Дневник лейтенанта Горелова. Часть 1. Глава 10.

X

“Море Тьмы” и Гвинея

«29 июля. 15.30. Вышли в Атлантический океан. Только что по моему докладу командир дал приказание повернуть на новый курс – курс влево от Гибралтара. Здесь я ещё никогда не был.
Море – 2 балла, ярко-синего цвета. Облачность – 2 балла. Температура воздуха - +27. Форма одежды – тропическая.
Простились с «Роговым». Наш командир попросил передать привет в Балтийск комбригу. «Рогов» повернул направо.
Проход Гибралтара был интересным, хотя дельфинов я на этот раз не видел.
Во-первых, видимость оказалась на редкость хорошей, и было видно сразу и испанский, и английский берега, Гибралтар и Ла-Линеа. Лучше всего рассмотрел испанский город Тарифа, от которого мы прошли всего в четырёх милях: дома в основном 4-5 этажей, есть несколько девятиэтажек, все белого цвета; коричневая древняя стена с башенками, по окрестностям – что-то вроде хуторов в зелени, на берегу – пляж, полный загорающих и купающихся людей.
 Во-вторых, оживлённое движение. В небе постоянно что-то летало с «Форрестола», а также противолодочные «Орионы» искали под нами лодку .
Нас обследовал старый знакомый – английский разведкатер. Каждый раз удивляюсь, почему на нём опознавательный знак ВВС? Должно быть, моя фотография у них ещё с «Гангута» имеется. Одного англичанина я запомнил, сегодня он был без бороды в отличие от прошлого раза. Среди них оказалась девица в военной форме. Она ничего.
Обогнали голландский транспорт в дистанции не более 100 метров. Лица на мостике можно было различить. Они нас фотографировали, а я как раз отсчёты  с пеленгатора снимал. Позировал.
Из Альхесироса в Сеуту ходят белоснежные паромы и советского производства «Кометы». Одна из них прошла совсем рядом. Видел, как две девчонки фотографировали друг дружку на нашем фоне.
Чегой-то я тоже всё про девок?
Да, Сеута. В 1415 году испанцы (или португальцы, забыл) забрали этот порт у арабов. С этого началось освоение трансафриканского пути в Индию. Почти двести лет искали этот путь. Упрямые ребята. Теперь и мы туда.
1 августа. 16.00. Идём вдоль берегов Западной Сахары. Море – 2 балла. Температура воздуха - +22. Вода – свинцово-зеленоватого цвета. Мгла. То есть облачности нет, но освещение – как при солнечном затмении. Из-за этого и прохладно. Это есть последствие песчаной бури где-то над Сахарой. Страшный пустынный ветер «харматан» поднимает пыль и песок на высоту до десяти и более километров, уносит в океан, где это всё медленно оседает. Местное население пространство от Канарских островов до островов Зелёного мыса за такие явления называет «Морем Тьмы». Информация из лоции.
А Канарские острова мы прошли вчера ночью и утром на моей вахте. Это было красиво! Сначала увидели ночной Лас-Пальмас, сияющий огнями. Потом начало светать, и открылся чудесный пейзаж всех островов со знаменитым вулканом.
Это зрелище внесло оживление в однообразие последнего времени. А так, все дни и ночи стали одинаковыми.
Занимались нудной борьбой со ржавчиной. «Ревностный»  стал пятнистым от сурика и грунтовки.
Вахты спокойные. До сих пор, пока побережье было близко и не стало совсем плоским (пустыня!), определяться можно было по чему хочешь: визуально, по радиолокации, по радиомаякам или «Лорану», по спутникам. Движение редкое. Курс теперь меняем иногда реже одного раза в день, так что свободного времени на вахте хватает. Определяться можно раз в час. Как говорит штурман, «проложил палку на карте – и отдыхай». Эх, если бы ещё и выспаться можно было!
Во время ночного развода в 4.00 в кают-компании накрывают ночной чай для заступающей и сменяющейся вахты. Так я повадился посиживать в это время в кают-компании и болтать с другими полуночниками. Слушаю пластинки или тихонько играю на пианино всякие лёгонькие пьески. Как раз трачу время от одного спутникового сеанса до следующего.
