Врач-самоучка и бескорыстный шпион

Семь лет назад в Париже в возрасте 97 лет скончался видный израильский эпидемиолог, микробиолог и инфекционист, более 20 лет совершенно бескорыстно работавший на советскую разведку.

Полное имя этого человека – Авраам Маркус (Мордехай) Клингберг. Он был разоблачен сотрудниками ШАБАК (Израильская служба общей безопасности – контрразведка) в 1983 году. Несмотря на многочисленные доказательства преступной деятельности, на допросах неоднократно менял свои показания.

Суд, проходивший в закрытом режиме, приговорил Клингберга к пожизненному заключению за измену родине и шпионаж. Вскоре приговор заменили на 20 лет тюрьмы. До 1991 года факт ареста этого гражданина Израиля хранился в строжайшей тайне. Семья Клингберга также хранила молчание.

НИКАКИХ ПРОБЛЕМ С ЯЗЫКАМИ

Будущий ученый и шпион родился в Варшаве в семье раввина. После окончания средней школы с отличием, несмотря на ограничения, существовавшие в Польше для евреев, стремившихся получить высшее образование, поступил в 1935 году на медицинский факультет Варшавского университета.

После начала Второй мировой войны по настоянию отца, преодолев много трудностей, сумел перейти границу с Советским Союзом. Его родители и единственный брат погибли от рук нацистов и их пособников.

Аврааму Маркусу Клингбергу повезло – он добрался до Минска. Там ему позволили продолжить образование в Белорусском государственном медицинском институте (БГМИ). 

Десятью годами ранее этот вуз образовали из медицинского факультета Белорусского государственного университета.

Позже доктор Клингберг рассказывал, что даже в начале жизни в Минске, не зная русского языка, он особых неудобств не испытывал. Во-первых, большинство местных жителей польский понимали из-за его сходства с белорусским. А во-вторых, его родной идиш в те времена был одним из государственных языков Белорусской Советской Социалистической Республики. Немного освоившись в новой непривычной обстановке, бывший польский гражданин становится активным членом общества – получает советское гражданство и вступает в комсомол.

Студент-медик Клингберг уже переходил на последний, шестой курс БГМИ, когда немцы напали на Советский Союз. Особенно не раздумывая, в первый же день войны, 22 июня 1941 года не успевший получить диплом комсомолец Клингберг добровольцем вступил в Красную армию.

С июня 1941 года по октябрь 1943 года Белорусский медицинский институт не функционировал. Только в 1943 году этот вуз возобновил свою работу в Ярославле. Через несколько лет, когда Клингберг был уже израильтянином, факт отсутствия диплома о высшем образовании переломил его судьбу.

НА ВОЙНЕ СВОИ ЗАКОНЫ

Несмотря на отсутствие диплома врача, Клингберг оказался в прифронтовом госпитале. Проявил себя как знающий медик (пять лет профильного обучения даром не прошли), и ему присвоили звание капитана медицинской службы.

В конце 1942 года Клингберг получил тяжелое ранение в правую ногу и попал в госпиталь. После лечения его назначили начальником противоэпидемической части и отправили в приуральский город Молотов (которому позже вернули историческое название Пермь). Тогда на Урале случилось массовое отравление, и Клингберг обнаружил причину едва не начавшейся эпидемии: подмокшую пшеницу, из которой изготовили некачественный хлеб.

Командировка капитана медслужбы Клингберга в Пермь была вызвана постановлением Государственного Комитета Обороны «О мероприятиях по предупреждению эпидемических заболеваний в стране и в Красной армии». Несомненно, на этой должности будущий советский шпион преуспел. Уже в июне 1943 года его рекомендовали на повышение и направили в Москву, в Институт усовершенствования врачей для специализации в области инфекционных болезней.

Однако в столице он пробыл недолго. Для зачисления в штат учебно-научного учреждения необходимо было предоставить документ об образовании, которого у Клингберга не было. Он вернулся в Минск, но не для продолжения учения. В конце 1943 года его назначили главным инфекционистом БССР.

КРАТКИЙ ЕВРОПЕЙСКИЙ ГАЛОП

Сразу после разгрома германского фашизма советское правительство разрешило репатриацию евреев польского происхождения на территорию Польши. Клингберг знал, что его родители и брат погибли. Но, надеясь найти в живых других родственников, вернулся в страну, в которой родился. Ни одного родственника в живых ему найти не удалось. Тем не менее он узнал, что его родители и брат были убиты в лагере смерти Треблинка 19 августа 1942 года.

