СЫМА ЦЯНЬ (биография - часть 1) ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАПИСКИ (ШИ ЦЗИ)

СЫМА ЦЯНЬ

(биография)

ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАПИСКИ

ШИ ЦЗИ

Сыма Цянь - автор большого исторического произведения, первый китайский историк, прозванный «отцом китайской истории». Автор этого огромного «труда, называющегося «Исторические записки» (Шицзи) и состоящего из 130 глав, жил во II-I веках до нашей эры, в период господства династии старшей (или первой) Хань (206 г. до н. э. — 25 г. н. э.). Жизнь великого китайского историка по времени совпала с длительным царствованием одного из наиболее известных императоров Ханьской династии — У-ди (140-87 гг. до н. э.). Это был период наивысшего расцвета деспотии Хань.

Жизнь Сыма Цяня протекала в бурное время, насыщенное крупными внутренними и внешними политическими событиями.

В этот период все шире распространялось влияние китайской культуры на народы Центральной и Восточной Азии, шла борьба за расширение территории Китая.

Китайскому народу пришлось отражать постоянные набеги гуннов на северные границы страны. Гунны подвергали опустошению [5] обжитые далекие земли на севере, уводили население в плен, превращая его в рабов. Часто они вторгались далеко за пределы границ, оседая на китайской территории, входящей в современную провинцию Шаньси. Бывало, что они угрожали даже столице Ханьской империи (в нынешней провинции Шэньси). Вместе С тем гунны препятствовали Китаю вести широкую торговлю с западом по сухопутью.

При владычестве У-ди началась решительная борьба с гуннами. Она велась в продолжение тридцати лет и закончилась к концу II века до нашей эры разгромом гуннов и вытеснением их с территорий Ордоса и провинции Ганьсу.

Новую славу китайскому оружию принесли походы китайских войск в 108 году до нашей эры против государств в бассейне реки Тарим. Так прокладывался «Великий шелковый путь», по которому на далекий запад, вплоть до самого Рима, шли китайские товары, в том числе прославленные китайские шелка.

Два похода (104-102 гг. до н. э.) в Давань (Фергану) закрепили завоевания Ханьской империи в Восточном Туркестане.

По приказу У-ди вдоль «Великого шелкового пути» были построены крепости, поставлены китайские гарнизоны, обеспечившие безопасность торговых связей с Западом. С открытием регулярного торгового обмена между Ханьской империей и народами Средней Азии усиливается культурное, политическое и экономическое влияние Китая на народы Центральной Азии.

В «Исторических записках» Сыма Цяня мы находим сведения о торговых посольствах, о многочисленных караванах, постоянно отправлявшихся на запад, в Восточный Туркестан, Среднюю Азию и Парфию.

Последние тридцать лет II века до нашей эры ознаменовались завоеваниями на юге, юго-западе и востоке.

Ко времени царствования У-ди на территории современных провинций Гуандун и Гуанси находились независимое княжество [6] Наньюэ, Фуцзянь — княжество Миньюэ, Чжэцзян — Дунъу. На юго-западе, где сейчас находятся провинции Сычуань, Гуйчжоу и Юньнань, существовали мелкие полузависимые княжества; в III веке до нашей эры они были подвластны Катаю, а затеи отпали. У-ди предпринимает поход против этих владений. В 112-109 годах китайские войска покоряют Наньюэ, Миньюэ и Дунъу, впоследствии (к 105 г.) и юго-западные племена, и их территории присоединяются к Ханьской империя. Огромные трудности встречалась на пути завоевателей — приходилось прокладывать дороги через почти непроходимую горную местность. Вот как описывает Саама Цинь эти трудности: «В это время (последнее десятилетие второго века до н. э.) Хань прокладывала пути к юго-западным варварам. Работающих там было десятки тысяч людей. На тысячи ли нужно было на спинах переносить фураж и продовольствие».

