Дневник лейтенанта Горелова. Часть 1. Глава 14. Мосамедиш.

На модерации Отложенный

XIV

Мосамедиш

 

«28 августа. 03.00. Море 2 балла. 28 градусов тепла. Ясно. Совершенно незнакомое южное небо.

Следуем на юг. Состав кораблей прежний.

Снова стою на штурманской вахте. Разумеется, хочется спать с непривычки. Хорошо ещё, что вчера днём я успел выспаться. Когда ещё был «сумасшедшим».

Командир и замполит около часа сидели у меня в штурманской рубке и беседовали на тему «Зачем нас послали в Мосамедиш». Я понял, что и они до конца всего не знают. Сошлись во мнении, что придётся вывозить советских специалистов при необходимости и вообще, «оружием побряцать», то есть продемонстрировать военную мощь вблизи напряжённого района. Меня, стоящего рядом сумасшедшего, как будто и не заметили. Вот что значит – серьёзные обстоятельства.

13.00. После вахты спать лёг в пять сорок. Подняли меня в 10.40. Пришёл в каюту мой Ростов, разбудил меня и деловито так говорит: «Извините, тащ старший лейтенант, но я должен Вас разбудить. Дело в том, что наш «Динозавр» сгорел».

Я, понятное дело, вскочил как ошпаренный и побежал в пост. Война ведь!

Оказалось, что утром, во время проворачивания, был сброс питания по всему кораблю. Сказалась таки незаконченность ремонта генератора! Так вот при переходе на резервный источник питания был большой скачок тока. В «Диназавре» выгорела в порошок плавкая вставка в предохранителе прибора питания, а стенки корпуса предохранителя уменьшились вдвое. В ЗИПе[1] такого запасного корпуса нет. Не предусмотрено ему так жутко выгорать! Пришлось нам наращивать эту стенку с помощью эпоксидки. Заработала система через 3 часа.

Вместе с «дракошей» сгорел и «Лев»[2]! Там случай ещё тяжелее. Не хотелось бы остаться без артиллерии в такой момент.

18.00. Заканчивается моя вторая ходовая вахта. Идём далеко от берегов, напрямик. Определений практически нет. Был один спутниковый сеанс на вахте штурмана, и один на моей. Да не до этого сейчас. И так ясно, что не заблудимся. До Мосамедиша осталось десять часов хода. Но идём медленно – всего 5 узлов. Что-то на «Гремящем» с ходовой частью. Значит, можем задержаться с прибытием.

Наши пушки вошли в строй после обеденного перерыва. Час назад командир перехода (с нами пошёл сам командир бригады) дал вводную на учебную стрельбу по осветительной ракете. Стреляли и наши пушки, и артиллерия «Гремящего».

К вечеру небо вновь затянулось тучами. Чуть похолодало. В южном полушарии заканчивается зима.

Обогнали стадо кашалотов, голов (хвостов) в 12-15. И всё те же летающие рыбы.

29 августа. 04.00. Снова на штурманской вахте. Курс - 180°. Скорость – 10 узлов. Волнение моря – 2 балла. Облачность – 3 балла. До Мосамедиша осталось 6 часов хода.

Ещё до полуночи Скряб принёс командиру сводку о ходе боёв. Сообщается, что «ангольская армия готова к решительному отпору агрессору, подтянуты танки, тяжёлая артиллерия и авиация». Скорее всего, это кубинские части подошли к линии фронта и готовы вступить в боевые действия.

Внимательно следим за воздухом. ЮАРовцы могут знать о нашем походе. Кстати, у них, согласно справочным данным, имеются 4 подводные лодки. Командир приказал открыть гидроакустическую вахту и назначить дежурный бомбомёт. Пока ни в воздухе, ни в воде ничего подозрительного не обнаружили. Но около 3-х часов ночи разошлись в пятнадцати кабельтовых с каким-то судном, шедшим встречным курсом. Пройдя после этого ещё миль восемь, это судно развернулось и следует за нами. Что бы это значило? Судя по ходовым огням – это обычный транспорт тысяч в пять тонн водоизмещением.

На ходовом – полная тишина. Даже редкие команды на руль и телеграф отдаются почему-то в полголоса.

15.00. Встали на якорь на рейде Мосамедиша в 10.30. Я спал в это время после вахты. Теперь вот пишу о первых впечатлениях после осмотра местности в визир.

Мы находимся в заливе, по размерам и очертаниям похожем на Феодосийский. Средняя часть залива – песчаный пляж. По краям – обрывистые берега высотой по 30 – 50 метров. Мы стоим ближе к южной оконечности залива. Совсем рядом, в миле от нас на восток – город Мосамедиш – зелёный оазис в пустыне. Это настоящая пустыня! Ни одного кустика среди оранжевых песков! С моря Мосамедиш выглядит одно-, двухэтажным городком размером в половину Балтийска. На окраинах видны нефтехранилища, какие-то промышленные здания, порт, церковь ближе к центру, а за городом – железная дорога, антенны РЛС местного аэродрома. Люди видны только в порту. И только военные.

«Гремящий» стоит северо-западнее нас, ближе к выходу из залива. Ангольские десантные корабли зашли в порт. На рейде у порта стоят несколько сухогрузов: греческие, польский, кипрский, западногерманский, ангольские. То судно, которое шло за нами ночью, оказалось ангольским государственным транспортом, шедшим в Мосамедиш и сбившимся с пути из-за технической неполадки. Они за нами шли, как за поводырём.

Никаких признаков войны издали не видно.

Никто пока не знает, что делать. Стоим себе на якоре, и всё. Выставили вахту ППДО. Слава богу, подчинили её непосредственно дежурному по кораблю, а не «дежурному по караулам», следовательно, пока количество вахт не увеличится.

Обычная приборка перед обедом. Обычный обеденный перерыв. Некоторые удят рыбу с юта. Что-то там съедобное ловится. Какие-то мелкие морские окуньки и караси. Я позанимался на перекладине. Загорали. Пока нет работ на корпусе. Средиземноморский загар уже почти сошёл. На берегу, вероятно, жуткая жара. У нас же ветерок свежий.

20.00. В 16.00 была сыграна боевая тревога: обнаружены 4 воздушные цели, подходившие к городу с севера. Однако, приказа стрелять у нас не было. И правильно. Это оказались четыре ангольских транспортных двухмоторных «Боинга», последовательно севшие на местный аэродром. Они привезли какие-то ангольские военные подразделения во главе аж с самим министром обороны полковником Педеде. Буквально через час на городской набережной мы наблюдали массовое скопление нарда с ангольскими флагами и какими-то плакатами. Как нам позже сообщили наши представители, свезённые на берег и вступившие в контакт с нашими советскими военными советниками, это был митинг местных патриотов в поддержку сопротивления агрессии. О прибытии министра обороны мы тоже от них узнали. Они же передали последние новости из ЮАР: их правительство с одной стороны заявило о необходимости создания на территории Анголы буферной зоны, вроде той, что создал Израиль на границе с Ливаном. Это после выполнения поставленной задачи (уничтожение баз СВАПО[3] на Ангольской территории), а с другой стороны угрожало новыми налётами на Мосамедиш. Вообще-то это понятно: именно через Мосамедиш, самый южный ангольский порт, имеющий железнодорожное сообщение с южными районами Анголы, идёт снабжение СВАПО всем необходимым для партизанской войны. Между тем, юаровцами захвачен и разрушен центр ангольской провинции Кунене. Большие жертвы среди гражданского населения. Активизировала свои действия и УНИТА. Они захватили какой-то городок в восточной части Анголы. Явно согласовано с действиями ЮАР. Вот тебе и «чёрные расисты[4]»!

Оказывается, вокруг Мосамедиша уже несколько месяцев развёрнуты ЗРК, которые обслуживаются советскими специалистами. И кубинцы здесь есть. Их позиции находятся на восточных подступах к городу. Не всё, стало быть, так уж безнадёжно.

30 августа. Рейд Мосамедиша. Море – штиль. Облачности нет. Температура - + 30°. Вода сине-зелёного цвета.

В 10.00 была боевая тревога по поводу очередного «Боинга», приземлившегося в местном аэропорту. Лучше перебдеть, чем недобдеть. Интересно, как наши местные советские ПВОшники здесь разбираются, когда стрелять, а когда нет? Будь я на месте юаровских тактиков, обязательно подстроился бы под эти гражданские рейсы.

Наш катер с тремя морпехами на борту забрал комбрига с «Гремящего» и отвозил его в город на встречу с местным начальством. Вернулись через три часа. Командиром катера был Дум, и он рассказал по прибытии следующее. В порту идёт интенсивная работа: с материка везут какое-то сыпучее сырьё (его и ждут суда на рейде), а с судов выгружают военную технику, танки, БТРы, ящики какие-то. В городе много наших специалистов, военных и гражданских, но все ходят с оружием. Дум разговаривал с некоторыми из них. Все соскучились по Союзу, очень рады свежим соотечественникам. На окраине города построены несколько пятиэтажек по советскому проекту, специально для наших. Там они живут с семьями, военные и гражданские. В гости звали. Какие гости?! Разве от нашего желания что зависит.

Нам, БЧ-3, разрешили продолжить ППР, так как наша техника в деле ПВО не нужна. Зато большая часть вахт и дежурств, которые раньше несли ребята из БЧ-2 и РТД, теперь ляжет на наши плечи.

