Киевский торт для Путина

Автор фильма "Дуракам здесь не место" ставит России диагноз, не совместимый с жизнью

Редкий случай: еще до премьеры фильма "Дуракам здесь не место" он удостоился разгромной рецензии. Пропутинский критик объявил, что задача фильма – показать русских "не только спившимися, деградировавшими ворами, но и просто сумасшедшими".

Совсем другие отзывы появились после показа фильма на Роттердамском кинофестивале. "По совокупности художественных и идейных, формальных и содержательных достоинств можно назвать российским фильмом десятилетия" (Colta.ru); "этот бред – квинтэссенция нашей родной кафкианской действительности" ("Независимая газета"), "хаос коллективного бессознательного, метания между манией величия и предчувствием катастрофы" ("Коммерсант"), "непонятно, существует ли более точный портрет России, чем эта смесь консюмеризма, патриотизма и показательного православия, гомофобии и гей-прайда" ("Ведомости").

Фильм Олега Мавроматти смонтирован из фрагментов видеозаписей блогера Сергея Астахова, а также найденных в YouTube сцен автокатастроф, самоубийств, драк и пьяных танцев. Сергей Астахов состоит на психиатрическом учете, но он не безумней, чем вся страна, которая точно так же впитывает все, что сообщает Первый канал, молится, радуется присоединению Крыма, носит георгиевские ленты и наслаждается изобилием торгового центра "Золотой Вавилон". Олег Мавроматти не первым заметил, что видеоблог Сергея Астахова – великолепный материал для психоанализа путинской России. Два года назад художник Анатолий Ульянов смонтировал из записей Астахова двадцатиминутный фильм "Мое новое православное видео". Анатолий Ульянов, живущий в США, пытался связаться с Астаховым, но все его попытки установить с ним контакт оказались безуспешными: – Астахова обнаружила фотограф Наташа Машарова, она этот материал мне показала. Сразу стало очевидно, что Сергей Астахов вполне может служить иллюстрацией России, ее портретом. Астахов непосредственно впитывает в себя весь культурный и медийный ландшафт России, и в этом человеке за счет его психологических особенностей и нюансов со здоровьем замешивается весь этот медиаландшафт с оголтелым православием, истерическим патриотизмом, вездесущими эстрадными музыкантами и рекламой чипсов "Лейс".

Для меня Сергей Астахов, безусловно, не является поводом для примитивной насмешки. Мои отношения как художника с этим человеком исключительно теплые. Он ведет интимную беседу через сеть со всем миром, обращается к унифицированному другу, которого описывает множеством любовных слов. Мне кажется, он совершенно нейтрализует какую-либо возможность насмешки, потому что он совершенно искренний, просто сразу выдает тебе жидкое сердце. Это живые кристаллы, они светятся, пахнут, и я не вижу здесь какого-то надругательства или тыканья пальцем, хохота у клетки с каким-то двуглавым существом.

– Если рассматривать его как персонализацию целой страны, что его рассказ говорит о ее состоянии?

– Если пытаться конкретизировать "русский мир" в его реальной плоти, а не наборе мифологем, то и получится такой материал, как Астахов – шизоидная смесь истеричного патриотизма, оголтелого православия, тотального телевизора и где-то между всем этим пытается пробиться интимная задавленная и придушенная линия. Астахов излучает этот "русский мир", но несколько его гуманизируя, потому что реальность "русского мира" гораздо более зубастая, – говорит Анатолий Ульянов.

Автор фильма "Дуракам здесь не место" художник-акционист Олег Мавроматти вынужден был покинуть Россию после того, как против него было заведено уголовное дело: его обвиняли в оскорблении чувств верующих во время акции "Не верь глазам" с имитацией распятия. Он жил в Болгарии, а сейчас находится в США, в Россию приезжать не рискует. Фильм монтировался в Москве, на студии "Сине Фантом".

