Инвалид обязан работать!

Пару лет назад, когда меня очередной раз откачали от пневмонии, участковая вдалась в напутствия – того теперь нельзя, этого…

— И, вообще, привыкай к мысли, что ты уже не тот.
— Лариса Владимировна, ты намекаешь, что я теперь – инвалид?
— Почему – теперь? Давно. Теперь учись им быть.
— Слушай, так, может, официально зафиксировать сложившееся положение вещей?
— Сейчас, чтобы получить инвалидность, надо четыре раза умереть и ни разу не воскреснуть.

Плюнул на инвалидность, благо, и так в курсе был, что это за канитель, пошел работать. Не очень вышло, трудовая деятельность вылилась в две больницы…

Знакомых и друзей, у которых неважно со здоровьем, у меня полно — кому ноги оторвало, у кого рак, инфарктников, инсультников – вообще не счесть, кой-кто из них на инвалидности, некоторым сам помогал этого статуса добиваться, и знал, что в такую кухню впрячься можно только от полного отчаяния.

Оно-то меня и накрыло после второй госпитализации. Я не Ленин с Пол Потом, чтоб на людях эксперименты ставить, и не Павлов, чтоб на собаках. Я на себе. Дай, думаю, посмотрю, как государство к своим гражданам с некачественным здоровьем относится.

Как к их имуществу, я уже знал, пять лет назад накрыло так, что вся жизнь под откос. Впрягся. Взял обходной и — по специалистам.

В самом начале "Троих в лодке" у Джерома есть такой эпизод. Сунулся герой в медицинский справочник, и обнаружил у себя, внимательно прочитав про симптомы, все болезни из справочника, кроме родильной горячки. Даже обиделся, что это она мною побрезговала? Мне обижаться было не на что, вышел я от специалистов полной развалиной, единственным разумным решением для меня было, согласно уставу, "Не поднимая паники, тихо ползти на кладбище".

Но на уставы я всю жизнь плевал с высокой башни, и пополз на Большой проспект, в поликлинику на ВТЭК, по-современному – ФКУ ГБ МСЭ по Санкт-Петербургу, филиал Бюро №19. Перед визитом, естественно, залез в инет, нарыл положения об инвалидности, изменения, комментарии к нему, и внимательно изучил, мало ли, я зазря занятых людей тревожить буду. Не, ни фига, по адресу обратился…

Насиделся в очередях, вошел. Зря я это сделал, вползти надо было. А еще лучше, чтоб меня туда внесли, ногами вперед, желательно.

Председатель комиссии, Бровина Наталья Юрьевна:

— Мы вам сейчас выдадим справку, что в инвалидности вам отказано. Распишитесь в получении.

— Чего ради?

— Так положено.

— Вообще-то вам положено изучить представленные документы, осмотреть меня и признать инвалидом.

— Да вы же на своих двоих вошли, зачем вам инвалидность?

— Не совсем на своих, в коридоре бегляйтер сидит.

— Кто?

— Сопровождающий, да и не в этом дело. Я пробовал работать, дважды, оба раза дело кончилось больницей. Не хочу третий раз пробовать, кладбищем кончится.

И тут… Внимание.

— Да у нас инвалиды работают!!!

Каково, а? Я сто раз такое слышал – вкалывай, а то со скуки сдохнешь! Так скука моя, пардон, не ваше дело. Инвалиду работать трудно, да и от нее, родимой, все его немощи… Чем тут гордиться? Что полуживой человек вынужден пахать, чтоб с голоду не умереть? Вот она, награда за самоотверженный труд. Сначала ты себя отверг ради дела, потом тебя отвергли за ненадобностью.

— Девушка, спуститесь с небес на землю. Вы понимаете, что вы сейчас сказали? Человек всю жизнь работал, надорвал на работе здоровье, ну не дотянул он до пенсии, не считался он со здоровьем. Он вправе ждать, что ему — хоть крохотное содержание, и с лекарствами помогут. Но здесь сидите вы, и отправляете больного на каторгу, хотя, согласно представленным документам, вы обязаны ему помочь. Это человечно? Убийство, вообще-то…

Голос от другого стола, терапевт Розанова Наталья Эдуардовна:

— У Вас показатель ФВД на пределе, это еще не повод для присвоения инвалидности!