В 20.00 заступил вахтенным офицером на ходовой. На якоре обычно вахтенному офицеру делать особенно нечего. Но наш случай другой. Командир лично инструктировал по действиям при обнаружении воздушных целей. Оказывается, наши местные ракетчики знают расписание полётов гражданских самолётов и как-то научились определять, когда обнаруженная цель – гражданский самолёт, а когда юаровский бомбардировщик. Вероятно, это – смесь анализа направлений и скоростей полётов разных местных самолётов, графика их движения и интуиции. Но стрелять мы будем только по команде наших коллег с земли и по целям, которые они назовут, за исключением случаев самообороны.

Теперь вахтенный офицер – составная часть ПВО корабля. Главное – не проспать их атаку!

31 августа. 16.00. Рейд Мосамедиша. Море – 2 балла. Облачность – 2 балла. Температура - +32°.

Первую половину дня мы заканчивали недоделанное в ходе ППР. День как день. Только чувствовалось что-то тревожное в настроении всех на корабле. Однако, в обеденный перерыв мы благополучно загорали на крыше ПОУКБ, читая вслух с Гордеем и Скрябом «Подвиг Магеллана» Стефана Цвейга.

Да! Мы идём по маршруту, который для тогдашних моряков был действительно великим подвигом! Где-то совсем близко от Мосамедиша впервые высаживался на эту землю Васко-да-Гама. Но у нас теперь другие дела.

С моря Мосамедиш кажется полуостровом жизни среди моря пустыни. Говорят, этот город издавна был местом ссылки неугодных королю, и позже - преступников и вольнодумцев в королевской Португалии. Как Сибирь. Даже губернаторов сюда назначали в наказание. Вроде не очень почётной ссылки. Крышу губернаторского дома видно с моря. Это совсем рядом со шпилем старинной церкви. А внутри там интересный экстерьер. Много зелени, красивые маленькие старинные дома, узкие мощёные улочки. Нет мусора в отличие от Луанды. Прямо для съёмок фильмов по Сервантесу или Лопе-де-Вега..

Я был сегодня в городе! Точнее не в городе, а в порту. Ходил командиром барказа, когда бригадное начальство ездило на очередную встречу с местным советским руководством.

Матросы были вооружены автоматами, и мне пистолет выдали. Комбриг с двумя морпехами сел в порту в открытый ГАЗик и уехал куда-то в город. Нас оставили ждать его возвращения. Ждали полтора часа. За это время я обошёл часть порта, поздоровался с кубинцами-охранниками и поговорил с советскими специалистами, принимавшими в порту какой-то груз. И немного прошёл по улице, прилегавшей к порту.

Интересно, надолго ли мы задержимся в Мосамедише? Что нас здесь ждёт?

По радио передают, что ЮАР усиливает бомбардировки южных районов Анголы. У нас пока тишина. Ни одного «Миража»[5].

Из Луанды, из штаба бригады, нам передают необходимую информацию о положении дел. Получены известия о действиях приграничных ангольских войск в боях против агрессора. Оказалось, что те две бригады, о которых ещё 27 августа сообщалось, что они окружены, вовсе не разгромлены. Потеряв до 50% состава, они продолжают бои, вышли из окружения. Третья бригада вообще отлично выдержала удар. Все атаки расистов были отбиты. Видимо, слухи о низкой боеспособности ангольцев оказались преувеличенными. Они не отступили ни на метр и продолжают активные действия. И сейчас уверенно удерживают свои позиции.

ЮАРовская группировка насчитывает более 6 тысяч человек, около 100 танков и тридцать вертолётов поля боя при мощной авиационной поддержке. А у ангольцев тяжёлого вооружения вообще не было.

Сейчас идут упорные бои в районе Лубанго, крупного ангольского города и центра одноимённой провинции. Там юаровцами был выброшен парашютный десант, который уничтожили кубинцы. При этом они тоже потеряли около двадцати человек.

Теперь пугают и нас высадкой врагов в районе Мосамедиша.

Фидель Кастро выступил с заявлением по радио, в котором сказал, что даёт ЮАР три дня на вывод своих войск из Анголы. В противном случае пообещал уничтожить всех юаровцев, вторгшихся в Анголу.

Ну, это на пропаганду похоже. 150 километров оккупированной территории! Там уже хорошо окопались… Попробуй их выгнать за три дня!

Сегодня из Луанды пришли два ангольских СДК[6] с техникой для местного гарнизона. Здесь и без того много хорошего оружия. И два наземных советских ракетных комплекса ПВО. Да плюс мы.

И ещё. Завтра в Луанду приходит наш БПК «Таллин». Он построен в Николаеве для Тихоокеанского флота. Идёт нашим путём за нами следом. Это проект 1334Б. На мой взгляд, это самый лучший корабль своего класса в мире. У него столько зенитных средств, что его одного хватило бы на весь Мосамедиш!

Венсерэмос[7]!

1 сентября. Наше лето кончилось. А здесь начинается весна. Ужасно холодная была ночь. Вчера ночью было + 14 градусов тепла, а сегодня - +16°. К тому же сегодня ещё и пасмурно. Лишь к 11.00 появилось солнце.

Стоял вахту с 4-х до 08.00. На ходовом ночью – один я, вахтенный офицер. Снаружи, на мостиках мёрзнут сигнальщики. На ГКП дремлет расчёт БИПа. Все ждут докладов из поста «Ангары»[8]. Но доклады всегда одинаковые: «Целей не обнаружено». Только однажды засекли работу самолётной РЛС где-то на юге, километрах в двухстах отсюда.

Всё чаще вспоминаем жизнь в Союзе. Шура говорит, что рад бы всю эту войнуху бросить и немедленно вернуться хоть в Балтийск, хоть в Петропавловск, хоть в незнакомый нам Владивосток. Что-то я ему не верю. Не выглядит он таким уж утомлённым. Вот Гог и Гордей, те начали сдавать. Что-то байки Гордея, которыми он развлекал кают-компанию все предыдущие месяцы, стали повторяться.

Сегодня в обеденный перерыв я сказал Шуре, что готов спорить на коньяк, что через пару недель после окончания боевой службы он уже пожалеет, что она закончилась. Здесь совсем другая жизнь. Когда ещё увидишь столько экзотики, разных людей и событий? И нашего военного идиотизма меньше, и дурной работы. Всё-таки армия должна применяться по прямому назначению, иначе она начинает вырождаться и глупеть. Война и море глупости не прощают.

В обеденный перерыв опять загорали на юте. В это время слышали минут пять-десять артиллерийскую канонаду на юге. Опять читали вслух, а также наблюдали в бинокль жизнь на соседних судах. Панамцы на «Бразиле» чем-то громко стучат. Листы металла что ли рехтуют? На польском «Торуне» народ всё время торчит на юте, тоже загорают. На «Торуне» есть одна женщина, судовая достопримечательность. Ещё рядом стоит западногерманский лихтеровоз «Импала» под панамским флагом. Сегодня немцы с интересом рассматривали наш ют, когда там шла очередная тренировка нашей десантной партии в полном снаряжении. Интересно, каково будет воевать в наших зелёных маскхалатах в этой жёлто-рыжей пустыне?

Ещё утром два отделения наших морпехов сели на барказ со всеми пожитками и съехали на берег. Интересно, где они будут там жить, чем заниматься?

О войне сегодня никаких сообщений нет.

2 сентября. Стоим там же. Ночью наши рыбаки, ловившие рыбу с юта, несколько часов слышали канонаду из пустыни. Вероятно, идут бои на дальних подступах к городу.

Чуть позже пяти утра сыграли боевую тревогу. Командир объявил по постам, что «по разведданным(?) с 5 до 7.30 ожидается налёт юаровской авиации». Просидели на постах до семи часов, клевали носом. Вдруг получили приказание комбрига экстренно сниматься с якоря. Снялись и пошли курсом на выход из бухты. Подробностей я не знаю, так как находился на своём штатном месте в посту «Пассата». Милях в семи к западу от прежнего места стоянки мы начали ходить галсами перпендикулярно выходу из бухты. Так мы крейсировали до 9.20. Никаких самолётов, разумеется, не обнаружили. Зато у Гога в кормовой «Осе» сгорели два дросселя. Теперь мы остались без кормового комплекса ЗРК. Чего это был за маневр, не понятно.

Самое смешное, что всё время этого выхода у нас на верхней палубе продолжала нести службу вахта ППДО. Снять что ли забыли?

Около десяти утра встали на якорь в пятнадцати кабельтовых западнее своего прежнего места стоянки, вдали от гражданских судов, стоящих на рейде. Здесь глубже метров на двадцать. Рыбаки недовольны: улов должен быть ещё меньше. Раньше здесь «Гремящий» стоял. А теперь он встал на наше бывшее место.

К 11 часам небо очистилось от туч, поэтому в обеденный перерыв можно было опять позагорать или подремать на юте. Температура воздуха - +29°.

С этой точки в Мосамедише видно ещё несколько церквей, железнодорожный вокзал и порт. Видно устье реки Кубал, его обрывистый берег. Это километрах в пяти севернее города.

В 16.00 заступил вахтенным офицером. Вахта прошла спокойно, если не считать злорадного звонка Мины по поводу обнаружения им в посту моих рыжих электриков их личных вещей, хранившихся в нештатных местах. Это уже второй раз за последний месяц. Надо было всё же провернуть «Динозавр», а не доверять докладу Телебы. Сам виноват.

В половине шестого вечера с берега набежали тучи, и опять стало пасмурно и прохладно. Здесь каждый день так.

Весь корабль пропах рыбой. Дело в том, что прогнозы по поводу безрыбья этого места якорной стоянки совершенно опровергнуты. Рыбы полно! Ловятся крупные окуни и тунцы. Одного поймали килограммов на пятнадцать! Ещё выловлены две сельдевые акулы. Это вроде наших катранов. Рыбой сегодня ужинал весь экипаж. Помощнику – экономия!

