"Девушка с жемчужной сережкой и кандибобером на голове..."

"Девушка с жемчужной сережкой и кандибобером на голове..."
http://vm.ru/news/2015/04/15/devushka-s-zhemchuzhnoj-serezhkoj-i-kandiboberom-na-golove-283900.html

Два года плечом к плечу, двадцать с хвостиком — «дружба на расстоянии». Возможна ли вообще дружба между женщинами?
Фото: Нина Бурдыкина
Она появлялась в моей жизни все время внезапно — как комета. Идет себе размеренная жизнь: работа, дом, дети. Дача-кляча, рассада. И тут вдруг — она! Наташка Вароди. Необычная фамилия, яркий характер, интересные рассуждения. Моя старшая подруга. В каком-то смысле — наставница. Сто лет назад, после института, меня «прикрепили» к Наталье Сергеевне Вароди. Она была старшим редактором, я — младшим.

Я была «девочкой на побегушках», Наталья — мой куратор, генератор идей и вообще — главная. И до сих пор это ее «главенство» сохранилось, хотя мы по-настоящему сдружились и проработали вместе всегото пару лет. Я слушала ее, открыв рот. Такая необычная, такая интересная Наташа Вароди — как тропическая редкая бабочка! А ей нужны были свободные уши.

Она так и говорила про меня: «свободные уши».

Но я совершенно не обижалась. Мне нравилось ее слушать… Вароди говорила много и увлеченно. Рассказывала про то, что главное в моде — быть не такой, как все. Носила самодельные украшения и шляпки-тюрбаны, называла их мудрено: «кандибобер». В «кандибобере» она напоминала одновременно актрису и восточную одалиску.

Наташка была умницей. Мы обсуждали с ней Апдайка и Камю, она зачитывалась Маркесом (в оригинале, между прочим) и считала, что «Девушку с жемчужной сережкой» художник Ян Вермеер рисовал с нее. Ну, не непосредственно с Натальи — все-таки с известным голландцем ее разделяли века, — но с какого-то ее предыдущего воплощения.

Да, тема воплощений, реинкарнаций и вообще всего загадочного и непознанного была одной из ее любимых.

— Никогда, никогда не убивай насекомых, — почти кричала Наташка. — В эту осу могла переселиться душа твоей бабушки! Она принесла тебе какую-то весть. Ее надо осторожно выгнать в окно.

Это было как-то нелогично — если бабушка принесла весть, то зачем же ее выставлять на улицу? Надо тогда ей налить в блюдечко меда и узнать, что же это была за весть…

— Не доводи до абсурда, — строго говорила мне Наташка. — Ты Скорпион и ничего не понимаешь в тонких материях. А я по гороскопу Рак. Раки — интуиты, мы считываем информацию на тонком уровне…

Наташкины речи были как музыка. Интуит, тонкий уровень… Что тут возразишь? Остается только внимать.

Два года плечом к плечу, двадцать с хвостиком — «дружба на расстоянии». Возможна ли вообще дружба между женщинами? Где-то прочитала недавно: у женщин не бывает настоящей дружбы, вот вы можете представить себе роман «Три подруги» (вместо «Три товарища»), или даже страшно представить себе версию «Д’Артаньян и три мушкетера», где главные герои — женщины… Сказал это, безусловно, мужчина. Да, «Три подруги» звучит безобразно… Но ведь есть «Три сестры».

Но для такой тонкой субстанции, как женская дружба, необходимо постоянное общение. А что делать, когда заканчиваются «задушевные разговоры», но какие-то отношения, пунктирной линией, бьются: на праздник обязательная электронная открытка — розы в блестках и восклицательные знаки; и только на день рождения телефонный звонок.

— Слушай, я решила — надо обязательно поздравить тебя живым голосом! Что мы, как роботы, эти письма друг другу шлем… — кричала в трубку Наташка-комета, проносясь мимо моего скучного каждодневного быта.

Действительно, крошечные, в пару строк, письмишки-весточки, которыми мы обмениваемся, скорее похожи на далекие сигналы из космоса: «Земля! Земля! Прием. Я жив!» На Наташкин юбилей встретились в кафе на Пушкинской. Наташа изменилась.