Закончил неплохую акварель по мотивам эпохи итальянского возрождения. Читаю рассказы Достоевского. Не ожидал, что так понравится.
Начал привыкать к ночному образу жизни, но на дневной вахте сегодня сидел и клевал носом.
От Гибралтара до Канар за нами шёл португальский фрегат «Команданте Роберте Ивене»(F-482). «Фрегат» и на наш МПК не тянет . Сегодня прилетал невесть откуда взявшийся американский «Орион».
Позавчера рогатые  стреляли учебную  арт. стрельбу по имитатору воздушной цели. Стреляли плохо, к тому же вылезло сразу несколько неисправностей. Как им только первое место в соцсоревновании назначают? Должно быть, из-за того, что Лыс. – «фаворит» Замполита. При этом все шишки падают на бедного Дуна. А Дун – личность замечательная. Такого толстокожего поискать надо. С него как с гуся вода. В его каюте на столе под стеклом лежит карикатура, вырезанная из «Крокодила»: «на ковре» у начальника стоит подчинённый, начальник орёт, стуча кулаком по столу, из-под его кулака вылетает молния стрелой прямо в подчинённого, а этот подчинённый спокойно от этой молнии прикуривает. Мне бы так. А то я иногда начинаю при общении с Миной выходить из себя.
Как-то раз Дун ночью стоял вахтенным офицером. Я по его просьбе и от нечего делать стал показывать ему, как определять место корабля по радиомаякам. Так он на полуслове умудрялся засыпать. Настоящая коала.
От Скряба узнал, что планируется заход в Конакри. Что-то не хочется надолго менять ритм жизни, а также стоять дежурным по кораблю в порту.
С эскадры пришло сообщение, что позавчера погиб матрос при швартовке: убит порвавшимся швартовным концом. Что ни год – подобное происшествие.
А ещё ко мне в штурманскую ночью заходил чекист. Говорит, скучно жить на корабле пассажиром. Работы мало. Вот и шляется по ночам. Неплохо поговорили. А он ничего мужик. Простой и общительный. Так мне душевно руку перед уходом пожал. Я даже смутился. Впрочем, это у меня, вероятно, комплекс после рукопожатия Гарамова».

Рукопожатие Гарамова

Можно ли не бояться начальства? «А разве можно его бояться?», - думал Андрей Горелов когда-то: «Ведь все мы – советские люди!» Советский человек – это гордый, сильный, умный  “Петрович”  из кинофильма «Цирк»! Начальник – такой же советский человек, как все, только обличённый большими правами, но и большей ответственностью. В военном городке, в их многоквартирном доме не жили семьи разве только генералов. Дети офицеров всех званий и прапорщиков играли вместе, ходили друг к другу в гости, и во взаимоотношениях родителей не было заметно и тени чинопочитания. Андрей помнил, как летом по вечерам  самые разные родители (и мамы, и папы) резались во дворе в волейбол. Горелов считал, что так везде.
Если боишься начальника, то врага тем более испугаешься!
Но уже в училище пришлось неоднократно слышать рассуждения более мелких начальников, готовившихся к проверкам или другим важным визитам более высоких начальников, рассуждения в таком духе: «САМ приезжает! Что любит? Чего не любит?»
Что значит, «любит», «не любит»? Есть же Устав, просто советские нравственные принципы! «Вот узнает «САМ», как его встречают, выдаст им по первое число!», - предполагал поначалу Горелов. Ан, нет. САМ действительно это любит, а это – нет!
Но старшина 1 статьи Горелов продолжал безрассудно придерживаться своих детских заблуждений. Он не боялся начальства, и это его свойство частенько генерировало конфликты с этим самым начальством. А Горелов всё равно надеялся, что умный начальник, если он даже в какой-то степени и самодур, рано или поздно оценит подчинённого, обладающего чувством собственного достоинства, способного на справедливую критику, отстаивающего свою позицию.
Один существенный случай из училищной жизни как будто подтвердил эту надежду. Помните Гарамова?