Но ему сегодня не радостно. Радость у замполита. Он во время боевой тревоги обходил каюты и кубрики (командир вменил ему в обязанность проверять по тревогам задраивание водонепроницаемых переборок[9]) и обнаружил в каюте у Пома медную чеканку-распятие. Такие чеканки сейчас в моде. Их где-то в низах делают наши матросы-умельцы из запасов меди, вывезенных из завода. Там не только распятия. В основном – сюжеты матросских альбомов[10]. Я видел такие вещи у бойцов. Спрашивал, что это для них значит. Они даже приблизительно содержания евангелий не знают! Но замполит как будто в другом мире живёт. У замполита другой счёт, у него теперь целый фронт работы открылся: офицер – «религиозный фанатик»! Вот ведь интересно. Именно сейчас, когда действительно обстановка серьёзная, замполитовских дел не слышно, не видно. Он же не знает, что делать на войне! Ему нужен мусорник, в котором можно копаться. Это привычно.

В 21 час, прямо во время демонстрации кинофильма (из-за прохлады и высокой влажности эти дни кино показывают в столовой) сыграли боевую тревогу. Обнаружена работа самолётной РЛС, а затем и сам самолёт на дистанции в 68 километров к юго-востоку. Через десяток минут самолёт ушел на юг. Это не свой. Вероятно, юаровская разведка. Что можно разведать? Можно узнать, есть ли здесь противовоздушные радиолокаторы; на какой дистанции тебя обнаруживают РЛС; начинают ли работать стрельбовые станции, сколько их? И т. п. Зная всё это, можно и предположения о составе, количестве и месторасположении средств обороны сделать. Это очень важно для организации налёта.

Пока была тревога, командир зачитал по трансляции сводку с фронта. Юаровцам удалось в некоторых местах продвинуться на несколько километров и занять три деревни. Продолжаются бомбардировки Лубанго. Зато сбито 6 самолётов противника.

3 сентября. 10.00. Рейд Мосамедиша. Море – 2 балла. Облачность – 4 балла. Ночью опять было пасмурно. Сейчас температура воздуха - + 22°.

Ночью на рейд пришла «Десна». Ожидалось, что она привезёт нашу почту, но ожидания не оправдались. А около двух ночи опять была боевая тревога. Обнаружена группа воздушных целей из шести единиц. Шли с юга на высоте пять километров на дозвуковой скорости. Дойдя до зоны начала сопровождения нашими РЛС, они дружно повернули назад[11]. Это уже точно они! Это не разведка. Они летели бомбить! Мы ещё долго сидели по тревоге. Это могла быть только отвлекающая группа. Они могли попытаться подойти с другого направления на малой высоте. Ждали применения радиопомех или ещё каких-нибудь хитростей, к которым нас готовили на учёбе по ПВО на опыте Вьетнама и арабо-израильских войн. Но ничего не случилось.

Утром мы пришвартовались к «Десне» для заправки водой и топливом. В это время, без десяти девять, попытка воздушной атаки повторилась. С того же направления и в том же составе. И так же ушли. Опять была тревога. Задержали нам заправку. А ведь на рожон лезть не хотят!

17.00. Днём жарко: + 31°. Стоял на вахте с 12.00 до 16.00. Ничего примечательного, кроме морского льва. Уже то для меня странно, что он есть в этих тропических водах. Причём один. Разве они водятся в таком жарком климате? И акул не боится! Он появился рядом с «Ревностным», когда шла заправка от «Десны». Наш катер ходил вокруг танкера, а лев резвился метрах в шестидесяти рядом, кувыркался, нырял, перебирал ластами, лёжа на спине, тёр ими морду. На катере командиром был Дум. Вижу, катер наш свернул в сторону льва, заглушил мотор, и идёт на инерции к зверю. А тот лежит на спине, играет, даже глаза закрыл. К нему подошли вплотную, а Дум нагнулся и шлёпнул его рукой по ласте! Лев открыл глаза, перевернулся в вертикальное положение, удивлённо взглянул на катер и людей, ещё секунду «думал», и тогда только нырнул в глубину!

Вынырнул зверюга метрах в тридцати в стороне. Долго катер наш осматривал и сопровождал лично до «Ревностного».

4 сентября.07.00. Рейд Мосамедиша. Пасмурно. Море – штиль. Температура воздуха - +19°. Это теплее, чем вчера в это же время. Стою на вахте с 4-х часов. На моей вахте была боевая тревога. Вначале всё шло по обычной схеме: доклад из «Ангары» об обнаружении воздушной цели, объявление тревоги, приход сонного командира на ходовой, выход на связь с береговым КП ПВО, ожидание дальнейших событий. И опять – «цель групповая, шесть единиц». А дальше пошло всё по-другому. На этот раз они шли гораздо ниже и несколько севернее своего обычного маршрута. Судя по разговору командира с береговиками, они этих целей не видели. После обнаружения нашей локацией самолёты с курса не свернули.

Через несколько минут слышу доклад из БИПа: «Цель в зоне поражения артиллерией».

И тут командир командует: «Принять целеуказание!»[12] То есть сразу – взятие на сопровождение и обстрел цели!

И вот тут-то они резко отвернули. Видимо, сразу же после включения наших стрельбовых станций.

Неужели у них нет агентуры в Мосамедише? Какой вообще смысл соваться к объекту, защищённому шестью ракетными комплексами?

Я иногда представляю, как где-то далеко в Намибии на юаровском аэродроме живут такие же, как мы, лейтенанты. Вот у них дают какой-то сигнал для сбора. Вот они собираются где-нибудь в своём штабе на инструктаж. Вот им объясняет их начальник задачу: разбомбить Мосамедиш. Вот им рассказывают, что за система ПВО им противостоит. Вот показывают на карте назначенные цели и место нашей якорной стоянки. Вот они разбегаются по самолётам и взлетают… Неужели они всё же как-нибудь решатся долететь до города?

После обеденного перерыва все остальные наши морпехи во главе со своим лейтенантом съехали на берег. Все вещи свои забрали с собой. Их кубрик, который на самом деле наш, приказано не занимать. Куда это они? Дай бог им удачи!

Ушли с рейда «Торун» и «Импала».

21.00. За день было ещё две тревоги. Один раз прилетал вертолёт к северной оконечности залива. И ещё одна попытка налёта шести самолётов с того же направления, что и ночью. На этот раз без эксцессов. Как-то это привычным становится.

Днём было жарко. Загорали на юте. Читали книгу. Рассуждали о том, о сём.

Странно. Лежим. Загораем. Философствуем. И смотрим в ту сторону, откуда могут прилететь самолёты, желающие нас разбомбить. Там – устье реки Кубал, и такая манящая и загадочная ПУСТЫНЯ!

Пришлось опять раскопать топор войны с Миной. Он опять заставил нас обеспечивать за него физзарядку. Конечно, сейчас у нас с Шурой работы меньше, чем обычно. В смысле, дурной работы меньше. Но почему же мы должны его работу работать?

Помнится, великий Бабков говорил: «Не делай ту работу, которую можешь поручить подчинённому!»

Но не о своей же индивидуальной работе речь! Сегодня вечером будет партсобрание. Надо об этом сказать.

Замполит опять при деле. Сегодня его любимая жена – Гог. Он что-то «аполитичное» ляпнул в ходе политинформации в своей группе, на которой присутствовал замполит. И ещё у него усы. Замполит их особо не любит.

На ужин опять была свежая рыба. Тунец. Это не тот тунец, который пылится в банках американских консервов на полках советских магазинов! Это белое, почти без костей мясо, по вкусу не уступающее курице. Впрочем, я не рыбоед. Другие у нас вообще в полном восторге!

Вместо кино я сидел в каюте и рисовал. Вечерами, когда тихо в коридорах, когда включена только настольная лампа, каюта кажется особенно уютной.

5 сентября. 14.00. Рейд Мосамедиша. Стоим там же. Море - 2 балла. Пасмурно. Температура воздуха - + 20°.

Получены новые сведения о тактике действий ВВС ЮАР. Позавчера они разбомбили город неподалёку от Лубанго. Там была почти такая же противовоздушная оборона, как здесь, в Мосамедише. А рядом ещё была зона ПВО Лубанго. Но вблизи этого города протекает река, протекает по каньону. Каньон – глубиной метров в сто и шириной в километр. Так вот, юаровские самолёты за несколько десятков километров от цели нырнули в этот каньон на малую высоту так, что их наши ПВО, если и видели, то не доставали. У самого города самолёты вынырнули из каньона, отбомбились и таким же путём ушли назад!

Но ведь и у нас похожая местность! Вот она – севернее города долина Кубала! Дальше в пустыне она тоже переходит в каньон. Глубина его, конечно, не сто метров, но пройти над ним на малой высоте можно. И береговые станции могут не заметить. И как раз там последние разы чаще всего обнаруживаются цели. А мы стоим прямо напротив устья реки! Из города его не видно. А нам видно.

Ладно. Теперь будем бдить в эту сторону особенно тщательно.

17.00. Стою на вахте с 16.00 до 20.00..

Тревог пока не было. Опять видел морского льва. Его несло на корабль издали с севера. Безжизненное тело, плывшее на спине, ласты и голова болтались на волнах. Как раз наш катер шёл к берегу. Наш Иваныч был там командиром, увидел покойника и повернул к нему, посмотреть. Оставалось метров пять, как «покойник» ожил, зашевелился и начал выделывать всякие акробатические трюки, явно на публику.