Почти одновременно с этим на востоке было завоевано (108 г.) государство Чаосянь, находившееся в северной части Кореи.

Все эти завоевания, совершенные при жизни Сыма Цяня, прославили Китай, сделали его могущественным, значительно расширили его территорию и открыли перед ним путь широких экономических и культурных связей с народами Запада.

Но великому историку Сыма Цяню пришлось столкнуться и с другими сторонами жизни. Он видел, как народ подвергался феодальной эксплуатации, усилившейся в связи с многолетними войнами, и в ярких красках рассказал об этом будущим поколениям.

Войны потребовали огромных расходов, бремя которых легло всей тяжестью на плечи народа. У-ди ввел новые налоги, их стали взимать даже с детей трехлетнего возраста. Более обременительными стали государственные повинности, в особенности по обеспечению перевозок продовольствия и снаряжения для войск. Десятки тысяч людей отрывались от земледелия на строительство дорог, постройку новых участков Великой китайской стены и крепостей. Крестьянство разорялось и нищало, попадая в тяжелую кабалу к торговцам и ростовщикам, богатевшим на поставках в армии. Несколькими выразительными мазками рисует Сына Цянь создавшееся в стране положение: «В то время как (средства) у местных властей совершенно истощились, богатые купцы и крупные торговцы накапливали богатства и заставляли работать на себя бедных... В руках солеваров и плавивших железо скапливалось много золота... Простой народ сказался в тяжелом положении» ¹.

К концу царствования У-ди Ханьская империя переживала [7] тяжелое экономическое положение, на почве чего резко обостряются классовые противоречия. Кризисное состояние экономики империи прежде всего проявилось в огромных финансовых затруднениях. Не помогло и введение новых налогов и государственных повинностей, обрушившихся на широкие трудовые слои. У-ди, под давлением феодальной знати, осуществляет ряд мероприятий, ущемлявших интересы купечества и ростовщиков: их лишают права на владение землей, проводится строгий учет их имущества, которое облагается соответствующим налогом. Уклоняющиеся от оценки своего имущества или утаивающие часть его подвергаются репрессиям — их имущество конфискуется в казну, а сами они ссылаются для несения воинской повинности на границах в течение одного года. Объявляется награда тому, кто донесет об укрытии имущества купцами и ростовщиками. Доносы на торговцев принимают массовый характер. У-ди направляет в округа специальных чиновников для разбора дел об укрытии имущества.

Эти меры обострили борьбу в верхах — среди господствующих классов. Но наибольшей остроты достигла классовая борьба крестьянства против феодалов. Ее основными причинами были: усилившиеся феодальная эксплуатация и концентрация земельной собственности в руках феодалов.

На гнет и произвол со стороны феодалов крестьянство отвечало восстаниями. Вторая половина царствования У-ди отмечена массовыми вооруженными выступлениями крестьян. Так, в 122 году до нашей эры вспыхнули волнения в Сычуани в связи с тяжелыми повинностями на строительстве дорог; в 99 году до нашей эры на территории современной провинции Шаньдун возникло крупное народное восстание, с беспримерной жестокостью подавленное в следующем году.

В таких условиях протекала жизнь и деятельность великого китайского ученого Сима Цяня. Несомненно, эти условия нашли свое отражение и в мировоззрении Сыма Цяня и в его творчестве. Острый ум, природная наблюдательность и обширная эрудиция Сыма Цяня позволили ему в своем неповторимом произведении яркими красками воспроизвести окружавшую его суровую действительность.

Сыма Цянь родился в семье ученого, придворного астролога, астронома и историографа. Род Сыма был древним, из него вышли правители княжеств, полководцы, военные теоретики, придворные астрологи и историографы.

Отец Сыма Цяня — Сыма Тань — был известным ученым; он служил в течение примерно трех десятилетий при императорском дворе в качестве астролога, астронома и историка. [8]

Он был образованнейшим человеком своей эпохи. Ему принадлежит философский трактат, в котором дается критический обзор основных идей шести философских школ, существовавших в то время. Этот трактат, невидимому, в кратком изложении помещен Сыма Цянем в «Исторических записках».