Когда курс, на котором учился Андрей Горелов, начал свой третий учебный год, на факультет пришёл новый начальник – уже знакомый нам капитан 1 ранга Гарамов, опытный, умный, строгий и суровый офицер. Орденоносец! Человек союзного значения! Он очень быстро врос в обстановку. Вскоре новый начфак хорошо знал каждого из почти четырёхсот курсантов своего факультета. Он знал их даже по походке! Он давил их за малейшие недостатки! Его боялись все, от последнего первокурсника до замполита факультета! И Горелов тоже. Но боялся он Гарамова не как начальника, а как личность. Юрий Аршакович Гарамов обладал способностью подавлять волю оппонента не хуже флагмина Жилинскаса! А тут ещё история с отставкой из комсоргов…
В общем, отличник и общественный активист Горелов долго не был на хорошем счету у начфака.
Но однажды, уже на пятом курсе, случилось следующее.
Во время самой обычной перемены между учебными занятиями курсанты 251-го класса ЧВВМУ толпились у выхода из учебного корпуса, это прямо под окнами их учебного класса.  Обычный учебный день.
«Сека! Гарамов!», - раздался вдруг чей-то громкий панический шёпот. От факультетского крыла училищного жилого корпуса, заложив руки за спину, важно приближалась знакомая тучная фигура грозного капитана 1 ранга.
Секунды потребовались, чтобы перед дверью в правое крыло учебного корпуса стало пусто. Почти пусто. Прислонившись спиной к левой створке закрывшейся входной двери здания остался стоять старшина 1 статьи Горелов А. Ю.
«А что я такого сделал, чтобы сбегать?», - думал он: «До конца перемены ещё минуты три. Форма одежды, причёска в порядке… Что я – трус?» Так уговаривал себя Андрей, наблюдая за приближением сурового кавказца, хотя, желание смыться вслед за братьями-курсантами имело место.
Гарамов неотвратимо приближался. Он пристально смотрел на одинокого курсанта, стоявшего на его пути.

Взгляд Юрия Аршаковича был подобен стремительному острию дрели! Но Горелов продолжал, казалось, спокойно стоять на своём месте.
Гарамов всё ближе и ближе. Осталось три метра – уставная дистанция для отдания воинской чести. Горелов чётко приложил лапу к козырьку! Гарамов в ответ вальяжно поднёс руку к голове до нижнего края своего уха, а потом, продолжая приближаться и смотреть прямо в глаза курсанту, медленно протянул эту самую руку вперёд. Прямо к нему, к Горелову!
Андрей не помнил деталей! Как он это сделал? Почему именно так воспринял действия начфака? Ему на секунду показалось, что Гарамов подаёт ему свою руку ДЛЯ РУКОПОЖАТИЯ!
Что в такой ситуации предписывает устав? Правая рука Горелова поднялась в ответном движении на перехват руке начальника… Только в последний момент Андрей заметил удивлённый, можно сказать, ошарашенный взгляд Гарамова! Его рука пыталась увернуться от движения курсанта. Его рука направлялась всего лишь к ДВЕРНОЙ РУЧКЕ входа в учебный корпус! Но, поздно!
Рука Горелова подобно самонаводящейся торпеде перехватила начальственную ладонь: «Здравия желаю, товарищ капитан 1 ранга!»
«И-и-и-здрав-вствуйте», - растерянно выговорил грозный Гарамов, быстро вытащил свою руку из руки Горелова и ещё быстрее вошёл в здание!
Андрей остался стоять спиной к злосчастной двери, что есть мочи зажмурив глаза. До звонка на занятие, казалось, прошла вечность!
Удивительно, но с этого дня отношение начфака к Горелову почему-то изменилось в лучшую сторону! Уже на выпускном банкете, в ответ на тост, произнесённый свежим лейтенантом Гореловым, Гарамов ответил: «И всё же я запихал тебя в тьмутаракань!»,- имея в виду Камчатку – самое престижное на тогдащнем флоте распределение.


«2 августа. 23.30. Следуем курсом 205 в 150 милях от берегов Мавритании. Скорость – 14 узлов. Море – 3 балла, цвет – сине-зелёный. Мгла. Температура воздуха - +26. Достигли крайней западной точки маршрута - 2022’,0  W, 1506’,0  N. Минус четыре часа по сравнению с Москвой.