Там же, в Варшаве, он случайно встретил свою сокурсницу по медицинскому факультету Аджию Эйсман. Ей повезло – она выжила после побега из Варшавского гетто благодаря фальшивым документам на имя Ванды Яшинской и своей «арийской» внешности. По всей видимости, во время нацистской оккупации Ванда была связана с коммунистическим подпольем.

В Польше бывший белорусский комсомолец Авраам Маркус Клингберг и ставшая его женой Ванда остались верны своим коммунистическим идеалам. Неудивительно, что в освобожденной от нацистов Польше Клингберг получил должность главного эпидемиолога в Министерстве здравоохранения. Его жена, также специализировавшаяся по микробиологии, работала по специальности.

Казалось бы жизнь супругов, прошедших тяжелые испытания, не раз оказывавшихся на пороге смерти, налаживается. Но неожиданно чета Клингбергов принимает решение эмигрировать в Швецию.

В 1947 году в Швеции родилась их дочь Сильвия. Но и в спокойной и нейтральной Швеции, на которой Вторая мировая война почти не отразилась, семейству Клингберг «не сиделось». Как только в 1948 году появилось государство Израиль, они репатриировались на историческую родину.

Странно, конечно. Тем более что после ареста на допросе в ШАБАК доктор Клингберг говорил, что «никогда не был сионистом, а только евреем, благодарным Красной армии за разгром нацистов».

КАРЬЕРА НА СВЯТОЙ ЗЕМЛЕ

В еврейском государстве Клингбергов, несомненно, ждали. Они поселились в Яффо – городе с древней историей, ныне входящем в «Большой Тель-Авив». В те времена Яффо относился к одним из самых благоустроенных городов возрожденной страны.

Почти сразу Авраама Маркуса пригласил на работу выдающийся израильский химик-органик и организатор науки Эрнст Давид Бергман (1903–1975). Уроженец Германии, выпускник Берлинского университета профессор Бергман приехал в 1934 году в Палестину, которой тогда фактически владели англичане. И внес значительный вклад в организацию в городах Реховот и Нес-Циона (оба города недалеко от Тель-Авива) Научно-исследовательского института, ныне носящего имя Хаима Вейцмана, а также Института биологии, который считался секретным учреждением, поскольку там разрабатывались методы защиты от химического и биологического оружия.

Нельзя не обратить внимание, что с 1948 года в течение 20 лет не кто иной, как Эрнст Давид Бергман возглавлял отдел науки Министерства обороны Израиля. Он же был председателем Израильской комиссии по атомной энергии и первым председателем Израильского научного совета по исследованию космоса.

Семь его родных братьев и сестер достигли известности в разных областях науки, общественной деятельности и политики. Феликс Элиэзер Бергман (1908–2002), также закончивший Берлинский университет, был в Еврейском (Ивритском) университете в Иерусалиме профессором фармакологии. Трагически сложилась судьба младшего из братьев – Альфреда Бергмана (1910–1940), тоже врача по профессии, активиста Коммунистической партии Германии. В 1933 году его заключили в концлагерь, откуда ему удалось вырваться. Он эмигрировал в Швейцарию, где продолжил медицинское образование и подпольную антинацистскую деятельность. Альфред Бергман был выдан предателем, насильно возвращен в Германию и замучен в застенках гестапо.

Израильские эксперты в области разведывательной деятельности полагают, что сотрудничество Клингберга с советской разведкой началось в Швеции, откуда по «рекомендации из Москвы» он репатриировался в Израиль. Однако существуют и другие версии начала его шпионской деятельности.

Видный израильский журналист и писатель Йоси Мелман (родился в 1950 году в Польше; в 1957-м с семьей репатриировался в Израиль) не исключает, что Клингберг, работая в ИБ, скрывал отсутствие диплома о высшем медицинском образовании.

Скорее всего, в официальных документах Клингберг писал об учебе в Варшавском университете и в БГМИ. Ведь он очень быстро сумел занять высокие академические и административные должности: заместителя директора Института биологии в Нес-Ционе, профессора эпидемиологии и заведующего кафедрой профилактической и социальной медицины в Тель-Авивском университете.

Постепенно Авраам Маркус Клингберг завоевал международную научную репутацию.

Он был приглашенным научным сотрудником в университетах США, Великобритании, Италии, Франции, Швейцарии, Норвегии и ряда других стран.

