национализм по русски

Идеология подобна воздуху

Идеология подобна воздуху: без умения дышать человек одуревает. Без знания истории нет полноценного мировоззрения, но знание истории, не сопряженное с умением выстраивать с ее помощью верный указатель пути, сегодня превратит знатока в дурака на фоне любого деревенского мужика: у последнего есть ясная логика поведения, первый путается в словах и пляшет на могилах составивших его пантеон.

 Наша идеология выстроена рыцарями Ледяного похода и очерчена подвижниками национальной мысли, поэтому сегодняшняя задача состоит в хорошей рекогносцировке, чтобы ни один подвиг не отдохнул от возрождения России.

Самое лучшее, светлое, нужное для возрождения России уже написано. Мы лишь выстроим некие адаптационные механизмы для того, чтобы дух, выраженный в русской национальной мысли, вошел в изуродованную русскую душу.

Национализм сам по себе не является идеологией. Если очистить сотни трактовок этого слова от лишней конкретики и оставить лишь сердцевину его смысла, то увидим, что национализм представляет собой принцип, согласно которому национальное сообщество имеет право создавать свои политические структуры. Русский национализм, таким образом - это принцип права русских на создание своих политических структур, вплоть до государства и выше государства.

Есть, однако, закавыка. Этнически русские комсомольцы построили государства для русских: ДНР и ЛНР. Это теократические государства, государственной религией которых является Красная Смерть. При определенном уровне управляемой слепоты и при неопределенной степени мерзости можно сказать, что это национальные государства. Причем русские национальные государства. Нам очевидно, что это не так, но нежелание спорить с подслеповатыми людьми и, тем паче, с мерзкими людьми, заставляет нас ввести корректировку. Русский национализм - это принцип, согласно которому русские имеют право на создание политических структур, существование которых нужно для того, чтобы русским было хорошо.

Такое, максимально упрощенное понимание национализма дает нужные условия в создании кристалла, преломляющего свет национальной мысли в лучи, способные осветить каждый уголок сегодняшнего русского сознания, существующего в условиях, которые сильно отличаются от условий пятидесяти - и восьмидесятилетней давности. Есть вектор духовной мощи русского национализма, заданный рыцарями Белой идеи, и пространство, куда этот вектор должен прийти, чтобы преобразить его, создать хорошее пространство для построения русского будущего. Нам нет необходимости соответствовать букве идеи, деникинскому упрямству, которое, погубив русский шанс на победу тогда, сегодня может просто не допустить рождения этого шанса. Лишение громоздкого и неэффективного сегодня идеологического снаряжения является и неплохой защитой от опасности попасть в засады, подготовленные новыми сменовеховцами.

Но простор не только освежает, он может и погубить. Не имея качественных ориентиров и представления о природе сегодня существующего поля идей сложно, если не невозможно, сделать что-то крепкое и долговечное. Поэтому поговорим об идеологии.

Ее роль велика: люди дышали воздухом тысячу лет назад, не перестали и сейчас. Но ее функции, способ ее настраивания поменялись. Если говорить о западной идеологической ситуации, то она хорошо описывается концептом "поля идеологии" Д. Шварцмантеля. В рамках этого концепта неолиберализм, завоевавший себе идейное доминирование в мире, стал полем, в котором альтернативные старые и создающиеся сегодня идеологии меньшего, чем раньше, масштаба сообщаются друг с другом: соответственно, сфера общественного сознания на Западе имеет хорошую, подверженную качественному анализу динамику. Время универсалистских идеологий уходит, и сегодня идеологии либо оформляют долгоиграющую проблему, скажем, экологический кризис, либо создают пространство самосознания для носителей определенной идентичности. Что из этого следует?

Прежде всего, идеология должна оформлять русскую национальную идентичность, состоящую прежде всего в отвержении красной грязи и понимании как самой важной на данный момент проблемы - проблемы осуществления принципа, который понимается под фразой "русский национализм".

Далее.

Неолиберализм на Западе победил, на постсоветском пространстве иная ситуация.

Советская идеология, насильно вбиваемая в русские и нерусские головы, проиграла. Разбилась, рассыпалась в прах. И у нас нет артикулируемого поля идеологии. Есть хаотическое пространство, в котором обломки разбитой идеологии и клочки рождающихся заново идей летают, либо прибиваются к каким-то участкам этой находящейся в состоянии демиургического хаоса вселенной. Поскольку советская идеология доводила до чудовищной степени развития некоторые черты русской идентичности, с религиозной яростью уничтожая другие ее черты, в этой вселенной хаоса победит та сила, которая сможет выстроить пространство самосознания красиво и органично, опираясь на те черты руской идентичности, которые наиболее сильно подавлялись Советами. Потому выбор наследования белым рыцарям и героям лагерных восстаний, мученикам и непобедимым и в смерти бунтарям против красного владычества - единственный разумный выбор в структурировании этого пространства.

