Особенности европейской жизни в 1861 году глазами русского врач

Часть I

Недавно мне попала в руки книга, написанная русским врачом по свежим впечатлениям путешествия по Европе. Она содержит множество тонких наблюдений европейской жизни и сравнений ее с нашей российской жизнью. Причем многие из них сохранили свою актуальность и сегодня. Вот отдельные выдержки из книги:

«На станциях в России ничего съестного: одни только самовары везде предлагают свои услуги и приносят своим хозяевам, станционным смотрителям, порядочный доход. Наши промышленники вообще не любят довольствоваться небольшими процентами. Этому правилу следуют и станционные смотрители.

Ковно наполнен евреями, при помощи которых мне удалось променять на золото несколько денег. Это лучшие слуги всюду, конечно не даром, но их расторопность, смышленость и услужливость истинно замечательны. Труды свои они не ценят слишком высоко, как иные наши промышленники: они довольствуются небольшими процентами. Только нужно быть не очень доверчивыми.

При таком жалком положении, в каком они находятся, их желание поживиться за чужой счет нельзя и осуждать, когда люди, лучше их обставленные, дорожат своей честью гораздо меньше их…

Проезжая в Кенигсберг, мы видели хорошо устроенные фермы с красивыми каменными домами и садами. Нигде не видно ни развалин, ни запустения, все показывает непрерывный и плодотворный человеческий труд. Я не видал ни одного самого бедного строения, лежащего на боку или с растрепанной кровлей, какие у нас часто попадаются не только в деревнях, но и в уездных и губернских городах.
Здесь все стоит бодро и спокойно.

Почва и климат здесь нисколько не лучше, чем у нас.
Попадавшиеся нам навстречу экипажи были большей частью огромные телеги, запряженные парой сильных лошадей в дышло или даже четвертней. Другой упряжки я здесь не видел.
Здесь нет ничего похожего на наши убийственные хомуты, напоминающие орудия пытки, сжимающие и стирающие шеи наших страдалиц-лошадей. Здесь главная точка опоры в сбруе лошади – широкий ремень на груди. Здешняя, даже рабочая, лошадь, - госпожа в сравнении с нашей несчастной рабой-лошадью, страдающей и от сбруи, и от дороги, и от хозяина и от коновала.

Цивилизация, которой первая ступень есть грамотность, улучшает быт не только лошадей, но и животных.
Ни в одном месте по дороге я не слыхал собачьего стона, так у нас обыкновенного. И не видел валяющихся трупов ни кошек, ни собак, ни других несчастных животных, у нас встречающихся даже на улицах городов.

Гостиниц в Кенигсберге довольно. Кажется, более десяти. Здешние первоклассные гостиницы очень хороши и, в сравнении с петербургскими и московскими, недороги.
Я получил от хозяина приглашение быть в одном из концертов, которые устраиваются три раза в неделю в нижнем этаже его дома. Цена за вход – 5 грошей.

Общая зала гостиницы очень красива и велика. Она в длину разделяется на три чести арками, украшенными искусственной мелкой зеленью. Здесь, как говорил мне хозяин, помещается за столами 800 человек. Тут нет ничего официального, парадного и принужденного. Это как будто семейный, простой и скромный праздник. К концерту собралось большое общество. Все были одеты по-домашнему. Некоторые дамы пришли с работами. Одна, вероятно гувернантка, судя по тому, что подле ее вертелись дети, целый вечер усердно вязала чулок.
Концерт был исполнен оркестром из капеллы на очень хороших инструментах. Артисты с большой любовью и пониманием исполняли пьесы. Программа была довольно сложная: играли из Моцарта, Мендельсона и других известных композиторов.

У нас, чтобы послушать порядочную музыку, нужно заплатить дорого, одеваться форменно. Наше деление на касты отбивает охоту даже у порядочных людей бывать в подобных общественных собраниях. Мне удавалось видеть концерты в наших губернских городах, где участвуют благородные любители. Там присутствует, кроме дороговизны, такая неприступная торжественность, что редко бывает и богатое купечество, хотя оно обыкновенно и берет билеты, которые рассылаются покровителями искусств.
Таким образом, для среднего нашего класса почти вовсе недоступны изящные наслаждения. И поневоле приходиться играть в карты, в чем немцы не имеют нужды. Здесь за 5 горшей можно наслаждаться целый вечер хорошей музыкой.

