Флотские байки. Деревянная бомба. 1

1

По местам стоять, БПК «Адмирал Смышленый»

  по левому борту принимать…

 

Еще совсем недавно, чуть больше двадцати лет назад, в то время, когда над океанскими просторами гордо развивался советский военно-морской флаг, в столице Северного Флота, городе Североморске, и случилась эта невероятная история. Сейчас, когда Россия донашивает наследство великой империи, а офицеров превращают в подобие офисного планктона, подобное вряд ли возможно.

Исчезает стержень, уходит душа. То, что вчера воспринималось, как само собой разумеющееся, обрастает легендами и становится мифом. Всё становится обыденным, жёстко регламентированным и обеспеченным высоким денежным содержанием. Жаль….

Командир минно-торпедной боевой части большого противолодочного корабля (БПК) «Смышленый» лейтенант Вячеслав Малинин собирался в отпуск. Билет на самолет до Пулкова лежал у него в сейфе, деньги получены, а планы составлены. До вылета оставалось два дня, и сделать оставалось совсем немного, всего лишь поменять реактивные глубинные бомбы, входящие в состав боекомплекта корабля. (Бомба представляет из себя тело, похожее на веретено, весом сто двадцать килограммов и длиной порядка двух метров).

Для того чтобы доставить  бомбу на аппарель, её надо на специальных носилках пронести полкорабля. Кто же это будет делать? Поэтому на каждом корабле, который швартуется к стенке или пирсу лагом, то есть бортом, существуют железные желоба, представляющие из себя подобие горок для бобслея. Бомба вытягивается бомбометом наверх и вынимается вручную, что, кстати, тоже категорически запрещено. Почему, меня всегда удивляло, ведь это предусмотрено самой конструкцией и назначением пусковой установки.


Но у нас всегда что-либо запрещают, особенно, если это совпадает со здравым смыслом. Матросы под руководством мичмана Сергеева привязывали к хвостовому оперению бомбы, из носовой части которой еще в бомбовом погребе был выкручен взрыватель, шкерт (прочную веревку) и аккуратно опускали бомбу на причал, где её принимали и укладывали в транспортировочный контейнер, напоминающий кассетницу на двенадцать бомб.

Лишенная взрывателя бомба абсолютно безопасна, поэтому командование всех уровней, как правило, смотрит на подобные действия без фанатизма. Так все шло и в это осеннее утро. Было достаточно тепло, солнце ещё не отправилось на зимнюю гулянку, и контейнеры быстро наполнялись извлеченными из недр корабля бомбами.


Завтра должны были привезти новые и забрать выгруженные, а послезавтра – отпуск. Старпом, напроверявшись и наоравшись в первые полчаса выгрузки, которой он должен был руководить, ушел заниматься более важными делами.

И, как всегда и бывает, в тот момент, когда никакой беды и не ждали, она взяла и пришла, нагло усевшись на желоб, составленный из трех, скрепленных между собой частей, отчего крепления разошлись, и в образовавшуюся щель скользнула очередная опускаемая бомба.

Несколько мгновений, длившихся пару тысячелетий, она висела на шкерте, раскачиваемая заполярным ветром, пока тот не перетерся об острые края. И вдруг, подобно большому, сорвавшемуся с крючка карасю бомба шлепнулась прямо под борт корабля, между ним и третьим причалом…. И утонула…

Отпуск превращался в мираж, в Славиной голове, сменяя друг друга, проносились образы святой инквизиции и «доброе» лицо комбрига.

Он почти физически ощущал на своей шее жесткие пальцы судьбы….

- Да ладно, Слава, что-нибудь придумаем….

- Что ты придумаешь, Михалыч? Докладывать надо. Ведь ни хрена от этой железки не случится, а панику наведут. Корабли в море выгонят, гэбешников нагонят, водолазов пришлют, а меня просто порвут.

- Это если доложить. А если так…..

Мичман Сергеев что-то настойчиво и долго зашептал на ухо своему командиру.

- Ну, если прокатит…..

- С тебя коньяк, командир…..

Через несколько минут целостность жёлоба была восстановлена, матросам велено держать язык за зубами, благо способов убеждения в те годы было достаточно, и выгрузка пошла своим ходом. А мичман Сергеев помчался в ремонтные мастерские эскадры, которые располагались около второго КПП, прихватив с собой трехлитровую канистру шила (корабельного спирта).

Слава закончил выгрузку, передал боезапас под охрану вахте трапа и доложил старшему помощнику командира корабля об окончании выгрузки и о том, что за время ее проведения никаких происшествий не случилось. После этого стал метаться по каюте, как тигр в клетке, куря одну за другой, ожидая своего мичмана.

Сергеев появился часа через два и заплетающимся языком доложил:

- Всё в порядке, Командир. Сделают они бомбу, как новенькую, никто не отличит. Ночью  на втором КПП дежурить будет мичман Телега, с «Макарова», он прикроет, и мы ее принесем.

- Не стуканёт?

- Васька-то, да за килограмм? Никогда.

Вздохнув, Слава открыл сейф и отдал Сергееву две бутылки. Отпускные запасы стремительно таяли.

- Правда, есть одна проблема….

- Что ещё за проблема?

- Да железной болванки у них такой нет. Они того, деревянную бомбу сделают…

- Убью….

- Да ладно, ладно, что ты…. Чай, не дураки мы. В середину  толстую трубу вставят и свинцом зальют… Всё в ажуре будет…

Это была самая длинная ночь в двадцати трехлетней жизни лейтенанта Малинина. В три часа ночи в кассету была вставлена бомба, на которую он даже не пошел смотреть. То ли сил не хватило, то ли боялся увидеть, что же все-таки наваял Сергеев со своими собутыльниками….


Через тридцать с небольшим часов самолет уносил Славу в город, у которого еще не успели забрать его имя, Ленинград. Малинин дремал в кресле, разморенный антистрессовыми микстурами, которыми накачался в буфете аэропорта, отходя от своих приключений. Самое страшное было позади….

Но это только казалось. Слава еще не знал, что судьба дала ему лишь временную передышку и, провожая глазами самолет, стояла у корня третьего причала, курила «Беломор», смеясь ему вслед сквозь желтые зубы….