Исповедь русского офицера

«Об отношении армян к населению турецкого города Эрзерума и прилежащих к нему местностей с начала Русской революции до занятия Эрзерума турецкими войсками 27 февраля 12 марта 1918 года. Записка эта является дополнением к очерку положения 2-го Эрзерумского артиллерийского полка, но составлена таким образом, что может служить и самостоятельным документом».

«Старый исторический вопрос о вражде турок и армян до настоящей войны представлялся общественному мнению Европы и России, вероятно, не в том виде в каком оно увидит его теперь. Ненависть армян к туркам известна издавна. Армяне всегда выставляли себя мучениками, страдальцами, всегда они умели себя обрисовать невинно угнетенными и притесняемым народом, народом переносящим тяжкие муки за свою религию и культурность. Русские люди, жившие к ним поближе и соприкасавшиеся с ними, были несколько иного мнения об их культурности и об их способностях. 

Их считали народом достаточно бездарным, паразитным, могущим жить только на иждивении другого народа. Армянские солдаты в русских войсках считались элементом последнего, дрянного сорта. Сами они всегда старались польститься на тыловых должностях от неотрадных и уклониться от фронта. 

Массовое дезертирство и огромное количество искусственных ранений, с целью уйти от боя, среди солдат армян, в начале войны – достаточно подтвердили это мнение. Но то, что пришлось мне увидеть и услышать за последние два месяца до вступления в Эрзерум турецких войск – превзошло предмет всяких предположений и всякого воображения об армянах. После занятия русскими войсками Эрзерума в 1916 году, армяне в него и в его окрестности не допускались, сами они в войсках не состояли. 

Это мудрое распоряжение исполнялось все время, пока территория Эрзерума находилась под начальством Командира Первого корпуса генерала Калтина. После революции, когда все препятствия для всех были уничтожены, армяне волной хлынули в завоеванные местности вокруг Эрзерума и в сам Эрзерум. Одновременно с этим нашествием начались единичные грабежи в городе и селениях. Присутствие русского войска и людей не позволяло армянам делать это открыто, грабили и резали они по-разбойничьи, исподтишка, опасливо. 

Весной 1917 года Эрзерумский Революционный Исполнительный комитет, состоящий преимущественно из солдат, устроил в Эрезуме повальный обыск, с целью обнаружить и отобрать у населения оружие. Обыск был совершен неорганизованно и превратился в ограбление населения разнуздавшейся солдатской массой. Особенно старались безумствовать и насильничать солдаты-армяне, в бою первые трусы. 

Передвигаясь в тот день верхом по улице, я видел толпу солдат, ведших двух престарелых турок лет по семидесяти. Во главе солдат был солдат- армянин с железным прутом в руках, бледный от злобы. На улицах стояли лужи и грязь. Толпа, состоявшая преимущественно из солдат-армян, швыряла всю дорогу несчастных стариков по лужам и по грязи от одной стороны улицы до другой. Старики падали в грязь, поднимались, но их снова швыряли и глумились над ними. 

Я заступился за стариков, стал срамить толпу и уговаривать обращаться с этими людьми по-человечески. Вожак толпы с железной палкой стал злобно наступать на меня с кулаками. Толпа также стала наседать. В то время русские солдаты уже настолько распустились, что повсеместно уже и били своих офицеров и убивали. Положение становилось острым. Изменилось оно внезапно, с появлением организованного патруля под командой офицера. 

Армяне-солдаты мгновенно скрылись, а русские повели стариков дальше уже безо всякого насилия. С началом ухода русской армии с фронта появилось опасение, что армяне, оставшись на фронте, устроят резню турецкого населения прежде, чем к городу успеют подойти войска других национальностей, ожидавшиеся из тыла, на место ушедшей самовольно армии. Армянская интеллигенция уверяла, что этого отнюдь допущено не будет, старались убедить всех, что предпринимаются меры по установлению между армянами и турками добрососедских отношений. 

Действительно, поначалу можно было подумать, что так и будет: мечети, превращенные после революции русскими солдатами в казармы, были очищены и больше не занимались. Собрана была, слышал, из турок и армян городская милиция, армяне шумно требовали введения полевого суда и смертной казни для убийц и грабителей, военного трибунала. Но все это оказалось только обманом и мистификацией. Поступив в милицию, турки очень скоро ушли из нее, так как из ночных обходов стали неизвестно куда пропадать милиционеры - турки. Также стали исчезать и турки, которых брали за город на работы. 

