Дневник лейтенанта Горелова. Часть 1.Продолжение главы 16. Паоровозик из Ромашково.

Паровозик из Ромашкова

 Дописав эти последние строки, Горелов не стал сразу ложиться спать. Он поднялся в кают-компанию. Там никого не было, кроме возившихся на кухне вестовых. Раненый Баранов налил мокрому нетрезвому Горелову чаю. Андрей сел за  пианино, посидел немного молча, открыл крышку инструмента и тихонько запел под мелодию, которую ещё ни разу за время боевой службы не вспоминал и не играл:
«День рождения твой не на праздник похож –
Третье октября.
Из гостей – только я и докучливый дождь.
Впрочем, как вчера.
В жизни, как обычно, нет гармонии.
Даже в доме твоём, где так любят тепло,
Холодно душе,
Хоть звучит пустоте и моде назло
Песня о «Мишель».
В жизни, как обычно, нет гармонии.
В музыке только гармония есть.
В музыке только гармония есть,
Слушай музыку и прощай!»
Эту гениальную песню как-то передавали по телеку. Кто автор, и кто исполнитель, Андрей не знал. И текст переделал с «3 ноября» на «3 октября». Вчера же было 3 октября!
Нестройная хмельная мысль не поспевала за настроением.
Эта Симона такая симпатичная и обаятельная девушка. Чем-то на Наташу похожа. Только не внешностью. А ведь она мне понравилась. Может быть, я ей тоже.
Нет, это не моё счастье. Счастье, вообще – мгновенно!
Сколько раз в жизни я был абсолютно счастлив? Первый раз, когда за минуту до конца матча забил гол «Темпу» в финале кубка военного городка. Ведь мы, проигрывая 0:1, весь матч давили, а забить не могли! Этот гол мне иногда снится: сутолока в штрафной, пас Вовы Ваврищука, чудесный промах защитника, благодаря которому мяч дошёл до меня, мой тычок в сторону ворот, отчаянный бросок вратаря… Гол! Сколько радости было! Уже через десять минут мы проиграли игру по пенальти, но память о нескольких минутах счастья осталась на всю жизнь.
Второй раз, это когда я нарисовал «Чёрного Ворона». Это уже во время учёбы в училище, дома на каникулах. Когда закончил работу, прислонил эту акварель к спинке кресла, сам сел напротив на столе, смотрел и удивлялся: я ли это сделал? Дома никого не было, ни сказать, ни показать некому! Аж слёзы выступили.
Через год смотрел на эту акварель: чему радовался? Детский рисунок.
А третий раз – это мой день рождения! Ничего они не понимают в настоящих днях рождения! Вот у меня были дни рождения!
Всё. Теперь иду спать.
Нет, Андрей Горелов вспомнил не тот свой день рождения, который пришёлся на последний выходной перед уходом «Ревностного» на боевую службу, хотя вспомнить его было за что. Тогда в кафе «Дружба» в Балтийске собрались на прощальные пирушки сразу несколько групп офицеров и мичманов с «Ревностного» с друзьями и подругами. Само собой получилось, что Горелова поздравлял весь зал. Ресторанные музыканты выдавали одну за другой песни «в честь Андрея, отмечающего своё двадцатичетырёхлетие», каждая девушка желала пригласить его на танец. После окончания застолья толпа человек в сорок провожала их от кафе до ворот военно-морской базы…
Но этот разгульный праздник не вспоминался с такой ностальгией, как день рождения предыдущий. Это был самый необычный день рождения в его жизни.
В июне 198… года из Североморска на Дальний Восток возвращалась команда военных моряков: 44 человека срочной службы, четверо мичманов и четверо офицеров. Северный флот раньше других флотов получал новейшие образцы вооружений. Тихоокеанцы ездили на север осваивать новую технику и теперь возвращались в свои дальневосточные  экипажи. Эта командировка оказалась замечательной во всех отношениях. Было о чём вспомнить. А теперь путь лежал назад, по железной дороге из Мурманска, с пересадками в Вологде, Свердловске и Хабаровске. Старшим команды был капитан-лейтенант Александр Фёдорович Годанюк, а помощниками у него являлись трое лейтенантов, одним из которых случилось быть Андрею Горелову.