Сыма Тань оказал огромное влияние на воспитание своего сына: он привил ему любовь к науке, содействовал в приобретении обширных знаний и помог ему стать историком с широким научным и общественным кругозором.

Дата рождения Сыма Цяня неизвестна (большинство исследователей считает наиболее вероятным 145 г. до н. э.). Юность знаменитого историка протекала на родине, в деревне, на юге от горы Лунмынь (уезд Ханьчэн округа Тунчжоу, в провинции Шэньси). Отец его не был богатым человеком, хотя и служил при дворе. Сыма Цянь с детства был приучен к труду. В деревне, как сам он сообщает в предисловии к «Историческим запискам», носящем биографический характер, он занимался земледелием, пас коров и одновременно упорно учился, стремясь проникнуть в тайны прошлого.

Уже в десять лет он знал наизусть основную древнюю классическую литературу. В дальнейшем Сыма Цянь, переехав к отцу в столицу, продолжает свое образование под руководством известных ученых того времени.

В двадцать лет Сыма Цянь отправился в свое первое далекое путешествие. Это не было поездкой просто ради удовольствия. Будущий историк ставил перед собой познавательные цели, Он задумал посетить те места, где в далеком и недавнем прошлом происходили крупные исторические события, память о которых сохранилась в устных преданиях, в литературных источниках и в старинных реликвиях. Сыма Цянь изучал сохранившиеся памятники старины, записывал народные предания, исследовал древние рукописи. Как губка, вбирал он в себя знания, знакомясь и с прошлой и современной ему жизнью народа.

Из столицы Чанъани его путь лежал на восток, он достиг Хуайиня (современная провинция Цзянсу), затем направился на юг. Посетил области, лежащие в бассейне рек Хуай и Янцзы, поднимался на гору Хуэйцзи (близ нынешнего Шаосина, провинция Чжэцзян), где, согласно преданиям, умер легендарный царь древности Юй. Сыма Цянь посетил пещеру, в которой должна была находиться могила Юя. Из Чжэцзяна Сыма Цянь поехал в Хунань. Здесь он взбирался на вершины гор «Девять сомнений» (Цзюи), где, как говорит легенда, умер мудрый правитель Шунь (XXIII в. до н. э.).

Возвращался Сыма Цянь по рекам Юань и Сян, протекавшим на юге провинции Хунань, и побывал в городе Чанша. Затем он [9] посетил родину великого поэта IV-III веков Цюй Юаня, побывал на реке Мило, в бурных водах которой нашел свою смерть поэт. Отправившись далее на северо-восток, Сыма Цянь посетил бывшие княжества Ци и Лу (современная провинция Шаньдун), побывал на родине великого философа древности Конфуция (VI-V вв. до н. э.), осмотрел храм, построенный в его честь. Об этом посещении Сыма Цянь рассказывает в послесловии к главе, посвященной Конфуцию: «Я ездил в Лу, осматривал храм Конфуция, повозку и одежду его, а также предметы ритуала...» ².

На территории древнего княжества Лу, близ города Цзоу, на горе И, Сыма Цянь принял участие в сельских стрелковых состязаниях из лука. В княжестве Ци он взбирался на гору Цзи, посетил могилу Сю Ю, ученого легендарных времен, по преданию отказавшегося от назначения его правителем при царе Яо.

Обратный путь Сыма Цяня проходил через Пынчэн (нынешний Сюйчжоу), где с ним случилось неприятное приключение. В автобиографической главе (в предисловии) великий историк говорит об этом глухо, сообщая, что он «попал в затруднительное положение в Пи, Се и Пынчэне...» По-видимому, он подвергся нападению разбойников.

