Потерянная Победа

         С каждым годом ветераны все моложе и моложе, все толще и упитанней, все больше орденов, все громче байки про войну.

         Становится хорошим тоном на каждом углу орать «Победа!», косвенно связывая её с единственным и непоколебимым гарантом, намекая, что вот если бы не он…

         Я хорошо помню других ветеранов, ветеранов конца 60-х, 70-х годов. Тогда им было столько же, сколько мне сейчас, и главное, что их отличало от сегодняшних – упрямое не желание вспоминать войну, а уж рассказывать о ней, ну очень редко и в сильном подпитии.

         Сколько раз, где-то в 79-м мы просили их надеть свои регалии, чтобы взять водку без очереди «Под тополями». В то время продавали с 11-ти, к двум могло все закончится. Ни разу, ни один…  Так и стояли в конце огромной очереди, и нам приходилось своими прохиндейскими способами затариваться самим и им покупать водку к майским. Бывало, что и пили вместе, и я их искренне уважал за их удивительную скромность и не злобливость. Никого из них давно уже нет. Остались одни эти молодые долгожители. Смотреть противно.

         Я хорошо помню железнодорожную баню конца 60-х. Огромная очередь,  на улице деревянные пивные бочки, кран с паром и … калеки. Много калек, безногих, безруких, со шрамами по всей груди, калеки. Сосредоточенно мылятся, прыгают на одной ноге, сползают кто как с полка в парилке, изредка только: «Эй, пацан, тазик принеси…»

         Много калек, и никто не спрашивал где их так, все было ясно – война.

         Семьдесят лет, никого уже нет. Но если  так дело пойдет, то к столетию не меньше дивизии ветеранов припрется на Красную площадь.

         Что я еще помню. Помню безумные горбачевские очереди, потом безумная круглосуточная торговля «Ройялем» и водкой «Петров» в дешевых киосках на каждом углу, выкосившая, как в войну, многих моих ровесников. Сколько их погибли в той необъявленной войне 90-х.

         Наверное, я тоже ветеран, ветеран вечной войны, которая идет в моей стране.

И в этой войне мы давно уже проср…ли их Победу. Ничего от нее не осталось, кроме разоренных деревень, да задыхающихся от неприязни городов. Ах, да! Ещё этих моложавых ветеранов.

***

В России черта возведут в святые папы,

Нарядят в царские одежды лопуха,

Разруху назовут переходным этапом,

Чтобы подальше от греха.

Облают злобно, в грязь втоптав, святого,

Поставят ложь свою ему в вину,

Бандита назовут героем снова

И демократией войну.

Войну с железной хваткою бульдогов,

Воров больших и мелких шулерков,

Против священников, врачей и педагогов,

Да обнищавших стариков.

Большевики в обуточках от Гуччи,

Со всем размахом лапотной души,

Жрут в кабаках, один другого круче:

«Официант, с шампанским поспеши!»

Секретари райкомов комсомола

И замполиты воровских малин,

Вши на бомже, толпятся у престола,

Им нечего делить – карман один.

Какая чушь, чего бы им не строить,

Капитализм ли, коммунизм, маразм,

Лишь только бы имущество утроить,

Да на трибуне испытать оргазм.

Я сам давно запутался в названиях,

Социализм во френче, в сапогах,

Не развитой, в истошных завываниях,

В долгах, в шелках кирзовых и врагах.

Остепеняясь, он, отряхнув от пыли,

Ходил в плащах, огромных, как гробы,

Но ту же пирамиду возводили

Все те же упоенные рабы.

Вдруг, все перевернулось в одночасье,

Свобода для народа? Не темни,

Холопу жрать – единственное счастье,

Раз так, впрягайся в лямку и тяни.

Ходи по кругу, ломовая лошадь,

А чтобы не кружилась голова,

Закрой глаза и думай о хорошем,

И рот закрой, мы подберем слова.

Как не читай, средь вывесок плутая,

Одна лишь суть наружу прет, видна -

В России много лет идет слепая,

Кровавая и страшная ВОЙНА.

В. Рылов      «Страсти»