Я впервые здесь узнал, что Кенигсберг снабжает нас лососиной, которой нас здесь и угощали. Два купца (Широков и другой с польской фамилией) скупают здесь всю лососину и везут в Петербург. Задельная плата здесь в летнее время еще выше, чем у нас. Поденщик может заработать в день до 2 талеров. Стоит только взглянуть на реку, запруженную судами, чтобы в это поверить. Но зато хозяин гостиницы уверял меня, что здесь все дороже, чем в Берлине. Я же примирился с Кенигсбергом, когда услыхал в Берлине, что он считается прусской Сибирью.

В некоторых магазинах Кенигсберга я находил умный способ не держать людей без дела. Стеклянная дверь магазина заперта, на ней запись: позвоните в висящий колокольчик. На звонок приходит сам хозяин. Или кто-то из людей, занятых своим делом в мастерских и квартире.

Мои московские чемоданы, доехав до Кенигсберга, обнаружили под тоненькой кожицей толстую картонную бумагу. И я пошел купить здешний чемодан из гамбургской кожи. В седельной лавке я пересмотрел несколько чемоданов, несравненно удобнее и прочнее наших сделанных и дешевле наших.

В Берлине распускаются каштаны и липы и гуляющие ходят большей частью в одних летних сюртуках. Я познакомился здесь через письма, привезенные из России, с двумя докторами, из которых один чистый берлинец, никогда не бывавший в России, говорит по-русски как природный РУССКИЙ, получивший высшее образование. Этот ученый, знающий, как свой язык, языки английский, французский, испанский и почти все славянские наречия, - есть, вместе с тем, и обязательнейший человек. Он здесь профессор русского языка, очень хорошо знает Россию и русскую литературу, очень их любит и издал здесь много русских книг ученых и учебных. Недавно он читал в здешнем филологическом обществе о Ломоносове. Другой ученый, доктор прав, много путешествовавший для изучения изящных искусств, предложил мне познакомить меня через своего знакомого профессора с больничной и аптечной администрацией в Берлине.

Первое, что меня поразило в Берлине, да я думаю, поразит и всякого русского, это езда на собаках. На собаках в Берлине возят только тяжести, но не пассажиров. Из окрестностей города везут на них молоко, масло, яйца, зелень, плоды. В самом городе на них перевозят белье, мясо хлеб, посуду и прочее. Их держат и употребляют вместо лошадей, потому что содержать их дешевле, чем лошадей. За эту службу их хорошо кормят и хорошо с ними обращаются. Я здесь ни разу не слыхал собачьего визгу, который ежечасно можно слышать в Москве.

Грязь и пыль в Берлине невозможны потому, что их скупает одна компания для удобрения полей. Сколько пользы извлекли бы немцы из того, что у нас свозится за город и бросается в Москву-реку! Что может найти на чистых улицах Берлина компания для удобрения полей, я не могу понять. Другое дело на наших улицах и площадях, где можно сделать парники.

Лавки со съестными припасами в Берлине – кондитерские в сравнении с нашими. Наши за четверть версты легко узнать по запаху, а здесь вы не увидите ни крови, ни сала, ни костей, ни шкур, ни прочих нечистот, валяющихся на полу и на полках. Мелкие съестные вещи лежат здесь под стеклянными колпаками, а крупные покрыты кусками полотна. Вы не увидите у продавцов ни грязного платья, ни сальных рук. Вообще здесь весь простой народ одевается здесь чисто и опрятно. Любовь к чистоте и порядку проглядывает у немцев во всем.

Немецкие книги в Берлине очень дешевы, вдвое, если не втрое, дешевле, чем у нас. Этому способствует дешевизна бумаги. Наборщики здесь также дешевы. Здесь в магазинах я видел довольно много русских книг, напечатанных в Берлине и Лондоне. Первые здесь дешевле последних, но и те и другие гораздо дороже немецких.