В Вологду прибыли глубокой ночью. До поезда Ленинград – Свердловск, на котором предстояло продолжить путь, оставалось семь часов времени. Пристроились в зале ожидания вокзала на втором этаже на отдых.
Настало утро – время завтрака. Как говорится, война войной, а обед – по расписанию. До поезда ещё долго. На еду были выданы кое-какие деньги и сухой паёк. Завтрак – не тот случай, когда стоит открывать банки консервов и упаковки сухпая. Команду разбили на группы, назначили место и время сбора и, во главе с офицерами и мичманами, отправили по окрестным кафэшкам завтракать.
Горелов и пять матросов его группы нашли подходящее заведение общепита недалеко от вокзала. Потом погуляли часик по Вологде, вспомнили, как ходили в местные музеи во время пересадки на пути в Североморск. Вернулись на вокзал чуть раньше назначенного срока – за сорок минут до прибытия поезда.
Подходили и другие группы. До прибытия поезда оставалось двадцать минут, когда руководители команды поняли, что есть повод для беспокойства: одна из групп, старшим которой был мичман Батанов, до сих пор не прибыла к месту сбора.
За десять минут до прихода поезда взяли вещи и пошли на перрон. В зале ожидания оставили одного из мичманов, чтобы он смог проводить опаздывающих на перрон. Ситуация накалялась.
 Вот уже объявили о прибытии их поезда. Стоянка в Вологде - пятнадцать минут. Нужно принимать решение.
Потерять часть команды вследствие её опоздания – это жуткий позор и грубое нарушение дисциплины. Это срыв поставленной задачи по вине руководителей команды. Естественно – это и неизбежное серьёзное наказание офицерам, допустившим такой случай. НСС  старшему команды обеспечен.
Но что же делать? Перенести отправку команды – большой риск: следующий поезд в Свердловск идёт только через сутки, а на поезд из Свердловска в Хабаровск места уже забронированы. Не уедешь сейчас – потом будут колоссальные трудности с билетами. Лето ведь. Да и дата возвращения  во все планы забита.
Можно было бы оставить для поисков и дальнейшего сопровождения отставших кого-нибудь из офицеров. Но беда в том, что проездные документы на личный состав срочной службы разбиты на две большие части – по двадцать два человека в каждом. Если сейчас сдавать билеты, то сразу все двадцать два! Да и успеть теперь сдать билеты тоже не просто. До поезда совсем мало времени!
Надо было очень быстро соображать и принимать решение.
И капитан-лейтенант Годанюк его принял. Горелов должен срочно сдать свой билет, билет Батанова и билеты на двадцать два человека, взять под командование  восемнадцать матросов и вместе с ними искать опоздавших. Дальше – действовать по обстановке. Другого выхода нет.
Андрей взял у Годанюка проездные документы и сломя голову побежал к кассам вокзала. Успел.
Оставшаяся на перроне часть команды во главе с лейтенантом Гореловым грустно провожала взглядами удаляющийся поезд, когда из дверей вокзала выбежали пятеро запыхавшихся парней в военно-морской форме… Объяснения мичмана Батанова Горелову были неинтересны.
Уже то хорошо, что этих болванов не пришлось искать по городу.
Что теперь делать?
Вернулись в зал ожидания. Сели. Настроение прискверное.
Ситуация паршивая, но Горелова с детства учили именно в таких случаях концентрироваться и собирать мысли и волю. Помните строчку стихотворения из старого учебника литературы, жизненный принцип одного красного командира?: «Ничто не может нас вышибить из седла!».
В сложной ситуации первое дело – собрать информацию и оценить обстановку.
Что мы имеем? Двадцать четыре человека,  обеспеченные сухим пайком и проездными документами до Владивостока. Задача – довезти этих людей  до места назначения. Следующий поезд до Свердловска – завтра. Надо ждать? Ждать, значит целые сутки сидеть на вокзале в томительном ожидании, в подавленном состоянии. Это целые сутки под насмешливыми  или сочувственными взглядами работников и завсегдатаев вокзала. Это ещё одна холодная полусонная ночёвка в зале ожидания для всех этих матросов и старшин, большинство из которых ничем не заслужили такие неприятности. Ехать завтра, значит подставить под суровое взыскание Годанюка.