Это шутка была, наверное!

Перед ужином в город съехала небольшая делегация. Комбриг, особист и старпом.

20.00. А к ужину они вернулись и привезли гостей. Приехали в гости наши советские советники. С жёнами и детьми! Это те, кто здесь занимается местным хозяйством (врачи, дорожные строители, геологи) и ракетными комплексами. Был, как обычно, банкет. Стол накрыли в кают-компании. Но там было в основном наше царьё, комбриг и советское береговое начальство. А наше лейтенантство и местные низы устроили параллельный банкет где-то в каюте. Есть подозрения, что это случилось не без молчаливого согласия командира и не без активной материальной помощи Пома. Кормили гостей, ясное дело, рыбными деликатесами.

Куда замполит-то смотрел?

Во всяком случае, я остался на вахте ещё на четыре часа по просьбе Гора, как самый малопьющий. Это за что же? За то, что я после наших с Шурой камчатских и калининградских возлияний ни разу не опоздал к подъёму флага?

24.00. Вахта оказалась довольно познавательной. Экипаж остался почти без присмотра. Точнее, остались на хозяйстве некоторые мичмана, которые посмотрели с командой кино и уложили бойцов спать. Нет, вахта, конечно, стояла, как положено. Я, прежде всего!

А ко мне на ходовой пришёл один наш советник-пэвэошник с сынишкой. Посмотреть нашу технику. Я показал им технику, что несекретно, конечно. Сынишка его всё визир крутил. Поговорили о местных делах.

Оказывается, в окрестностях Мосамедиша идёт настоящая война. Это главная беда местной власти и союзников. Борьба идёт не шуточная. Юаровцы высаживают диверсионные группы в пустыне в окрестностях города. Они взрывают железную дорогу и другие объекты, совместно с УНИТА убивают местных жителей, сотрудничающих с властями. И всё же население в подавляющем большинстве лояльно власти. Есть потери и среди советских советников и кубинцев. Убивают по-африкански жестоко. Например, вырезают у пленных печень и съедают её на глазах ещё живого человека. Или разрезают живот и заставляют человека засовывать руки в собственное брюхо и вытаскивать оттуда внутренности.

Вот гады!

Мосамедиш – сратегический порт снабжения СВАПО. ЮАРовцы разгромили партизанские базы в Анголе. Железная дорога – главная магистраль, по которой шли грузы к партизанским базам. Вся эта война – попытка ЮАР пресечь партизанские действия в Намибии, чтобы не потерять и её. А без прекращения снабжения партизан из Анголы (следовательно, из СССР и Кубы) победить партизан Намибии почти невозможно.

Что касается воздушной войны, то до нашего прихода здесь уже были сбиты один самолёт и один вертолёт. Вертолёт вёз диверсионную группу, и был сбит у северной оконечности бухты. До сих пор не прекращаются попытки забрать их останки ( мы один такой вертолёт видели!) За это их можно уважать.

И сейчас попытки атаковать бывают почти регулярно. Мы на корабле даже не всё видим из-за особенностей рельефа. Не все атаки до нас береговики доводят, зная, что наше флотское начальство очень нервное и держит нас часами по тревоге. За это спасибо.

Действительно, нас поставили защищать выход из каньона, не просматриваемый береговой ПВО. Теперь враги не решаются подходить близко, но попытки свои повторяют регулярно, надеясь на нашу ошибку. У ЮАР нет таких современных самолётов и другой техники, как у США или Израиля. Нет «шрайков»,[13] нет постановщиков радиопомех. Поэтому и тактика налётов такая устаревшая. Но лётчики у них вовсе не наши ровесники. Все – опытные европейские или американские ветераны, как правило, с боевым опытом (Вьетнам!). Они действительно на рожон не лезут. Условия контракта такие. Но атакуют наверняка. Наше дело – НЕ ПРОСПАТЬ!

Но инициатива-то – у них! Они решают, бомбить, или нет. Эх, знать бы всё, да иметь бы возможность что-то сделать! «Чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать!»

6 сентября. Погода прежняя. Температура на градус теплее вчерашнего - +21°.

09.00. К нам подошёл «Чигрин». Я назначен опять старшим на разгрузке продовольствия. Это уже какая-то нехорошая традиция: как погрузка – так нас на транспорт.

17.00. Только сейчас закончили выгрузку продовольствия с «Чигрина».

Работали с коротким перерывом на обед. Выгрузили мясо, картошку, всякие крупы, макароны (советские) и свежие фрукты и овощи с Канарских островов: лимоны, апельсины, яблоки, арбузы, помидоры, огурцы, лук, чеснок. С таким грузом цинга нам не грозит.

Познакомился с чигринским снабженцем. Сначала по-хорошему. А потом он обвинил моих бойцов в краже ящика с ананасовыми дольками ( это компот такой, гораздо вкуснее свежего ананаса). Я всё время был на погрузке и всё видел. Даже теоретически не могли они ничего спереть! И возможности не было! И спрятать некуда.

Пока мы вкалывали на погрузке, с «Ревностного» на «Чигрин» перевезли пакет с почтой. Без наших писем, разумеется. Надо было обязательно отправить письмо домой. Ведь я писал, что мы в Анголе. Значит, родители из газет могут знать, что здесь – война. А мои письма так и лежат в каюте.

Настроение поганое. Лёг спать в 20.00. Перед вахтой.

7 сентября. 04.00. Море – 3 балла. Ветер – штиль. Облачность – 2 балла. Температура воздуха - + 19°. Вахта прошла спокойно, без тревог. Ночью усилилось до трёх баллов волнение. Океанская зыбь с запада. На отмели Амелия, что на южной оконечности бухты, зыбь образует мощные пенные буруны, должно быть, метра по три высотой. В ночи они видны яркими светлыми пятнами среди тёмно-серого фона.

10.00. Рано утром сквозь сон слышал боевую тревогу. Сил встать не хватило, но и поднимать никто не пришел. Значит, не очень-то и хотелось. Я же по тревоге в посту «Пассата» сижу. А там в ПВО нечего делать. Наверное, мои бойцы меня не захотели тревожить.

Но через полчаса – опять тревога. Тут уж пришлось встать. Мина сказал, что пошёл обходит посты, а меня заставил сидеть на командном посту боевой части, так как Шура, его первый заместитель, был вахтенным офицером. Сидя на ГКП, краем уха услышал, что, по докладу с берега, была попытка атаки шести воздушных целей с западного направления (от каньона!). Отвернули всего в 35 км от нас.

Война нервов продолжается.

18.00. За день было ещё две тревоги для отражения налётов. Всё повторялось, как во время утренней попытки.

20.00. Днём было жарко. До обеденного перерыва пару раз сходил старшим на барказе на берег. Перевозили туда-сюда морпехов. Какие-то отдельные личности привозили-отвозили какие-то шмутки. А последним рейсом я перевёз на корабль то самое отделение пехоты, которое первым высадилось на берег.

Ребята были уставшие, пыльные, небритые, такие все серьёзные, молчаливые. Когда они пересаживались на корабль, я заметил, что на прикладе снайперской винтовки одного из них вроде есть какая-то царапина. А потом присмотрелся, а ведь, кажется, это – зарубка! Что же они делали в Мосамедише? А может, и не в Мосамедише даже?

А у нас всё то же.

Опять повезло позагорать. Уже хороший загар появляется. Боричевский прихвостень, фельдшер, явно с его наводки, подкараулил нас при загорании на крыше ПОУКБ и попытался сфотографировать! Собственно, он сфотографировал, но я его вовремя заметил и успел предупредить остальных, загоравших неглиже. Но не все успели среагировать. Думаю, их зады зафиксированы на плёнку. Женщин-то у нас нет, поэтому многие загорают по форме «0»[14].

А разговор был интересный! Говорили о том, надо ли было людям искать новые пути в океане, или нет. То есть: нужно ли искать ответ на вопрос «что есть Истина?» Ведь Бог, согласно Библии, запретил Человеку вкушать от древа Познания, запретил искать истину! Нет, в дневнике этого не описать.

Закончили читать «Магеллана». Маршруты Васко да Гамы, Магеллана и им подобных по протяжённости вполне соизмеримы с нашими, но риск просто несравнимый! При этом подвигов многих тогдашних моряков не оценили ни морально, ни материально, а некоторых даже и не заметили. А ведь привозили они несметные сокровища.

На моей вахте с 16 до 20 было одно маленькое приключение. Танкер «Бразиль» снимался с якоря и вдруг потерял ход. И его начало сносить ветром прямо на нас! Мы сыграли аварийную тревогу. Поставили народ у борта с кранцами[15]. То есть приготовились к удару корпуса чужого судна. Оставалось метров сорок, когда «Бразиль» смог дать ход и уйти от столкновения! Хорошо, что Замполита рядом не было. А то орал бы: «Провокация!» А дело-то житейское.

На рейд пришли два наших маленьких рыболовных сейнера, «И. Коробец» и кубинский «Эль Югуэ» (так читается, по крайней мере).

8 сентября. Там же. Погода прежняя. Сегодня у меня не было вахты.

16.00. День заполнен обычной боевой подготовкой, мелкими корпусными работами и ожиданием налётов авиации со стороны Кубала. Распорядок дня вполне береговой, но, в отличие от стоянки в базе, работы совсем не так много, вводные не сыплются так, что не успеваешь их запоминать и записывать. Начальство не озадачено указаниями сверху, и оттого не такое нервное, как в базе.

Тревога игралась один раз, но я не знаю подробностей. Очередной самолёт.

