Мир? Российская сторона должна быть в нём кошмарно заинтересована

Министр иностранных дел Украины Павел Климкин в среду был в Париже. Программа неожиданно изменилась — между встречей с Элизабет Гигу (главой международного комитета Национального собрания), презентацией недели украинского кино и разговором с Фабиусом министра пригласили в Елисейский дворец на беседу с советником Олланда по международным делам.

Поэтому интервью сократилось до развернутого ответа на один важный вопрос. Мы поговорили о введении на территорию Украины международного миротворческого контингента.

Эта инициатива украинской стороны почему-то вызывает резкую реакцию российского МИДа. Трудно все-таки поверить в то, что российский МИД не хочет мира.

И даже Климкин в это не верит. 

— Павел Анатольевич, российская сторона обвиняет Украину в нарушении нескольких пунктов минских соглашений. Например, министр Лавров 6 апреля заявил в интервью «России сегодня» о том, что «откладывание выборов отодвигает и вступление в силу закона о порядке местного самоуправления» в «ДНР» и «ЛНР». И что поправки, которые 17 марта внес в парламент Порошенко, «изменили порядок и закон вступит в силу лишь после выборов»…

— На самом деле нет никакой смены очередности. А есть какое-то мистическое понимание некоторыми этой очередности. Во-первых, этой очередности аж никак нет в самом договоре Минск-2.

В Минске-2 прописаны временные рамки. И логика очень четко прописана. Сейчас мы действуем точно в логике Минска-2: сначала — прекращение огня, отведение тяжелой артиллерии и полный контроль за этим процессом. Естественно, мы должны достигнуть окончательного прогресса по обмену заложниками — для меня это выходит за рамки политики и является, в конце концов, вопросом морали.

И дальше пойдет дискуссия о проведении свободных и честных выборов. В минских соглашениях четко прописано, что они должны быть проведены по нормам Бюро по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ) ОБСЕ.

И как только выборы состоятся, полностью заработает и закон (о местном самоуправлении — Прим. Ред.). В законе, например, есть положение о том, что в этих районах будет создаваться народная милиция и так далее. А вот представьте себе — хотя я еще раз подчеркиваю, что этой последовательности нет в минских соглашениях — что этот закон заработал бы прямо сейчас… Таким образом, незаконные вооруженные формирования были бы просто переименованы в народную милицию. Причем, этот процесс никто не мог бы объективно контролировать. Вот кто это сегодня может сделать? Миссия ОБСЕ? Она следит за прекращением огня и отводом вооружений. Поэтому я и говорю, что нам нужна какая-то международная миротворческая миссия.

Некоторые утверждают, что она «выходит за рамки» минских договоренностей. Как раз наоборот — она нужна для поддержки мирного процесса. Например, она поможет проведению тех самых честных и свободных выборов. Они же не могут быть проведены, когда вокруг бегают наёмники с оружием.

А политический процесс должен начаться, и это должно произойти под чьим-то независимым контролем. Вот мои доводы, которые понимают и тут во Франции и в Германии. И признают, что мы действуем в логике минских соглашений (в среду Лоран Фабиус еще раз подтвердил это, выйдя к журналистам вместе с Климкиным — Ю.С.). Вот это я пытаюсь всем объяснить.

Извините, что так долго (отвечал на первый вопрос, когда времени так мало — Ю.С.)…

— Как вы практически видите процесс введения миротворцев, особенно учитывая резкую позицию российской стороны…

— А почему резкая позиция? Российская сторона, наоборот, должна быть кошмарно заинтересована.

Пока российская позиция совпадает с нашей, немецкой и французской только в том, что прямо сейчас надо усилить миссию ОБСЕ. Но вот, например, большинство обстрелов происходит ночью. Миссия ОБСЕ ночью не работает. У нее технических возможностей не хватает. Еще много чего не хватает. А мы должны дальше сопровождать этот минский процесс, мирный процесс. Кто его будет сопровождать? Для этого нужна миротворческая миссия. Такие миссии существовали во многих случаях, начиная с конфликта на Балканах.

— Это должны быть силы ООН?

— Это могут быть силы ООН, это могут быть европейские силы…

— Но в Совете безопасности ООН Россия может заблокировать это решение…

— Так почему?! Вот я, например, считаю, что в интересах России поддержать это решение. В понедельник 13 апреля мы соберемся в Берлине в нормандском формате (Климкин-Лавров-Фабиус-Штайнмайер — Прим. Ред.) и будем об этом говорить. Если российская сторона это заблокирует, пусть объяснит, кто будет не просто наблюдать за развитием миротворческого процесса (этим занимается ОБСЕ), а способствовать его развитию? Кто будет организовывать процесс установления и утверждения порядка? Кто будет работать с этой так называемой народной милицией, с новыми структурами? Вот на Балканах этим занимались именно миротворцы. Почему это должно быть не так в этом случае?

Поэтому, если Россия заинтересована в исполнении минских договоренностей, она как раз такую миротворческую миссию должна поддержать. И я говорю это на всех углах. Это логично. И пусть мне кто-нибудь объяснит, почему моя логика неправильная.

— Но если российские власти все же не поддержат эту инициативу, что можно будет сделать?

— Если… Давайте поговорим об этом после «нормандской» встречи 13 апреля… Будут еще соответствующие телефонные разговоры на уровне глав государств… Если появится другое предложение, давайте обсуждать другое… Если кто-то мне скажет, как еще можно сопровождать дальнейший процесс деэскалации… Пока мне никто этого не говорит.