Любая разведка посчитала бы удачей заполучить в информаторы специалиста по тератологии – науке об уродствах, тесно связанной с патологической анатомией, эмбриологией, генетикой, вирусными инфекциями и влиянием различных излучений. В этом плане подполковник медицинской службы ЦАХАЛ (Армии обороны Израиля) Авраам Маркус Клингберг, избранный президентом Европейского тератологического общества, был несомненной находкой для советских спецслужб. В 1981 году он стал соучредителем Международной федерации тератологических обществ.

Примечательный факт: в 1980 году в Москве в издательстве «Атомиздат» в переводе с английского вышел 180-страничный труд, одним из авторов которого был наш герой (Е. Ахаронсон, А. Бен-Давид, М.А. Клингберг. «Загрязнение воздуха и легкие»).

ПРОФЕССОР БЕЗ ДИПЛОМА

Ученый такого масштаба, как Клингберг, в начале своей карьеры в середине 1950-х годов прошлого века в формальном отношении оказался недоучкой. Соответствующие израильские службы послали запрос в БГМИ с просьбой предоставить копию диплома «доктора» Клингберга. Но из Минска поступила информация, что «обучавшийся в институте студент Авраам Маркус Клингберг вузовское образование не завершил и диплом не получил».

Документ везде и всегда остается документом. В ряде случаев его следует предъявлять по первому требованию.

Советский и израильский поэт и писатель, врач и ученый в области ортопедии и травматологии, танкист во время Великой Отечественной войны (дважды представлялся к званию Героя Советского Союза) Ион Лазаревич Деген (1925–2017) в рассказе «Трубач» рассказывает о демобилизованном солдате, который после окончания войны приехал поступать в Московскую консерваторию.

Солдата встретил друг, с которым он и хотел войти в здание главного в стране высшего учебного заведения в области музыки. «Но там даже не захотели с нами разговаривать», – говорится в рассказе. Потребовали документы. «А какие у меня документы? – объясняет демобилизованный. – Была только справка из Саратова об окончании двух курсов музыкального училища». Мало того, что ребят на порог консерватории не пустили. Их едва не спустили с лестницы.

В отношении Авраама Маркуса Клингберга – несомненно, талантливого исследователя – руководство Института биологии поступило вполне гуманно. Начальство решило дождаться ответа из Минска на личное письмо претендента на диплом врача. И ответ был получен! Но вначале он пришел к Клингбергу.

«Пришел» в буквальном смысле слова. Во время одной из его командировок в Европу, с ним встретился весьма дружелюбно настроенный человек, предложивший немедленно вручить ему диплом врача в обмен на передачу «время от времени» определенной информации. Предложение после небольших колебаний было принято и диплом получен. На дворе был 1958 год (или даже 1956-й – на допросах Авраам Маркус называл разные годы начала сотрудничества с советской разведкой).

Так еще недавно считавший себя самозванцем доктор Клингберг в одно мгновение стал дипломированным доктором и шпионом. И все-таки Йони Мелман пишет, что «до сих пор нет полной ясности, по каким причинам Клингберг согласился работать на советскую разведку, ибо он всякий раз озвучивал иную версию».

Нельзя исключить, что на крючок его взяли еще во время службы в Красной армии. Но точно известно, что никакого денежного вознаграждения он никогда не получал. В конце 1950-х годов подполковнику ЦАХАЛ в отставке Клингбергу сообщили о его награждении советским Орденом Трудового Красного Знамени. Не совсем понятно, почему орден не был боевым. И неизвестно, получил ли шпион, обладавший многими учеными званиями, советскую награду.

«ИЗ ЧУВСТВА БЛАГОДАРНОСТИ И РАДИ СОХРАНЕНИЯ МИРА»

Следователям ШАБАК он говорил, что работал на Москву в благодарность Красной армии за спасение евреев от неминуемой гибели от нацистов. И еще потому, что пришел к выводу: между великими державами СССР и США должен сохраняться паритет во всех военных сферах.

Подполковник ЦАХАЛ Клингберг уверял следователей, что не мог нанести ущерб Израилю. Потому что московские кураторы обещали не передавать добытые им сведения коллегам из арабских стран.

