Вы были правы, Абрам Терц!

"Предсказанная Синявским метаморфоза («смена коммунистического деспотизма другой разновидностью деспотизма — под национально-религиозным флагом») оказалась, как он и опасался, вполне «исторически осуществимой». Это стало особенно очевидно после аннексии Крыма и начала войны с Украиной. В России торжествует почти «откровенный фашизм», причём опять-таки по Синявскому, «в виде альянса» с советчиной. Живое воплощение этого альянса — православный чекист Путин, цитирующий Константина Леонтьева и апеллирующий к «традиционным ценностям». Лицо нынешней России — это государственная РПЦ, вереницы к «поясу Богородицы», всевозможные «казаки», «хоругвеносцы», гомофобы, ненавистники науки и современной культуры. С Березовским и Гусинским покончено, на вершине власти — почти сплошь русские кэгэбисты с чеканными лицами. Кремль, как и в эпоху позднего Сталина, то и дело превозносит «русский народ», а шовинизм и высокомерное презрение к Западу стали нормой. Придумывается какая-то своя, особенная «демократия», постоянно звучат призывы выйти из системы норм международного права. Скоро, вероятно, придумают свой, особенный Интернет. По телеку — цари, угарный гон про «масонов», «тайные общества», «мировые заговоры». Катастрофически, даже в сравнении с советскими временами, упал престиж науки и просвещения, в почёте «чудеса», «пророчества» и «откровения свыше», а окончательно сносит мозги населению милитаристский культ военных побед, цветущий буйным цветом. Своей основой нынешняя власть сделала русское «средневековье»: черносотенный национализм, имперский шовинизм, архаику и иррационализм, противопоставленные западной «бездуховности» и «космополитизму». Вообще фобии в отношении Европы и Америки зашкаливают. И собирает всё это в единое целое утвердившийся в стране авторитаризм с опорой, как говорят, на 80 % населения. Условно говоря, «Память» в лице Путина победила." 

Надеюсь, читателям не надо напоминать, кто такой Андрей Синявский (1925-1997). Впрочем, напомню. Андрей Донатович Синявский — один из виднейших представителей известного подсоветского общественно-политического явления, именуемого диссидентством. Писатель. Выступал как литературный критик в «Новом мире» Твардовского и одновременно отсылал на Запад свои неподцензурные произведения, подписанные провокационным псевдонимом «Абрам Терц». За это и «загремел». В 1965-66 гг. в Москве состоялся знаменитый политическийпроцесс над Андреем Синявским и Юлием Даниэлем по обвинению в «антисоветской агитации и пропаганде». Подсудимые виновными себя не признали и с чистой совестью пошли в лагеря. После освобождения Синявский вместе с женой эмигрировал на Запад (1973). Умер в Париже.

В 1982 году Андрей Синявский написал статью «Диссидентство как личный опыт», позже зачитанную им в одном из американских университетов, а затем опубликованную в журнале«Синтаксис», который Синявский издавал в эмиграции вместе со своей супругой Марией Розановой. Соображения, высказанные Синявским в этой статье, сейчас можно без преувеличения назвать пророческими.

Синявский констатирует:

<q>...в диссидентском движении (в особенности на эмигрантской почве) в последнее время происходит очевидный раскол. Это раскол на два крыла или направления, которые условно можно обозначить как «авторитарно-националистическое» крыло, во-первых, и «либерально-демократическое», во-вторых. По природе своей диссидентство либерально и демократично, и с этого оно начиналось. И потому были и остаются синонимы: «советские диссиденты» — или «демократическое движение». «Национально-авторитарное» крыло выявилось позднее и вступило в противоречие, как мне кажется, с основными посылками диссидентства. Понятно, в результате и в процессе этого раскола, который еще не закончился, вспыхивают сейчас серьезные и принципиальные разногласия. Они-то и составляют основу наших споров.</q>

Споры эти стали новым этапом извечной полемики между «почвенниками» и «западниками». Отмечу, что лидером национально-авторитарного крыла являлся Александр Исаевич Солженицын. Он никогда не считал образцом западную демократию. Солженицын выстраивал «почвенную», нелиберальную антикоммунистическую альтернативу с доминирующим религиозным аспектом. Не называя имени Солженицына, Синявский подчёркивает, что не может

