Провокация

неогнеопасно. и совсем не то, о чем вы подумали, а просто малохудожественный рассказ... но по случаю

  «Неверующий предпочтет оказаться в таком мире, в котором «чуда» не произойдет. Поэтому для скептика вероятность, что он своими глазами увидит осуществление маловероятного события, остается малой» - эта фраза безостановочно крутилась в голове Анны, аспирантки Физического Института. Он была первой и единственной девушкой на кафедре квантовой механики: бытовало усточивое мнение, что данная наука малосочетаема с женской логикой и участие Ани в проекте воспринималось многими как забавный курьез.

  Засевшая в ее мозгу фраза была из доклада о роли наблюдателя в рамках гипотезы Хью Эверетта III о множественности классических миров в квантовом мире. Ну если объяснить по-простому, то где-то так: Кустоподобные ветвящиеся структуры, возникающие при расщеплении Вселенной на параллельные версии ее самой, объясняют вероятностный характер результатов в квантовой механике. А следовательно мы живем лишь в одном из множества параллельных миров, идентичных нашей Вселенной.

  Аня вспомнила своего странного друга-музыканта, который раньше часто ей горячо доказывал, что посредством музыки гораздо легче понять такие простые истины, что музыкальность позволяет человеку входить в состояние, близкое к трансу, или в представлениях гипотезы Эверетта – переноситься за рамки обыденного мира в квантовый мир, бесконечный своими разветвлениями, что эстетическое бытие и метафизически-натуралистическое бытие есть не только разные сути, но и независимые друг от друга существующие. Еще он говорил о том, что музыка и квантовая механика, искусство и наука представляют собой две стороны одной медали, а точнее - ленту Мёбиуса, связывающую вместе диаметрально противоположные, на первый взгляд, способы познания Мироздания, сложного и прекрасного в своей гармоничности и загадочности. Жизнь как чудо.

  Она закрыла глаза и опять, в который уже раз, представила себя там, на этой странной войне...

  Алексей лежал на грязном рваном матрасе в спортзале школы. Бывшей школы, ибо основное здание было почти полностью разрушено прямым попаданием ракеты еще на новогодние каникулы. Хотя каникулы у школьников тянулись еще с лета - конечно, для тех, кто до сих пор не уехал из города.

  Давным-давно, целый год тому назад, Алексей был учителем музыки в этой школе «с углубленным изучением изящных искусств». Тогда, в мирной жизни, Лешка несколько стеснялся своей записи в трудовой книжке о месте работы — из-за своей эксклюзивности в чисто женском педагогическом коллективе. Все доводы внутреннего голоса о том, что изначально учитель был чисто мужской профессией, разбивались о существующие стереотипы. Ну ладно бы еще физиком, математиком или трудовиком на худой конец, но преподавателем музыки — этого самого презренного в школьной программе предмета, это уж, знаете ли, как-то совсем стремно! Тем паче в краю шахтеров и предпринимателей. Но Алексей любил свой предмет, любил самоотверженно и самозабвенно, любил и детей, правда, не всегда. Его страшно раздражала попса, верней не сама попса — чего там раздражать: простейшие комбинации из трех нот, а сам ритм попсы, одинаковый по сути, напрочь отключающий мозги и заставляющий непроизвольно дергаться его подопечных, а также их родителей. Все его страстные монологи о разъедающем мозги и волю воздействии этой ядовитой музыки, о ее мощном зомбировании сознания воспринимались с сочувствующей улыбочкой: мол, мели, Емеля, пока за рулем учебного процесса.

 Кстати, о самом процессе: Алексей решительно прекратил прежде обычную практику караоке на занятиях и презентаций-докладов; также, невзирая на неудовольствие завуча, не позволял отменять уроки по расписанию в пользу хоз.работ и всяческих репетиций общественных мероприятий по поводу и без. Более того, добился введения дополнительных факультативных занятий по музыке, считая недостаточной существующую расчасовку по этому предмету. И самое удивительное для родителей и коллег было то, что дети перлись на эти дополнительные занятия практически в полном составе! Ну да, скажете вы — школа-то ведь со специальным уклоном! Да ладно, что вы как дети малые — кто ж не знает, что такое красивое название (как и соц- гум- эконом-) дают тем школам (гимназиям, лицеям), которые судьба обидела возможностью углубленно изучать естественно-научные дисциплины!

 Как бы там ни было, но даже старшеклассники, для которых этого урока уже не существовало в списке обязательных к посещению предметов, с большим удовольствием ходили на факультативный курс музыки. Со временем даже другие преподаватели привыкли к таким перлам, время от времени вворачиваемые учениками Алексея в ответы, как «Поскольку музыка всегда предстает как единство звучащего и незвучащего, то и звук имеет неслышимое, мыслительное измерение. Он двоякая сущность: реальная и идеальная», или «музыка (как и миф, число, символ) одна из форм энергийного проявления сущности», или еще того хлеще: «Музыкальный предмет есть гипостазированная инаковость (или овеществленный факт) численно оформленного времени, т. е. Движение.»