Нет, на месте ничего не высидишь. Может быть, через Вологду проходят ещё поезда до Свердловска, из других городов?
Андрей пошёл к кассам, где висели расписания и прочая дорожная информация.
Вот расписание. Нет, других поездов до Свердловска здесь нет. Дело дрянь.
Что ещё полезного? Карта железнодорожных сообщений. Вот она – Вологда. Вот Свердловск. Нет ли на этом участке каких-нибудь пунктов, через которые на Свердловск подворачивают другие поезда, чтобы попробовать добраться до такого пункта и рвануть в Свердловск оттуда? Есть. Города Буй, Галич, Поназырево и  Котельнич. За ними – областной Киров.  Откуда это к ним идут ветки? Ветки идут с юга. В Буй, Галич и Поназырево – из Москвы. В Котельнич – их Горького. Изучим справочные данные.
Так. Через Буй на Свердловск выходит Владивостокский поезд. Через Галич -  Благовещенский, Забайкальский, Иркутский и Читинский. Можно попытаться сесть на эти поезда в Буе или Галиче. Но шансов мало: не взять столько много билетов на проходящий поезд без брони. Да и неизвестно, в какое время эти поезда идут. Может уже так поздно, что и смысла нет дёргаться. Лучше здесь ждать.
В Кирове взять билеты проще. От Поназырево на Киров и в Свердловск идёт поезд Москва-Хабаровск, на который должен сесть в столице Урала Годанюк с командой.
Стоп! Есть идея! Думай, Горелов!
Вспомним, как мы планировали с Годанюком возвращение, как высчитывали даты, на которые необходимо бронировать билеты в пунктах пересадки? Ленинградский поезд прибывает в Свердловск почти за четырнадцать часов до московского на Хабаровск. Мы ещё ломали голову, как убить это время, чтобы не держать людей на вокзале. Это же шанс! Совсем маленький, но всё же шанс!
Значит так. Если мне удастся прибыть в Киров раньше этого московского поезда, то я успеваю его перехватить и посадить туда своих. А значит, в Свердловске возможно воссоединить команду! И в запасе у меня есть, точнее, только что было тринадцать часов.
Что идёт до Кирова в течение суток? Назад к расписанию. Ничего не идёт. Назад к карте.
Вот маршрут Вологда – Киров: через Буй, Галич, Котельнич. Без пересадок – около двенадцати часов езды. Плюс тринадцать часов в запасе. Всего – чуть больше суток.  Но прямого поезда нет. Попробуем на перекладных? Тринадцать часов – не самая маленькая фора.
Снова к расписанию. Расписание пригородных сообщений. Ближайший поезд до Буя – через полтора часа. Поздновато. Да и идёт он не курьерской скоростью. А что делать?
Вперёд!
Горелов вернулся к своим подчинённым. Построил команду, разделил её на отделения и назначил старших, после чего объявил о принятом решении добираться в город Киров на попутных пригородных поездах.
Через полтора часа молчаливая и хмурая команда Горелова ехала в пригородном дизеле из Вологды в сторону древнего районного городка Буй. Живописные пейзажи русской природы, свежая июньская зелень за окнами вагона не могли отвлечь от тяжёлых мыслей. Скорый поезд проходит этот путь за полтора часа. Отставшая команда ехала до Буя три часа. В самом начале своего броска Горелов уже потерял три часа свердловской форы.
В Буй приехали ближе к вечеру. Быстро к кассе. Билетов на поезда до Свердловска, как и ожидалось, нет. Поезд до Галича пойдёт через час. Везёт!
Во время переезда стало как-то повеселее. Пока всё шло по плану.
В Галич прибыли около двадцати часов. Вот его маленький и старый вокзальчик. Сразу к кассе и расписанию.
О, ужас! Ближайший поезд до Котельнича идёт только утром. Через двенадцать часов!
Горелов вернулся к команде. Сел на вокзальное кресло.
Всё кончено. Его замысел провалился.
