В Интернете обсуждают публикации Турчинова к 60-летию Победы

Украинские блогеры обнаружили в Сети публикации Турчинова в информационном бюллетене совета руководителей органов безопасности спецслужб СНГ. К 2005 году Александр Турчинов подготовил текст о герое Советского союза Николае Кузнецове — он описывается как один из лидеров украинского партизанского движения, за которым охотились и гитлеровцы, и бойцы УПА..

Ниже приводится полный текст публикации Турчинова, в то время председателя службы безопасности Украины.

Отсканированный вариант также доступен на двух файлообменниках: http://imgur.com/a/fhgMJ иhttp://rghost.ru/8ZS6KPS7Z

ИНФОРМАЦИОННЫМ БЮЛЛЕТЕНЬ СОВЕТА РУКОВОДИТЕЛЕЙ ОРГАНОВ БЕЗОПАСНОСТИ И СПЕЦИАЛЬНЫХ СЛУЖБ ГОСУДАРСТВ - УЧАСТНИКОВ СНГ (СОРБ) 

Посвящается 60-летию Победы в Великой Отечественной войне 

г. Москва 2005 год 

Председатель Службы безопасности Украины А.В. Турчинов 

Николай Кузнецов: подвиг на украинской земле



Будущий Герой советского Союза Николай Иванович Кузнецов с точки зрения советской власти имел сомнительное социальное происхождение. Его отца считали кулаком и участником белой банды (некоторое время после 1917 г. многодетная семья старообрядцев Кузнецовых жила на территории, подконтрольной адмиралу Колчаку). 

Третий ребенок в семье Никанор (именем Николай его назовут в начале 30-х гг. родился 27 июля 1911 г. в зауральском с. Зырянка Пермской губернии. В школе отличался редкой памятью, лингвистическими и артистическими способностями. В сельхозтехникуме в Тюмени увлекся международным языком эсперанто. После потери отца юноша вынужден был вернуться домой, поступил в Талицкий лесной техникум. Учился хорошо, хотя и жил в страшной нужде. Был общественным активистом, однако за полгода до окончания последнего курса Никанора как «кулацкую поросль» отчислили из учебного заведения и исключили из комсомола, правда, спустя некоторое время в ВЛКСМ восстановили. 

В июне 1932-го трудовую биографию крестьянского сына испортил первый арест. Приговор суда — год исправительных работ — за «халатность». Начальство присвоило ценности, а подчиненный, непричастный к афере, пострадал безосновательно. 

Наказание отбывал по месту работы. Руководя группой лесоустроителей, самостоятельно изучил язык угро-финского народа коми, чем удивил не только местных работяг, а и уполномоченного местного отдела ОГПУ Ивана Овчинникова. Как-то, еще до осуждения, Кузнецов применил с целью самозащиты огнестрельное оружие против бандитов, и оперативник, допрашивавший Николая, взял его на заметку: этот полиглот будет полезным спецслужбе. 

Немецким языком подросток увлекся еще в Талице. Общаясь с учителем и людьми, для которых этот язык был родным, способный парень многому научился. А когда в мае 1935-го на Уралмаше Кузнецов устроился на работу в бюро технического контроля конструкторского отдела, то по заданию советских органов госбезопасности изучал специалистов из Германии, контактировал с ними на заводе и в неформальной обстановке. 

В Свердловске Кузнецов сначала жил у родственников, потом получил комнатку. Увлекался спортом (лыжи, стрельба, альпинизм), любил петь. Улицу, на которой жили немцы, называли «немецкой колонией». Возможно, именно поэтому с 1937 г. в органах НКВД Кузнецова знали по агентурному псевдониму Колонист. 

Как знаток лесничества, негласный помощник чекистов некоторое время консультировал наркома внутренних дел Коми АССР. Именно нарком Михаил Журавлев, впечатленный исключительными лингвистическими способностями Колониста, рекомендовал его как честного, умного, волевого и энергичного сотрудника начальнику подразделения контрразведки НКВД СССР Леониду Райхману.

Когда в июне 1941 г. гитлеровцы перешли советскую границу, Кузнецов попросился на фронт, однако воевать с фашистами на передовой ему не пришлось. Началась интенсивная специальная подготовка: Николай изучал уставы, структуру вермахта, шлифовал язык. Тщательно и вдумчиво отрабатывал легенду, читал художественные произведения и книги по истории, географии, культуре Германии. В униформе гитлеровца некоторое время жил в лагере немецких военнопленных. 