— Вы неуклюже пришли на помощь своей подруге. Если я по лестнице поднимусь на второй этаж и тут же сделаю ФВД, оно у меня далеко за пределом будет. А там еще пять результатов исследований, и все – за пределом. Врать не надо. И это только по легким. А я еще по двум параметрам на инвалидность прохожу согласно положению о присвоении группы инвалидности.

Председатель комиссии:

— Ну до чего все грамотные стали! Да зачем вам эта инвалидность, вы ж сами ходите!

Заходя в кабинет, я знал, чем дело кончится, и был готов к этому, но от такого стал звереть.

— Дааа? А то, что у меня от легких треть осталась? И остальное… — с трудом взял себя в руки – Давайте разберемся. Кто передо мною сидит? Если врачи, то посмотрите на анамнез. Ноябрь 2013 – пневмония, амбулаторно, встал после нового года, пошел работать. Март 2014, сквозняк – Введенская больница, две недели, амбулаторно месяц, пошел работать. Август, сквозняк – Введенская больница, 38 дней, амбулаторно сорок, пошел работать, через неделю обострение ХОБЛ, бронхит, амбулаторно месяц. Средств к существованию у меня нет, опять работать, сквозняк, и что? Исходя из предыдущего – навечно. Это смерть, если вы не в курсе. А если передо мной чиновники, то совсем все просто – перед вами документы, подтверждающие право на инвалидность, ваше дело – зафиксировать существующее положение вещей, и послать дальше по инстанции. Все.

— Так у вас сын есть, что он, помочь не может?

— Кто вас приличиям учил, вы уверены, что мои отношения с сыном – ваше дело? Но, так и быть, для общего образования, нате… Я не на сына работал, а на государство. Оно мне должно, не сын. Чего ради он за него расплачиваться должен? Он-то мне здоровье не калечил.

— Подписывайте! Ваше право – обжаловать наше решение в вышестоящей инстанции.

— Вы не зря про грамотность. В суде, а не в вышестоящей организации – я начал куражиться — и иск персонально на вас. Неисполнение служебных обязанностей, несоответствие занимаемой должности, покушение на убийство… А вышестоящая инстанция тоже в стороне не останется — проверочку вам на профпригодность.

Вон, диагнозы даже вычитать не в состоянии, в анализах не разбираетесь, основополагающих документов не читали, с чьего попустительства вы в это кресло угодили? Пусть разбираются. Ну, и пресса, само собой…

Дамочки сорвались, само собой, мы мило покричали минут десять, и я вышел со справочкой. Не догоню, так хоть согреюсь…

Проводить набившие оскомину сравнения с западом у меня желания нет. Там тоже не все просто, раз в год, к примеру, надо ездить на комиссию, доказывать, что у тебя ноги не отросли. Проквакаешь срок продления документа на бесплатные лекарства, и сам Господь Бог тебе не поможет, да много всякого… Но впрягать в работу больного там в голову никому не придет, не хочешь работать – не надо, сиди на социале, на жратву и пиво хватит.

Маленький штришок: в Германии ты можешь прийти в праксис, отсидеть, само собой, очередь не хуже нашей, но, попав на прием к врачу на вопрос "Что с вами?" сказать просто: "Я устал". И вам выпишут больничный на недельку.

 Черт с ним, с Западом, умеют жить – пусть живут…

Я о том, почему мы жить не умеем. Со времен Петра стон по всей Руси, что от чинодралов житья нету, какие люди вопрос освещали! Гоголь, Салтыков – Щедрин… Почему безрезультатно?

Потому что, скажем, т. Полтавченко нипочем не увидит в городничем себя. И никто ему этого в лицо не скажет. Не принято. А чего стесняться? Сделал человек гадость, чего его беречь?

Определенная часть населения РФ приходит в ужас от недавнего периода нашей истории, называя его сталинским режимом. Так Сталину в одиночку столько народу не передавить было, даже если б он на трибуне не со снайперской винтовкой стоял, а с пулеметом. Да, власть создала такие условия, что человека можно было уничтожить росчерком пера или голосованием.