Полевой суд, которого, наконец, добились, никого не судил и не казнил, сами боялись, чтобы его не казнили.

Одиночные бесчинства, убийства, грабежи стали увеличиваться. В конце января или в начале февраля, по старому стилю, был убит ночью в своем доме армянскими солдатами один из именитых жителей – турок – Гаджи Багир Эфенди. Командующий армией, генерал Одичелидзе потребовал от командиров войсковых частей в трехдневный срок найти убийц. 

В резких выражениях Командующий армией осуждал начальников армянских войсковых частей за бесчинства солдат и вообще армян, выразил негодование по поводу разбоев и насилия, чинимого армянами над местными жителями, возмущался тем, что увидел в поле на очистке дорог жителей-турок и многих из них назад не приводят вовсе»...

«Вскоре после этого появились известия об Эрзенджанской резне турок армянами! Подробности этого зверства я узнал со слов Командующего армией, генерала Одичелидзе. Они таковы: резня была организована доктором и подрядчиком, то есть во всяком случае руководила ими не чернь. Фамилий этих деятелей не знаю, и потому лишь не называю их. Убито было более восьмисот турок, безоружных, мирных жителей»…. 

«Людей резали как баранов и складывали в ямы, цинично считая: «Что, здесь восемьдесят? Можно еще десяток положить! Режь еще десять!». Подрядчик наслаждался сам. Приказывая выпускать турок из помещений по одиночке, выходящих рубил по голове, уничтожив таким образом около восьми десятков человек»...

«После Эрзенджанской резни, отлично вооруженные армяне и армянские войска стали отходить на Эрзерум»….

«Двигавшееся от Эрзенджана к Эрзеруму армянская волна на пути своем уничтожала все мусульманское население области... Убийства сопровождались самыми зверскими жестокостями. 

Подпоручик Мзивани свидетельствовал, например, общему собранию артиллеристов офицеров гарнизона Эрзерума, что к одному тяжело раненому, но не убитому на повале курду, подбежал солдат-армянин и старался воткнуть ему в рот палку. Умирающий стиснул зубы и палку вставить не удалось. Тогда армянин расстегнул у него на животе одежду и стал колотить по животу каблуком подкованного сапога. 

В Илидже было вырезано все не успевшее убежать мусульманское население. Командующий армией говорил, что находились детские трупы, у которых шеи буквально были превращены в бахрому. 

Подпоручик Грязнов, бывший в Илидже недели через три после резни, рассказывал мне, вернувшись оттуда 26 февраля, что там он застал такую картину: по дороге к селению и на улицах валялись изуродованные трупы. Каждый мимо идущий армянин непременно плевал на трупы или осквернял их. Мечеть площадью 12-15 квадратных саженей была завалена на два аршина высоту трупами убитых турок- стариков, женщин, детей. 

Женские трупы носили следы изнасилования. Подпоручик Грязнов пригласил к мечети двух находившихся при отряде армянок курсисток (студенток). Курсистки эти служили при отряде телефонистками. Подпоручик пригласил их полюбоваться деяниями армян. К его удивлению курсистки эти начали весело хохотать. Он резко высказал им, что вероятно армяне – низшая, дикая раса человеческого рода, если даже девушки с высшим образованием способны смеяться при виде картины, от которой у него, старого, боевого, видавшего виды и смерть офицера, мороз идет по коже»…

«Про Аладжинские зверства армян очень много рассказывал 27 февраля делопроизводитель Аладжинского этапного коменданта. Он рассказал такую картину: у стены армяне распяли живую турецкую женщину, вырезали из ее груди сердце и прибили его над ее головой»…

«В ночь с 26 на 27 февраля, армяне, обманув русских офицеров, устроили в Эрзеруме резню, человеческую бойню и убежали оттуда от прибывшего турецкого войска. Цифра погибших в эту ночь в Эрзеруме исчислялась близко к трем тысячам»… 

«Возможность предотвращения резни была всецело в руках армянской интеллигенции, и, если резня произошла, то виновата в ней не одна только чернь. Простонародье армянское в массе, сколько мне удалось понаблюдать за последнее время, очень послушно внемлет своей интеллигенции, особенно некоторым из ее представителей»…

«События показали, какие именно элементы, какие инстинкты преобладают и в самом армянском народе и в его интеллигенции. ….». 

И подпись: Вр.и.д. Начальника Укрепленной позиции Эрзерума и Деве-Бойну, Командир Второго Эрзерумского Крепостного Артиллерийского Полка, подполковник Твердохлебов, 16-29 апреля 1918 года. Эрзерум.