<q>согласиться с теми диссидентами, которые предлагают сменить коммунистический деспотизм другой разновидностью деспотизма — под национально-религиозным флагом, пускай, может быть, подобные перемены исторически осуществимы. И хотя сам я принадлежу к православному вероисповеданию и очень люблю древнерусскую культуру, а также многих писателей и мыслителей славянофильского круга, меня в современном русском национализме весьма настораживает и охлаждает идеализация государственных и социальных порядков России в ее прошлом.</q>

В статье Синявский рассказывает о своей беседе с «одним очень умным и тонким западным советологом»:

<q>По своим убеждениям и вкусам он либерал и демократ, но политическую ставку делает на русский авторитаризм и национализм. Как человека культурного, его шокирует грубость этого направления, и, будь он русский, он никогда бы к нему не примкнул. Но оно ему представляется более перспективным и выгодным для Запада движением, нежели русские демократы.
Я его спрашиваю: «А вы не боитесь, что в результате на смену советскому режиму или (внимание! — А.Ш.) скорее всего в виде какого-то с ним альянса в России просто-напросто восторжествует откровенный фашизм?»
Оказалось, это его нисколько не смущает. В русском фашизме он видит реальную альтернативу советскому коммунизму и надеется, что русский фашизм, занявшись своими национальными делами, спасет Запад от коммунизма. Я не столь оптимистичен...</q>

Напомню, эта статья Синявского была написана в 1982 году, когда в СССР царили ещё вполне глухие застойные времена. В Советском Союзе она появилась впервые в 1989 году, в майском номере журнала «Юность». Перестройка тогда была в самом разгаре. Линия раскола, разделившая когда-то и антисоветскую эмиграцию и диссидентское движение в целом, в то время уже чётко обозначилась в общественно-политическом раскладе горбачёвского СССР. Она стала явной и легальной, а её живым отражением была идеологическая диспозиция крупных столичных журналов с их немыслимыми тиражами. Либерально-демократическое направление представляли «Новый мир», «Огонёк», «Знамя», «Октябрь», «Юность», а направление национально-религиозное, национально-авторитарное — «Наш современник», «Молодая гвардия, «Москва».

Наметились и контуры зачаточного, но острого партийно-политического противостояния. С одной стороны выступал, скажем, «Демократический союз» Валерии Новодворской, а с другой — бородатые монархисты-чернорубашечники из знаменитой «Памяти». Раскол, отмеченный Синявским в начале 80-х, тогда, в конце 80-х, уже спроецировался на общественное сознание. Этот раскол наглядно демонстрировали массовые митинги «за Ельцина» в Лужниках и, по другую сторону пока ещё условных «баррикад», многотысячные, заполнявшие целые дворцы спорта, вечера журналов «Наш современник» и «Молодая гвардия». Страна поделилась, как тогда говорили, на демократов и патриотов. Причём патриотическое, скажем так, направление не являлось ни освободительным, ни прогрессивным. Оно было антиперестроечным, реакционным, обращённым в прошлое — будь то поздний «националистический» Сталин или царизм. Оно было перегружено архаичными мифологемами, клерикализмом, крайне упрощённой, лубочной историософией, теориями заговоров, нетерпимостью и комплексами. И, конечно, оно отторгало гуманистический западный дух и демократию, ориентируясь на ту или иную разновидность авторитаризма — монархическую или вождистскую.

Спрашивается, в какой мере патриотическое направление инспирировалось, поддерживалось, направлялось антиперестроечными силами (АС) в ЦК и КГБ?

Вопрос совсем непраздный: ведь очевидно, что против демократов-западников разумнее всего было выдвинуть не марксизм-ленинизм, всем осточертевший, а нечто «почвенное» и «крутое», вроде общества «Память» вкупе с линией на «русское духовное возрождение» под эгидой надёжной и проверенной РПЦ, тесно связанной с Лубянкой. Перешибить соблазн западничества мог только соблазн чёрных рубашек, русского имперского национализма, ренессанс сумеречных идеологем «чёрной сотни», открытый и беззастенчивый взрост предрассудков и отсталости (подаваемых как «традиционные ценности»). Эффективной антитезой перестройке могло стать именно русское «средневековье», собственно, никогда из русской жизни и не уходившее. В этом случае АС, жертвуя коммунистической идеологией, сохраняли главное: авторитарно-имперские, антизападно-мессианские коды в массовом сознании, общую инерцию мышления, тормозящую и блокирующую демократические перемены и реформы. Соответственно, сохранялись рычаги власти и сама власть прежних функционеров. Невозможно поверить, что АС не пытались вести такую игру. Я уверен, что такая (по сути, несложная) игра тогда велась и не прекращалась позже.