С тех пор как гитлеровские войска ступили на украинскую землю, прошел год. На Полесье десантировался разведывательный отряд под командованием Дмитрия Медведева. В Ровно к тому времени расположились резиденция гау- ляйтера Эриха Коха, разнообразные воинские штабы и учреждения оккупационной администрации. Там же концентрировалась необходимая советскому командованию информация о вражеских войсках, строительстве линий обороны и даже о том, что творилось в самой Германии. Добывали ценные сведения профессионалы тайной войны. 

В конце года Кузнецова выбросили самолетом к Сарненскому лесу (120 км от Ровно), где базировался отряд Медведева. О том, что в Ровно он будет действовать в форме немецкого офицера, знали лишь в руководстве «Победителей» (так партизаны называли свой отряд) и наиболее доверенные лица, помогавшие разведчику. 

Чтобы успешно выполнять задачи в оккупированном городе, разведчику нужны были помощники и надежная связь. Командование отряда позаботилось о создании промежуточных баз («партизанских маяков») на хуторах, а летом — в лесах близ автодорог. Если Кузнецов возвращался из операций, на «маяке» его встречала группа охраны. 

Одну из успешных операций с участием Кузнецова медведевцы провели в феврале 1943 г. на шоссе близ Ровно. Николай был «немецким офицером» Паулем Зибертом, партизаны — группой «полицаев», которые ехали подводами. Едва к ним приблизилась легковушка, Кузнецов подал знак — ив авто полетела противотанковая граната. В разбитой машине живых пассажиров не осталось. Второй автомобиль «остановил» пулеметной очередью боец отряда Георгий Стру- тинский. В плен попали советник военного управления доктор Райс и технический инспектор телеграфов обер-лейтенант Планерт. У них нашли топографическую карту с обозначенными линиями связи не только в Украине и Польше, а и на территории Германии. Привлекла внимание разведчиков начерченная прямая от Берлина к точке близ с. Стрижавка (10 км от Винницы). Как потом выяснилось, там проложен подземный бронированный кабель, который соединял столицу третьего рейха с полевой ставкой Гитлера «Вервольф». Важную информацию оперативно прислали в Центр. 

Постепенно вокруг Кузнецова образовалась разведгруппа: Николай Приходько, Михаил Шевчук, Николай Гнидюк, Валентина Довгер, Лидия Лисовская и др. Почти все имели надежное прикрытие. Со временем был привлечен к разведработе уроженец Ровненщины поляк Ян Каминский, работавший в пекарне. 

Будни Николая Кузнецова в Ровно были насыщены встречами с немцами, негласными помощниками, связниками... Напряженная оперативная работа, ежедневные заботы о безопасности людей, которые работали в его группе, требовали предельной сосредоточенности, внимательности, физической выносливости. 

Во второй половине 1943 г. партизанский отряд Дмитрия Медведева провел в «столице рейхскомиссариата» ряд акций мести. Разведчику и агенту-боевику Николаю Кузнецову (Паулю Зиберту) предоставили новый автомобиль. Шофером у «обер-лейтенанта» был «немец» Николай Струтинский. 

Гауляйтер Эрих Кох бывал в Ровно лишь наездами, поэтому мишенью номер один стал его заместитель — Пауль Даргель. В сентябре Кузнецов и Струтинский выехали на операцию, но вместо Даргеля убили имперского советника по финансовым делам доктора Геля, который накануне прибыл из Германии, и его референта майора Адольфа Винтера. 

Выполняя задачи, Кузнецов на месте убийства «потерял» кошелек, в который группа подготовки этой акции положила документы, которые свидетельствовали о «причастности» к теракту УПА. Иллюзию того, что кошелек в самом деле утерян, создали несколько золотых монет и ювелирных изделий. 

Вторая попытка застрелить заместителя Коха тоже не удалась: каким-то чудом пули его обошли. Лишь во время третьего покушения на Даргеля в центре города Кузнецов тяжело ранил немца. К сожалению, осколок гранаты поразил в руку и самого исполнителя акта мести. Как вспоминал потом врач партизанского отряда, он сделал Кузнецову хирургическую операцию без обезболивания. Тратить на себя дефицитный медпрепарат разведчик не разрешил. Он выдержал страшную боль, подчинив нервную систему железной воле. 

Удачной оказалась одна из очередных акций, когда группа Колониста захватила командующего карательными войсками генерал-майора Макса Ильгена. 

