Самый преступный закон цивилизации

САМЫЙ ПРЕСТУПНЫЙ ЗАКОН ЦИВИЛИЗАЦИИ

Всем известны такие вечные моральные ценности как "Не убий" и "Не укради". Они известны если уж и не с появления человека сознательного, но уж во всяком случае, со времени объединения людей в сообщества, предполагающие какую-либо совместную деятельность. Например, самую древнюю – трудовую, заложившую материальную и духовную основу образования государств. А ведь и в самом деле, какая может быть совместная деятельность при грабеже или умерщвлении своего ближнего? Никакой. Вот на основе вечных ценностей и возникла система правил поведения в отношении друг друга, называемая правом и состоит она из законов, детально расписывающих что, кому и почему. Существует это право для защиты людей от произвола в отношении друг друга. И всё вроде бы должно быть хорошо – живём и развиваемся, спорим и судимся, но…

По историческим наблюдениям мы видим и столь же древнее пренебрежение вечными ценностями. Войны, спровоцированные притеснениями бунты, кризисы сотрясают наш мир тоже с незапамятных времён. С чего и кого они вдруг начинаются? Существуют вечные аморальное ценности обязательные для исполнения так же, как и морализованные законы? Не слышали о таких?

Ладно, подойдём с другой стороны. Может ли затеять войну с соседней страной учитель из дома напротив вашего? Нет, конечно. Может ли сельский труженик иметь желание пойти пограбить кого-то за границей, прекрасно сознавая, что он может оставить там свою шкуру вместо добычи чьей-то чужой. Крайне сомнительно. Может ли по существующей морали кто-то из граждан принудить другого гражданина выйти на большую экономическую дорогу, чтобы выворачивать карманы прохожих в пользу принуждающего? Чушь какая-то.

Вы, наверное, уже поняли к чему мы подходим. К тому, что коллизии общества не могут вызревать в среде обычных граждан, не подвергаемых аморальному принуждению, правовой или психологической провокации. Даже если какие-то граждане и проявляют агрессию к окружающим, то эта опасность гасится тут же теми же окружающими и масштабов общества не достигает.

Остаётся один зримый источник бед – кто-то, имеющий в своём распоряжении инструмент массового принуждения к нарушению вечных моральных ценностей. Это может быть только аппарат государственного управления, включающий в себя и президентов с королями. Как детский лепет выглядят при внимательном рассмотрении их политические заявления о внешних врагах, естественном ходе событий и противостоянии народов. Но копнёшь чуть глубже и оказывается, что в истоке бед человечества на самом деле лежат амбиции и корысть совершенно конкретных политических и экономических фигур, делающих совершенно противоположное своим предназначенным функциям.

Что же позволяет делать там – на верху что-то противное общественной морали? Ведь аморального права в виде законов не существует. Что-что вы говорите? Менталитет? Побойтесь Бога, какой тут может быть менталитет! На политической службе управления действуют законы, штатные расписания и должностные инструкции. Если тут начинают играть роль чьи-то порочные наклонности, то, значит, это позволено и спровоцировано законами. Что? Нет в законах такого позволения? Нет на самом деле или вы просто не увидели?

Закон – это продукт юридический, а юристы издревле прослыли большими ловкачами подмены чёрного белым. Юридическая казуистика может творить чудеса. В том числе и приводить аморальность и беззаконие в моралеобразный и законообоснованный вид. Например, разрешить, допустить что-то в натуре и одновременно формально запретить это же самое для законника-крючкотвора совершенно плёвое дело. Современные законы - это скопише смысловых подлогов и логических подтасовок. Для того чтобы государственный служащий мог совершенно законно творить произвол нужно создать всего лишь одно нужное ему обстоятельство – исключить его, как говорится, де факто из системы гражданской взаимозависимости с населением государства (то есть из Системы разделения труда). Только и всего. Тогда у него фактически развязаны руки для чего угодно произвольного, а формальные ограничения можно ставить любые. Они уже практичекого значения почти не имеют. Такую противоестественную свободу нельзя обнародовать публично в доступном всем понимании.