Эти места были интересны для Сыма Цяня тем, что здесь в конце III века до нашей эры развернулась борьба Лю Бана, основавшего впоследствии Ханьскую империю, с Сян Юем, описанная Сыма Цянем. Здесь была разгромлена армия Лю Бана в 500 тысяч человек, память об этом сражении и других событиях еще жила в устных преданиях, передававшихся от поколения к поколению. Несомненно, эти рассказы, записанные Сыма Цянем во время путешествия, были использованы им при написании биографий Лю Бана и Сян Юя, вошедших в «Исторические записки».

Возвращался Сыма Цянь через древние княжества Чу и Вэй, то есть пересек южную Хэнань и по реке Хуанхэ достиг Ханьчэна.

Это первое путешествие продолжалось не менее трех лет, в течение которых Сыма Цянь объехал страну с северо-запада на восток, побывал на юге и затем вернулся на северо-запад, покрыв расстояние примерно в четыре тысячи километров.

После своего возвращения Сыма Цянь был назначен на административную должность в столице. Но его пытливый ум и любознательность не были удовлетворены столичной жизнью. По-видимому, и служба его обязывала к разъездам. Во всяком случае в 111-110 годах ему пришлось выполнить миссию, связанную с еще более трудным и более далеким путешествием, чем первое. [10]

Сыма Цяня посылают на юго-запад, на вновь завоеванные земли, где была установлена китайская административная система с привлечением местных князьков Сыма Цяню было поручено обследовать положение на месте и проверить деятельность вновь созданных административных органов. Это было трудное путешествие. Дороги к присоединенным племенам только строились, приходилось ехать по необжитой территории, подчас среди враждебно настроенного населения Он познакомился с бытом юго-западных племен, у которых еще существовал первобытно-общинный строй. Сыма Цянь мог сопоставить два мира — феодальный Китай с его древней цивилизацией и мир патриархальных родовых отношений у юго-западных племен. Это путешествие дало историку материал для написания специального раздела о «юго-западных варварах» и помогло ему разобраться в своеобразии быта и особенностях общественного строя у других племен и народностей Центральной Азии (гуннов, юэчжей, усуней, кангюйцев и др.), которым он также посвятил отдельные главы в своем труде.

В 110 году, выполнив поручение на юго-западе, Сыма Цянь вернулся в столицу. По-видимому, в том же году он совершил поездку на север. Проезжая мимо Великой китайской стены и обозревая это грандиозное сооружение, созданное руками крепостных, Сыма Цянь думал о народе. Сыма Цянь вспоминает об этом в послесловии к написанной им биографии Мын Тяня: «Я проезжал по северной границе, возвращался по прямой дороге, видел башни Великой стелы, построенной циньским полководцем Мын Тянем. Рыли горы, засыпали ущелья, прокладывали прямой путь. Поистине дешево ценили труд народа!» ³

В 110 году, вернувшись из далекой поездки, Сыма Цянь застал своего отца при смерти. Прощаясь с сыном, он завещал Сыча Цяню продолжать дело предков — стать придворным историком. Но не это было главным в завещании. Сыма Тань заклинал своего сына выполнить то, что задумал и начал делать он, отец, — написать труд по истории страны. Сыма Тань придавал большое значение этой работе. Он глубоко сожалел о том, что сам не смог написать «о мудрых правителях, о преданных государю слугах, не говорил о служилых людях, погибших в борьбе за выполнение долга» ⁴.

У изголовья умирающего отца Сыма Цань поклялся в том, что он выполнит его волю.

После окончания траура, продолжавшегося около трех лет, Сыма Цянь был назначен на должность тай-ши-лина. Это было в 107 году да нашей эры. [11]

В обязанность Сына Цяня входили не только запись событий, составление придворной хроники, но и занятия по астрономии и астрологии. Сыма Цянь был широко образованным, разносторонним ученым своего времени. Он был не только знатоком старины, летописцем, ученым — историком, философом и экономистом, — но и математиком, астрономом и географом.

