Сергей Вилков: "Я не исключаю, что есть планы моего физического устранения"

В Саратове продолжается война независимого журналиста левых взглядов Сергея Вилкова и авторитетного бизнесмена Сергея Курихина. История, немного напоминающая романы Стига Ларссона, обрастает новыми эпизодами.

Вслед за нападениями в стиле 90-х, которым подверглись Вилков и его коллега Александр Крутов, в ход идут более эффективные обвинения в экстремизме. С Сергеем Вилковым беседует Иван Овсянников.

- С нашего прошлого разговора прошло чуть больше месяца. За это время ты, похоже, был официально признан националистом и антисемитом, хотя твои антифашистские взгляды хорошо известны. Как ты объяснишь это странное противоречие? 

- Тут основная логика – вешать на меня как можно больше, желательно с уголовными перспективами. Сейчас и зашла речь об уголовке. Но по 282-й статье Центр «Э» (центр по противодействию экстремизму – ред.), который по некоторой информации имеет связи с моим оппонентом Сергеем Курихиным, не может возбуждать дело. Поэтому ЦПЭ передал материалы в Следственный комитет (до этого они уже побывали в прокуратуре на предмет нахождения роликов в экстремистском списке). Там, кстати, среди прочего присутствует подозрение в разжигании ненависти по национальному и религиозному признаку, поскольку вабсурдистском ролике «Грибного дождика» (саратовская группа, клип которой Сергей Вилков опубликовал на своей странице ВКонтакте – ред.) звучат утрированные расистские лозунги, естественно в форме шаржа.

  Задача тут, скорее всего, сформировать мой образ как экстремиста, который из-за своей ангажированности критикует персоны во власти. Кроме того, это позволило бы изобразить Курихина как противника экстремизма, что сыграло бы ему на руку, в случае если бы на саратовскую ситуацию отреагировали в Москве. Пока, впрочем, ему это вряд ли удается, поскольку есть какая-то достаточно большая масса людей, которые прекрасно понимают необоснованность обвинений в мой адрес.

- Скажи, где, по твоему мнению, находится грань между стёбом и тем, что называют пропагандой? Оставим в покое «Грибной дождик». Но допустимо ли, например, публиковать цитаты «Майн кампф» с какими-то критическими комментариями, или эта информация должна быть абсолютно табуированной?

- Стёб это лучший способ антипропаганды. Когда врага высмеиваешь, он уже не так страшен. Что же касается вообще нынешних антиэкстремистских трендов, то сегодняшнее российское государство - это явно не тот институт, который имеет моральное право вводить идеологическую цензуру. И явно не тот институт, которому я бы доверил такие полномочия. Запрет нацистских книг делает из них манящий запретный плод, в то время как тот же «Майн кампф» не может в наши дни никого распропагандировать – это скучнейший образчик самолюбования закомплексованного автора. Не говоря уже о том, что предпосылки национализма лежат далеко не в литературе.

- Отразилась ли развязанная против тебя кампания на твоих журналистских расследованиях? Что нового можно сказать о г-не Курихине?

- Могу сказать, что накануне нападения я уже начинал терять к Курихину интерес. Во-первых, надоедает писать об одной и той же фигуре, даже если ты единственный кто это делает. Во-вторых, никакой надежды на то, что к расследованиям прислушаются правоохранительные органы, с соответствующим результатом, не было. Однако сейчас сложилась ситуация, в которой мне не остается ничего, кроме как выводить Курихина на чистую воду до конца, естественно, настолько, насколько это в моих силах.

  Ко мне стали обращаться довольно массово люди, столкнувшиеся с беспределом со стороны Курихина и связанных с ним структур.

Описали несколько очень интересных рейдерских схем, много узнаю нового про его теневые активы. Все это, я надеюсь, будет рано или поздно опубликовано. Его активная роль в скандальной истории с попыткой купить должность губернатора Саратовской области нашла новые подтверждения, что я уже отразил.

- Есть ли какие-то подвижки в расследовании нападений на тебя и твоего коллегу Крутова? Существует ли по-прежнему угроза твоей безопасности?

- Подвижек нет. В данный момент расследование уголовного дела по нападению на Крутова вообще приостановлено. Причем произошло это через неделю после того, как следователь показал Крутову фото некоего человека, предположительно подозреваемого. Крутов опознал в нем одного из напавших на него в августе. Тут же дело приостанавливают, то есть определяют как «висяк». Не очень понятно, как это расценивать. Приходит в голову мысль, что следователь самостоятельно, не говоря раньше времени начальству, вышел на исполнителя, а когда руководство об этом узнало, ему дали по рукам и запретили копать дальше. Других версий у меня нет.

Сергей Вилков после нападения 13 января

  Что касается моей безопасности, то я считаю что Курихин, как человек крайне мстительный обязательно предпримет против меня ответные действия, вплоть, я не шучу, до физического устранения. Ибо ему нужно провести показательную акцию устрашения, в том числе для других журналистов. У меня есть насчет его планов достаточно конкретные данные, которые я пока не могу озвучить по ряду причин. Скорее всего, он это сделает, когда вокруг нашей истории окончательно уляжется шум. Поэтому, моя задача сделать так, чтобы шум не улегся хотя бы вокруг Курихина. На сегодня я делаю многое, чтобы себя физически обезопасить, но долго жить в военном положении нельзя.

  Сформулирую так: угроза моей безопасности, на мой взгляд, обратно пропорциональна освещению нашего с депутатом конфликта в прессе. Поскольку в саратовской прессе негатив о Курихине блокируется практически полностью – вплоть до угроз увольнения главных редакторов, надежда только на федеральные СМИ, которым нужны веские инфоповоды. Поддерживать их интерес слишком долго тоже нельзя. Поэтому считаю для себя необходимым привлечь максимально общественное внимание собственно к фигуре Курихина, чтобы земля под ним загорелась.

  Добавлю, что с разных сторон идет ощутимый накат на всю нашу медиа-группу. Еще прошлой осенью наш оппонент надавил на арендодателей, насколько я знаю, через связанных с Курихиным представителей саратовской епархии, после чего нам пришлось съехать из старого помещения редакции. В январе, сразу после нападения на меня, закрылась наша аналитическая передача, выходившая на местном канале более 10 лет.

  Сейчас, откуда ни возьмись, валятся странные судебные иски, зачастую заведомо проигрышные. Они заставляют отвлекаться сотрудников и тратиться на юридические расходы. Учитывая, что мы не имеем связанного с крупным капиталом источника постоянного финансирования, а по нашим данным, давление оказывается и на наших рекламодателей, все это можно расценивать как явную попытку выдавить нас из профессии на региональном уровне.

  Можно не сомневаться, что в случае если журналистам «Общественного мнения» придется искать работу в других саратовских СМИ, большинство редакторов заставят отказать в трудоустройстве наиболее неудобным Курихину людям, в число которых попадаю и я.

25 мая 2015