РИНДЗАЙ И СОТО

– Может быть, – ответил Старший, – так оно или нет, нам суждено понять только тогда, когда мы сталкиваемся со Смертью.
– Это как? – удивленно спросил подросток с раскосыми как у монгола глазами.
Старший обвел глазами круг притихших мальчишек.
– Кто-нибудь слышал старинную историю о Му-Му?
– Нет – шепотом наперебой ответили те.
– Ну, слушайте, ибо в ней раскрывается недуальность Брахмана и в окне виден свет сияющей Нирваны.

                                                                                                                               *  *  *

Произошло это в деревне, в горах недалеко от Эдо, где находился один из старинных кланов синоби «Черный лотос». Правил кланом сильнейший мастер меча того времени по имени Гири–сан.
Вообще тренировки ниндзя всегда отличались крайней насыщенностью упражнений и особой жестокостью. Мы не будем останавливаться подробно на том, что вам и так известно, напомним, что в результате такой подготовки выживали очень немногие ученики, среди которых и был молодой Риндзай.
Мальчик попал в клан «Черного лотоса» так же, как в него попадали десятки крестьянских детей. Пьяный ронин, шедший по рисовому полю, решив испытать свой меч, рубанул по хребту худосочного, изможденного человека, разрубив его на две половинки. Некоторое время обе части тела жили, пока энергия Ки совсем не перестала течь по жизненным каналам. Это был отец Риндзая. Когда раздался оглушительный рев сына, отец уже ничего не слышал, и его встречал в небесных чертогах сам Авалокитешвара или, по крайней мере, Зеленая Тара. Не слышал этого крика и выпивший самурай, стряхнувший кровь с длинной катаны, порадовавшись остроте клинка. В тот день мальчик потерял способность говорить, а вместо звуков он издавал нечленораздельное мычание. Мать, на руках у которой были две девочки и новорожденный, продала сына за две меры риса человеку по имени Ясудзиро. Так мальчик стал синоби.

Надо сказать, что Гири-сан являлся Мастером меча и глубоко понимал смысл Дзен, постигая истинную суть множества коанов в состоянии глубокой медитации. Ходили слухи, что ему являлся сам Будда. Так ли это, мы не можем с уверенностью сказать, зато в клане было всем известно, что внезапным ударом Гири-сан может вырвать из груди противника сердце, да так, что еще несколько секунд оно будет удивленно трепыхаться на его ладони.
Гири-сан не знал ни жалости, ни пощады. Смерть во имя долга он считал необходимостью, а любые привязки, что ослабляли волю учеников, безжалостно уничтожал. Вместе с тем, он был справедлив, честен и решителен, чем и заслужил у своих соплеменников неизмеримое уважение.

Риндзай хоть и был самым искусным учеником в кругу молодых синоби, но Гири-сан не делал из него любимчика, и мало того, не питал никаких иллюзий относительно его карьеры в клане. И дело было не в том, что Риндзай был нем и над ним смеялись мальчишки. Нет. Он мог постоять за себя. Его прекрасная техника владения боккеном и дзё была видна уже к двенадцатилетнему возрасту, а когда он впадал в ярость, то даже старшие ученики старались не вступать с ним в схватку. И в этом плане к нему не было никаких претензий, ибо Гири-сан знал, что пройдет еще несколько лет, и юноша должен будет либо обрести хладнокровие и выдержку, либо умереть от руки врага. Но однажды случилось то, что вызвало в мастере недоумение…
Полгода назад, когда Риндзаю исполнилось 14 лет, мастер отправил его с небольшим отрядом в окрестности Киото, где синоби должны были устранить одного из могущественных самураев из свиты сегуна. Этот знатный вельможа так насолил местным якудза, что его решили убрать. По древнему закону клана, это должны были сделать чужаки, чтобы подозрение не легло на киотский клан.
Гири-сан принял посланца якудза не в додзе, как обычно, а в домике для чайной церемонии, находившимся на берегу озера Священных слез. Платой за кровь были отличные клинки и 30 мер риса. О чем они говорили, никто не знал, но Мастер дал задание четверке лучших воинов проследить, куда пойдет посланец и, где находится его дом. Через три дня, повздорив с каким-то самураем в игорном доме, посланец был зарублен. Несмотря на то что якудза подняли на ноги всех своих приспешников, следов этого самурая так и не удалось обнаружить.

Продолжая повествование о юном Риндзае, нужно отметить, что, идя на свое первое серьезное задание, он не испытывал абсолютно никакого страха. Он ненавидел самураев, и единственным его желанием было убивать со всей скоростью и умением, которым он научился у сенсея и других опытных бойцов «Черного лотоса».
В одну из темных дождливых ночей отряд из девяти синоби окружил дом вельможи, который им указали якудза. Большой двор с садом был пустынен. С самого утра ниндзя считали всех выходящих и приходящих и установили, что вместе с родными, челядью и охраной в доме не менее двух десятков человек. Это было очень много. В другое время Касуми, начальник отряда, дал бы приказ отступить. Для синоби важно соблюдать бесшумность, внезапность и быстроту и, самое главное, иметь перевес в силе, ибо жизнь хорошего синоби ценилась на вес золота. Однако, из разговоров челяди, которые незаметно удалось подслушать, стало ясно, что хозяин со дня на день ждет гостей. И это затягивало миссию на неопределенный срок.

