Во всем виновата пропаганда
- Да о чем тут говорить, на выборах в 2013 году, к примеру, 30% студентов нашего факультета проголосовали за партию «Свобода» Тягнибока. Тридцать процентов за такое! Ты представляешь себе, что должно быть в головах у людей? При этом, когда наш преподаватель политологии спросил, где вы собираетесь работать, 90 процентов сказали, что в Америке. Все сделала пропаганда.
- Подожди, ты же учился на технической специальности, у вас преподавали политологию?
- Здесь даже важно не это – важно, кто преподает. Наша вот тетенька и в Польшу на семинары постоянно ездила, и в Америку. Естественно, абсолютно понятно, какую идеологию она прививала студентам. То есть, человек приходит со школы в ВУЗ, и если даже у него не было своих сформировавшихся взглядов, то ему обязательно помогут их сформировать. Очень большая проблема на Украине была в том, что за преподавательской работой никто не следил.
- И что, все велись?
- Ну я же здесь, не все. Но пропаганда - это очень мощное оружие. Даже вот к России отношение стало меняться не сразу, где-то с сентября-октября. Включились очень мощно все телеканалы, а все российские отрубили. И под этим давлением люди стали воспринимать ситуацию однозначно – они враги. Когда я скрывался от СБУ в Запорожье, мне одна тетенька на работе, где я, естественно, числился неофициально, на чистом русском языке рассказывала о том, что нужно идти от русских родину защищать.
- Много таких?
- Чтобы было понятно – уже летом чуть ли поголовно не вся молодежь ходила в майках с нецензурной надписью про Путина. Это как эпидемия. Понимаешь, как мне это представляется – есть лидеры общественного мнения, а все боятся. В какой-то момент люди были просто вынуждены определиться, чтобы хоть как-то продолжать жить дальше. А в этот момент все эти ребятушки с Майдана и тетеньки в вышиванках оказались как нельзя кстати.
- Она прямо в вышиванке на работу ходила?
- Там это нормальное явление. Из-за неё мне в конечном итоге, кстати, и пришлось уйти. Я терпел, терпел, а потом не выдержал и начал с её идиотскими доводами спорить. Тут она сказала, что я сепаратист и меня нужно сдать в СБУ. А с таким не шутят, оттуда уже не возвращаются.
Если ты мужчина и не в АТО – это уже вызывает подозрения
- Ещё пример. Был у меня одноклассник, прямо скажем, не слишком умный. Никакой политикой даже близко не увлекался, обычный такой парень. Давно к нему на страницу не заходил, а тут что-то думаю - дай гляну. Захожу, а он там уже в камуфляже, с «калашом», рассказывает, как «мочит сепаратистов». И таких примеров масса.
- То есть, все поехали воевать?
- Все, кто не спрятался или уехал. Вот был у нас завод, одно из крупных предприятий Юго-Востока. Сейчас там, дай бог, половина осталась людей. Кого или в АТО забрали, или уехали люди. Забирать стали прямо с экзаменов, из общежития. Те, кто поумней, смекнули, что к чему, сразу попрятались. Впрочем, были и идейные – кто националисты, поехали на войну убивать, им только дай оружие.
- Много таких?
- Ну как сказать, понимаешь, тут же ещё и деньги, очень большие деньги. Был у нас на курсе такой русофоб, весь из себя нацик, и вот где-то за год до майдана у него и телефон дорогущий появился, и сессию он закрыл ещё до того, как она началась. С майдана же он уже привез с собой «Глок» (американский боевой пистолет – прим. Ред.), там подарили. Или вот какой бизнес был – просто постоять на Майдане с плакатом, даже ничего не кричать, и то люди больше тысячи баксов в месяц зарабатывали. Я точно таких пару примеров знаю.
- А в АТО?
- А в АТО берут всех без разбора. Прежде, чем уехать в Россию, я все-таки решился навестить мать, понимая, что очень и очень долго могу её больше не увидеть. И это был самый опасный момент за те восемь месяцев, что я скрывался на Украине. Такое здесь невозможно себе представить. Чтобы по городу ходили спецназовцы и выискивали людей призывного возраста. Если бы я тогда не шел с моей мамой, меня бы точно приняли. Так я вообще старался на улицу лишний раз не показываться.
- Так ведь многие уже вернулись, у вас же несколко волн мобилизации было...
- Я скажу так. У меня знакомый врач вывозил людей из Иловайска. Так там трупы по обочине дороги рядами лежали в несколько километров. Те же, кто возвращается, если не идейный, старается побыстрее уехать. Но уехать с каждым днем все сложнее.
А как ты выехал в Россию?
- Успел буквально в последний момент, пока не заработала «база сепаратистов». Там придумали такую тему – завели сайт, где указаны все данные на всех сепаратистов в Украине. А сейчас вообще не выпускают мужчин призывного возраста. Прямо с поездов и снимают. Если ты мужчина и не в АТО – это уже вызывает подозрения.
До 2 мая Одесса была русским городом
- Никто и думать не думал, что этот Майдан до нас дойдет.
Только в конце февраля люди хоть как-то объединяться стали. На первую встречу Антимайдана, где я был, пришло вообще человек 500. Но люди все очень разные – и отставные военные, и работяги, и студенты.
- А как у тебя в ВУЗе реагировали?