22.00. Я пытался передать на «Чигрин» свои письма с попутной шлюпкой, но безрезультатно. Случайно оказалось, что мне в данном случае повезло. Сейчас узнал, что «Чигрин» пойдёт сразу в Мурманск. Это же около месяца ходу, да ещё из Мурманска почту развезти надо. А следующая почта пойдёт через Луанду самолётом в Москву. Это гораздо быстрее.

Сегодня был наш первый культпоход в город. Группа из 20 человек осматривала город в обеденный перерыв. Говорят, скучновато.

Нашлось время с Шурой доделать запись новой физзарядки для экипажа. Мы продумали по науке последовательность, количество и темп упражнений. Для всех групп мышц от ступней, икроножных до шеи. Будет новая музыка взамен надоевшей старой. Завтра - премьера.

Поздно вечером на рейд пришёл танкер «Арбене» рижской приписки.

9 сентября. Там же. 12.00. Море – 2 балла. Облачность – 5 баллов. Температура воздуха - +21°.

Ночью постоял полтора часа вахтенным офицером вместо Шуры, которого прямо с вахты командир посылал на один из советских сейнеров за подаренными нам 60-ю килограммами кальмаров. Терпеть не могу кальмаров. Я ими отравился в «Аваче»[16]. Или коньяка многовато было?

Ночь была спокойная.

Рано утром ушли «Чигрин» и «Коробец». Последний, как и ожидалось, - в Луанду. Из него вчера быстренько выгрузили тридцать единиц бронетехники и кучу ящиков с оружием и боеприпасами. А и без того этого добра здесь было немало. По-моему, ангольцы что-то интересное затевают на левом фланге вражеского фронта. Отсюда можно ударить им в тыл и отрезать весь фронт.

Ну, я прямо Жуков.

Да, ночь была спокойная, а вот утро-то бурное.

Началось с нашей физзарядки. Народу очень понравилось. Ну, думаем, жизнь станет немного веселей. Но не тут-то было. И как замполит услышал? Он же никогда на физзарядку не встаёт, кроме учений, на которых флагмана проверяют распорядок дня. Одного раза для нашего шедевра оказалось достаточно. Запретил. Из-за употребления иностранной музыки. Там наряду с советскими песнями были «Бони-М», «Абба», «Баккара», «Арабески» и «Спейс». И ведь всё с пластинок «Мелодии»!

После осмотра и проворачивания была политинформация для офицеров. Вёл тот же замполит. Не упустил случая заклеймить нас с Шурой за «идейную слепоту» (это за физзарядку). Нескольким офицерам «закрыл рот» (он так и говорит: «Закройте рот!») и вообще выгнал из кают-компании за неуместные вопросы.

Потом меня вызывал старпом. Тоже песочил. Но, явно для проформы. А чего сделаешь-то? Я - председатель спорткомитета корабля. Сами назначали. Сами новую физзарядку предложили делать. Старпом пробные варианты слушал с нашими комментариями по сути вопроса. Командир вообще спортсмен хороший. Он, кажется, всё прекрасно понимает. Пусть теперь сами другую физзарядку делают. Хотя… Ничего никто делать не будет. Будем до одурения прыгать и ходить на месте под надоевшую до чёртиков музыку. А сколько ещё это месяцев?

Не меньше двух, однако.

Снова начали основательную борьбу со ржавчиной.

Из-за сырых ночей она начинает вылазить повсеместно. Кстати, на наших заведованиях её пока много меньше, чем в БЧ-7. Это значит, что предыдущие работы мои бойцы проводили качественнее.

21.00. Днём была очередная попытка налёта юаровских самолётов. Сидели около часа по тревоге, пока враги пытались обойти ПВО. Результат прежний. Подозреваю, что они сбрасывают свои бомбы где-то над ангольскими позициями в пустыне. Не везти же их назад на аэродром?

Был очередной культпоход в город. Пока без нашего участия.

Смотрели «Спорт, спорт, спорт». Фильм хороший, но я не столько смотрел, сколько вспоминал, как мы ходили на него вместе с Андрюшей Водневым в кинотеатр «Родина».

Ложусь вздремнуть перед вахтой. Я заступаю в 0 часов.

10 сентября. 03.00. Рейд Мосамедиша. Стою «собаку». Море – штиль. Туман. Берега не видно.

Делать нечего. Точнее, лень. Можно было бы порисовать, или бумажки какие-нибудь впрок пописать.

Вчера исполнилось три месяца, как мы на боевой службе. Кажется, начинается ностальгия. Картины родины сами лезут в голову. Вспоминаю наш двор в военном городке. Каждый дуб и клён в нём помню, за которыми прятался, когда в прятки играли. Они все такие здоровенные, лет по сто, наверное. Боюсь, скоро их спилят, и не станет моего мира детства.

Или мечтается, как приеду в отпуск к родителям. Утро летнее, солнечное. Сплю, пока не высплюсь. Сквозь сон слышу, как отец и мать собираются и уходят на работу. Шикают друг на друга, чтобы не шуметь и меня не разбудить. Потом встаю неспешно. Смотрю с балкона на утренний город. С шестого этажа, да ещё с горы видно до окраины. А в спальне обязательно стоит незаконченное вчера масло. Представляю, как сейчас я оденусь, сбегаю на школьный двор на перекладину, позавтракаю и с удовольствием продолжу рисовать.

А Гале завтра – 21 год. Интересно, где и с кем она будет его отмечать? Каникулы уже кончились. Она снова в Симферополе, ходит в институт мимо того самого киоска.

15.00. Очередная попытка налёта была в 12.10. Испортили нам обед.

22.00. День прошёл без происшествий.

Наши футболисты сегодня играли со сборной провинции. Продули 2:7. Ну, провинция-то не маленькая, хотя и наполовину оккупированная. Это же бывшая Португалия. Это Эйсебио!

Вечером смотрели «Таёжный роман». Тяжёлое кино, не для отдыха. Еле досмотрел. Мне на вахту в 4.00.

11 сентября.08.00. Там же. Погода прежняя: ночью влажно и прохладно. Днём более ветрено, ясно и тепло.

Ночная вахта прошла без событий. Я ничего не записывал. Честно говоря, даже была мысль, а не вздремнуть ли минут десять? А утром трансляторщик, ей богу по ошибке, опять врубил нашу новую физзарядку. И опять на беду замполит проснулся! Опять случился средних размеров скандальчик. На вахте-то я стоял, поэтому замполит не поверил в случайность этой трансляции.

Теперь запись физзарядки из трансляционной изъяли.

Жаль, конечно.

Но они, видимо, думают, что это единственная копия? Ищи дурака!

19.00. Перед обедом я хотел занести в дневник последние известия с фронта, и вдруг обнаружил, что дневника нет. Я же забыл его на ходовом! Всегда кладу его под вахтенный журнал, вытаскиваю при необходимости. А тут за ночь не трогал его и вот, забыл!

Бегом наверх. А там стоит на вахте Шура Гор. Зловеще улыбается и протягивает мне дневник.

Ну, слава богу, повезло, что не попал в руки начальства. Не знаю, читал ли он мой дневник (от Гора пакостей в любом случае не ожидаю), но на первый разворот была вложена записка:

 

«Цементирующее звено антиофицерских настроений» – это определение, часто употребляемое замполитом по отношению к самому Гору за многочисленные и результативные уколы вышеупомянутого антиполитработника. Пожалуй, после Хрипливца я такого на службе не встречал. Его деятельность даёт результаты прямо противоположные его предназначению.

Просьбу Гора я выполняю и подклеиваю эту замечательную бумаженцию в дневник.

Военные новости. Юаровцы последние дни не смогли продвинуться вглубь ангольской территории. Центр сопротивления ангольцев сосредоточился в городе Каома. Там обороняется 2-я бригада. Командует ею бывший португальский офицер, оставшийся на ангольской службе. Говорят, талантливый вояка. Другая ангольская бригада, потеряв половину людей, также пробилась к Каоме. Юаровцы Каому пытались взять, не смогли, обошли и двинулись на Лубанго. Там им преградили путь кубинцы. Чтобы отрезать Мосамедиш и Порт-Алешандри от основных ангольских сил, противник высадил воздушный десант. Сейчас с ним идут бои.

УНИТА организовала наступление на соединение с войсками ЮАР. Неудачно. ФАПЛА теснит их на восток.

Мои бойцы пытались поговорить с морпехами, вернувшимися с берега. Дескать, что делали, что видели? Рассказывают, что ремонт железной дороги охраняли. А Ефимов говорит - врут. Ребята они простые. Врут не складно и не слаженно.

12 сентября. Место и погода прежние.

13.30. Отстоял вахту с 8 до 12. Без существенных событий. Странно, который день уже нет налётов? Второй. От чего бы это?

По моей просьбе Коржавин приволок мою гирю на левый мостик. Смог размяться. Текущие бумажные хвосты по боевой подготовке подбил. А то разленился в последние дни. Да и сейчас через силу пишу.

Команда, не спеша, чистит ржавчину. Вместо занятий по общей подготовке.

15.30. Офицерство от скуки дуреет. Им надо хобби поискать.

После обеда в нашу каюту зашли Гог. и Шура. Я спокойно возлежал на койке и читал «Войну на море» Ю. Раскина. А эти два гада решили развлечься. Они травили самые мерзкие матерные анекдоты, причём глупейшие. Сами же это понимают! Я слушал «боковым» слухом и сказал только: «Фи, поручик…»

И тогда они внезапно навалились на меня, и давай щекотать! Придурки какие-то!

Я сопротивлялся изо всех сил. Но они всё же прижали мне руки и ноги в совершенно невероятной позе. А потом нарисовали мне на груди фломастером, пардон, голую девицу в припохабном виде. Этим они насмехались над моим «облико морале»! Я уж не знал, что делать.