Чтение книг в магазинах здесь также дешево: в месяц около 50 копеек серебром.
В Зоологическом саду Берлина я был 2 мая, в день покаяния, бывающий здесь раз в году и равняющийся большим праздникам. Толпы народа, большей частью пешком, валили туда, и около 4.000 человек перебывало в зоологическом саду. Плата за вход пять грошей.

Родители с детьми расхаживали по парку с книжками-описаниями парка и читали естественную историю в лицах. Более всего толпилось народу около львов и тигров и огромного ученого слона. На каждой клетке надпись на латинском и немецком языках. Интереснее всего видеть гремучих змей и удавов, в их решетчатых клетках, спящих на теплом песке или извивающихся по клеткам и вокруг столбов, устроенных над вазами с водой.
Довольно много обезьян в огромной проволочной клетке, где устроены разные удобства для их гимнастики.

В местных трактирах читаются газеты, даются концерты и вечера, на которых веселится низший класс народа. Берлинцы говорят, что с увеличением этих увеселительных мест, лет десять тому назад, увеличилось потребление пива и очень уменьшилось потребление водки и пьянство. Потребление пива может увеличиваться там, где оно дешево. В Берлине, например, кружка пива стоит два гроша.

Наши первоклассные гостиницы чистотой белья, стен, полов и потолка, обилием мебели и другими удобствами, на которые у нас весьма мало обращается внимания, не могут сравняться с последними гостиницами Берлина.
Хорошую комнату в третьем этаже для одного мужчины, в здешних лучших гостиницах, можно иметь за 25 грошей, да еще 15 грошей стоит обед за общим столом, состоящий из пяти вкусных и сытных блюд.

Понадобилось вам справиться о месте жительства нужного вам человека, вы звоните, и к вам является портье, который принесет вам адресную книгу всего города. Такие адресные книги существуют во всех гостиницах и публичных местах.

О Лейпциге я решительно ничего не могу сказать, кроме того, что в нем бывает европейская книжная ярмарка и что здесь центр издательской и книгопродавческой деятельности всей Европы. В настоящее время здесь издается много русских книг.

Немцы говорят, что после Венгерской войны, целая Германия боялась России, которая, по их словам, с начала своего существования и доселе все расширяется в своих пределах, не внося в общеевропейскую жизнь ничего нового, прогрессивного взамен того, что она заимствовала от Европы. По их словам, если России дать усилится, то она наводнила бы всю Европу, как некогда опустошали ее гунны, не принесшие с собой ничего живого, кроме крови новой породы и без следа растворившиеся в римской цивилизации. Они говорят, что у всех СЛАВЯН недостаток общественного духа и воображения. Однако, сами немцы признают, что с освобождением народа и распространением грамотности, Россия, конечно, много выиграет во всех отношениях, особенно при мирном характере ее иностранной политики. Сила государства не в громадности территории и войска, а в хорошем управлении, просвещении народа и развитии производительных сил.

Австриец, по-видимому, негоциант, житель Вены, очень много ездил по Европе, несколько раз был в Петербурге и даже в Москве на коронации. По его словам Вена – центр наук, искусств, промышленности, изящного вкуса и роскоши. Опера и университет в Вене, по его словам, лучшие в Европе. Много говорил австриец о красоте, вкусе и легкомыслии венгерских женщин и австрийских дам, которых и сравнивать нельзя со скучными, расчетливыми, безвкусными и любопытными берлинскими женщинами.

Нюрнберг – главное место баварской торговли и славится многими отраслями промышленности: машинами, химическими продуктами, красками и табаком. Но есть главная его профессия, давшая ему всесветную известность. Это изделия из папье-маше и детские игрушки. Выделкой их занимается более 100.000 человек жителей города и его окрестностей. Детские игрушки рассылаются отсюда по всей Европе. Отделка их изящная, цена очень недорогая.

Все здешнее полицейское разбирательство – словесное. О том, чтобы чиновнику можно было дать взятку, здесь и понятия не имеют. Газеты здешние как раз провозгласят на всю Германию о всякой бесчестной проделке.
Здесь цензуры нет, газеты печатаются под ответственность редактора, а книги, прежде выхода, представляются в полицию, для рассмотрения, нет ли там чего оскорбительного лично против короля.
Министры и члены правительства здесь полностью ответственны перед законом. Особых судов для них нет.
Здесь всякий живет совершенно спокойно под защитой законов и общественного мнения и не боится ни за свою личность, ни за свою собственность (чего нельзя сказать о России и сегодня – А.Р.).