Обширные познания Сыма Цяня в области астрономии позволили ему составить «Трактат о небесных светилах», в котором приводится описание карты звездного неба, 98 созвездий, включающих 360 звезд ⁵.

Имеются прямые указания на то, что в служебные обязанности Сыма Цяня входили занятия астрономией. Он сам сообщает, что в 104 году до нашей эры ему пришлось принять участие в реформе календаря. Об этом же более подробно говорится в «Истории первой династии Хань», составленной Бань Гу через сто с лишним лет после окончания Сыма Цянем своего труда. Там указывается, что по предложению сановников Гунсунь Цина, Ху Суя и придворного астролога Сыма Цяня, сообщивших об искажениях в старом календаре, была создана комиссия для рассмотрения этого предложения. Комиссия не добилась удовлетворительных результатов, пришлось создать новую комиссию, в которой принимал участие Сыма Цянь. По существу, ему пришлось довести до конца начатую работу по реформе календаря.

В дальнейшем Сыма Цянь все свои силы посвящает сбору материалов, изучению письменных источников, хранившихся в императорских архивах и библиотеке.

Сыма Цянь создавал свой труд не только в тиши кабинета. Он беседовал с современниками и очевидцами событий прошлого, записывал народные предания, разъезжая по стране. В послесловии к главе, посвященной жизнеописанию пяти легендарных правителей, Сыма Цянь рассказывает о своих путешествиях:

«На западе я доезжал до горы Кунтун (в нынешней провинции Ганьсу), на севере пересек гору Чжоулу (в современной провинции Хэбэй), на востоке доехал до моря, на юге плавал по рекам Янцзы и Хуай» ⁶.

Здесь же он рассказывает, что слышал от стариков предания о легендарных правителях Хуан-ди, Яо и Шуне, причем эти предания имели различные версии, но среди них были и такие, которые не отличались от записей и древних литературных памятниках, их он считает более близкими к истине ⁷. [12]

Годы с 107 по 99 провел Сыма Цянь в самоотверженном труде по созданию задуманного грандиозного произведения, в котором должна быть освещена история Китая с легендарных времен и до дней жизни историка. Но эта гигантская работа была неожиданно прервана: Сыма Цянь попал в беду, которая угрожала не только его карьере, но и самой жизни. Он выступил в защиту генерала Ли Лина, попавшего в плен к гуннам, и этим навлек на себя гнев придворной клики и императора У-ди. Мужественное выступление Сыма Цяня было продиктовано стремлением оправдать оклеветанного полководца, храброго, честного и беззаветно преданного своей родине. Обстоятельства этого дела были таковы.

В 99 году У-ди посылает против гуннов крупные военные силы, возглавленные одним из лучших полководцев того времени Ли Гуан-ли.

Одновременно был направлен пятитысячный отряд во главе с Ли Лином, в задачу которого входило прикрывать движение главных сил и обеспечивать снабжение их продовольствием.

Вначале Ли Лину сопутствовал успех, он проник вглубь территории гуннов, нанес им несколько крупных поражений, продвигаясь в течение тридцати дней в стане врага. Но в дальнейшем Ли Лин попал в тяжелое положение: оторвавшись от главных сил китайской армии, он был окружен восьмидесятитысячным войском гуннов. Но и в этой неравной борьбе Ли Лин проявил незаурядные талант, храбрость и решительность. Отступая с боями, он наносил ощутимые удары врагу, уничтожив значительную живую силу его. Но силы были неравны, и героизм воинов Ли Лина, бросавшихся подчас на врага без оружия, утраченного в многодневных боях, не мог спасти их от окончательного разгрома. И все же, даже в этих условиях, Ли Лин был близок к тому, чтобы спасти себя и остатки своих сил и уйти от преследований врага: вождь гуннов, лично принимавший участие в сражении, готов был увести свои войска и отказаться от преследования Ли Лина, так как был поражен силой сопротивления китайских воинов и не имел представления о их численности и состоянии. Но нашелся предатель, рассказавший о безвыходном положении Ли Лина, и это решило его судьбу. Гунны вновь напали и, окружив горсточку безоружных людей, захватили их в плен.