Невероятно, но уже на следующий день после похищения Макса Ильгена Колонист подверг наказанию в Ровно верховного судью оккупированной Украины обер-фюрера СС Альфреда Функа. 

Из архивных материалов Украинской повстанческой армии (УПА).

(Отчет от 30 ноября 1943 г.): «Интересными являются случаи, которые теперь часто происходят в Ровно. Например, 15 и 16 ноября неизвестные люди украли немецкого генерала. <...> 16.XI. около ч. 9 утра убит (на улице) президент немецкого суда при РКУ. Покушавшийся был в униформе немецкого офицера. 

Атентат выполнен 3-мя револьверными выстрелами. После этих фактов, дня 18.XI. 88 ипд РоЫгег РиНгег (руководитель СС и полиции [нем.]. — Авт.] заявил, что в связи с выполненными атентами будет расстреляно (немцами) большая часть политических заключенных ровенской тюрьмы (что немедленно было исполнено). При этом установлен полицейский час: от 5-ти утра — до 6-ти вечера (18.00). На стенах всех жилых домов города должны быть вывешены таблички со списком жителей (один экземпляр такого списка необходимо предоставить в полицию, второй прибить на стене помещения). 

Кто был мастером вышеупомянутых атентатов — это загадка. Все факты говорят о том, что это работа советской партизанки, хотя кое-кто говорит, что это работа гестапо». Группа Николая Кузнецова оставалась в Ровно вплоть до бегства немцев: разведчики передавали информацию о передвижении вражеских войск, эвакуации штабов, сеяли панику в городе. 

В скором времени Кузнецов дал о себе знать во Львове: 31 января 1944 г. в доме, где размещался штаб военно-воздушных сил Львовского гарнизона, он убил подполковника Ганса Петерса и обер-ефрейтора Зайделя. А 9 февраля на Лейтенштрассе «неизвестный» помог распрощаться с жизнью вице-губернатору Бауэру и доктору Шнайдеру. 

Полиция и жандармерия Львова имели приметы террориста и охотились за ним, устраивая облавы и обыски. Оставлять в городе группу Кузнецова было крайне опасно. Утром 12 февраля серый «пежо» с тремя «немцами» на большой скорости выехал в направления линии фронта. На автодороге возле Ку- ровичей машину остановил пост полевой жандармерии. Майор Кантер, слишком тщательно изучавший документы гауптмана, получил пулю. После стрельбы автомобиль пришлось оставить, и дальше разведчики тронулись в направлении с. Ганачевка (Перемышлянский район). 

Несколько дней Кузнецов, Каминский и Белов провели в лесных землянках небольшой еврейской группы самозащиты. В Ганачевке Николай Иванович встретился с двумя разведчиками отряда Медведева — Василием Дроздовым и Федором Приступой, которые заболели (тифом) и до выздоровления остались в селе. Рации для связи с Центром у партизан не было. Вероятно, тогда Кузнецов составил письменный отчет о выполненной им в тылу врага работе (подстраховался на случай возможной гибели во время пересечения линии фронта). Бумаги подписал кодовым именем «Пух», известным лишь Центру. Пакет документов спецагент адресовал «генералу Ф.» (Петру Федотову). 

Далее группа Кузнецова двинулась в направлении фронтовой полосы. В ночь на 9 марта 1944 г. разведчики пришли в с. Боратин недалеко от Бродов на Львовщине. По официальным данным (в конце 50-х проводилось расследование обстоятельств гибели разведгруппы), именно там произошла роковая встреча Колониста с боевиками УПА. Подробности кровавой стычки в доме местного крестьянина Степана Голубовича изложены в документах, которые хранятся в Государственном архиве Службы безопасности Украины. 

Гости из леса — двое вооруженных автоматами неизвестных в немецкой воинской форме с эсэсовскими знаками отличия на пилотках — в полночь зашли в дом, в котором находились хозяин, его мать, жена и двое детей. На немецком языке Кузнецов спросил, есть ли в селе большевики или бандеровцы. Потом знаками объяснил, что он и его спутник голодные и усталые, несколько дней не ели и не спали. Хозяин велел жене подать на стол сало, хлеб, молоко. 

Приблизительно через полчаса в дом вошел вооруженный боец из повстанцев. Он молча поздоровался с «немцами» и поинтересовался у хозяина, откуда гости. Голубович ответил. Через несколько минут подошли еще люди с винтовками и приказали «немцам»: «Хенде хох!». 