Более того! В конце концов, она, эта игра, как мы сейчас видим, увенчалась полным успехом, мощным антиперестроечным реваншем, известным как путинизм. Предсказанная Синявским метаморфоза («смена коммунистического деспотизма другой разновидностью деспотизма — под национально-религиозным флагом») оказалась, как он и опасался, вполне «исторически осуществимой». Это стало особенно очевидно после аннексии Крыма и начала войны с Украиной. В России торжествует почти «откровенный фашизм», причём опять-таки по Синявскому, «в виде альянса» с советчиной. Живое воплощение этого альянса — православный чекист Путин, цитирующий Константина Леонтьева и апеллирующий к «традиционным ценностям». Лицо нынешней России — это государственная РПЦ, вереницы к «поясу Богородицы», всевозможные «казаки», «хоругвеносцы», гомофобы, ненавистники науки и современной культуры. С Березовским и Гусинским покончено, на вершине власти — почти сплошь русские кэгэбисты с чеканными лицами. Кремль, как и в эпоху позднего Сталина, то и дело превозносит «русский народ», а шовинизм и высокомерное презрение к Западу стали нормой. Придумывается какая-то своя, особенная «демократия», постоянно звучат призывы выйти из системы норм международного права. Скоро, вероятно, придумают свой, особенный Интернет. По телеку — цари, угарный гон про «масонов», «тайные общества», «мировые заговоры». Катастрофически, даже в сравнении с советскими временами, упал престиж науки и просвещения, в почёте «чудеса», «пророчества» и «откровения свыше», а окончательно сносит мозги населению милитаристский культ военных побед, цветущий буйным цветом. Своей основой нынешняя власть сделала русское «средневековье»: черносотенный национализм, имперский шовинизм, архаику и иррационализм, противопоставленные западной «бездуховности» и «космополитизму». Вообще фобии в отношении Европы и Америки зашкаливают. И собирает всё это в единое целое утвердившийся в стране авторитаризм с опорой, как говорят, на 80 % населения. Условно говоря, «Память» в лице Путина победила.

И вот что знаменательно: Солженицын, выступавший когда-то как лидер национально-религиозного, национально-авторитарного направления в диссидентстве, можно сказать, обрёл в путинизме свой идеал. В этом плане весьма показательно его отношение к режиму Путина, высказанное в интервью журналу «Шпигель» в июле 2007-го. Это более чем лояльное отношение. К тому времени Солженицын уже «забыл», как в начале 90-х писал (причём, очень верно!) о «гранитной громаде КГБ», которая «не пускает нас в будущее». Теперь, в 2007-м, он рассуждает иначе. Что, Путин — чекист? Ну, знаете, он же не следователь, не лагерный вертухай, работал всего лишь во внешней разведке (как будто антикоммунист Исаич не знал, что это была работа на переднем крае борьбы за торжество коммунизма во всём мире). Что, РПЦ — государственная церковь? Ничего подобного, церковь занимает «достаточно независимую позицию», выдвигает прекрасную социальную доктрину, Кирилл Гундяев — «виднейший представитель церковной иерархии» (как будто Солженицын не ведал о давних агентурных связях этой гнилой иерархии с КГБ). Да, Горбачёв, Ельцин, по мнению Исаича — безответственные говнюки, а вот Путин «восстанавливает страну», несмотря на то, что «эти усилия не сразу были замечены и, тем более, оценены». И так далее, вплоть до согласия с отменой выборов губернаторов, что явно противоречило его же идеям о местном самоуправлении. Несомненно, Солженицын видел в путинизме черты «национально-религиозного авторитаризма», консервативно-патриархального порядка, который издавна был для нашего классика самой оптимальной социально-государственной моделью

http://rufabula.com/articles/2015/02/13/you-were-right-abram-tertz