В зале ожидания слегка перекусили. Стали готовиться к вокзальному ночлегу. Ни у кого даже мысли не возникло попроситься погулять по городу. Уже погуляли.
Минут через тридцать мрачного бездействия Андрей решил пойти к билетным кассам и поговорить с местными людьми. Необычная группа военных в морской форме, разумеется, привлекала внимание окружающих. Уже все обитатели вокзальчика знали о беде «морячков», сочувствовали. Горелов терпеть не мог, когда его жалеют. Но, может, кто посоветует чего-нибудь дельное? Может, отсюда автобус до Кирова ходит? Может быть, аэродром есть? Андрей готов был отдать все имевшиеся у него личные деньги, чтобы выбраться из этой скверной ситуации.
В билетной кассе сидела благовидная пожилая женщина. Это у неё Горелов уже спрашивал билеты на ближайший поезд до Котельнича. Кассирша выслушала Горелова и, не дав ему закончить свою мысль, тоном школьной библиотекарши сказала: «Что же Вы, товарищ офицер, сразу не сказали, что вам до утра ждать нельзя?! В двенадцать ночи в Котельнич пойдёт наш рабочий поезд. Идёт он долго, но часиков в десять до Котельнича доберётесь. А из Котельнича до Кирова уже электрички ходят. Они там часто ходят. А поезд вон, на третьем пути стоит. Туда прямо сейчас сесть можно. Заодно и на ночь пристроитесь. Давайте ваши проездные».
Горелов готов был прыгать от радости. Даже не знал, как выговорить свою благодарность этой милой женщине!
Потеряем ещё пять-шесть часов. Но это же не двенадцать!
На перрон бежали бегом и с радостным гиканьем. Рабочий поезд представлял из себя три плацкартных вагона и старенький тепловоз и должен был везти бригаду ремонтников на вахту.
Народ  в поезде заранее устроился спать. Матрасов и белья нет, но места много. Кроме моряков в вагонах – человек по десять гражданских мужиков разного возраста.

Бойцы пододели тёплые тельники, накрылись бушлатами и улеглись. Быстро заснули. Намаялись за день. На всякий случай оставили бдить на вахте пару дневальных. Порядок есть порядок.
 Чуть позже двенадцати часов ночи команда Горелова начала движение в сторону Котельнича.
Андрей не собирался спать, пока поезд не тронется.
Вот и поехали. Застучали вагонные колёса. Теперь, даст бог, доберёмся до Котельнича с запасом времени не менее трёх часов. Можно и спать укладываться. Одел свой любимый свитер, приготовился накрыться офицерским плащом-пальто, положил под голову чемодан… Что это там в нём булькает?
Да это же коньяк! Та самая бутылка дефицитного пятизвёздочного коньяка, купленная Гореловым в тайне от Годанюка в североморском ресторане «Океан», купленная, чтобы угостить товарищей-офицеров в свой день рождения. А день рождения… СЕГОДНЯ?! Да, точно. Сегодня мой день рождения, уже целых двадцать минут!
Вот тебе на! Поздравляю тебя, Андрей Юрьевич, с днём рождения! Очень славно. Эх, знали бы матушка с батюшкой, в какой дыре и при каких обстоятельствах встречает их сын свой двадцать третий день рождения.
Ладно, давай спать, именинник…
Очень скоро Горелов заснул под стук колёс, укачиваемый поскрипывающим вагончиком.
Проснулся он от чего-то необычного. Во-первых, звуковым фоном была полная тишина. Поезд стоял. Во-вторых, только начало светать. Вероятно, был четвёртый час утра. Что же разбудило-то?
А разбудил его соловей. Где-то совсем рядом заливался потрясающими коленцами великий певец русского леса. Когда Андрей последний раз слышал такое? Да ещё в детстве. Военный городок, где жили Гореловы, находился на границе города и самого настоящего леса. Во дворе, куда выходили окна их четырёхэтажного дома, росли столетние дубы, клёны и липы. Утренние песни соловья были самым обычным аккомпанементом безмятежного детского сна во время летних каникул. Всё это так явственно вспомнилось…
В Крыму и на Камчатке он соловьиного пения не слышал.
А если поёт соловей, то где же мы сейчас? Не на вокзале же?
