КОЛОКОЛА ЧЕРНОБЫЛЯ

 

Вспомним всех - поименно, кто в огненной мгле

В страшный час, утираясь от пыльного пота,

Устояли на крыше и на земле,

Приняв бой свой последний, как славная  рота.

Люд родимой земли, изнывающий в рабстве,

Люд, оболганный в чести, отвыкший от честного слова,

Люд, познавший всесильных душой  не в богатстве,

Не позволь,обманув, убивать себя снова.

 

Нам звонить к душам тех, кто остался в пыли,

В зонах сломанной жизни, без крыльев полёта,

Нам стоять на коленях на кромках земли

Регионов контроля нуклидов разлёта. 

Вы – бездушные твари, вошедшие в храм,

Вы – отребья  подонков, злодеев с врунами,

Я руки вам, беспутные суки, не дам,

Мы не сядем за стол перемирия с вами.

 

Что ж вы вяжите Сильных, как те пауки,

Что ж вы судите Умных, когда отупели,

Что ж вы губите Добрых, когда слабаки

Обмочились, но сдохнуть, увы, не хотели б.  

Вы опутали совесть и силу изъяли у масс,

Вы разрыли могилы священные наши,

Думы ваши пусты.  И ад  всё вам отдаст,

Всё, что создали подлые глупости ваши.

 

Нам идти к душам чистым, кто в огненной мгле,

В страшный миг, утираясь от пыли  и пота,

Защитили людей на родимой земле,

Приняв бой свой  священный, как славная рота.

Нам идти к душам тех, кто, сегодня, в пыли

Гибнет в горе и муках, без крыльев для взлета,

Нам стоять на коленях,  на кромках земли

Зоны смерти,  в контроле нуклидов разлёта.  

 

В осознании бед, знай, надменная мразь,

Четверть века ещё к самой страшной из них,

Когда злой  АМЕРИЦИЙ, по «бетта», родясь,

Пробудится для смерти в потомках живых.

Не забыть мне Чернобыльской горькой весны,   

Караваны машин,  плач  детей и подруг,

Институт наш, что был у Великой Страны,

Той,  которую взяли и предали вдруг. 

 

Может не вспоминать, говоря: "Всё  -  дерьмо",   

Лобызнуть заграницу, осесть в Ле Бурже,

Стать с убийцами наших детей заодно,

Поседев за кордоном в чужом блиндаже.

Нет, не мой, это точно, по жизни конец,

И пока ещё вижу, и в силах помочь,

Слыша зов от родимых и добрых сердец,

Я врагов их посмею еще потолочь.

 

Не забыть мне ребят, кто на смертном одре

Через годы ушёл, стиснув зубы от боли,

Кто, не предав друзей, в этой горькой беде,

Нас спросил напоследок: «Вы плачете.., что ли?».

Мне набатом звонить, ударяя  в  виски,

Чтобы слезы, все скорбные слезы не стали -

Смертным нашим грехом, во оковах тоски,

И народ мой к единству, в прозрении, призвали.

 

                   Владимир Романовский (Мирской)

 Весна 1990 года. До гибели моего Василька  оставалось полгода.