Сигнал от Путина: войны не будет

Прямая линия" была задумана когда-то как элемент телевизионной демократии и укрепления легитимности молодого, современного президента, партнера США по антитеррористической коалиции. К 2015 году тринадцатая по счету "Прямая линия" превратилась в ритуал и еще, пожалуй, в сеанс коллективной психотерапии. Президента в хорошей физической форме демонстрируют народу. Вождь вроде бы уверен в себе, шутит, и уже от одного этого на душе становится как-то спокойнее. Можно не вникать в его аргументы. Хорошо, что он просто с нами, а привычная жизнь продолжается. Примерно по этим причинам на экранах позднего СССР, в котором уже начались процессы необратимого распада, взошла звезда Анатолия Кашпировского. Люди не слушали, что он говорит, им нравился уверенный тон гипнотизера, пишет Кирилл Мартынов для "Новой газеты".

По старой привычке аналитики пытаются разгадать, какие сигналы посылает Путин стране. Как это скажется на текущем политическом курсе. И вообще, в хорошем ли настроении нынче царь-батюшка. Это, пожалуй, не лишено смысла вовсе — хотя бы по той причине, что "Прямая линия" является одним из немногих публичных политических спектаклей, оставшихся в нашей стране. Принципы его сценарного наполнения сами по себе являются политическим выбором. И главная новость нынешнего сценария — Украина постепенно сходит на нет. Разумеется, как политическая тема внутри России. То есть главное послание нынешней "Прямой линии" такое: войны не будет.

Первые полтора часа президент Путин рассуждал об экономике. Под эту повестку с самого начала подбирались гости в студии, начиная от Алексея Кудрина и заканчивая экзотическим фермером Джоном, поднимающим сельское хозяйство в России. Таким образом, впервые за последний год внешняя политика, борьба с "украинским фашизмом", национальные интересы России, защита русскоязычных соотечественников и, наконец, "сакральность Крыма" перестали быть главной и единственной темой. Украина и даже Крым почти забыты, потому что оказалось, что у нас есть и другие регионы, а в них — вы не поверите — экономические проблемы. Связывать, кстати, два эти феномена тоже не стоит. Мы уже не платим за возвращение Крыма из-за нападок завистливого Запада, мы преодолеваем внутренние кризисные явления. Гипнотизер в костюме президента был настроен оптимистично: экономика восстанавливается опережающими темпами, секретный антикризисный план уже готов, а западные санкции и вовсе оказывают позитивное влияние.

Теоретически "Прямая линия" предполагает непосредственный диалог граждан и избранного ими президента. Но на практике, разумеется, мы видим иное.

Формат "Прямой линии" подбирается вручную и определяет его содержание (media is the message, как говорили классики). Вот нам и дали понять, что Украина нас уже не должна волновать так сильно, как раньше. Граждане постепенно сосредотачиваются на внутренних проблемах, начинают разводить скотину, короче, припадают к земле. Ясно, что перед нами управление народным энтузиазмом при помощи телекартинки: товарищи, бой закончен, давайте подумаем о посевной.

Когда Украина все же на двадцать минут появляется в разговоре, Путин "говорит ответственно и прямо: российских войск на Украине нет". Из собравшихся больше всех жалко в этот момент писателя Сергея Шаргунова, который, вероятно, искренне не понимает, что повестка уже поменялась, и продолжает задавать вопросы из коллекции прошлого сезона: украинский национализм, антикоммунистические законы, убийство депутата-регионала Калашникова в Киеве. Путин краток: мы ждем нормализации отношений с Украиной. Перестали Владимира Владимировича интересовать эти вопросы, что вскоре должны осознать и отстающие от генеральной линии сервильные интеллектуалы.

Можно предположить, что раз уж у нас теперь главная тема — это сельское хозяйство, то рейтинги президента постепенно пойдут вниз. Гордиться удоями и импортозамещением после Олимпиады и Крыма нелегко, публику приучили к более высоким ставкам. Сплотиться как нация вокруг борьбы с инфляцией тоже будет затруднительно. Политическая повестка без Украины станет тяжелым вызовом для правящей элиты накануне выборов 2016 года. Скорее всего, тут понадобится новый враг. И если эту роль уже не смогут играть украинцы, врагом будет переназначен Запад или "национал-предатели". Правда, о последних Путин, кажется, тоже на время забыл. Раз нет сакрального Крыма, то неоткуда взяться и настоящим предателям, задевающим святое.

Еще бросилось в глаза: Путин избегает обсуждать тему религии и морали. В российском обществе школьные танцы пчелок, духовность, борьба с неправильными театральными постановками занимают, как мы знаем, важнейшее место. Не говоря уже о борьбе с геями — вообще нашей главной идейной ценности, на основе которой мы противопоставляем себя Западу. Но президент обо всех этих вещах не говорит, роль духовного отца нации и аятоллы, умудренного опытом старца, ему определенно не нравится. Он по-прежнему хочет казаться бодрым ироничным технократом, занятым экономикой и выстраиванием отношений с "нашими партнерами". Путин как бы несколько в стороне от того высоконравственного безумия, которое творится в России. И это тоже гипнотизирует и успокаивает.