Социальная база «теневой» экономики

«Теневая» экономика — это совокупность специфической экономической деятельности, не зарегистрированной официально (де‑юре), образующей неформальный (но весьма реальный) экономический уклад. «Теневая» экономика обслуживает частные и групповые интересы участвующих в ней субъектов (физических и юридических лиц) вопреки юридическим нормам и формально принятым официальным правилам экономической жизнедеятельности.

Повсеместное развитие «теневой» экономики и огромное влияние на жизнь российского общества обусловливают актуальность исследований ее генезиса, механизмов функционирования, масштабов развития и форм институализации. Многие формы «теневой» экономической деятельности носят паразитарный и даже хищнический характер, что выражается, например, в незаконном присвоении финансовых и материальных ресурсов, накопленных в легальной экономике.

Получив широкое распространение, «теневая» экономика представляет собой своего рода «сиамского близнеца» официальной экономики и во многом задает алгоритм функционирования последней. Ее экспансия обусловлена в значительной мере сращением крупного бизнеса с государственной властью, высоким уровнем коррупции, которая не сводится к взяточничеству в административных органах и учреждениях. Спутником коррупции является сложившееся «теневое право», состоящее из неписаных норм и правил, но в определенных ситуациях де‑факто имеющих верховенство над официальными законами регулирования рыночной экономики.

Некриминальная часть «теневой» экономики является одним из важнейших условий терпимого существования и/или выживания значительной части населения, чем в какой‑то мере компенсирует дефекты государственной экономической политики и до поры стабилизирует социальную ситуацию в обществе.

Современные проявления «теневой» экономики в российском обществе часто выражаются в действиях, которые вступают в острые противоречия с уголовным правом. Нередко этим действиям попустительствуют (или крышуют) представители органов власти и управления, в том числе правоохранительных органов. Без этого было бы невозможно широкое распространение подпольного производства и реализации спиртных напитков, финансовых сделок по обналичиванию денег с использованием фиктивных контрактов и т.д. Многие экспертные оценки масштабов «теневой» экономики в России существенно отличаются. Например, доля теневого производства в объемах внутреннего валового продукта (ВВП) страны оценивается экспертами в 20–30%, а то и 40–50%.

Экспертные оценки специалистов небеспочвенны и, как правило, опираются на данные национальных счетов, на различные (в том числе косвенные) статистические показатели. Они основываются на информации о макроэкономических процессах (об общих объемах производства и торговли, об обороте денег, сборе налогов и таможенных пошлин и др.) в меньшей степени — на эмпирические данные, характеризующие микроуровень «теневого» экономического уклада.

За два последних десятилетия в России произошла радикальная трансформация социально-экономических отношений; исторический исход ее пока не вполне ясен. Однако очевидно, что она существенно повлияла на поколение в возрасте до 30 лет, которое, как правило, лишь понаслышке осведомлено о плановой командно-административной экономике советского периода.

Каковы же результаты 20‑летних преобразований? С социологической точки зрения субъективная предрасположенность российского населения к рыночной экономике сталкивалась с тем, что реальная практика экономических реформ чаще угнетала и сковывала, чем раскрепощала человеческие ресурсы подъема производства, его инновационного развития. Это предопределяет отчуждение людей от реальной политики реформ.

В субъективном плане социальная база «теневой» экономики оказалась значительно шире, нежели база реальных рыночных преобразований официальной экономики.

Свидетельством тому служат материалы опросов, характеризующие доли той половины занятого населения, которое помимо основной работы в разные годы было вовлечено в «теневой» рынок труда. По данным опросов последнего десятилетия, три четверти респондентов юридически вторичную занятость не оформляют.

С одной стороны, абсолютное большинство опрошенного населения и предпринимателей считает, что она приносит обществу вред, и только 2–3% усматривают ее полезность для общества. С другой стороны, ее существование оправдывается большинством населения: 48% занятого населения в 2013 г. считают приемлемым, поскольку «левая» работа выполняется в рабочее время; 45% оправдывают оплату работы, товаров и услуг из рук в руки, минуя кассу; 45% оценивают как приемлемое и вполне допустимое уклонение от налогообложения тех, кто занимается индивидуальной трудовой деятельностью; 42% говорят о невозможности увеличить личные доходы от трудовой деятельности, не нарушая законы и т.д.

В такой ситуации президент РФ В.В. Путин озвучил амбициозную задачу создания в ближайшие годы в России 20 млн рабочих мест, требующих высококвалифицированного труда. По социологическим данным, на пути ее решения возникнут преграды не только объективного, но и субъективного характера. Из сознания и образа жизни большой массы населения опережающими темпами в сравнении с реальным снижением уровня жизни вымываются сложные социокультурные потребности — в образовании, приобретении профессии по душе, в повышении деловой квалификации и т.д. По данным социологических исследований, значительная часть людей в возрасте 18 лет и старше живет одним днем. Этот факт характеризует своеобразную социальную мутацию тех качеств, которые свойственны человеку как творцу.

Отрицательный кумулятивный эффект, связанный с нынешней деградацией социальной сферы и неблагоприятными трансформациями социокультурного характера, может оказывать дестабилизирующее влияние на общество и при изменении экономического положения в лучшую сторону. По результатам исследования можно утверждать, что главным источником дезорганизации современного российского общества во всех его сферах является всеобщее рассогласование общенациональных, государственных, групповых и индивидуальных экономических интересов, без преодоления которого нельзя рассчитывать на успех реформ в обозримом будущем.