5 мая 1818 года родился Карл Маркс

Марксизм – это прежде всего система знаний...

Вплоть до девятнадцатого века в сфере различных наук царил невообразимый хаос из всевозможнейших обрывков знаний. Вся наука стала напоминать огромную библиотеку, в которой, как говорят в России, «Мамай воевал». И благо бы речь шла только об одном из мамаев, и только о вторжениях в библиотеку с целью простого грабежа или с хулиганскими мотивами. Беда еще в том, что тогда и поныне в эту гигантскую Библиотеку Человеческих Знаний очень любят заявляться умники, которым наперед все известно, которые уже все на свете знают, и которые запросто все объяснят...

В некоторых ее отсеках было относительно спокойно. Например, биологи продолжали собирать материалы и понемногу приближались к эволюционной теории происхождения видов. А вот в сфере так называемых «общественных наук» шла драка сразу между несколькими отрядами. Все норовили ударить противника по голове фолиантом потолще. Как и ранее, для этих целей очень годились увесистые тома религиозных книг, но отряд в рясах к тому времени уже был основательно прибит французскими «энциклопедистами» с их тоже весомыми энциклопедиями. И теперь по голове били то римскими историками типа Тацита и французскими вроде Тьера, то немецкой классической философией, то английской политической экономией, то произведениями социалистов-утопистов.

Отряд в рясах продолжал иногда помахивать религиозными книжками и бормотать, что все в мире, и все в истории, и все в жизни человека, - все происходило и происходит по воле божьей. Этот отряд тогда и поныне призывает не богохульствовать, но, если ему выгодно, тут же хватает Бога за бороду и притягивает его к объяснению природы, истории и жизни человека.

Римские историки вроде Тацита и французские историки наподобие Тьера говорили, что всё в мире и всё в истории и всё в человеческой жизни определяется прежде всего правителями. Тацит специализировался на описаниях римских императоров, описывал то их глупость и кровожадность, то их ум и благородство. У Тьера была своя специализация. Он живописал деяния Наполеона и видел в этом именно своем герое причину всех важнейших событий начала девятнадцатого века...

Но, судя по всему, причины антипатии к Тациту у Наполеона были гораздо более глубокими. Об этом свидетельствует беседа Наполеона с группой немецких писателей в Эрфурте в 1808 году. Про Тацита Наполеон сказал буквально следующее: «Он недостаточно обнаружил тайну тех поступков, о которых он рассказывает. И их взаимную связь, чтобы подготовить суждение потомства. Которое должно судить о людях и правительствах, исходя из их эпохи и окружавших их условий.»

Очевидно, кто-то найдет и более ранние схватки такого рода. Но нас вполне устроит и 1808 год. Тем более, что речь идет о свидетеле, которого стоит послушать – о Наполеоне в зените славы и как бы «всемогущества». Что же нам говорит этот всемогущий герой, властитель Европы? Он говорит, что о людях и правительствах нужно судить, «исходя из эпохи и окружавших их условий». Фактически он этим говорит, что сама по себе «эпоха» и окружающие условия первичны, что они доминируют, что они и есть то, что руководит правителями, людьми, героями. Такой подход со временем получил наименование материалистического, а соответствующий взгляд на общество, на людей, на историю был назван историческим материализмом.

А противоположный подход получил название идеалистического. Одна из разновидностей идеалистического подхода – объяснение исторических событий личными качествами властителей, их «правильными» или «неправильными» решениями и поступками. Еще одна разновидность идеалистического подхода – это объяснение всего происходящего в мире некими идеями или борьбой этих идей...