- Да я приходил с собраний, у меня в общаге соседи спрашивали – ты дурак, зачем ты туда ходишь? А я им – вы что, не понимаете, что страна разваливается? Люди не понимали совсем, что на самом деле происходит.
- А в процентном соотношении, кото было больше, тех, кто за майдан, или тех, кто против?
- Могу сказать точно – до 2 мая Одесса была русским городом. Был в нашем движении дух, настоящая идея, мы понимали, чему противостоим, чего хотим не допустить у нас. После второго мая все было кончено.
- Как ты думаешь, что там произошло на самом деле?
- Я не думаю, я знаю, у меня там погибли друзья и соратники. Их закидали коктейлями Молотова и спалили. Тех же, кто не сгорел, или не до конца сгорел, ходили и добивали. Когда дворец Профсоюзов открыли через пару недель, там на тех местах, где лежали трупы, были видны следы от пуль. Сам видел.
- Но кто в этом виноват?
- Мой школьный товарищ пошел учиться в МВД, как раз стоял в оцеплении. Когда началось побоище на Дерибассовской, им дали четкий приказ – возвращаться в казармы. Вот весь этот «поезд дружбы» и пошел к ДК Профсоюзов, не встречая сопротивления.
- Поезд дружбы?
- За несколько дней до трагедии в Одессу приехал так называемый «поезд Дружбы» со Львова, с которого сошли ребята в камуфляже с толстенными сумками. В сумках были не футбольные мячи, как пишут на Украине, я вас уверяю. Также футбольные болельщики понаехали. Вот там растиражировано фото, как один участник Антимайдана стреляет из Калашникова. Я был на том месте, откуда сделано фото, там ни одного следа ни на кафе, ни на асфальте, ни на деревьях от пуль. Это бы страйкбольный автомат. А вот тот же сотник Микола, что приехал с Майдана, по нашим стрелял боевыми.
- То есть у вас не было оружия?
- Да, конечно, было, иначе б нас всех поубивали вообще. Но какое оружие – коктейли Молотова, да. А против нас приехали хорошо вооруженные головорезы, уже отработавшие свои действия на Майдане. Плюс предатели...
- ?
- Нас предали как несколько самих участников Антимайдана, которых мы увидели уже в первых рядах нападавших на нас, так и руководство города, очень стремительно поменявшее свои взгляды. Ребята хоть и были от «Партии Регионов», очень быстро продались, и в нужный момент слили нас с потрохами. Плюс у нас была плохая организация – в момент катастрофы мы все находились в разных концах города и просто не успели собраться.
- Что ещё не могу никак понять, почему не удалось потушить пожар, столько погибших...
- Погибло на самом деле больше. Тот самый друг, что был в оцеплении, рассказывал о грузовиках трупов, минимум сотни три. И да, их из казарм отпустили только после того, как все закончилось. А ближайшая пожарная часть в двух кварталах от ДЦ Профсоюзов, но ни одна машина не поехала тушить пожар. Все это было сделано намерено и сопровождалось указами сверху.
Назад дороги нет
- До вторго мая мы и с георгиевскими лентами ходили, и поддержку народа чувствовали. Но все равно, активную позицию в лучшем случае высказывали процента два населения, и то в основном женщины. Уже в июне это все стало опасно для жизни.
- Что изменилось?
- Понимаешь, до Профсоюзов весь этот Правый сектор ещё побаивался действовать, но после того, как они увидели, что никакой реакции от силовиков не будет, началась жесть. Они почувствовали свою безнаказанность. Я уже говорил, что люди стали пропадать. Начали избивать просто на улицах. Мне пришлось срочно уезжать в другой город прятаться, иначе всё это закончилось бы очень плохо.
- Где ты прятался?
- Сначала в одном городе у родственников, потом в другом. В феврале понял, что и это становится опасно, и уехал в Россию. Побыл в Москве у знакомых, теперь вот здесь, пытаюсь получить временную регистрацию.
- В Одессе кто-нибудь из ваших остался?
- Да, возможно, призраки наших боевых братьев остались и наводят беспорядок бандеровским тварям. Но это уже именно что партизанская война. И железную дорогу взрывают, и офисы киевских организаций, но никакого активного общественного движения уже нет.
- Мне вот ещё что непонятно. Если у вас там все попрятались-поразъехались, за счет чего держится экономика?
- Мне вообще кажется, что люди живут пока за счет денег, вброшенных ещё на Майдане, тогда очень много влили. Но вообще это действительно непонятно – так долго продолжаться не может. Только если американцы дадут, но они дадут лишь тогда, когда активизируется АТО.
- То есть, в ближайшее время ждать обострения боевых действий?
- Я думаю, от этой летней, или осенней, когда она там будет, компании будет зависеть вообще все. Сами люди ждут её, она определит будущее страны. А в том, что новая компания будет, можно даже не сомневаться.
- Думаешь возвращаться?
- Сейчас это невозможно, меня просто убьют или отправят пушечным мясом в АТО. Большая часть друзей, которые были, предали меня, так что пути назад нет, да и пословица как раз в тему: «Один в поле не воин».
P.S. В данный момент Денис столкнулся с трудностями по получению временной регистрации и находится в поиске работы. Если среди наших смоленских читателей есть те, кто может ему помочь, просьба выйти на связь с редакцией. Образование у Дениса техническое.
Комментарии