Какая-то подвижность и яркость молодости вытеснилась, на смену пришел зрелый эпатаж. Темно-фиолетовые тона ей не шли: подчеркивали бледность кожи и прозрачность век.

Все-таки полтинник для женщины — это некий рубеж. Я ждала второго ребенка — от второго супруга. Позднее счастье, покой. Мне не хотелось им ни с кем делиться. Для Наташки мой живот оказался неприятным сюрпризом.

С присущей ей категоричностью она высказала все, что думает по поводу «самок» и «овуляшек».

— А потому что не надо нас, женщин, воспринимать как некий экзистенциональный костыль для мужика! Мы, женщины, сущность отдельная! И про ребро Адама пусть друг другу в пивной сказки рассказывают, — Наталья смотрела на меня как-то уничижительно.

— Экзистенциальный, — механически поправила я.

Что я могла ей возразить? Что женятся не для романтических глупостей, а для совместного серьезного труда ? Что выживать легче вместе, строить, по кирпичику, простое обывательское счастье: квартиры — ремонты — машины — гортензии на даче… Дети, внуки. В конце концов, смерть в кругу близких. Захотелось встать и уйти, не прощаясь.

Но я вдруг увидела на Наташкином виске маленькую голубую жилку — живую, пульсирующую. Эта жалкая жилка сказала мне больше, чем все ее грубые и резкие слова. Наташка одинока и несчастна, и так же колотится, как эта маленькая жилка… Я сделала три глубоких вдоха-выдоха — по йоге. Помогло: обида отлетела куда-то за сто первый километр. Заказали десерт.

Наташка была разочарована во мне и этого не скрывала. Вяло поговорили о немногочисленных общих знакомых. Она рассказала, что разменивает квартиру со взрослой дочерью: любовь с детьми хороша на расстоянии. Что подобрала в подъезде несколько лет назад маленькую чихуашку с перебитой лапкой.

— Представляешь, такую прелесть кто-то бросил в коробку с газетами! Собачонок лежал и плакал.

Я его достала, отвезла в ветеринарку. Полюбила как ребенка. Назвала Тюшей… Потом, оказывается, собачки-чихуашки стали для Натальи главным. Теперь у нее дома целый собачник.

Неудивительно, что дочь настаивает на разделе жилплощади.

Я подарила Наташе подарок — две маленькие изящные сережки: ниточка, на конце которой висит жемчужина.

— Помнишь, оказывается, — криво усмехнулась Наташа Вароди.

Простились прохладно. Как все-таки жизнь разводит людей.

Прошло еще несколько лет.

После той памятной встречи общение наше сошло на нет. Все-таки в топку женской дружбы все время надо подкидывать поленьев из сплетен, впечатлений и задушевных разговоров… Электронные письма-почеркушки, со смайликами и розочками, с необязывающими приветами-репликами, иссякли. Я не жалела об этом. Только иногда — перед сном — в сердце впивалась острая колючка.

Наташка Вароди, острая, цепкая. Я отгоняла воспоминание о Наташке, как приставучую муху. Я не верила в то, что муха — чья-то реинкарнация. Ее не жалко было прихлопнуть газетой.

Как-то осенью (славное бабье лето уже закончилось, но снежное месиво еще не наступило) сын, собираясь в школу, сказал мне: «Пора найти свой кандибобер».

Я не поверила своим ушам.

— Вадь, а что такое кандибобер?

 — Ну, шапка моя.

— Откуда ты знаешь?! Редкое словечко — «кандибобер». Это же был привет из моего прошлого. От Наташки Вароди, далекой вермееровской девушки с жемчужной сережкой.

Вадик ориентировался в интернете, как рыба в воде. Моментально нашел и показал мне на своем смартфоне ролик: полубезумная женщина, городская сумасшедшая, рассказывает на камеру о том, что «если у нее кандибобер на голове, то это не значит, что она женщина или балерина»… Как-то так. Оказалось, забавное видео давно уже гуляет по сети, странно, что я не видела его раньше. Удивленные, инопланетные глаза моей бывшей подруги.

Да, это очень странно, но комета по имени Наташка Вароди вновь пронеслась мимо меня — в неизменном кандибобере, исхудавшая и все равно бодрая, она смотрела на меня с экранчика вадькиного смартфона.      

Екатерина Рощина