Горелов поднялся и осмотрелся. Обитатели вагона мирно спали. Поезд стоял на опушке леса, около какого-то полустанка. Из первого вагона, не спеша, выгружали какие-то свёртки. Кажется, почта.
Проводников в поезде нет. Дверь можно было открывать самому. Андрей вышел из вагона. Побродил вдоль поезда, подышал душистым воздухом.
Поезд стоял ещё минут двадцать. Машинист увидел гуляющего пассажира в накинутом на плечи плаще с погонами и перед отправкой коротко гуднул Андрею, дескать, садись, поехали. Соловей смолк. Поехали.
В вагоне лейтенант лёгким пинком разбудил дрыхнувшего дневального, шёпотом приказал ему будить следующую смену вахты и снова улёгся спать.
Сквозь сон Горелов услышал, что остановились ещё раз. За окном начинался рассвет.
Это было следующее чудо. Нельзя было спать.
Поезд только тронулся после очередной стоянки и шёл по высокой насыпи довольно быстро. За окном проплывала картина утренней зари. Небо подсвечивалось рассветными цветами. Горелов видел столько морских и океанских рассветов, что этим его невозможно было удивить. Но самое главное творилось ниже рассвета. Просыпалась земля, укутанная слоистым туманом, поднимавшимся от маленьких речушек и озерцов, которые в изобилии имелись в этой местности. Из тумана показывались и в них прятались самые разные картины летней русской природы: леса и перелески, поляны и долины, деревни и кладбища. Всё это имело фантастические очертания и подсвечивалось рассветными красками. Вон в тумане какие-то непонятные всполохи. Подъехали ближе:  это прыгают на ухабах просёлочной дороги снопы света автомобильных фар. Вон деревенские ребята гонят несколько лошадей. Видны только головы людей и лошадей.  И одна совсем одинокая лошадь у речки. Прямо как в мультике про Ёжика.
Такого рассвета Андрей не видел ещё никогда. Читал о чём-то подобном у классиков. Такое стоило хоть раз в жизни увидеть воочию! И вот это-то он мысленно назвал «дырой»?
Время исчезло.
Светало всё больше. Туман рассеялся. Андрей уже не мог заснуть. Да и не хотел. Спал всего несколько часов, а усталости не было.
Поезд подошёл к следующей остановке.
Какая-то деревенька. Опять стоим надолго.
Вышел из вагона. Уже не один. Ещё несколько человек проснулись. Тоже вышли посмотреть на утренние чудеса. Дошёл до тепловоза. Поздоровался  с машинистом. Дядька лет сорока пяти. Поговорили.
«Что, лейтенант, отстали, недотёпы?»
«Да вот, мы»…
«Подводники, небось?»
«Нет. Наоборот, противолодочники…»
«Сын у меня, десантник, в Афгане воюет. Это не ваши флотские бирюльки.
Гуляйте, пока такой случай. Позову гудком. Без тебя, лейтенант, не тронусь».
Горелов обошёл поезд и спустился с железнодорожной насыпи на лужайку по другую сторону от станции. Здесь среди яркой мягкой зелени росли самые разные полевые цветы. А вот здесь в берёзовом лесочке растут ландыши. Такие же он собирал в лесу у военного городка, чтобы подарить учителям на итоговом родительском собрании после учебного года. Не удержался и сейчас. Сегодня тоже праздник. Имею права сделать себе подарок. Когда ещё будет случай в лесу погулять?
Присел к изумрудной июньской траве. В ней кипела жизнь множества букашек, росли самые разные и вполне знакомые растения. Помнится, эта травка и эти букашки имели у нас всевозможные совершенно ненаучные названия… Когда рост человека маленький, многое и видится ближе и лучше. В детстве на земле замечается гораздо больше. Взрослый должен вот так сесть и внимательно вглядеться в эту жизнь, чтобы увидеть что-нибудь. Но взрослые этого не делают. Времени нет.
Вот и гудок. Надо идти.
Это не Вологда. Успеем.
Поезд снова пошёл. Андрей Горелов сидел у окна и смотрел в окно. Как же это здорово и спокойно. Кажется, уже не важно, успеем мы к московскому поезду или нет. Такая красота здесь и такой покой! Да и успеем, скорее всего. Всё к тому идёт.
