Красный флаг, Христос и Аллах акбар: 25 кадров о том, как выживает Донбасс

На модерации Отложенный
Жителям Донбасса, потерявшим надежду на скорое окончание войны и присоединение к России, остается переселяться в более безопасные места, отсиживаться в бомбоубежищах, и стараться как-то выживать

«Мы понимаем позицию России, — говорит нам депутат местного законодательного собрания города Горловка, учитель русского языка и по совместительству заместитель командира горловского мотострелкового батальона. — Конечно, мы надеялись, что Россия присоединит нас к себе, как она поступила с Крымом, но сейчас, видимо, не время. Случись это, и третья мировая может грянуть», — продолжает она. Явно расстроена.

Меня не покидает мысль, что, не будь у большинства его жителей, взявших весной оружие, надежды, а вернее, уверенности в том, что Донбасс — это новый Крым, наверное, такой страшной войны не случилось бы.

А местные гибнут, убивая друг друга, кажется, уже забыв, из-за чего все началось. Каждый новый день войны отдаляет возможность быть снова когда-то вместе. В головах воюющих ополченцев Донбасса лишь ненависть. Она растет с каждым новым убитым гражданским при обстреле Донецка, Горловки и других населенных пунктов.

Едем обратно в Донецк, на обочине заправляются легкие БМП, около них человек сто. Останавливаемся поговорить, поснимать, без разрешения от командования это непросто. Парни вроде не против и даже позируют, указывают на джип, в котором сидит их начальство.

В машине два чеченца, которые, улыбаясь, говорят, что нас не видали. Это значит, что снимать можно. Бойцы рады сниматься. В какой-то момент, усаживаясь для групповой фотографии, кричат «Аллаху акбар», поднимают автоматы, смеются. Мимо по дороге летит БМП с развевающимся красным флагом и ликом Христа на нем. Проезжающие бойцы радостно машут тем, кто только что славил Аллаха. Такая война.

Но ополченцы из местных. Одеты кто во что, лица обычных работяг. Кто-то из шахтеров, и таких много, из Снежного и Тореза. Говорят, что многие вернулись обратно в шахты. Едем их искать.

 

Холмистая пустынная местность в окрестностях Шахтерска то тут, то там усеяна ямами. Издалека они смотрятся как норы, с небольшими отвалами угля около них. Вдалеке ползет грузовик, везет уголь на площадку. Куда этот уголь поедет дальше, шахтеров из этих кустарных шахт-копанок не интересует.

Парни21–25лет на одной из них говорят, что работа на таких вот самодельных шахтах сейчас единственный способ заработать. За эту работу платят живыми деньгами, и платят трижды в месяц. Называют сумму — две-три тысячи гривен за десять дней, но верится с трудом. Такие деньги зарабатывали в лучшие годы.

В забой по узкому, не больше метра в ширину, лазу спускаемся с Иваном и Андреем, им 22 и 21 год соответственно.

Идти тяжело, где-то ширина лаза становится такой маленькой, что нужно буквально протискиваться среди бревен-опор. Пройти нужно 260 метров по тоннелю, идущему на глубину под углом 45 градусов. Идти очень трудно, и ноги быстро забиваются, но виду не показываю. Молча спускаюсь. Парни шутят, обсуждают свои успехи в World of Tanks или что-то типа того.

Спустившись на нужный уровень, они весь вечер и часть ночи проведут с отбойным молотком (смена — 8 часов). Будут выбивать уголь-антрацит, сидя на наклонной поверхности, уперевшись ногами в стоящие впереди частым лесом бревна-опоры. Им нравится эта работа, и другой они не хотят, во всяком случае так они говорят. Часть ребят их смены вернулись назад в шахты, навоевавшись в ополчении. Другие уже никогда не вернутся.

На больших официальных шахтах дела с зарплатой обстоят хуже и работы там сейчас немного. Из-за того что часть шахт выведены из строя после попадания в них снарядов, высвободились рабочие руки. Поэтому таким парням, как Иван и Андрей, попасть в большую рабочую шахту довольно сложно из-за введенных сейчас квот. Но они и не рвутся, хотя трудовой стаж у них не идет и никакого социального страхования в копанках нет.

Но зато есть возможность заработать хоть что-то для своих семей. Шахтеры же, например, шахты имени Калинина, что в Донецке, получают деньги только за август. Выплаты зарплат идут лишь после того, как уголь продан, а со сбытом сейчас большие трудности.

 

Натерритории самой известной шахты, имени Засядько, расположено бомбоубежище. В ствол этой шахты недавно прилетел снаряд, обесточив на какое-то время саму шахту и заблокировав в ней шахтеров. Несколько десятков человек из окрестностей этой шахты с июля живут в убежище. Старики плачут, устав там жить, но страх попасть под обстрел сильнее. С ними внуки и дети.

В углу у своих кроватей, с мамой и бабушкой, стоят шестилетние близнецы София и Рада и тонкими голосами поют песню. Бабушка дирижирует:

Запомни, Славянск, запомни, Краматорск, Металлист!
Вернемся, вернемся, вернееемся...
В защитников Родина выбрала нас,
А мирное небо — прохладу (неразборчиво).
Врагу не сдается наш гордый Донбасс.
Так надо, так надо, так надоооо!

«Мы за Новороссию!» — декларирует их бабушка, заметив, что я смотрю на них. Еще раз ловлю себя на мысли, что того ужаса, который сейчас происходит на юго-востоке Украины, наверное, можно было избежать, если бы Киев нашел нужные слова для жителей Донбасса. Или если бы жители не повелись на надежду быть с Россией, которую Москва внушила им, но не выполнила, использовав для достижения собственных целей.

Денис Синяков