Поле разлетающихся идей при всей своей хаотичности имеет определенные закономерности своего существования. Возможно, их много, мы остановим свой взгляд на одной, самой очевидной для нас. Это поле имеет два полюса притяжения. Один мы условно назовем "державный", второй - условно "освободительный". Первый полюс притягивает к себе государственнические идеи, и самым дегенеративным кластером идей и идеологий, рождающихся около этого полюса, является кластер атятизма. Под атятизмом мы понимаем идею принципиального доминирования интересов государства над любыми прочими нуждами и интересами в политии. Часто атятисты называют свою идеологию "этатизмом", но нам видится, что определение "атятизм" дает увидеть более глубокую и верную в условиях русской семантики сущность рассматриваемого нами явления. Определение "атятизм", в отличие от "этатизма", имеет важное психоаналитическое толкование: оно подразумевает скрытый гомосексуализм, присущий подавляющему большинству атятистов. Эта неприятная черта психики может выражаться в тщательно легитимируемом желании задавить и унизить собеседника либо некую категорию людей - задавить и унизить просто так, "из интересов государства". Крайняя степень атятизма в изученных нами случаях - это публично выраженное стремление нашить на тело несколько вагин. Понимаем, что это звучит ужасно, но природа атятизма должна нами пониматься хорошо: для этого приходится преодолевать подчас и брезгливость.

В целом же полюс "державности" способствует созданию государственнических идеологий. Государствоцентричность - это идея, проработанная кремлевской шоблой до крайней степени, сегодня она становится центром всех умственных построений кремлевских подпевал.

Полюс "освободительный", наоборот, притягивает идеи и способствует формированию идеологий, опирающихся на стремление освободиться от гнета государства. Возле этого полюса выстроены все нерусские националистические идеологии на постсоветском пространстве. Они до удивления схожи между собой, что в девяностные породило специфическое явление: национальные республики, собравшись в единый фронт, стали мощнейшим субъектом внутренней политики в РФ. Одной из центральных идей этих идеологий является идея о порабощающей природе русских. В одной крайности эта идея порождает формулу "русские это народ-раб", в другой крайности формулирует чувство власти у русских как их проклятие.

Русским идеи "освободительного" полюса свойственны крайне глубоко. Но они присущи нам, развиваются в нас стихийно, как правило, формируя определенные протестные субкультуры, но не полноценные идеологии. В частности, именно близость "освободительному" полю принуждает нас к инстинктивному презрению относительно "мусоров". Полагаю, каждому знакомо удивление, рождающееся в душе после того, как знакомый полицейский оказывается хорошим человеком. Генетическая память о советской власти дает освободительному полюсу огромную потенциальную мощь, способную при верном применении усилий выразиться в полноценной либеральной национальной идеологии, свободной как от излишнего государственничества, так и от болезней, свойственных постсоветскому либерализму.

Понимание природы этих двух мировоззренческих полюсов порождает достаточно острую диалектику: в решении вопроса о государстве невозможно обойтись без государственности, освободительный же полюс порождает господствующий в русском сознании фон, который делает нелепыми и грязными все устремления к построению режимов, близких к тоталитаризму.

Какие выводы мы можем сделать из вышеизложенного? Во-первых, идеологическое творчество необходимо, однако оно должно не пытаться изобрести велосипед, но адаптировать наследие Белой мысли к сознанию постсоветских русских. Во-вторых, эта идеологическая работа должна быть направлена на мировоззренческое оформление белой русской идентичности, и здесь важно прикладывать максимум усилий к формированию белой идентичности и ее распространению. Непреодолимым препятствием столь важному делу может быть только лень и недостаточно хорошее умение убеждать, так как господствующий последние десятилетия идеологический кризис по мере разложения остатков советской идеологии порождает глубокий кризис самоидентификации у русских: доказательств существования этого кризиса слишком много, чтобы приводить их здесь. В-третьих, видится целесообразным включение русской освободительной идеологии в сферу освободительных идеологий нерусских народов России. Такое включение впервые произведено русскими фашистами и, на другом конце континента, в форме Пражского манифеста и создания КОНР. Такое включение не означает ни принятия русофобских установок нерусских радикалов, ни отрицание необходимости доминирования русских в будущей России: очевидно, что переформатирование порядков власти и мировоззрения в России неизбежно, но рамки этого переформатирования не могут состоять из осуществления наших имперских инстинктов, которые не могут принести нам пользы до тех пор, пока мы не восстановили свой потенциал. Цена стремления "поправить границы" - это прежде всего потеря шансов на политическую субъектность и гекалитры русской крови, проливаемые за утопию, подкармливающую лишь придворных идеологов.

Чтобы суметь сберечь русскую кровь, нужно учиться дышать.

Александр Давыдов