Иностранец, приезжающий в Германию, тотчас знакомится с местностью из книг. Но как познакомится он, приехав в Россию, с избранной им местностью, не исключая и столиц. У нас нет не только отдельных описаний наших городов, но нет даже и общего путеводителя по России. Нет в продаже КАТАЛОГОВ НАШИХ ХРАНИЛИЩ И ДРЕВНОСТЕЙ, наук и искусств, таких, например, как Оружейная палата и прочее (у нас в России они и сегодня отсутствуют, что позволяет нечистым на руку сотрудникам музеев обогащаться – А.Р.).

Рейхенгальские соляные ключи доставляют казне ежегодно до 600.000 гульденов чистого дохода. Всех источников – 20, но только 4 из них содержат 20-24% соли и тотчас поднимаются в солеварни для выпаривания соли. Остальные, содержащие меньше процентов, идут в градирные дома для выпаривания посредством дарового тепла: солнца и ветра. И потом возвращаются в солеварни для выпаривания посредством искусственного тепла.

Все здешние горы состоят из плотного известняка. Поэтому все здешние дома построены из горного камня, а дороги и тропинки усыпаны и убиты хрящем. Следовательно, грязи почти вовсе не существует. В самом Мюнхене некоторые улицы усыпаны и убиты крупным песком.

Лет десять назад частным человеком здесь устроено очень хорошее лечебное заведение с комнатами для жилья, ваннами для лечения и садом для прогулок. Кроме ванн, здесь в заведении пьют сладкую сыворотку из молока альпийских коз и свежевыжатые соки их некоторых, растущих на горах, трав. По разложению знаменитого профессора Либиха, в них, кроме других составных частей, есть йод. Эти соки полезны в страданиях живота и груди. Жизнь здесь дешева. В самом отдаленном уголке России нельзя жить так дешево, не говоря уже об удобствах.

Меня удивляла здешняя необыкновенная дешевизна пищи. Не думайте, чтобы это были какие-то гомеопатические дозы: форели мне приносили столько, что от одной порции я был совершенно сыт. Дешевый хлеб из ржаной муки приносят такой длины, что и вдвоем нельзя съесть за два дня.

Здесь податей и повинностей немало, а, между тем, всюду видно довольство и нигде не видно нищеты.
Здесь никто не ускользает от податей, и нигде нет никаких привилегий и исключений.
Зато, платя все пошлины, всякий может заниматься, чем ему угодно. От этого-то и дешевизна всех изделий и доброкачественность их.

В самом отдаленном городке можно найти все предметы первой необходимости. Есть даже книжные лавки, в которых можно найти много немецких книг. А при городском магистрате выписывается за счет города множество немецких газет, за чтение которых платится самая ничтожная сумма (у нас и сегодня администрации городов и весей почти не участвуют в этом – А.Р.).

Меня оттолкнули НЕМЦЫ своей затаенной завистью к России в предчувствии будущего ее значения, ненавистью к славянским племенам: мысль о соединении последних и во сне не дает им покоя. Ругательства они расточают и итальянцам, будто бы годными только для поборов и побоев.
Наскучила мне их постоянная зависть к Франции, которой они страшно боятся. И неуважение к Англии, которую они считают, как некоторые наши помещики, державой торгашей, маклаков, думающих только о себе.
Как будто сами НЕМЦЫ и иные наши помещики – рыцари бескорыстия.

 

Правда у них есть много хорошего, чем они могут гордиться. Здесь общинное управление не стесняет членов общины в самодеятельности, но только оберегает от бед. Вот хорошее средство против бедности. Во всякой общине есть школа, дома для сирот, престарелых больных и увечных».

Забелин А. Очерки заграничной жизни. М.: Издание книгопродавца А.Ф. Черенина, 1861, с.14, 25, 32-39, 41, 47-50, 54-55, 57, 69-71, 73-74, 80-82, 85-86, 90, 118-119, 125, 128-129, 132-138, 141-142.

Александр Рашковский, краевед, 18 апреля 2015 года.