БЕЖЕНЦЫ

БЕЖЕНЦЫ

       Голодающие ехали на Кавказ в надежде увидеть продуктовый рай. Они были наслышаны о плодородных землях Кубани, что хлеб у нас выпекают огромными караваями, по улицам бродят раскормленные свиньи, а кувшин молока можно купить за копейки. Люди сходили в основном с рабочего поезда с узлами разного барахла, за который они надеялись выменять кусок хлеба. Пассажирскими поездами они, видимо, приехали в города, но, столкнувшись с такими же голодными людьми, какими были сами, разбредались по сёлам и хуторам.

       К нам в открытый двор без изгороди вошли старики, держась, как дети, за руки. Бабуля интеллигентного вида уговаривала маму пустить их только на одну ночь, а потом они уедут к себе домой на Украину.

- Вот посмотрите, как мы живём, - пыталась отказать им хозяйка. - У нас одна кровать, дочка спит на остывшей плите на своём же пальтишке. Даже если положить вас на землю, у нас нечего подстелить.

- Милая женщина, пожалейте нас, лишь бы не на улице, замёрзнем за ночь, - плакала старушка.

       Охапку соломы положили около топившейся плиты, к которой озябшие старики прислонились спиной. Старуха ухаживала за мужем, как за ребёнком: поправляла на нём воротник пиджака, пальцами, как гребнем, проводила по всклокоченным седым волосам, мокрой тряпицей протирала заросшее лицо. Рот у него был немного перекошен, и он не разговаривал.

- Вот, - жаловалась старуха, - ни с того, ни с сего замолчал и только глазами показывает, что ему надо. Павлуша, голубчик, потерпи, мы скоро вернёмся домой, может, к тому времени хлебушек станут выдавать. Нам, старикам, немного надо.

   Вечером мать стала собирать скудный ужин: овсяные колючие лепёшки, высушенные на горячей плите, две запечённые свеколки и молоко — у нас была корова. Две пары глаз, не мигая, уставились на наш стол. В алюминиевую кружку мать налила молока, подала старухе.

- Пейте, потом я ещё налью. У нас одна кружка.

   Голодная женщина дрожащими руками поднесла молоко старику, а он, парализованный, не мог его пить, оно выливалось изо рта, старуха плакала.

         Мать не выдержала такой картины, подошла к ним.

- Как Вас зовут?

- обратилась она к старухе.

- Евгения Ивановна.

- Вы, наверное, учительницей работали?

- Да, дочка, в Макеевке, на Украине.

- Евгения Ивановна, выпейте молоко сами, а дедушку мы из ложки напоим .

       Старики жили у нас три дня.

- Павлуша, поднимайся, нам надо ехать.

       После нескольких попыток поставить его на ноги поняли, что идти он не может.

Мама выпросила у соседей тачку, довольно вместительную, настелила соломы, усадила стариков и повезла на вокзал. Дежурный по станции сказал, что неходячих в вокзал не пускают — кто их потом вывозить будет? И куда? Железная дорога денег на похороны не выделяет.

       У входа на станцию, за зданием вокзала, лежала торцом огромная металлическая ёмкость, в ней можно было спрятаться от ветра. Вокруг валялись тряпьё, солома и полусгоревшие кочерыжки от кукурузы — следы пребывания таких же несчастных людей, которым не положено быть на вокзале.

- Посидите тут, - сказала мама, выгрузив стариков в железное убежище. - Я схожу к начальнику вокзала, может, он разрешит.

- Ты не беспокойся, Ниночка, Павлуша поднимется, он уже может стоять. И мы сами зайдём в вокзал. Спасибо тебе, дорогая.

        Не оглядываясь, мама тащила за собой пустую тачку.

       Тревожная бессонная ночь длилась целую вечность. Не выдержав, утром пошла к вокзалу. Около железного прямоугольника, поставленного на ребро, стояла телега. Путейские рабочие в оранжевых сигнальных жилетах сваливали в неё трупы двоих людей.

Январь, 2012 г.