Гири-сан кратко проинструктировал Касуми согласно рекомендациям якудзы.
– В доме должны быть убиты все. От цыпленка до лошадей. Убить женщин, детей, слуг. Если увидите крысу – убейте крысу, попадется канарейка – убейте канарейку. Голова Иги-сана должна быть отрезана и доставлена якудза. Ты все понял?
– Да, Мастер.
– Ступай.
Когда тучи совсем закрыли луну, шестеро ниндзя перемахнули через забор, один спрятался в тени соседнего дома, контролируя улицу, а двое других с короткими луками засели на крыше. Из оружия имелось только самое необходимое: вакидзаси, удавки, танто и длинные покрытые ядом иглы, которые использовали кожевники. Удар такой иглой мгновенно парализовал жертву, и она уже не могла издать ни звука.
Разбившись на пары синоби неслышно направились в обход дома. Первой жертвой стал молодой охранник, неосмотрительно направившийся по малой нужде. Миямото, напарник Риндзая, мягко закрыл ему рот и полоснул острым как бритва вакидзаси по горлу, так, что голова повисла на одном шейном позвонке.

Затем Риндзай уловил тренированным слухом свист стрел и еле слышный хрип, за дело взялись лучники. Они вошли в дом, а двое синоби слезли с крыши и стали следить за выходами. В доме началась резня. Глазами, привыкшими к темноте, убийцы выхватывали жертв, быстро и безжалостно расправлялись с ними. Скользнув в комнату, Риндзай увидел на полу спящую женщину. Зайдя в изголовье, он придержал ее подбородок и нанес два коротких, но сильных удара в узкую ложбинку между грудей. На какой-то миг женщина открыла глаза и трепыхнулась, но затем ее тело обмякло, и Риндзай, даже не взглянув на нее, крадучись, вышел.
Через полчаса были вырезаны все. Пол заливали ручейки из дымящейся крови. Касуми, пряча в мешок отрезанную голову хозяина дома, дал сигнал отходить.
Миямото и Риндзай уходили последними, их задачей было уничтожение следов. Пока Миямото занёс несколько трупов убитых на улице, Риндзай пробрался в комнату, где располагался очаг и, разворошив угли, сунул в огонь рисовую циновку. Как только огонь начал разгораться, юный синоби услышал жалобное повизгивание. Кинувшись на звук, Риндзай обнаружил в углу щенка породы акина-иту, которая была распространена только в домах японской знати. Он и сам бы не сказал, что случилось тогда в его душе, но, схватив пушистый комок в руки, он бережно положил его в заплечный мешок и выскочил, бросив последний взгляд на горящую комнату.

                                                                                                                     *  *  *

Я повторюсь, когда Гири-сан узнал об этом поступке Риндзая, его охватило недоумение. Именно недоумение, потому что он давно перестал испытывать такие эмоции, как страх, жалость и гнев. Все утро он сидел на берегу озера Священных слез, погруженный в глубокую медитацию. И решение родилось…

                                                                                                                      *  *  *

Прошло три месяца, наступила весна, и сакура зацвела волшебным цветом. Щенок подрос и бегал за Риндзаем как привязанный. Поскольку юный синоби был нем, то, окликая пса, он выдавал лишь сдавленное мычание, поэтому в клане собаку прозвали Му-Му. Надо ли говорить о том, как они обожали друг друга. Они не только вместе спали, Риндзай делился с Му-Му последним куском сашими и даже супом из рыбы фугу.

                                                                                                                      *  *  *

И вот пришел день, когда юный Риндзай должен быть посвящен в воины клана. Всю неделю отряд молодых синоби подвергался различным испытаниям и проверкам. Одного мальчишку зарубил самурай, когда тот пытался вытащить у него деньги, другой сорвался со скалы, спускаясь в глухое ущелье. Многие получили серьезные ранения, и лишь Риндзай с честью вышел из всех испытаний. Его владение мечом было безупречным, рука безжалостна и тверда, а в ловкости он не имел себе равных.

Они стояли на берегу озера Священных слез. Мастер, мальчик и собака.
– Обладает ли собака природой Будды? – спросил Гири-сан.
– Му, – ответил Риндзай, а щенок, услышав свое имя, завилял хвостом.
– Ты должен убить пса. Здесь и сейчас. Это твое последнее испытание.
Стальные глаза Мастера впились в лицо ученика.
– Я бы посоветовал тебе утопить щенка, но думаю, что он слишком подрос, чтобы утонуть. У тебя есть меч. Я жду.
Меч, сработанный мастером Масацуне, вылетел из ножен и по самую цубу вошел в грудь Учителя.