Когда весть о пленении Ли Лина дошла до столицы, придворные сановники поспешили оклеветать славного полководца. Лишь один Сыма Цянь остался верен чести и высказался в пользу Ли Лина, чем вызвал гнев У-ди.

Следует сказать, что, защищая Ли Лина, Сыма Цянь тем самым косвенно бросал тень на полководца Ли Гуан-ли, не оказавшего [13] помощи Ли Лину. Но Ли Гуан-ли был старшим братом придворного сановника Ли, являвшегося фаворитом императора У-дн.

Придворная клика не могла простить Сыма Цяню, дерзнувшему обличать одного из ее представителей. Великий историк был бельмом на глазу у знати, его окружала враждебная среда, и его решили убрать с дороги. Сыма Цянь сам рассказывает о причинах гнева императора У-ди, обрушившегося на придворного историографа: «Просвещенный государь не понял меня, решив, что я желаю испортить карьеру полководцу Эр-ши (т. е. Ли Гуан-ли) и выступаю в роли наемного ходатая Ли Лина. И вот меня предали суду... Сочли, что я обманул царя...» ⁸

Сыма Цяню угрожала смертная казнь, и дело заключалось не в Ли Лине. Выступление Сыма Цяня в защиту полководца было использовано лишь в качестве предлога. На самом деле причины немилости У-ди были более глубокими. Сыма Цянь был независим в своих суждениях, он высказывался открыто и резко о неправом деле, не заискивая перед власть имущими. В глазах императора У-ди и его окружения Сыма Цянь был вольнодумцем. К этому времени «Исторические записки» еще не были полностью закончены и У-ди не мог с достаточной полнотой составить представление о взглядах Сыма Цяня, его критическом отношении к царствующему дому. Однако кое в чем У-ди был наслышан — услужливые придворные сообщили ему о «крамоле» Сыма Цяня. Один из комментаторов «Истории Первой Хань», Вэй Хун, приводит следующие данные, проливающие свет на подлинные причины той немилости, которая обрушилась на Сыма Цяня: «Сыма Цянь написал жизнеописание («Основные записи») императора Цзин-ди, в этом «жизнеописании» он резко указал на его недостатки, а также и на проступки У-ди. Последний был разгневан и уничтожил труд Сыма Цяня. Впоследствии Сыма Цянь был отдан под суд за то, что возвысил Ли Лина, сдавшегося гуннам. Поэтому Сыма Цянь был брошен в «камеру, где разводят шелковичных червей» ⁹ (т. е. был кастрирован)...» ¹⁰.

Вполне возможно, что так и было в действительности, тем более что среди утерянных десяти глав «Исторических записок», от которых остались лишь названия, как раз были главы, посвященные деятельности императоров Цзин-ди и У-ди. По-видимому, эти главы и были уничтожены У-ди. В показаниях Вэй Хуна есть еще одна фраза, не приведенная нами, так как она не совсем ясно выражена.[14] Из нее можно сделать вывод, что Сыма Цянь вначале был приговорен к смерти. Возможно, что смертная казнь и была заменена кастрацией, осуществленной в 98 году до нашей эры. Можно было откупиться от этого наказания, но семья Сыма Цяня была бедна, а из друзей ему никто не помог.