Но разум может победить хамство. Я собрался с силами и медленно, с надлежащими паузами, сказал, что, если меня через пять секунд не освободят, Шура будет лысый и с рогами.

Шура отскочил на третьей секунде, а Гога я и сам свалил. Он не понял, в чём дело. А дело в том, что после «Крестоносца» я начал Шурин портрет. И выглядеть на нём «лысым и с рогами» он не захотел.

Искусство сильнее грубой силы!

Как раз вчера я вычитал во «Вчерашних заботах» Конецкого вот такую мысль, которая комментирует это нападение: «Если мужчин оставить без надзора в коллективе, они немедленно опускаются до возраста самого молодого и начинают озорничать и безобразничать на его уровне. Но и этого мало: безнадзорный мужской коллектив характерен тем, что опускается ещё ниже – до уровня мальчишек».

Интересно, что имел в виду Конецкий под «надзором»: начальство или женщин?

19.00. После дневного развода на работы я внезапно оказался старшим на шлюпке. Барказ отвёз на берег нашу волейбольную команду, во главе с командиром, на матч с командой местных советских специалистов, и там, в порту, сломался. Идёт ремонт. Поэтому в качестве плавсредства используем шестивёсельный ял под мотором. Вот на этой шлюпке я и влип в маленькую историю, которая могла бы стать и не очень приятной.

Я должен был отвезти старшего перехода на «Гремящий». Там был смотр корабля командиром бригады (кстати, кончился осмотр для «Гремящего» плачевно, куча серьёзных замечаний). Начальство ждало у трапа. Спустили шлюпку, а мотор не заводится! Как назло ветер посвежел. В это время волнение всегда за два балла переваливает. И ветер отжимной, из холодной пустыни – в сторону тёплого океана.

Он, начальник, значит, нервничает у трапа, а мы пытаемся завести мотор. А ветер несёт и несёт нас в открытое море.

Минут через пять бесплодных попыток я начал оценивать обстановку. Дистанция до корабля уже около полумили. Экипаж – четыре человека вместе со мной. Опыта ремонта моторов ни у кого из нас нет. Радиостанцию, сигнальные ракеты, аптечку, запас воды и продуктов, как того требуют правила, впопыхах не взяли. Погода ухудшается. Дело хреновое. А я при сём – старший. Надо меры принимать.

Скомандовал бросить это гиблое дело – мотор заводить. Сели на вёсла. Первым же гребком одно весло сломали. Заменили, и снова – гресть! Ветер мешал, расстояние до корабля не сокращалось. Тогда мы подвернули перпендикулярно ветру, потеряли ещё пару кабельтов, зато вышли на курс, несколько прикрытый корпусом «Ревностного». Тогда грести стало легче, расстояние начало сокращаться. Потребовалось минут пятнадцать поистине чемпионской гребли, чтобы дойти до трапа.

БЧ-5 занялось мотором. Начальник свой выезд отложил, всё понял. Уже предупредил вахтенного офицера, что возможна экстренная съёмка нам на помощь. С морем шутки плохи.

Скоро пришёл барказ с берега. У меня теперь мозоли на руках от вёсел. Хорошо, что хорошо кончается.

Интересный вопрос: может ли хорошо закончиться жизнь?

21.00. Ложусь поспать перед вахтой. Придётся постоять «собаку» из-за отсутствия части вахтенных офицеров (они на берегу). На борту – делегация городских профсоюзов и пионеров. Сейчас в кают-компании – очередной банкет во главе с замполитом и старпомом. Это не для меня. Что-то я к спиртному стал равнодушен. Быстрее всего – из-за переоценки ценности сна. В столовой команды покормили ужином пионеров и показали им кино.

Кстати, сон у меня стал крепкий и своевременный. Давно стоим!

13 сентября. 04.40. Сменился с вахты. Уже было и спать лёг. Но эту хохму не записать не могу.

В 02.40 пришёл барказ с берега, привёз «волейболистов». Народ был здорово пьян, но добродушен и приветлив. По степени опьянения, точнее обратно качеству работы автопилотов, я распределил бы их так: штурман, Царь, Горох, доктор Боричев, Беня, Петров, мичман Кузьминов, Мина. Вся верхняя вахта (в основном ППДО) помогала развести прибывших по каютам. Прибежали встречать и руководить разводом замполит со старпомом. Сами не совсем трезвые. У них тоже был не слабый ужин с местными профсоюзными лидерами (в том числе женского пола). Замполит уже на трапе начал тихо скандалить. Жаль, что командир это завтра вряд ли вспомнит. Сам царь шёл по кривой, продумывая каждый шаг, отталкивая сопровождавших, сурово и решительно глядя в палубу. Но при подъёме по трапам без помощи было нельзя. Бедняге штурману было плохо. Он был бледен и вяло держался за помогавшего ему бойца. Беня с Шурой прошли в нашу каюту и пытались ещё продолжить банкет. Старпом разогнал.

Гороха я увидел в тамбуре перед кают-компанией. Оттуда прямая дорога на ходовой. Как он туда поднялся?

Стоял наш комсомолец перед большим зеркалом, которое висит на переборке, и говорил со своим отражением. Меня Горох не видел, так как я уже возвращался на вахту и тихо шёл мимо. Посмотрел он на себя в зеркало и сказал: «Ну,.. ты оставайся, Серёга,.. а я пойду спать…»

Да, радушие наших соотечественников не знает границ.

Когда все утихомирились, я вернулся на ходовой. Кэп мне позвонил и что-то хотел. Я не смог разобрать, что именно. Быстрее всего вдохновлял на бдительность.

Сами по себе приходят мысли: что я должен буду сделать, если сейчас случится налёт, и мне придётся командовать на самооборону? Надеюсь, смогу. Стрелять оружием БЧ-2 на самооборону умею. Помочь некому. Старпом спит крепко. Про замполита я и не думаю: осёл не в счёт.

Зря я, что ли, один из лучших вахтенных офицеров балтийской бригады?

Но было тихо.

Сменил меня святой Дун. Я вернулся после вахты в каюту. Послушал мощный храп Шуры. Лёг. Заснуть под такой храп трудно. Но, кажется, смог. И вдруг! Жуткий короткий грохот, как будто пудовая гиря на палубу с высоты упала. Резко проснулся, нащупал над собой выключатель настенного светильника. Вижу: снизу, от пола поднимается дико удивлённая Шурина физиономия, брови подняты недоуменно. Он с верхней полки грохнулся!!!

Я вскочил, поднял его. Цел и невредим! Даже синяка не осталось!

Уложил я Шуру заново. Налил себе экстренные пятьдесят граммов шила, чтобы резко заснуть.

Тепло. Спокойно. Надёжно.

09.00. Ночь прошла тихо. А сейчас только что сыграли отбой тревоги. Неопознанный вертолёт летел в сторону города с севера вдоль береговой линии. Отвернул с дистанции 37 км.

Я сейчас мог бы поспать после вахты. Имею право. Но Мина с Шурой «болеют», и старпом вытащил руководить боевой частью меня.

11.00. Во время дневных работ я забрёл на ходовой, где на вахте скучает Гор. Он пожаловался, что вчера был старшим в столовой команды, где проводилось мероприятие с малолетними гостями, и оказался прихвачен замполитом за «политическую небдительность»: «не присёк распространение среди экипажа сомнительной литературы». Пионеры принесли на корабль и подарили нашим матросам газеты, что-то вроде нашей «Пионерской правды». На португальском языке.

Надо же, такой маленький с виду городишко, Африка, пустыня кругом, а жизнь общественная существует.

Сегодня моя очередь идти в культпоход на берег.

22.30. Сижу в каюте перед сном. Можно записать события за день.

Ездили на берег. Группа человек пятьдесят от нас и "Гремящего". Восемь офицеров и мичманов. Температура на берегу (по ощущениям) градусов тридцать. Форма одежды - №2. Собрали гандбольную и баскетбольную команды для игры с ангольцами. От порта шли пешком метров четыреста по улочкам города до местного стадиона. Люди уже привыкли к нашей форме и особого удивления не выказывали. Некоторые приветливо махали руками, здоровались.

На стадионе у гандбольной площадки нас ждала местная команда и небольшая толпа болельщиков, человек двести, много детей. Сначала здоровались, дарили друг другу всякие флажки и грамоты. Сфотографировались вместе и по группам. Нас с Михалычем стайка негритят окружила. Лопотали чего-то. Будет любопытный снимок.

Потом начали играть в гандбол. Как ни странно, играли довольно ровно. Хотя наши играли может быть первый раз за несколько лет. Ведь гандбол не футбол или волейбол, игра сравнительно редкая, не всякий вообще в неё играет. Мы болели, потом скучновато стало. Тогда командир БЧ-2 Лысенко договорился с нашим местным советским инструктором поездить по городу, пока играют. На его машине. А его машина – ГАЗ-66. Лысенко сел к «хозяину» в кабину, а я, Горох, Дун, Михалыч и Гор забрались в кузов. Ну, и поехали.

Проехались по центру. Посмотрели на бывшую резиденцию губернатора, на церкви. Погуляли по маленькому ботаническому садику, похожему на сочинский дендрарий в миниатюре, сфотографировались на фоне его решёток с железными вензелями какого-то португальского дворянина. Вот и все достопримечательности. Двадцати минут хватило.

Тогда наш добровольный гид предложил съездить за город. Я про себя вспомнил, нас предупреждали наши же, что за городом не безопасно. Стреляют, нападают, минируют дороги. Однако наш всегда осмотрительный до излишества Лысенко неожиданно согласился ехать. Мне и возражать стало неудобно.