Но можно воспользоваться подлогом смысла закона. Это когда вроде бы совершенно понятно и достоверно заявляется одно, а задумано и получается в результате и совершенно другое - двойной смысл и двойной результат. Один для публики, а другой совсем не для неё. Причём получается часто очень неожиданное и в иной области права - не той, которой касается исходная формула. Многие ли смогут понять, откуда проистекает беда, если видимых, объявленных источников беды ни близко, ни далеко не видать.

Разве есть какой-нибудь закон, прямо прописывающий обособленность гражданского положения чиновника относительно остального населения? Нет такого закона и не может быть из-за непременной угрозы бунта населения против этого. И вот тут-то когда-то ещё в древности и был сделан непревзойдённый по простоте и казуистичности законотворческий,  юридический ход. Даже спустя сотни, если не тысячи лет люди не могут понять, какой дикий и убийственный фокус проделывается прямо у них на глазах. Но вот последствия этого незримого аттракциона каждый познаёт на своей шкуре.

Выглядит наша взаимная гражданская зависимость совсем не сложно. Она состоит из оказания самых разных материальных, интеллектуальных и организационных услуг друг другу. Управленческие услуги государства относятся к организационным услугам. Даже производство товаров, продуктов – это тоже своего рода массовая услуга сразу множеству непоименованных, обезличенных граждан. На чём держится эта система услуг уже многие и многие века? На обязательной их полезности для потребителя. А кто лучше самого потребителя может оценить полезность для него услуги, продукта? Никто, а навязывание даже запрещено. За полезное мы платим, а за бесполезное и вредное – нет. Если что-то вредное нам навязано обманом, то ущерб от этого взыскивается через суд. Так вот и живём, завися друг от друга. Сделал ты мне что-то полезное – я тебе заплатил.

Сделал вредное – получишь фигу и иск о возмещении. Только вот с властью у нас так просто почему-то не получается.

А всё дело в том, что везде и всюду опять-таки с незапамятных времён лица государственного управления получают своё содержание из бюджета, который сами распределяют и это, например, в России юридически прописано в "Законе о государственной службе". Поскольку и в других странах происходит то же самое, то и там есть соответствующие акты. Разговоры о том, что раз граждане платят налоги, то это будто бы означает, что они оплачивают и услуги управления - не более чем словоблудие. Граждане не решают, кому и за что они платят. Если вам публично залезли в карман и вы не можете этому воспрепятствовать, то это вовсе не значит, что вы решили как раз для этого свой карман оттопырить. Оплата услуг между гражданами всегда прямая: производитель - потребитель. Хотя оплата может осуществляться и через посредников, но она всегда прямая. Потребитель знает конечную цену и что он за неё приобретает. Бюджет же не не производитель услуг и даже не посредник, а просто кладовка для денег. Своего рода ширма, за которой не видно ни сколько и кому вы платите, ни за что вы платите.

И даже противостоит гражданам вовсе не государство, как часто они почему-то упорно думают. Государство не может никому и ничему противостоять. Оно мёртвая, неодушевлённая, упорядоченная лишь отражением на бумаге или словах система и, следовательно, личностью и разумом обладать для каких-то целенаправленных действий не может. Противостоят живые люди управления, входящие в штат этой системы. А люди всегда со своими интересами, слабостями, жаждой и ожиданием жалования за работу. Нет угрозы их жалованию (привилегия) и они не управляемы. Появится угроза этому доходу и качество работы изменится. Вот в чём сермяжная суть гражданской взимозависимости - возможность влиять на прибыток друг друга. На систему-то повлиять нельзя, а вот на людей этой системы - можно. Был бы доступен путь влияния. Сейчас он наглухо закрыт.