Обитатели вагона постепенно просыпались. Никого не будили. Устроили завтрак. Нужен чай. В тамбуре нашёлся уголёк. Можно разжечь вагонный самовар. Этому делу командировочные моряки научились ещё по дороге с Дальнего Востока на Север.
А вот и следующая остановка. Здесь можно набрать воды.
Утро в разгаре. Теплеет. Опять маленькая станция. За ней – деревенька. Стоянка как всегда надолго. Можно даже пройтись по станции. За водой. Матросы во главе с начальником пошли осмотреть  местность. А это что за люди? А, мичман Батанов проснулись?! Значит так. Гуляем до гудка. От меня ни на шаг! Опоздаете, расстреляю на фиг!
Андрей кивнул машинисту и отправился  на станцию.
За деревней такой вид! Луг спускается к речке, а за нею – холмистый лес до горизонта. И местные жители каждый день видят эту красоту из своих окон.
Деревня живописная. Петухи поют. Старые бревенчатые дома, серебристые от времени. Довоенный ещё сельмаг. Разваливающаяся церквушка. Новый добротный клуб. А в магазине есть что-нибудь? Наверняка, бедняги, в город за продуктами ездят.
В деревне рано встают. Местные вышли из домов посмотреть на  морских экскурсантов. Всем интересно. Показали ближайший колодец. Вот на крылечке почты сидят и ждут транспорта на работу местные женщины, четверо совсем девчонки. Матросы уже знакомятся. Одна – просто красавица!
А гудок уже звучит. Пора к поезду. Минут тридцать стояли.
Снова едем. Что же это творится-то? Ещё вчера я жил служебной текучкой и представить себе не мог, что увижу такую красотищу, столько всего замечательного. Совсем другой    мир. И спокойно так! Из этого поезда и выходить не хочется. Надо признать, что это лучший день рождения в моей жизни. Даже тот день рождения, когда ко мне приходили девчонки нашего двора, в сравнение не идёт.
Ты не офицер, Горелов! Ты барышня кисейная!
Едем. До Котельнича полчаса осталось.
Вокзал в Котельниче совсем новый, современный. Вышли из своего такого родного поезда со всеми шмутками, помахали машинисту бескозырками. Горелов собрался было подойти, поблагодарить за дорогу. А из динамика на столбе объявление: «Электропоезд до станции Киров отправляется с первого пути».
Это же наша электричка! Бегом марш!
Хорошо, что русские поезда почти всегда опаздывают с отправлением.
Билеты оформлять не стали. Контролёры были. Горелов показал им кучу своих проездных и прочих документов, состроил важную рожу и намекнул, что они, моряки Советского Военно-Морского Флота, выполняют важное задание, и ОЧЕНЬ спешат. Целый отряд безбилетников в морской форме – случай для захолустной электрички неординарный. Не тронули. Да и как тронуть-то? Двадцать четыре молодых мужика в отличной физической форме. Горелов был готов даже от милиции отбиваться, чтобы быстрее добраться до Кирова.
Стресс с посадкой на электричку вернул лейтенанту боевой настрой. В голове крутится классическое из музыкальной школы: «Веселится и ликует весь народ. Поезд мчится, мчится поезд, поезд мчится  в чистом поле» (Глинка, «Попутная песня», пели на занятиях хорового пения). Электричка быстро идёт.
Спросил у соседей-попутчиков, когда прибываем в Киров? Ответ порадовал: запас времени должен остаться не менее часа.
Путь до Кирова - пара часов. Долго, но не многим дольше, чем движется по этому же маршруту скорый поезд.
Господи! Вот и Киров! Ведь так недавно эта цель казалась недостижимой. До прибытия поезда Москва-Хабаровск осталось один час и пятнадцать минут!
Команда посажена в зале ожидания. Бегом в кассу.
Билетов нет!
БИЛЕТОВ НЕТ! Да я этот поезд штурмом возьму!
Стоп. Сядь, подумай.
Давай рассуждать. Билетов нет, и не может быть. Ведь мы сами забронировали места от Свердловска. Целых сорок четыре общих и восемь купейных. Откуда могут быть свободные места? Как же быть?