  И совсем уж возмутительный лозунг висел в кабинете музыки: «Музыка есть исчезновение категорий ума и всяческих его определений» В том числе и благодаря этому плакату Алексей приобрел репутацию блаженного, которого нельзя обижать и на выходки которого надо смотреть с соответствующим пониманием, любовью и терпением.

В глубине души Лешка был искренне уверен, что идеальная музыка является тем окном во времени, через которое возможно не только приобщиться к Вечности, но и заглянуть в другие миры.

  Но идеальная музыка существовала только в идеальном мире, а окружающий мир - не только не идеален, но все более и более абсурден, чему свидетельством был АК-47, лежащий возле задрипанного тюфяка на полу спортзала бывшей школы с углубленным изучением изящных искусств. Еще более дикой была его новая должность: разведчик добровольческого батальона повстанцев. И где?! В центре Европы, в XXI веке!! Что за бред - скажете вы. Вот и Алексей хотел бы знать, что это за бред творится на его земле. Но выбора ему никто не оставил - его идеалы и в реальном мире не позволили ему остаться в стороне, когда разгорелась война. И сейчас он крутился в горячке бессоницы и пытался связать обрывки мыслей о том, что жизнь вступила в активную фазу бифуркации – глобального скачка – от Культуры к чему-то принципиально иному, чего ещё не наблюдалось в истории человечества.

  Внезапно его вызвали к командиру разведроты. Там его ждал хмурый мужик с громадными мешками под глазами и несколько новичков, из которых явно выделялась молодая девушка в камуфляже с иголочки.

 – По данным наших друзей с той стороны, противник готовит крупную провокацию,.. очень крупную и очень секретную. Вот они, - командир кивнул в сторону новичков — помогут предотвратить... Ты проводником пойдешь.

 – ?? - Лешка бросил красноречивый взгляд на новичков.

 – Они не бойцы... Они — специалисты. Надо успеть захватить контейнер со спецгрузом. «Гости» помогут обезвредить. Выбирай с собой самых надежных наших ребят. Подкрепления ждать некогда. Ты поторопись. Времени почти не осталоь. Дело очень важное. Очень.

 Через полтора часа они уже подбирались к железнодорожному полотну в чистом поле в точку, указанную на карте. Бежать по рыхлому снегу было тяжело, кровь ритмичными толчками стучала в висках и горле, не давая возможности перекинуться хоть парой слов. А очень хотелось, особенно с девушкой. Ее неожиданное появление будило какие-то давно забытые чувства и ощущения, это было так здорово!

  Девчонка молодцом, практически ни в чем не уступала мужикам, хотя и насквозь промокла от пота, единственное, в чем была ей поблажка — не тропить тропу, чем поочередно занимались прочие участники отряда. Машины (вместе с телефонами) были брошены в лесопосадках в целях скрытности и последние 2 км пути ребята бежали след в след по глубокому снегу, покрывающему заброшенную пахоту.

  Добежав, наконец, до полотна, группа с ходу занырнула в большую бетонную канализационную трубу под путями и только там люди позволили себе перевести дух, вернее, хрипло откашляться, иные с кровью. «Что за очередной бред? Какое спецзадание в этой забытой Богом степи? Зачем было так гробиться?» - едва успел подумать Алексей, посматривая краешком глаза на Аню — представиться друг другу они еще успели - как загудели рельсы над головой.

 Тепловоз медленно тащился, пробивая путь по заснеженным путям парой сцепленных спереди вагонов. «Значит, не бред» - обреченно вздохнул Лешка. Как впрочем, и все остальные посвященные в операцию.

Сунув по привычке руку карман за телефоном, Алексей вспомнил, что согласно приказу оставил его в машине, и взглянул на циферблат часов, два часа назад нацепленных командиром ему на запястье. «И впрямь командирские» - криво усмехнулся он, отметив, что до начала операции осталось совсем чуть-чуть, а тепловоз еще и не думал трогаться в обратный путь. Наконец-то локомотив зачухал назад. Едва он скрылся в ночном тумане, как отряд, выскочив на рельсы, побежал по шпалам к грузовому вагону, темневшему в нескольких десятках метров впереди.

  «Что за черт? Почему их два?» - Лешка махнул рукой своим бойцам по направлению ко второму вагону, отстоявшему от первого несколько подальше, а сам вместе с Аней и другими московскими, как он уже понял, гостями начал взламывать двери обычного с виду товарняка. В пустом его чреве на полу стоял странный контейнер с весело мигающими светодиодами на выносной панели. Анюта испуганно охнула и кинулась вперед... И тут ударил крупнокалиберный пулемет со стороны второго вагона. Повернув голову, Алексей увидел летящих с насыпи в брызгах крови своих бойцов. Очередь так же внезапно оборвалась, и стали слышны крики на чужом языке. Алексей передернул затвор, но было уже поздно.

 Над степью, наливаясь ослепительным светом, взбухал гигантский шар, постепенно вырастая в чудовищный гриб.

Анна открыла глаза и подумала, что свободы воли и права выбора у элементарной частицы действительно нет, а это означает, что в каждый момент времени совершаются не одно, а два или больше действий, допускаемых решениями волновых уравнений, и мироздание расщепляется на две или больше новых составляющих. И что жизнь ― это чудо.