Трагедия, которую пережал Сыма Цянь, сознание, что он подвергся позорному наказанию незаслуженно, — все это потрясло его, отразившись и на его взглядах. Он не мог забыть, что тело его изуродовано, а сам он опозорен и стал посмешищем в глазах тех, кого он ненавидел, — феодальной знати и придворной клики. С горечью вспоминает он в письме к Жэнь Аню о своих переживаниях в тюрьме:

«Тело мое не камень и не дерево. Глубоко в темницу я был заточен. Тюремщик единственным был компаньонов моим...» ¹¹ Даже через семь лет после кастрации, когда Сыма Цянь снова находился на службе при дворе, его ни на минуту не оставляли думы об увечье, о потерянной жизни, утраченных радостях. Писатель не находил себе места, ему хотелось уйти от самого себя, забыть обо всем. Назойливо мелькала мысль о самоубийстве, но Сыма Цянь отгонял ее. Нет, надо жить! Но во имя чего? — спрашивал себя историк. Ведь кругом ложь и несправедливость, бороться с силами тьмы в одиночку? Нет, это бесполезно. Пристать к лагерю эксплуатируемых крестьян и вместе с ними подняться на вооруженную борьбу против феодалов-эксплуататоров? К такому выводу Сыма Цянь, по-видимому, не мог прийти в силу своей классовой ограниченности, привязанности к той социальной среде, из которой он вышел. Сыма Цянь сам дает ответ на вопрос, во имя чего же стоит жить опозоренному., искалеченному. Все в том же письме к Жэнь Аню, являющемся единственным, пожалуй, свидетельством последних лет жизни великого историка и написанном не столько адресату, сколько грядущему поколению, Сыма Цянь объясняет, что целью всей его жизни было написание всеобъемлющего труда по истории, который бы прославил его и предков. Сыма Цянь, конечно, понимал, что выполнение этой грандиозной задачи не является только делом личной славы, но что это будет иметь огромное значение для развития китайской исторической науки, культуры. Однако к тому времени, когда он был обесчещен, труд его не был закончен. Уйти из жизни, не завершив начатого дела, Сыма Цянь не мог. Это и удерживало его от самоубийства. Человек огромной воли и преданный науке, готовый ради нее претерпеть бесчисленные муки, Сыма Цянь выполнял свой долг мужественно и до конца. Он писал о самом сокровенном в своей жизни: [15]

«И я имел желание: исследовать все то, что существует между небом и людьми, проникнуть в сущность изменений с глубокой древности до наших дней и рассказать об этом обо всем устами одного лица. На черновик мой не был завершен, когда несчастие меня постигло. Я сожалел, что дело не закончил. Вот почему мучительное наказанье без гнева, недовольства перенес. Теперь действительно я книгу эту написал, ее я спрятал на горе известной ¹². Я передал ее достойным людям и в городе, в столице ее распространил. Итак, я заплатил сторицей за прежний свой позор. Хотя б десятки тысяч раз меня казнил» — не стал бы каяться и сожалеть!» ¹³

Этот отрывок свидетельствует о мужестве и стойкости историка и художника слова Сыма Цяня. Он готов был пойти на десятка тысяч казней ради завершения начатого дела, ради того, чтобы рассказать историческую правду «устами одного лица», то есть не компилировать и пересказывать приводимые в древних памятниках исторические факты, а самому рассказать о них, критически их переосмыслив и дав свою оценку, подчас противоречащую официальной конфуцианской трактовке. В этом отличительная черта Сыма Цяня и его мировоззрения. Как и в жизни, в общении с императором и господствующей придворной кликой, так и в своем творчестве Сыма Цянь не боится сказать правды, хотя бы она и колола глаза тем, в чьих руках власть и сила.

И хотя он сознавал, что смелое слово погубило его — «я языком своим беду накликал и зло осмеян земляками», — он не станет «каяться и сожалеть», а готов снова, правда с большей осторожностью, изобличать всех, кто не жалеет простой народ, выжимая из него последние соки. Характерно, что Сыма Цянь в «Исторических записках» рисует деспотизм, жестокость, вероломство представителей господствовавшего класса не только в отдаленном прошлом — что еще могли бы ему простить, — но и современников, стоявших у власти.