Погрузились все опять в кузов – и вперёд! Смотреть «Озеро Фламинго»! Оружия у нас не было.

Город быстро кончился. Мы ехали на юг, в километре вдоль океанского побережья. Пошли загородные посёлки, хутора (фазенды?), спрятанные в зелени. Потом проехали советскую ракетную батарею, окружённую колючей проволокой. Потом началась настоящая пустыня. Последний «свой» объект – опорный пункт ФАПЛА – шлагбаум, линия окопов и пятачок пять на пять метров, огороженный бетонными блоками, на которых оборудованы пулемётные гнёзда. Это сооружение защищало несколько казарменных домиков. Асфальт кончился, и я больше смотрел на дорогу, чем по сторонам (не заминировано ли?). Между тем Гор был безмятежно спокоен, что и меня успокаивало.

Минут через двадцать езды доехали до озера, на котором выпаривают соль. Плоское, мелководное, с редкой растительностью, вроде камыша, метров пятьсот длиной и шириной. Невдалеке – развалины хуторка. На берегу – россыпи стреляных гильз. В двухстах метрах – обрыв и океанский пляж. И там, на отмели, среди бурунов прибоя доживал свой век довольно новенький сухогруз, вероятно, подбитый, севший на мель и брошенный командой.

И по тому мелкому озеру грациозно шли и над ним летали сотни фламинго. Они действительно розовые! Сверху это не так заметно, но когда они взлетают, снизу, на фоне чёрной каёмки крыльев, розовый цвет оперенья особенно ярок!

Птицы косились на нас, как на непрошеных гостей. Мы подходили к ним, а они медленно отходили от нас вглубь озера. Спокойные, гордые, как будто занимаются самым важным делом на земле.

Поговорили с Гором об ощущениях. Странная такая картина: пустыня, океанский берег, брошенный танкер, стреляные гильзы и спокойные фламинго. Ощущения одинаковые: люди здесь - опасный и агрессивный субъект. Люди здесь лишние.

Потом мы дошли до берега океана, спустились с песчаного обрыва на пляж. Высота обрыва всего-то метров пять. Вот почему на экране локатора не видно береговой линии, и, стало быть, трудно определяться.

Пляж из гладкого жёлтого песка, а на него накатывают трёхметровые валы прибоя. Вот где-то здесь и высадился Васко да Гама пятьсот лет назад.

Когда возвращались, я вспомнил про то, как боялся мин.

Вернулись в город. Как раз матч по гандболу закончился. Наши проиграли вполне достойно: 22-24. Стало очень холодно. По ощущениям, не выше 15 градусов. До баскетбола дело не дошло.

Да, от нашего спеца, возившего нас на экскурсию, узнали важную вещь: позавчера партизаны СВАПО разгромили в Намибии юаровский аэродром недалеко от границы с Анголой. С этого аэродрома и пытались осуществлять налёты на Мосамедиш. Поэтому и тихо в последние дни. Теперь несколько дней спокойной жизни ПВО обеспечены. А, возможно, это вообще конец войны. Без воздушной поддержки юаровцы воевать не умеют.

Вот молодец наш Царь! Ведь он знал об этом деле. Нам ничего не сказал, но сам позволил себе расслабиться. Это не Луанда. Так просто стрессы не скинешь. А ему труднее всех: ОТВЕТСТВЕННОСТЬ!

14 сентября. 14.30. Рейд Мосамедиша. Море – 2 балла. Ветер – 7 м/сек. Облачность – 5 баллов. Воздух - + 32°.

На сегодня назначен смотр[17] корабля командиром бригады. Днём должны были быть политзанятия, но все втихоря готовили заведования к осмотру. Замполит не ожидал, что такая борзость могла иметь место, и не проверил ни одной группы занятий.

К обеду у нас в каюте собралась кучка офицеров, перемывали замполиту косточки за его последние выходки. Между прочим, присутствовал и чекист. Даже он устал от замовской шпиономании. Ну а мой дневник последние дни превратился в хронику замполитских пакостей.

До обеда смотра не последовало. Удалось позагорать и выполнить обычную спортивную повинность.

Передовое офицерство по-прежнему загорает на крыше ПОУКБ. Сюда даже некоторые командиры БЧ начали подтягиваться.

Здесь обсуждаются самые разные темы, от политических и философских до сексуальных. Сегодня, например, обсуждался финансовый вопрос – сколько дадут денег по возвращении?..

19.00. Штаб бригады приехал точно к послеобеденному разводу. Смотр прошёл по классической схеме, но до балтийской жёсткости было далеко. Существенных замечаний не выявили. Да и что можно выявить в сравнении с позавчерашним осмотром крысовоза «Гремящего», после которого ему объявили оргпериод[18] для подъёма организации службы?

Зато разбор смотра был суровый. После подведения итогов штабом бригады с командованием корабля в кают-компании командир собрал корабельных офицеров. Нам опять сказали, что всё хреново, что мы и наши люди – бездельники, которые зря едят государственный хлеб и фрукты, купленные на инвалютные рубли. Ну, как всегда.

Замполит ещё добавил, что «в последнее время многие офицеры, коммунисты, утратили политическую бдительность, что может привести к срыву порученного нам ответственного правительственного задания».

Я было расстроился. Пришёл в каюту в дурном настроении. А тут зашёл Гор и говорит: «А ты не обращай внимания. Это у Царя такая манера руководства. Он нас накачивает, «чтобы чуйствовали», а ведь на практике никаких реальных наказаний, террора или зажимов свободного времени не бывает. Главное, в низы всё это не транслировать. Ведь народ как рассудит?: «Пахали, пахали, а на выходе – очередной пинок». Вот и настраивай их после этого на рабочий лад».

Я согласен.

15 сентября. Всё там же, и всё то же.

12.00. Во время занятий по специальности читал лекцию командиру БЧ-2 по противолодочному вооружению корабля. Похоже, Лысенко собрался сдавать зачёт на самоуправление кораблём. «Рвётся к холодеющим ручкам машинного телеграфа»?[19]

15.00. В обеденный перерыв – загорание и спорт на ПОУКБ. Война ли это вообще? Наши ребята в Афганистане не так воюют.

Сегодня рассуждали на философскую тему: существует ли Бог? Нет, явных верующих среди нас нет. Но ведь Бог может оказаться вполне материальным объектом! Писать на эту тему нужно или подробно, или ничего.

Матросы притащили на ют крохотного чёрного щенка. Живёт у нас второй день. Его подарили советские специалисты, которые работают на ангольском транспорте «Энгельс», стоящем в порту. Назвали пса «Совимби».[20]

18.00. После обеда происходили работы «по устранению замечаний смотра». То есть опять драили ржавчину, готовили корпус к покраске, и, где возможно, давали людям отдохнуть. Замечания-то практически отсутствовали. Начальство выше уровня боевых частей на работах не появлялось. Мы с Шурой чегой-то проголодались, и решили зайти к Пому, подкрепиться. У него по роду службы должно было что-нибудь быть съедобное. Я вспомнил, что ещё в Средиземке написал одну масляную миниатюру, которая очень Лаптеву понравилась. Завернул её в газетку, и понесли мы её с Шурой к Пому в каюту.

Сделка состоялась. Сторговали картинку за пару банок компота - долек ананаса. Ели тут же вместе с Помом. Вообще-то он парень не жадный. И так бы угостил. Просто так интереснее.

Какая же это вкуснятина! Могу сравнить только со спелыми персиками, кишмишным виноградом или дыней, которые едал в Фергане у бабушки с дедушкой. В центре России такое не купишь. Довезти невозможно.

Под это дело поговорили о том, кто как переносит боевую службу. Шура «уже не может». Пом «ещё терпит». А я так ещё и не наплавался. По сравнению с Балтийском или Петропавловском мы живём вполне сносно. Меньше нервотрёпки. Да и стандарт срока боевой службы для тихоокеанских кораблей – шесть-восемь месяцев. Нам ещё долго до этого. Если просто чухать отсюда до Владивостока, то выйдет всего пять месяцев. Значит, будет ещё где-то что-то. Даст бог, увидим Индийский океан и возвратимся на Тихий! А сколько ещё сидеть на этой странной войне?

Потом обсудили всевозможные способы слинять в будущем с флота, то есть из плавсостава. Не век же плавать. Оказалось, что у всех у нас есть планы, связанные со своими личными невоенными способностями: Шура – спортсмен, Лаптев – музыкант, а меня считают начинающим художником. У каждого есть дело помимо флота. Но я ещё хочу и хочу моря!

23.00. Было партсобрание. Командование пыталось настроить нас на усиленную работу. Рассказывали, что по Мосамедишу готовится мощный авиационный удар. Но мы же знаем из сводок, что ангольцы начали контрнаступление, что аэродром юаровский всё ещё не в строю. Нет, служить бдительно мы и так продолжаем. Только лишнего делать не хочется. Ведь все выводы царья сводятся к необходимости тщательнее содержать заведования и ещё качественнее делать приборку.

Сейчас стою на вахте. Скука жуткая. Пытаюсь найти сюжет для нового рисунка. Ничего в голову не идёт. Только бы не начать опять ЕЁ рисовать. Ведь сколько раз пытался, ничего не выходит. Получаются симпатичные мордашки. Сходства не выходит!