Но, во-первых, это и раньше было, пусть и не в таких масштабах. И теперь – хоть поварешкой хлебай. Во-вторых, именно у сталинской модификации чиновничьего аппарата был один несомненный плюс. Посидел в кресле, покуражился, хватит, пора в топку. Три года, максимум – пять. Неважно, что было написано в приговоре, сажали, убивали за то, что сам перед этим убивал и сажал. И если голосовал против врага, то не обижайся, что и против тебя проголосуют. Все справедливо.

В самом конце "Белых одежд" есть эпизод, в котором на пороге Большого Дома в лицо доносчику плюют те, кто по его милости лишились всего. Это не только месть, но и воспитание — вряд ли станешь заниматься такими делами, если выясняется, что тебе за это в рожу плюют.

Но мертвым не плюнуть…

Вот я и думаю, а чего смерти ждать, или отсидки? Да и слово пострашней плевка. Вы можете мне сказать, что вот, мол, две милые женщины, им от министра здравоохранения наказ упал – сделать все возможное, чтоб огромное количество инвалидов в Санкт-Петербурге сократилось естественным путем, им семьи кормить надо, то, сё…

И они убивают людей росчерком пера. Они лишают последней помощи и надежды тех, кто и так избит жизнью до полусмерти. Как зовут тех, кто добивают раненых? И не чужих, своих.

Мне пофиг, что я с инвалидностью пролетел на этот раз, и не такое видывали. Меня не греет то, что сэкономленное на мне уйдет действительно нуждающимся. Оно не туда уйдет. За последний год только у близких друзей катастрофы, одна хлеще другой.

Снимают инвалидности после двух инфарктов, онкологическим больным, легочникам, почечникам. Тем, у кого она есть, приходится месяцы проводить в очередях, чтоб подтвердить свое право на помощь. И помощь смехотворна…

А плевок… Необходимо, чтобы зло было персонифицировано, иначе – это борьба с химерой, весь пар в свисток. Вот два конкретных медицинских работника, Бровина Н.Ю. и Розанова Н.Э. ежедневно на своем рабочем месте подписывающие, в конечном счете, смертные приговоры старым, больным людям.

Это не метафора, вдумайтесь, что станет с немощным человеком без лекарств и еды? Без помощи в передвижении даже по собственной квартире. Проведите эксперимент – не шевелите ногами один всего день. И попробуйте приготовить еду, подмести дом. Его надо подметать, вы задохнетесь и умрете в пыли!

Решитесь, вот прямо сейчас, на одних руках вылезти из-за компа и сползайте в туалет! И представьте, что сто лет нечиненный унитаз покачнулся, вы упали и руку сломали. Как оно, назад к компу на одной?

Завяжите на сутки себе глаза. Родная квартира станет лабиринтом Минотавра. Особенно коммунальная. Попробуйте задержать дыхание хотя бы на пару минут, и представьте, что для того, чтобы еще хоть раз в жизни вдохнуть, вам надо брызнуть в рот беродуала или прильнуть к кислородной подушке, а на них денег нет – пенсию тебе девочки отрубили, и права на бесплатные лекарства лишили. Росчерком пера. И получили за это зарплату.

На этот раз я не касаюсь системы, которая так организовала здравоохранение в нашей стране. Меня интересует, откуда берутся упыри, которые готовы на все ради кормушки, и, уж если они есть, то необходимо, чтоб весь свет знал, чем они занимаются, и кто они на самом деле. В воспитательных целях.

И, если, узнав, кто их мамы на самом деле, и что живут они за счет того, что добивают раненых, и им в лицо плюнут их дети, и назовут, как и положено, палачами, то это и будет достойная награда за их деятельность. И гарантия того, что дети вряд ли пойдут по такой поганой дорожке. Это справедливость.

Именно на ней держится мир.

Во всех смыслах этого слова. 

jenn (Георгий Тарасов)

* * * * * 

 И все это почти в точности совпадает с моими долгими и безрезультатными похождениями по МСЭК .

И здесь тоже с фамилиями, и все ссылки кликабельны, особенно последняя - браво, главарь ПЖиВ, браво!

ps. а ещё в начале декабря прошлого года по моему делу состоялось юбилейное, десятое судебное заседание, которое опять перенесли - ещё вопросы есть, или до сих пор никто не заметил, что программа бескровного уничтожения и геноцид лишнего коренного населения давным-давно на марше?