Однако порвать со своим классом Сыма Цянь не мог. Больше того, после освобождения из заключения и перенесенной, как он выражался, «позорной казни», он вновь оказался на службе во дворце.[16]

Этот факт вполне можно объяснить. Во-первых, Сыма Цянь, ради завершения начатой им истории страны, должен был добиваться службы там, откуда открывался доступ к дворцовой библиотеке, архивам. Во-вторых, Сыма Цянь не имел других источников существования, кроме службы, а у него была семья, дети (об этом мы узнаем из его письма к Жэнь Аню).

Остается неясным, как мог У-ди, возненавидевший Сыма Цяня за критику царствующей особы, не только освободить его из заточения, но и вновь принять на службу, да еще во дворец. Должно быть, этот шаг У-ди объясняется значением самого Сыма Цяня, его общественной ролью. Следует учесть, что Сыма Цянь был крупнейшим ученым — энциклопедистом своего времени, и с этим У-ди должен был считаться, не говоря уже о том, что во многих отношениях Сыма Цянь был, повидимому, незаменим.

Как бы там ни было, остается фактом, что Сыма Цянь был назначен, вероятно, в 98 году до нашей эры на должность чжун-шу-лина (правителя императорской канцелярии). Должность эта была значительной. Чжун-шу-лин осуществлял наблюдение за всеми докладами трону и императорскими указами. Как сообщает «История Первой Хань», Сыма Цянь пользовался большим уважением и авторитетом: «После того как Сыма Цянь подвергся наказанию, он стал чжун-шу-лином, пользовался уважением и благосклонностью, исполняя эту должность» ¹⁴.

Те, кто раньше, когда Сыма Цянь был в беде, забыли его, теперь заискивали перед ним. Письмо Жэнь Аня, довольно влиятельного человека, временно попавшего в опалу, свидетельствует о том, что к Сыма Цяню обращались за помощью, рассчитывая на его близость к императорскому дому. Однако, как это видно из ответа Сыма Цяня, он не пытался использовать свое положение, да и не верил тому, что он может добиться чего-либо от господствовавшей клики для правого дела, на общую пользу своей родине. А за неправое дело он не желал быть ходатаем. С горечью пишет он Жэнь Аню:

«Теперь хотя династии людей достойных не хватает, но разве это допустимо, чтоб жалкие остатки человека, испробовавшего нож и пилку, могли рекомендовать известных доблестных людей страны под небом?» ¹⁵

Из очень краткого сообщения, приведенного в цитированном выше письме, можно сделать заключение, что Сыма Цянь и в последние годы своей жизни, будучи чжун-шу-лином, сопровождал императора У-ди в его поездках по стране. [17]

«А я как раз с востока прибыл, сопровождая государя... К тому же скоро я последую с владыкой в Юн» ¹⁶.

Из этой цитаты напрашиваются два вывода: во-первых, поездки по стране были частыми, так как Сыма Цянь не успевал вернуться из одного путешествия, как его ожидало другое. Во-вторых, Сыма Цяню и в последние годы жизни приходилось разъезжать в разных направлениях.

К сожалению, мы не располагаем более подробными данными о последних годах жизни Сыма Цяня. Неизвестна также и дата его смерти Большинство китайских и европейских ученых утверждает, что Сыма Цянь умер в 86 году до нашей эры.

Сыма Цянь оставил после себя знаменитое произведение — «Исторические записки» («Шицзи»). Они стали известны не сразу после смерти автора.

Вероятно, Сыма Цянь, опасаясь за судьбу оставленного им литературного наследства, незадолго до смерти принял меры к сохранению его от У-ди. Намек на это имеется в письме к Жэнь Аню, в цитированной нами фразе, когда он говорит, что рукопись законченного труда он спрятал на «известной горе», а другой экземпляр рукописи оставил в столице.

Лишь позднее, в период царствования Сюань-ди (73-49 гг. до н. э.), благодаря внуку Сыма Цяня Ян Хуэю стало известно о существовании «Исторических записок».