Во время вечернего проветривания трансляторщик опять поставил надоевшую музыкальную запись «советской эстрады». Но есть там песня Рыбникова на слова Рабиндраната Тагора из кинофильма «Вам и не снилось». Так она мне нравится! И ведь мало кто знает, что слова этой песни – обращение души умершего человека к своему живому другу. Наивна эта индийская философия. Но так хочется этому верить. Эх, если бы смерть действительно могла быть преодолена любовью!

16 сентября. Рейд Мосамедиша. Погода всё та же. Только теплее на градус.

Я стал очень крепко спать. Просто замечательно. Шура стоял вахту до восьми, и я в его отсутствии чуть завтрак не проспал.

18.00. Сегодня - почти самый обычный стояночный день. Никакой войны. Только был выход в море (совсем близко, не выходя из залива), во время которого по приказанию комбрига мы совместно с «Гремящим» выполнили артиллерийскую стрельбу по условной воздушной цели. Город уже давно не слышал канонады.

С берега возвратились остальные наши морпехи. В таком же виде, как и первая группа. Все живы и здоровы.

Ангольцы в ходе своего контрнаступления освободили столицу провинции Кунене город Ондживу. Там обнаружилось, что после захвата города юаровцы убили семерых советских специалистов, в том числе одну женщину. Конечно, война есть война. Но почему их не эвакуировали своевременно?

На корабле как-то всё подозрительно тихо. Начальство не трогает. Распорядок идёт сам собой. Техника не ломается (это у нас, а у рогатых во время стрельбы снаряд в стволе пушки заклинило). Бойцы не шалят. В Луанде такого отдыха не было.

22.00. Смотрели «В зоне особого внимания».

17 сентября. Стоял вахту с 4-х до 8 утра. Потом дрых до десяти. Когда проснулся, узнал главную новость: мы уходим из Анголы. Миссия закончена. Задача выполнена?

Завтра нас у выхода из бухты будет ждать «Таллин», который мы давно ждали и с которым мы вместе пойдём в Мозамбик и дальше - к Сокотре, где стоит наша Индийскоокеанская эскадра.

Нас со штурманом освободили от вахты. До выхода в море. Ну, точно, уходим. Я как-то здесь уже прижился. Только африканская жара начинается. Какова она есть? Неужто тяжелее среднеазиатской? Жалко уходить. Опять ночной образ жизни начнётся.

23.30. Какое-то нахлынуло писательское вдохновение. Только что посидели с Гором, Лаптевым и Шурой после вечерней поверки, выпили по сто грамм, поговорили о последних событиях.

Сегодня я был старшим на барказе. Ходили на «Десну», вернули им фильмы, которые мы посмотрели, и которые не успели досмотреть. В ожидании выгрузки фильмов сидел на корме танкера. У них вся судовая жизнь сосредоточена на корме. Здесь рядом - жилая надстройка и ют для курящих, и холл перед столовой команды, и место для разговоров. Интерьер, как в «Полосатом рейсе». Интересно, как живут в море гражданские? Вряд ли их жизнь сильно отличается от нашей. Видел я пассажирские суда, белые и чёрные «пароходы», шикарные с виду. Интересно, смог бы я стать пассажиром на таком судне? Помню, когда учился в Севастополе, с завистью смотрел на них.

Теперь другое дело. Нет, не смог бы ходить по распорядку от ресторана до каюты или шезлонга для отдыха. Никогда не стану пассажиром!

Надо помолчать. Слишком много патетики. Надо спокойно всё изложить. Вот попал я в военно-морское училище. Почти случайно. Мечтал об этом тайно, вслух - только с самыми близкими друзьями. Вот стал я офицером флота. Вот повезло мне одному из многих тысяч попасть в дальнее плавание в океан. И в чём я должен себе признаться? А в том, что МНЕ НРАВИТСЯ ЖИЗНЬ В МОРЕ! МНЕ НРАВИТСЯ МОРСКОЕ ДЕЛО! Может быть, я – сумасшедший. Но мне нравится такая жизнь. Я люблю своих родителей. Хочу их видеть. Я люблю свою Родину, в смысле – землю, страну, города, где живут мои родные и друзья. Но если случится так, что надо будет выбрать: тихая, спокойная жизнь, или такая, как сейчас - выберу последнее. Здесь я занимаюсь своим делом, которое люблю и умею делать, за которое мне не стыдно, которое под силу только настоящему мужчине. Это болезнь?

Истерика какая-то. А может, это следующий шар прокатился?

Должен же прокатиться тот шар, который заставляет человека меняться дальше. Может быть, для этого обязательно нужна амбразура со стреляющим пулемётом и пять секунд на размышление? А может быть, этот процесс происходит не резко, а постепенно?

Сейчас, после пития, записал весь этот бред одним духом. Но, если завтра прочитаю, и это покажется пьяной истерикой, зачеркну!

18 сентября. Кажется, последний день в Анголе.

15. 00. Море – 1 балл. Облачность – 2 балла. Температура воздуха - +32°. Последние часы перед уходом.

На рейд пришёл «Таллин». Стоит в десяти кабельтовых западнее. Хороший боец!

В обеденный перерыв к нам в каюту пришёл Совимби. Корабль изучает. Мы притащили ему миску, в которой развели сухое молоко и замочили в нём хлеб. Сожрал две порции.

Только это теперь не Совимби. Замполит запретил его так называть. Нельзя, дескать, называть пса «в честь» врага революции. Говорит, назовём его именем местного героя-партизана – «Володя». Не знаю, кто такой герой-партизан Володя, но мне на память приходит «кобель Колчак» из шолоховского рассказа.

С замполитовским вариантом названия собачонка никто не согласился, но «Совимби» запрещён однозначно.

Впрочем, матросы называют его ещё и Братаном.

Быть ему Братаном-Совимби!

23.00. Сегодня мне удалось выполнить старый умысел против замполита. У нас в кают-компании есть много пластинок. В том числе – брежневская «Малая Земля». Это же классика! И вот, во время ужина, вместо надоевшей Аллы Пугачёвой мне удалось поставить именно «Малую Землю», как раз на том месте, где речь идёт о том, каким должен быть настоящий коммунист-политработник. Я этот трюк специально отработал, чтобы сразу иголкой в нужное место попасть. Это прелесть какая-то!

Никто не посмел выключить! Да и кому бы это не понравилось, кроме замполита? Ведь каждое слово из динамика – удар по нашему замполитовскому стилю работы. Удар по «формализму, по бездушию, по отрыву от современной жизни, интересов людей» и т. д. Ну, лучше «Малую Землю» послушать. Там всё сказано.

Замполит выслушал молча, жевал быстро, ушёл тихо.

Кажется, командир всё понял.

Пусть теперь меня хоть расстреляют! Дело сделано! Сам Леонид Ильич приговор вынес!

Какова была реакция замполита? Он в бессильной злобе назначил меня вне очереди старшим на просмотр кинофильма в столовой команды. Смотрели «Без особого риска». Хороший фильм.

Перечитал свою вчерашнюю истерику. На трезвую голову я бы такого не написал. Но, пусть останется. Это же всё равно мои мысли. Что у трезвого на уме…

19 сентября. В 06.00 сыграли тревогу для съёмки с якоря. Снялись все разом: «Ревностный», «Гремящий», «Таллин» и «Десна».

Экипажи построились на верхней палубе. Мы, «Таллин» и «Десна» прошли мимо старикана «Гремящего», погудели, помахали шляпами, сыграли «Прощание славянки» и на полном ходу пошли все на юг. А он – на север. Вот также совсем недавно мы прощались с «Роговым».

С 12.00 мне заступать на штурманскую вахту. Хорошо, что выспался!»

 

* * *

Читатель мог заметить, что автор давно не досаждал ему своими рассуждениями. Что-то Горелов расписался. Ну, просто нечего было добавить к достаточно подробному рассказу. И вообще, читая вместе с Вами дневник Горелова, я заметил, что его изложение постепенно становится полнее. Можно и не вмешиваться. И легче под его стиль подстраиваться.

Да и что я знаю о тех событиях?

Таким, глазами старшего лейтенанта флота, оказался самый обычный для тех лет военный конфликт, в котором принимали участие советские военные. Откуда ему было знать, что там, за десятки и сотни километров в пустыне, саванне и джунглях кипела настоящая, жестокая и кровопролитная война, в которой советские военные специалисты принимали активнейшее участие, гибли и побеждали.

Да, не все совершали героические подвиги, не все громили врагов, оказывая интернациональную помощь братским народам. Некоторые только находились в зоне конфликта. Хотя, мы не знаем, чем занимались наши морские пехотинцы во время своих выходов в пустыню. Их возвращение на корабль подозрительно совпало с моментом после уничтожения стратегического юаровского аэродрома. Единственный залп, который сделали пушки «Ревностного», был учебным.

Однако, иногда одного присутствия наших кораблей или других военных сил оказывалось достаточно, чтобы избежать развития событий по нежелательному варианту, чтобы выравнить соотношение сил с выгодой для наших союзников. Во всяком случае, всякий, кто хотел сбросить своим «недостаточно цивилизованным» соседям порцию своей демократии вместе с шариковыми бомбами, вынужден был считаться с возможностью получить хорошей сдачи. После Вьетнама на лёгкую военную прогулку не мог рассчитывать никто.

Войны на южной границе с Анголой приобрели почти сезонный характер. И никогда ЮАР не удавалось достичь больших успехов. Советское и кубинское военное присутствие сберегло ещё немало жизней африканцев. А через несколько лет Намибия стала независимой.

«Ревностный» свою задачу выполнил. Экипаж так и не узнал, было ли участие их корабля в ангольской войне случайным. Теперь ему предстояло перейти на новый «театр военных действий», как называются отдельные регионы мира в учебниках по военной теории.