Как мой дед с русскими фашистами воевал

Как мало иногда мы знаем о своих родных при их жизни. И как много можно узнать постфактум.

Жизнь моего деда, Павла Даниловича Базара, как и судьбы многих других белорусов, переживших Вторую мировую войну, достойной экранизации. Я же попытаюсь рассказать вам десяток небольших историй, произошедших с моим предкам, его родными и родственниками в годы войны.

В детстве на наши с братом вопросы, вроде, «какой он, настоящий танк?», Дед неизменно отвечал «железный». Он так ничего и не рассказал нам о войне. То рассказывала бабушка Анна, его жена. Но как только дед Павел заходил в комнату, она продолжала с виноватой улыбкой.

Эти истории я услышал от дедушки детей - моей мамы, тети и дяди. Им он также рассказал далеко не все, многое они услышали от матери и других родственников. Дед же разговорился только в последние годы жизни.

1954 й. Моему деду на этом снимке 31 год. За плечами - подполье, война, ранения.

Эту историю некогда рассказала бабушка Анна. Лето, деревня Кальчичи, свадьба. После обеда из леса ждали в гости партизан - друзей молодых. Немцы из близких Карелич сюда заглядывали очень редко, почти все время местные имели дело только с полицией.

В тот день было спокойно. Но вдруг приехали немецкие солдаты. Зашли в дом, поинтересовались поводом для застолья. «Гут» сказали немцы, и остались. Делать нечего, вот-вот из леса придут другие гости. И тогда немцев начали щедро угощать самогоном. А запивать лесной напиток давали маковым компотом ...

Если лесные гости зашли в дом, немцы дружно храпели в тени. Свадьба отыграли, партизан провели за деревню, а немцев разбудили и дали опохмелиться. Те сказали: "Гут" и поехали обратно в Кореличи.

***

Землемер Максимук в 1939-м организовывал колхозы на Кореличчине. Пришли немцы и оставили ценного специалиста на службе. Теперь он должен был возвращать крестьянам землю и сельскохозяйственный инструмент.

Землемер жил в Кореличах в старом еврейском доме. Это жилище не отапливались, а в семье родился сын. В одну из зим стало понятно: без печки ребенок не выживет. Максимук приспособил найденную бочку под буржуйку, но не хватало трубы. Единственная на весь городок водосточная труба сохранилась на доме, в котором жил немецкий чин. Дом тот круглые сутки охранял автоматчик.

С отчаяния, Максимук взял лестницу и подошел к тому дому со стороны управы, где он работал. Молча приставил лестницу к стене, снял трубу, словно так и надо, вскинул ее на плечи и вернулся обратно в сторону конторы. Он буквально спиной чувствовал взгляд автоматчика, но немца подкупила наглость Землемера и он не заподозрил кражи. Семья была спасена.

***

На доме слева в войну уцелела единственная водосточная труба, которая спасла семью местного Землемера. Кореличи, наши дни

При поляках дед, тогда еще юноша, был в КПЗБ. Когда поделился со своими детьми воспоминанием про одну встречу ячейки, где он с табурета читал стихи Янки Купалы.

Их непосредственным руководителем в подполье был молодой еврей, чей отец занимался огородничеством. У него мой дед работал до 1939-го. Пришли советы и встречи коммунистов стали легальные.

Зимой дед три дня ездил в качестве переводчика с красноармейцами по семьям поляков, которых вывозили в Казахстан. Тогда и искалечил ноги, отморозив их на февральском холоде. В одном из домов солдат приказал перевести слово «Собирайтесь». Дед начал говорить, чтобы люди брали дубленки и сало, ведь повезут далеко. За такой длительный перевод получил между лопаток прикладом.

А потом были немцы. Молодой еврей-коммунист, бывший глава ячейки, оказался в гетто. Мой прадед Дэнька дал сыну корзину с хлебом, яйцами и луком, чтобы тот отнес другу. Однажды немец-охранник остановил Павла возле колючей проволоки и спросил: «Хочешь туда, к другу? Еще раз придешь и останешься здесь навсегда ". Дедов друга погиб в гетто.

***

С детьми. На руках - сын годовалый Александр, рядом - 9-летняя дочь Альбина, моя мама. 1955 год

Половину войны Павел был партизанским связным. Когда приблизился фронт, он получил приказ уходить в лес. Семья, естественно, была не согласна.

Однажды домой пришла полиция, спросили, где сын. А потом вывели мать, мою прабабушку Татьяну, за сарай. Она сказала, что ничего не знает. Пригрозили расстрелять. И она не выдержала: «У меня старшие, Коля с Иваном, на работах в Германии, падчерица Катя тоже там. А вы меня стрелять ?! "

Среди полицейских был друг детства дедова брата Николая. Они выслушали женщину, выстрелили несколько раз над ее головой и ушли.

***

Дедов брат Николай имел интересную судьбу. В 1939-м воевал с немцами в составе польской армии. Был ранен и попал в плен в Западной Польше. Согласно договору с СССР немцы освободили из лагерей для пленных всех белорусов. Но домой не отпустили. Началась война с Советами, а Николай продолжал работать у немцев. Дважды приезжал на отдых к родителям. В семейном архиве, есть его фото, сделанное в Новогрудке в ходе одного из приездов: молодой человек в шубке, с белым шарфом на шее, держит велосипед.

