подчинение власти народу есть задача, сразу же становится понятно, что, например, свобода слова и собраний есть средства ее достижения, а, например, победа над коррупцией, преодоление разрыва между бедными и богатыми есть результаты ее достижения.

Никакая задача не может быть решена, если она даже не поставлена. Это должен сделать просвещенный авангард народа – интеллигенция. Остальной народ не в состоянии поставить себе хоть какую-нибудь задачу. Неизбывная вина русской интеллигенции состоит в том, что даже сегодня, в двадцать первом веке, она не сформулировала внятно народу его главную задачу: подчинить русскую власть русскому народу. Я уже не говорю о том, что интеллигенция не повела остальной народ за это в бой.

Сможет ли «чумазый» играть на пианино?

«Передовая», «просвещенная» часть народа состоит из трех основных социальных групп: врагов-интеллектуалов, открыто перешедших на сторону власти, отошедших в сторону от борьбы интеллигентов-предателей и интеллигентов-борцов.

Но даже современные интеллигенты-борцы не собираются позволить народу подчинить себе власть. Даже они хотят «помочь» народу, только став властью сами. Именно в этом причина яростной пропаганды многопартийного строительства, с которой власть молчаливо соглашается. Все «оппозиционеры» (в нашей терминологии – «интеллигенты-борцы») открыто заявляют, что за власть должны бороться только партии, причем, только между собой. Ну не может «чумазый» играть на пианино!.. Остальные люди могут участвовать в формировании власти только в одном качестве – опуская в урну бюллетень, нарисованный партиями под «руководством» и, очень часто, – под «диктовку» власти. «Чумазые» (не объединившиеся в партии люди, а нас таких, как ни крути, большинство) не могут в принципе полноценно участвовать в избирательном процессе. Например, в формировании избирательного бюллетеня (т.е. внести туда своего кандидата). Все громче и громче звучат голоса о введении тех или иных цензов, что означает отказ от завоеванных в боях европейским сообществом принципов всеобщности и равенства при формировании власти. По очень просвещенному мнению радетелей цензов, народ нуждается в защите от самого себя несмышленого, ведь он по-прежнему «чумазый», без опекунов не разберется что к чему.

Ради такой защиты можно даже нарушить конституцию, где прямо сказано: государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от принадлежности к общественным объединениям. Трудно спорить с тем, что «право быть избранным» есть одно из основополагающих прав гражданина. Однако нынешняя система формирования власти делает невозможным реализацию этого права для человека, не принадлежащего к общественному объединению (партии). Вот так государство гарантирует нам равенство прав при формировании себя! Стоит ли напоминать, кто именно во власти является гарантом прав и свобод человека? Но и за пределами власти этим возмутительным нарушением одного из основных политических прав никто не обеспокоен, в том числе наши интеллигенты-борцы, наша «оппозиция», особенно, представленная в думе, «оппозиция ее величества».

При таком «генералитете» главная задача решена быть не может. Так что корень политических проблем именно в интеллигенции, которая до сих пор научилась хорошо молоть только языком, от чего разлетается по городам и весям с помощью современных информационных технологий шелуха и словесный мусор.

Не пора ли начать бороться не «против», а «за»?

Все, на что способны наши интеллигенты-борцы, наша оппозиция – это бороться «против», ругать власть, кто мягче, кто жестче. Должен признаться, это у них получается довольно хорошо. Так хорошо, что однажды даже удалось свалить власть КПСС. Но, поскольку кроме идей «против» за душой у интеллигентов-борцов ничего не было, на место власти КПСС пришла власть еще более страшная и жестокая. Дракон повержен, да здравствует дракон. Единственный способ защититься от дракона – иметь своего собственного. Кто только не предлагает себя в качестве такого народного дракона!

Бороться «против» могут и готовы многие, а вот бороться «за»… Для исправления такого положения интеллигенция должна не просто знать (как некий факт истории), а принять и умом и сердцем важнейшие истины, начертанные на знаменах американцев и французов в конце восемнадцатого века:

Правительства создают сами люди, и справедливая власть правительств основывается на согласии управляемых. Источником власти является народ. Никакие учреждения, ни один индивид не могут обладать властью, которая не исходит явно от народа.