Оказывается, в Луанде базируется штаб одной из наших бригад. На кого она замкнута, не знаю, вероятно, на Северный флот. Ещё вчера ночью мы перешли в подчинение этой бригады и уже получили первый вводняк: забрать с тральщика, находящегося поблизости,  какого-то офицера их штаба. Ничего себе «поблизости»! Когда нанёс координаты на карту, оказалось – 200 миль назад! И вообще, откуда в такой глуши советский тральщик?
Как только мы развернулись на обратный курс, начало жутко трясти. Не качать, а именно трясти, как будто ехали по стиральной доске. Волна–то всего три балла, но её частота так сложилась с длиной корпуса «Ревностного», что получился такой вот эффект. Даже мне поплохело. А каково Гору? Он стоял со мной ту ночную вахту. Бедняга и так каждый день приходит ко мне в штурманскую узнать прогноз погоды. Прогноз, конечно, хороший, только кто предусмотрит такие ситуации?
Самое интересное, что после пяти часов нашего попятного движения этот штаб передумал. Когда развернулись на прежний курс, испытали блаженство!
Перед ужином было подведение итогов за месяц. Меня не было. По словам Шуры царьё подвергло всех резкой критике, а в выступлении самого Царя самыми мягкими терминами в адрес низов были «бездельники» и «серые, как штаны пожарника». Странно, вроде и замечаний последнее время суровых не было, и народ вкалывает на совесть. Мы уже привыкли. Это у Царя такой стиль. Можно не брать в голову.
Весь день подкрашивали надстройки перед заходом в Конакри. Даже мне досталось покрасить, несмотря на штурманскую «занятость». Работы прекратили около 20.00. На поверхностях выступила сильная роса. Это к резкому потеплению.
3 августа. 04.00. Идём в 200 милях от побережья Сенегала. Это у местных терводы такие. У СССР –12 миль. У других цивилизованных – 3 или 6 миль.
Вышли из «Моря Тьмы». Море – 3 балла, цвет – «морская волна» (опять тавтология!). Облачность – 6 - 8 баллов. Частые осадки. Грозы с тропическими ливнями! Температура воздуха - +40! Духота. Вот это Африка!
Вероятно, из-за грозы все средства определения работают отвратительно. Солнце из-за облачности тоже не поймать. Можно было бы предположить, что дело в моей низкой квалификации, но на пару со штурманом у нас за последние пятнадцать часов всего одно определение, и то – моё, по радиомаякам. Но штурман совершенно спокоен и доверяет своему счислению: берег всё равно далеко, а движение не интенсивное.
Во время ночного чая опять бренчал на пианино. Тут сменившийся с вахты Пом. принёс гитару, и в ущерб своему сну присоединился ко мне. Как он играет! Виртуоз какой-то! И классику может, и битлов запросто! Сменившийся из ПЭЖа Мат. тоже сидел с нами, пока не разошлись.
Потом заступил Шура. Я рисовал его карандашом прямо при командире. Есть идея сделать кое-что маслом, для чего мне нужен Петров. Подколем женатиков! Это будет называться «Крестоносец».
Доспать до обеда мне не дали. Мина по приказанию старпома проверял готовность формы к сходу в Гвинее.
14.00. Как только подсыхают переборки, продолжается покраска (боюсь, что не все дают им высохнуть, а значит, скоро эта краска поотваливается). Старпом торопит. Краски из завода много вывезли.
22.00. К вечеру дожди прекратились. В 17 часов встали на якорь в 70 милях от Конакри для окончательной покраски.
 Море ожило. Видел дельфинов и касаток. На юте выудили пару рыб-собак и множество прилипал, что говорит о наличии акул. Стайками перелетают летучие рыбы. Иногда залетают на ют. Почти в каждом кубрике и каютах сушатся сувенирные экземплярчики.
Я не предполагал, что эти рыбки могут так далеко летать. Днём на вахте мы с Гором видели рекордсменку, пролетевшую по нашему общему мнению метров 350-400!
В 20.20 снова началась гроза, да такая низкая и сильная, какую я видел только в горах на Кавказе.