Клингберг считается самым опасным советским агентом в истории еврейского государства. Информация о вакцинах, защищающих от биологического и химического оружия, по всей видимости, все-таки попала к военным арабских стран и Ирана, что нанесло огромный ущерб Израилю. Этот ущерб даже трудно оценить в деньгах. Несомненно, речь идет об огромных финансовых потерях.

Интересно, что у ШАБАК неоднократно возникали подозрения в отношении Клингберга, потому что секретные сведения из Института биологии время от времени оказывались в распоряжении недружественных евреям государств. Тем не менее Клингберг без труда проходил различные проверки, причем дважды – на детекторе лжи.

Важно иметь в виду, что этот ученый и шпион обладал немалым политическим весом. С ним, членом ЦК правящей в ту пору партии «МАПАЙ» («Партия рабочих Земли Израилевой»), ныне партия «Авода» («Труд»), неоднократно встречались премьер-министры Давид Бен-Гурион, Голда Меир, Леви Эшкол, министр обороны Моше Даян.

Разоблачить Клингберга удалось благодаря двойному агенту Борису Красному (кодовое имя «Самаритянин»). Советские спецслужбы внедрили его в Израиль в 1972 году, но вскоре он стал работать на ШАБАК. По всей видимости, «Самаритянин» был связником Клингберга, который, подобно пушкинскому «коту ученому» из «Руслана и Людмилы», долго ходил «по цепи кругом». Но в израильском варианте сказки и за «цепью», и за «котом» следили.

В 1998 году доктора Клингберга – ему уже исполнилось 80 лет! – освободили из тюрьмы. По состоянию здоровья ему изменили меру пресечения: перевели под домашний арест. В книге воспоминаний, написанной Авраамом Маркусом Клингбергом совместно с его адвокатом Майклом Сфардом и вышедшей на иврите в 2007 году, отмечается такой факт: «О замене мне оставшихся пяти лет тюремного заключения на содержание под домашним арестом лично хлопотал тогдашний глава ШАБАК Яаков Пери». Еще через пять лет Аврааму Маркусу Клингбергу разрешили выехать в Европу.

Примечательно, что все годы отсидки ему, подполковнику ЦАХАЛ в отставке (звания его не лишали), ежемесячно на банковский счет переводилась солидная пенсия. Так что в Париж он перебрался далеко не бедным человеком. Тем более что пенсия позже переводилась и во Францию.

В той же книге воспоминаний ставшего парижанином Клингберга можно найти такие строки: «Я получил по заслугам, хотя считаю, что слишком сурово был наказан. Хотел бы еще раз посетить Израиль. Но не с моим-то здоровьем такое осуществить ...»

ФРАНЦУЗСКИЕ СЛЕДЫ ПОТОМКОВ КЛИНГБЕРГА

Израильской контрразведке было известно, что жена Клингберга (умерла в 1990 году) знала о его шпионской деятельности. После ареста мужа она переехала в Париж. Там дочь Клингбергов Сильвия, вступив во Французскую коммунистическую партию (в 1960-е годы Сильвия была ярой троцкисткой), активно занялась политической деятельностью.

Мужем Сильвии был философ, член Французской компартии Ален Бросса. В 1980 году во Франции у них родился сын, которого назвали Яном. Он пошел по стопам родителей и тоже стал коммунистом.

Конечно же, парень с такой родословной с головой окунулся в политику. Его высшее достижение – должность заместителя мэра Парижа, которую он занял в 2014 году. В круг обязанностей Яна Бросса входило размещение и защита беженцев. В 2018-м он возглавил новую партию, которая в следующем году участвовала в выборах в Европейский парламент и, набрав 2,5 % голосов, заняла 10-е место.

Еще в 2011 году внук Клингберга в интервью французскому гей-журналу раскрыл свою гомосексуальность. В 2013 году Ян Бросса женился на мужчине – преподавателе математики средней школы.

Вот такой внук получился у уроженца Варшавы, ставшего ученым, партийным деятелем и шпионом, объяснявшим свое предательство благими намерениями. Как говорится, приехали. Между прочим, в переводе воспоминаний его деда на французский ему, Яну Бросса, принадлежит постскриптум.

Известный русский поэт Игорь Губерман (родился в Харькове в 1936-м; с 1988 года живет в Иерусалиме) в одном из своих «гариков» (афористичных сатирических четверостиший) так сформулировал позицию, которой держался доктор Клингберг и многие ему подобные:

«У времени всегда есть обстоятельства/ И связная логическая нить,/ Чтоб можно было низкое предательство/ Высокими словами объяснить».