Как реагируют на украинский язык в оккупированном Донецке и вааще....

Интересный и показательный эксперимент провела журналистка Валерия Ивашкина в Донецке. На одной из центральных площадей города девушка спросила донетчан, каким они видят будущее Донецка. Опрос проводился на украинском языке.

"Чего хотят в Донецке? Помириться с Украиной, обрести независимость или присоединиться к России? Личные впечатления не вызывают доверия - человек всегда ретранслирует мнения исходя из своих ожиданий и убеждений. Мониторинги в СМИ - тем более: на украинских каналах все опрашиваемые - за Украину, на российских - все ее ненавидят. Я решила проверить, как дела обстоят на самом деле. Для этого провела опрос и записала все одним файлом - это исключает манипуляции с нарезкой "нужных" мнений, которые обычно применяются на ТВ. А чтобы добавить изюминки, опрос проводила... на украинском языке", - написала журналистка в "Фейсбуке".

Реакция каждого респондента уникальна. Особенно интересно, как на украинский язык реагируют ополченцы.

"Во время съемок этого фильма никто не пострадал", - уверяет Валерия Ивашкина.

"Друг, ты попал: не хотел, чтобы твои дети учили "телячу мову", пусть теперь учат бурятскую!"

ВАТА: http://divannaya-sotnya.com.ua/VartaKyiv/v-kieve-miliciya-otkryla-ogon-vo-vremya-protivostoyaniya-gorozhan-i-zastroyschika.html

Председатель Донецкого областного общества имени Олексы Тихого, краевед и издатель, депутат Алексеево-Дружковского поселкового совета Евгений Шаповалов рассказал Диванной сотне о своем знакомом, который уехал из Донбасса в Россию по идеологическим соображениям.



«Вчера разговаривал с давним знакомым, с которым провел молодость в шахтерском поселке под городом Димитров Донецкой области. Работать на шахту он приехал в 60-х годах прошлого века из Краснодарского края (Россия). Прошлой весной этот мой знакомый, которому уже 65 лет, со всей семьей (с детьми и внуками) переехал сначала в Крым, потом по программе для беженцев — в Подмосковье, а в итоге оказался в… Бурятии. Туда их переселили.

Когда приятель собирался выезжать в Россию, то причину, как ни странно, называл такую: мол, на Донбассе ему не дают разговаривать на русском языке. «Задолбала эта теляча мова!» — говорил мне доверительно.

Сейчас он живет в Бурятии, в поселке городского типа. Общаясь с приятелем по скайпу, я понемногу узнаю о реалиях его сегодняшней жизни в «русском мире», в который он так стремился. И фактически он признает, что на чужбине беженцы оказались людь­ми второго сорта. Платят переселенцам из Украины за одну и ту же работу на 30 процентов меньше, чем россиянам. Не обеспечивают детей бесплатным питанием, не дают льготы как малоимущим.

Выслушав все это, я поинтересовался насчет обязательного изучения второго языка. Приятель признался, что всюду общение только на бурятском, а в школе обязательный предмет — бурятский язык.

Я не выдержал и съязвил: «Друг, ты попал: не хотел, чтобы твои дети учили «телячу мову», пусть теперь учат бурятскую!» На что он тихо сказал: «Да…»