Второй отдых пришелся на наступление Красной армии. Отец отговаривал его возвращаться в Германию. Николай пошел в партизаны, а потом попал на фронт. Так, за одну войну он успел дважды повоевать с немцами в разных армиях.

***

В лесу дед Павел был помощником пулеметчика. Сколько раз выбирался из диверсионной группой на железнодорожную станцию ​​Новоельня.

Так случилось, что самый тяжелый и кровавый бой, в котором ему довелось участвовать, был против русских. У деревни Березовец, что под Кореличах, партизаны дрались с бойцами Русской освободительной армии (29-я гренадерская дивизия СС).

Печальную известность в Беларуси они получили после карательных операций на Витебщине, в результате которых погибли тысячи гражданских лиц. Мародерство и чрезвычайно жестокое обращение с мирными жителями во время подавления Варшавского восстания поразила даже руководителей Вермахта. За военные преступления руководителя Рона Бронислава Каминского расстреляла зондеркоманда.

***

После парада партизан в Минске в 1944-м деда направили председателем сельсовета под Радунь, что в современном Вороновским районе. Он имел четыре класса польской школы, свободно говорил по-польски. С местными жителями быстро нашел общий язык и без проблем договорился на организацию поставок для армии. Война продолжалась.

Семья расположилась на втором этаже часовни. Окна были зарешеченные, что снижало вероятность попадания гранаты в окно.

Однажды деду понадобился конь и он пошел к человеку, который мог его дать. Зашел в комнату. На двери на гвозде висел автомат, сын хозяев Пётрек - командир местного отряда Армии Крайовой, которая на то время была врагом Советов - он с голым торсом брился перед зеркалом. Дед мог арестовать Пётрека, но вместо этого спросил, где его отец и вышел из дома.

Позже у деда сколько раз стреляли. И аковцы, и просто бандиты. Уже после войны польские, или как их называли, белые партизаны прострелили ему обе ноги. Может поэтому и метили по ногам, что знали о том случае, когда он «не заметил» их командира?

***

С женой Анной, 1970-е. В 1943-м дед с бабушкой обвенчались в кореличской церкви. Помимо всего, это освобождало их от принудительных работ в Германии

Закончилась карьера советского служащего для деда после такого случая. В окрестностях пошел слух, что польское правительство в Лондоне при помощи Запада, хочет вернуть Польше Западную Белоруссию. Польских патриотов призвали готовить оружие и быть готовыми к действиям. Потом в лесах приземлились парашютисты, которые хорошо говорили по-польски. Тех, кто поверил слухам и начал вытаскивать из схронов двустволки, собрали небольшими группами и расстреляли. Так прошла операция, организованная СМЕРШ.

Трупы раздели, отвезли в Радунь и составили в центре. А потом собрали местных пионеров и приказали помочиться на убитых ...

Горожане ночами пытались выносить тела, чтобы похоронить. Тогда трупы прижали спиленными телеграфными столбами.

После того случая дед уволился. Сказал, что у него остался больной отец, а остальные братья были в армии. Значительно позже он объяснил своему сыну, моему дяде, что главной причиной было возмущение от той нечеловеческой провокации и надругательства над убитыми.

После сельсовета дед вернулся под Новогрудок, в деревню Чамяровка, где работал на кирпичном заводе. Делал кирпич, с которой восстанавливали разрушенную Варшаву. Бывая в варшавской «Старувцы», я знаю - где-то здесь, в этих стенах лежат и кирпичи, сделанные моим предками.

***

С внуками. Начало 1990-х

В 1995-м, на 50-летие Победы в Новогрудке я был свидетелем такой сцены. К моему деду подошел другой ветеран, протянул руку поздороваться. Но дед от рукопожатия уклонился. Позже мой дядя рассказал, что уже видел то же гораздо раньше, в конце 1970-х. А дело вот в чем.

Тот человек приехал в Беларусь в 1939-м из РСФСР вместе с тысячами соотечественников. Якобы на торфоразработки. Их семьи расселили по деревням. Многие были честными людьми: после тяжелой работы не ленились помочь по дому хозяевам, в которых квартировали. А вот тот дядя и не думал этого делать. Он постоянно ругался с хозяином дома, а когда пришли немцы, ушел в лес, пообещав убить его. Хозяин, немолодой и хромой дядя, попросился в полицию. Его взяли ухаживать за лошадьми, оружия ему не дали. В один из вечеров его бывший квартирант пришел из леса и бросил в окно гранату ...

- Отец говорил, что этого ветерана от войны бойкотировали все бывшие местные партизаны, - рассказал мне дядя. Они ничего не могли сделать с ним, так как на его стороне были партизанские командиры - сброшеные с парашютами московские чекисты.

***

В тот же день, 9 мая 1995-го, я увидел в сквере Новогрудка группу ветеранов в белых кителях. Их было не так и много, но дорожки к ним были перегорожены специальными лентами. Один из бывших партизан, с дедовской компании, отметил: «Как в войну при штабах коньяки пили, то и сейчас пьют».

Простых ветеранов тогда угощали водкой и солдатской кашей. Это было последнее 9 мая для моего деда, к следующему он не дожил 39 дней.

Новогрудское кладбище

Семен Печенко