Если власть не такова – она враг, с которым нужно бороться всему народу, всем его составляющим. Но всякая ли власть – враг? Конечно – нет! Власть, действительно сформированная народом, – друг! Но только такая: полностью сформированная народом. Пока такой власти мы еще не видели.

Власть состоит из отдельных людей. Является конкретная власть другом или врагом зависит исключительно от того, по каким правилам она сформирована. Русская интеллигенция не сподобилась сформулировать те правила, по которым народ мог бы подчинить себе власть.

К семнадцатому году прошлого века русская интеллигенция сформулировала знаменитую «четыреххвостку»: выборы всеобщие, равные, прямые и тайные. На заре демократического развития этого было достаточно. Однако сегодня, во времена царствования политтехнологий, для победы над властью-врагом этого мало. Нужна правильная и прочная правовая клетка для отечественного Левиафана. Нужно сформулировать и ввести в действие такие правила, по которым народ мог бы сформировать подчиненную ему власть.

Я уже несколько раз употребил слово «бой». Это вовсе не означает, что единственным способом решения поставленной задачи является вооруженная борьба. Для введения таких правил в действие, возможно, никакие «боевые» действия и не понадобятся. Достаточно такие правила разработать и объяснить остальному народу выгоду от их применения. Стоит только народу осознать свою выгоду от таких правил, убедиться в том, что ему не предлагают в очередной раз таскать каштаны для чужого дяди, и никакая вражья власть не устоит.

Кто, как не интеллигенция, должна это сделать? Ведь это чисто интеллектуальная задача, на решение которой должны подвигнуть уязвленная совесть и стыд от того, что народу живется плохо. Хотя, за последние сто лет стыд, наверное, притупился, ведь большинству интеллигенции теперь живется почти также плохо, как и остальному народу.

Главное в том, что эти правила должны гарантировать народу формирование подчиненной ему власти. Идеальной формой таких правил может стать проект закона о выборах. Тогда и требование народа будет совершенно конкретным: требуем принятия и введения в действие разработанного нами закона о выборах.

Собственно, формирование власти, подчиненной народу, и есть установление демократии. В предшествующем тексте мне почти удалось обойтись без употребления этого прекрасного, но оболганного слова. К сожалению, в стране практически нет демократов, людей так понимающих демократию, даже среди интеллигентов-борцов. Вот уже больше двадцати лет пропагандируется представление о демократии, как о власти демократов. Не народа, а демократов, людей, называющих себя демократами, тех, кто обещает народу сделать его жизнь лучше. Эта идея ведет в тупик.

В своей статье я пишу об интеллигенции как части народа. О такой группе, к которой остальной народ может предъявлять требования как к своему авангарду, своим потенциальным вождям, по крайней мере – интеллектуальным. Вместе с тем, любому конкретному человеку легко увернуться от полемических стрел этой статьи, сказав: «А я не интеллигент». Что ж, те, кто не ощущает себя частью интеллектуального авангарда своего народа или не ощущает угрызений совести за то, что народу живется плохо, пусть и дальше спят спокойно. Если смогут.

…Напомню читателю, мы обсуждали тезис: народ сам виноват. Я постарался показать, что это ложная посылка. Вместе с тем, народ действительно живет плохо, хуже, чем он мог бы жить исходя из объективных условий. Кто-то же в этом виноват!

А виновных всего двое: вражеская власть и импотентная российская интеллигенция. Власть виновата по причине своей природы. Русская власть всегда оказывалась сильнее своего народа и ловчее интеллигенции. Ее исправить нельзя, ее можно только заменить. А вот интеллигенция еще может исправиться. Для этого у нее есть почти все: и интеллектуальный потенциал, и беспокойная совесть. Не хватает одного – осознания своей ответственности за решение главной задачи народа: ПОДЧИНИТЬ власть себе!

___________________________

* Кончаловский А. Недомолотая мука русской истории // Российская газета, 7 февраля 2012.

10.10.2012

С сайта http://www.civitas.ru/article.php?pop=0&code=1806&year=2012