Годанюк! Не бездействовал же он эти сутки? Это же какая умница! Это же такой начальник, каких я ещё не встречал. Он же интеллигент, он же думает. Он же после нашего расставания наверняка всё просчитывал, каждый ход за меня продумывал!
Он мог мой бросок предвидеть.
А если так, то что? Как бы я на его месте поступил? Я из Свердловска отправил бы телеграмму местному коменданту вокзала, чтобы эту бронь отдали мне.
Из Свердловска. А они ещё и не в Свердловске. Им ещё туда три часа ехать. А если он здесь успел меры принять? До поезда сорок минут осталось. Бегом к коменданту.
Вот помещение коменданта вокзала. Горелов  быстро изложил суть дела дежурному: «Товарищ капитан! Выручайте!» А тот спокоен. Чего шуметь-то? Ваш начальник здесь был, записку о вас оставил. Просил для вас бронь снять. Так что бегом в кассу – и на посадку!
С бумагой от коменданта билеты есть.
Назад к дежурному.
Товарищ капитан, мил человек! Вот деньги, очень прошу отправьте телеграмму в Свердловск тамошнему коменданту вокзала, чтобы капитану-лейтенанту Годанюку дали билеты в 5-й общий и восьмой купейный вагоны! Заранее благодарю! Да! Вот вам коньячку бутылка!..
Вот это праздник!
Наш поезд прибывает!
В общем вагоне моряки по возможности расчистили места для своих, посадка которых ожидалась в Свердловске. Договорились с проводниками и пассажирами. Ведь всё равно придётся приютить целую роту военных до самого конечного пункта. Проводникам же лучше будет. Порядок и чистота обеспечены. Мичман Батанов заступил дежурным по вагону. Навсегда.
Андрей наладил быт подчинённых в их вагоне, пришёл в свой купейный. Трое попутчиков. Пожилая семья, командировочный инженер. Сходят в Свердловске. Завтра нас здесь будет четверо!
Уже десять вечера. За окном проплывают  вечерние пейзажи. Сел на нижней полке, в углу у двери. Вспомнил сегодняшнее утро, машиниста, деревню, утренний туман. И, конечно, лошадь. Счастливая улыбка прилипла к лицу. Нет сил застелить постель.
А на завтра был Свердловск. Был почетный караул на перроне в лице команды Годанюка. Были радостные вопли и крики «ура!». Была долгожданная посадка на поезд и воссоединение всей команды.
Когда все дела завершились, матросы разместились в вагоне, служба налажена, офицеры дошли и до своего вагона, уселись в своём купе, наперебой рассказывая друг другу о событиях последних суток.
Капитан-лейтенант Годанюк прервал болтовню, жестом заставил всех замолчать.
«Слушать меня», -  Александр Фёдорович встал, достал свой чемодан, расстегнул его молнию и, достав оттуда бутылку пятизвёздочного коньяка, торжественно произнёс: «Вчера у меня не было возможности сделать это. А сегодня я сообщаю всем присутствующим, что у нашего боевого товарища лейтенанта Горелова Андрея Юрьевича вчера был день рождения. Эта бутылка должна была быть открыта вчера, но, по известным обстоятельствам, это действие пришлось перенести на сегодня.
Кроме того, за проявленные инициативу и настойчивость объявляю Вам благодарность!.. С днём рождения, товарищ лейтенант!»
Стаканы в традиционных вагонных подстаканниках сомкнулись со звоном!
В этот момент Андрей Горелов был абсолютно счастлив.
После нескольких тостов попутчики выговорились, успокоились, размякли. Скоро, наверное, дело до книг или игры в подкидного дойдёт.
Смысл разговора стал ускользать от Горелова. Он залез на свою верхнюю полку, лёг на живот, руки под подбородок, и уставился в окно.
Да, счастье мимолётно.

Примечания:

  НСС – предупреждение о неполном служебном соответствии – дисциплинарное взыскание, строже которого только снижение в должности и снижение в воинском звании. Имея в служебной карточке такое взыскание, о хорошей офицерской карьере можно не мечтать.