Кузнецов встал, спросил, это ли украинская полиция, и, «узнав», что перед ним боевики УПА, заметил: все это незаконно. Но автоматы после неоднократных команд «Хенде хох!» «немцы» должны были отдать. Затем пауза затянулась еще на полчаса: бандеровцы ждали кого-то из своих. На стол насыпали табака. Кузнецов первым свернул самокрутку и, припаливая от керосиновой лампы, «ненароком» потушил огонек. Возле печи слабо светила еще одна лампа. Хозяйка пошла за ней, а «высокий немец», заметно нервничая, искал в кармане «зажигалку». Вдруг в его руке появилась... граната. Повстанцы бросились к двери. В этот момент второй «немец» успел залечь. Прозвучал взрыв... 

Раненый Кузнецов упал на пол рядом с Каминским (есть основания считать, что именно Ян был тем «вторым немцем»). Между ними состоялся недлинный разговор. Потом последний выбил окно, выпрыгнул во двор и побежал огородами. Вдогонку ему несколько минут раздавались выстрелы. Есть свидетельство о том, что в ту ночь в Боратине «второй немец» был убит. О месте его погребения сведений нет. 

В руки боевиков УПА, а от них — к немцам попали документы офицера Пауля Зиберта, который умер от тяжелых ран. Среди бумаг был отчет «Пуха» о совершенных терактах. Стало понятно, что Зиберт — тот террорист, на которого давно охотятся гитлеровские спецслужбы. 

В Государственном архиве СБ Украины есть свидетельство жителей Бора- тина о поисках боевкой УПА ночью какого-то «третьего немца». Из архивных документов вытекает, что утром местная крестьянка видела в Боратине неизвестного в немецкой форме. Женщина пошла к стогу за сеном (метров за 200 от дома, где произошла стычка) и натолкнулась на раненого. Он наставил автомат и заговорил по-немецки. Крестьянка ничего не поняла. Тогда незнакомец сказал по-украински, что он ранен в руку (это было заметно) и ногу. Он попросил женщину сходить в дом, возле которого ночью раздавались выстрелы, и выяснить, что там произошло. «Немец» предупредил, чтобы она никому о нем не рассказывала, так как за это «будет месть». 

Крестьянка выполнила просьбу, потом принесла раненому молока, горбушку хлеба и помогла сделать перевязку. Под вечер незнакомец пошел в направления с. Суходолы. Прощаясь, сказал, что он советский офицер и после войны обязательно возвратится, отблагодарит за добро. 

Из материалов КГБ при Совете Министров УССР: «Кто были те немцы, которые находились тогда в доме Голубовича и один из них подорвался на гранате, мне этот мужчина не говорил, и не говорил, что сам был в доме Голубовича, но этот мужчина тогда меня просил, чтобы я узнала, где будет похоронен подорвавшийся на гранате в доме Голубовича немец. Он тогда записал в свой блокнот мою фамилию, имя и отчество и фамилию Голубовича, в доме которого подорвался на гранате немец...» 

Крестьянка, которая дала свидетельства о раненом во время расследования узнала его на фотокарточке. Это был Иван Белов. Бывший главнокомандующий УПА Василий Кук подтвердил, что настоящее место последнего боя Кузнецова — с. Боратин, а не Лидыхов, о чем по ошибке было указано в одном из газетных интервью Кука, и не Белогородка Вербского района (ныне Дубенского) на Ровенщине. О Белогородке представитель УПА Иван Гринех в свое время сознательно убеждал немцев, что советские агенты схвачены на неподконтрольной гитлеровцам территории — за фронтовой полосой. 

Николаю Ивановичу Кузнецову 5 ноября 1944 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР присвоено звание Героя Советского Союза. До этого в конце 1943 г. поступило из Москвы сообщение о награждении большой группы партизан отряда «Победители». Николаю Приходько посмертно присвоено звание Герой Советского Союза. Орденом Ленина отмечены подвиги Кузнецова, Каминского и некоторых других разведчиков. Орденом Отечественной войны награждены Лисовская и Микота, однако обе они при невыясненных обстоятельствах погибли в октябре 1944 г., так и не получив заслуженных наград. 

Возможно, судьба аса разведки была бы другой и, наверное, как боец невидимого фронта он во время войны мог бы быть более полезным советской спецслужбе. Потенциал Николая Кузнецова был очень высоким. Профессионалы такого класса, с такими способностями, знаниями, качествами характера могли успешно выполнять специальные задачи исключительной важности.