Понимаете? Среди граждан с одной стороны связи находится оказывающий услугу, а с другой - оплачивающий её и в любой момент вы можете схватить мошенника за руку. В случае с властью совсем не то. Плательщик налицо, а на другом конце вместо кармана управленца, оказавшего услугу - государственная казна, которой оценки полезности не выставишь и никакой претензии не предъявишь. Связь и возможность не платить за проваленную работу отрезана. Чиновник своё жалование получит независимо от качества своей деятельности. Хитро придумано. То есть прямая гражданская взаимозависимость здесь актом о бюджетном ассигновании работы чиновников уничтожается на корню, но для выпускания пара декларированы другие, лишь вероятные возможности подействовать на власть. Вроде отзыва депутатов или исков о нарушении прав. Правда, они сводятся почти к нулю как раз по причине отсутствия прямой зависимости и чрезвычайной сложности исполнения.

Вот такой юридический фокус-казус дошёл до нас из тьмы веков. Нигде в наших законах нет ни слова об освобождении чиновников от выполнения ими своей главной функции - защиты граждан от всякого рода вреда. Для чего и создавалось государство. Напротив, вокруг только и крики об отеческой заботе на благо населения. И, вместе с тем, защита от вреда парализована. Понятно в чём тут подлог смысла и двойственность результата - публичной декларации и действительной сути? Не совсем? Против декларации возразить нечего. Платить надо и казна, как источник оплаты вроде бы логике не противоречит. Однако одновременно бюджетная оплата исключает право гражданина, как содержателя государства и потребителя управленческих услуг, иметь в своём распоряжении инструмент оценки оказанной услуги и возможность отказа от её оплаты в случае дефектности. Как это есть у него всегда в отношениях с другими гражданами. Налицо типичная софистика характерная для политики всех времён. Вот и живём в этом болоте.

Последствия-то налицо. Рождались и умирали страны. Появлялись и исчезали политические и экономические системы. Менялось очень многое, но не менялось одно – неизбежная деградация именно государственных образований. Негосударственные почему-то живы до сих пор. Технический прогресс как шёл, так и идёт. Социальный худо-бедно ещё влачит существование, но он сильно зависит от государственной политики. Сильнее, чем технический. Потому и влачит. Разрушительность политики в том виде, в каком её осуществляют, доказана течением истории. И причём разрушительность при любой политической доктрине и идеологии. Хоть рабовладельческой, хоть капиталистической, хоть социалистической.

Один и тот же политический итог безуспешно вопиет об одной и той же причине падения режимов – общем дефекте цивилизации. А единственное обстоятельство, связывающее все действующие и рухнувшие системы – это бюджетная оплата труда государственного управления. Всё прочее давно сменилось. Налицо хроническое исключение государственного аппарата из государственной же системы гражданских взаимоотношений. Кем же тогда на самом деле являются работники управления в рабочее время, если на службе они сами себя исключают из граждан?  

А ведь запрет на бюджетное ассигнование фонда заработной платы государственных служащих управления и перевод их на прямую оплату труда населением не такая уж и сложная штука. И притом очень действенная, ибо прекрасно работает среди нас в Системе разделения труда. Она автоматом включит чиновников в те самые отношения ответственности, которые прекрасно работают среди всех граждан. Бюджетная же система того же самого разъедает страны изнутри. Это видно невооружённым глазом. И будет дальше разъедать любую новую систему, не отказавшуюся от упомянутого закона. Коммунисты-то после 1917 года не отказались и…

Сейчас можно на пустом месте затеять какую-нибудь войну с другой страной, можно законно развалить свою страну, уморить миллионы людей собственного населения, безнаказанно разворовать что угодно. И всё это производное одного лишь закона в пару строчек, подаренного современному миру в наследство от каких-то давно забытых, неведомых, хитроумных на воровские проделки предков. Смертоносное наследство. Какие массы людей оно убило, обездолило и сколько ещё убьёт…