В 20.30 снялись с якоря.
Вечером я всё же решил поспать перед вахтой, но проснулся от того, что Мина припёрся в каюту и громко ругался с Шурой, гад.
4 августа. 04.00. Подходим к Конакри. Сильнейшая гроза. Видимости нет. На экране радиолокатора – сплошная засветка. Различаются  только очертания грозовых облаков, хотя что-то из этих картинок может быть и реальным берегом. Счисление-то у нас было известно какое (слишком мало определений в последние часы). По карте судя, рядом должен быть или остров Тамора, или сам Конакри. Иногда из грозовой засветки вырываются ясные очертания берега, но что это именно?
Командир вызывает штурмана. Будем выкручиваться вдвоём.
Сюрприз: на рейде Конакри уже несколько недель стоит эсминец  проекта  57А   «Гремящий» (Северный флот) и ждёт нас для продолжения совместного перехода в Луанду. Выход в Анголу уже 5 августа, то есть завтра. Вот тебе и сошли на берег.
16.00. Рейд Конакри. Штиль. Облачность – 4 балла. Температура воздуха - +35.
Полчаса назад меня по ошибке разбудил рассыльный и вызвал к старпому вместо помощника. Ну я и поспал!
На ночной вахте. Командир, штурман и я бились с ребусом подхода к Конакри ещё 2 часа. Около шести утра разобрались наконец. Кстати, вышли мы в нужное место по счислению действительно неплохо. В начале седьмого меня отпустили спать. Как шли дальше и становились на якорь, не слышал. Стоим с восьми утра.
В 11.00 две группы с «Ревностного» по тридцать человек сошли на берег на экскурсию. Там и Шура Петров. Меня не разбудили к счастью. Зачем я готовил форму?
17.00. Итак, стоим в двух милях от столицы Гвинеи – Конакри. Все Цари, кроме старпома – на сходе. Я поднялся на ходовой и вместе с вахтенным офицером Горохом рассмотрел город.
Город расположен на длинном мысу. Пригороды уходят в холмы, покрытые сочной ярко-зелёной растительностью. На окраинах – дома, похожие на большие виллы вперемешку с лачугами, покрытыми ржавой жестью. Ближе к центру появляются дома в три-четыре этажа. Есть два девятиэтажных дома, но очень обшарпанные. Должно быть, не ремонтировались со времён французов. Типичная колониальная архитектура.
Видна также площадь на берегу залива, на которой стоит памятник, похоже, в честь независимости. Много каких-то радиомачт и вышек, порт с кранами. В порту одиноко стоит большой американский сухогруз. Рядом с портом – огромное здание волнообразной формы. Если это было бы в Союзе, я решил бы, что это Дворец спорта или культуры. По дорогам бегают автомобильчики. Везде много зелени.
По бухте перед Конакри снуют многочисленные остроносые лодки перевозчиков, на каждой обязательно – огромный красно-жёлто-зелёный гвинейский флаг.
Напротив города и позади нас - остров Лос. На нём расположены симпатичные деревушки, похоже, рыбацкие. Виднеется деревянный причал. Весь остров покрыт пальмовыми лесами! Пальмы не такие, как в Сочи, а высокие и тонкоствольные. Земля островов красноватая. Много бокситов.
Дождик накрапывает.
19.00. Народ прибыл с берега к ужину. Царьё – изрядно кривое после прощания с местными советскими дипломатами и специалистами. Собственно, прощался «Гремящий», а наши «на хвост упали».
Рассказов было много, но ничего особенно интересного.
После ужина включили телевизоры. Смотрели местное телевидение. Показывали что-то вроде нашей программы «Время». Неужели эти дикторши – самые красивые гвинейки? Потом смотрели телеконцерт, состоявший из местного фольклора – типичных африканских танцев и песен, но в сопровождении электроинструментов.
Вот и вся Гвинея. 12 августа приказано быть в Луанде. Комбриг тамошней бригады передал сожаление по поводу того, что нам не удалось отдохнуть в Конакри, но по приказу Главкома(!) необходимо сконцентрировать силы в Анголе.
Какие силы?