– Автор первого же отклика еще до премьеры фильма утверждал, что вы участвуете в информационной войне против России и хотели "показать русских не только спившимися, деградировавшими ворами, но и просто сумасшедшими уродами".

У вас действительно был такой коварный замысел?

– Разумеется, это абсурд, репрезентация паранойи в чистом виде. У меня было настроение репрезентировать материал из YouTube, потому что об этом мало кто знает из людей, которые находятся вне сетевой культуры, а в ней есть и свои звезды, и все на свете, идет параллельная жизнь.

– Там жуткие сцены, особенно, когда человек стреляет в себя из пистолета, сидя на крыше, и падает. Где вы такое взяли?

– Это все есть в сети. Некоторые из этих роликов мало кто видел, а есть и чемпионы. У ролика со взрывами на дороге многочисленные просмотры. Некоторые из роликов самоубийств довольно редкие, их мало кто смотрел. Но я старался выбрать именно редкие. Да, все это очень страшно, конечно.

– Но вы их запустили задом наперед, так что это истории не о смерти, а о воскрешении.

– Совершенно верно. У меня давно была идея все это обратить вспять. У меня был такой 3D-проект, когда меня поразила популярность страшных фотографий трупов в интернете. Я сделал подготовку к такой игре, в которой эти мертвецы могли бы ожить в игре, получить вторую жизнь. И эти самоубийства в фильме про Астахова продолжают тот же самый дискурс.

– Это фильм все-таки не об Астахове, и в этом смысле автор разнузданной рецензии в каком-то смысле прав, потому что это действительно фильм о России, о ее психическом состоянии – мягко говоря, тревожном. И чем дальше, чем ближе финал, тем больше в вашем фильме самоубийств и катастроф. Это свидетельства помешательства, которое нарастает и нарастает.

– Да, это свидетельства приближения апокалипсиса, развязки. Состояние, в котором находится сейчас Россия, очень близко к агонии. И дальше, наверное, мы увидим что-то совсем запредельное. Даже не хотелось бы об этом думать. – Вы смотрите на страну как психиатр на пациента?

– Я смотрю на страну как врач, который ставит больному диагноз, не совместимый с жизнью.

– А вот на Роттердамском фестивале, в дискуссиях с Pussy Riot говорили, что санкции, международное давление приближают конец режима.

– Если это и приближает конец режима, то режим настолько гадок, что он может попытаться захватить кое-кого с собой в могилу. Путин единственный, может быть, человек на планете, кроме Ким Чен Ына, который способен, нажав на ядерную кнопку, уничтожить полпланеты. Об этом мало кто помнит, но ведь это действительно так. Если ему реально прижмут хвост, все может быть.

– Вы упомянули компьютерную игру. Знаю, что какая-то часть этой игры связана с последними политическими событиями, с российско-украинским конфликтом. У вас там есть киевский торт в качестве оружия возмездия. Я смотрю на страну как врач, который ставит больному диагноз, не совместимый с жизнью

– Вы можете играть за некоего героя, который покупает киевский торт, который является оружием, в нем спрятана бомба, этот торт бросается в господина президента Пу, после чего раздается, соответственно, "пу", президент исчезает, остается его охрана и все такое. Чтобы достичь этого момента, когда у тебя появляется этот торт, ты должен выполнить массу миссий, – это как бы заключительный этап. Есть, конечно, свобода действий для игрока, он может просто ничего не делать, может совершать свои покупки и киевским тортом не воспользоваться.

Эта игра будет тестировать игрока на смелость. Первое – это преодоление страха: страшно для многих людей скачать такое, потом начать играть. Наверное, если ты скачал, ты смелый, ты можешь взять в руки даже киевский торт. Но в любом случае это социологический эксперимент, насколько пропаганда в России действительно глубока и насколько она уже не позволяет человеку иронически смотреть на мир.

– Олег, вы вынуждены были покинуть Россию в начале президентства Путина, и ваше дело было одним из первых политических дел по статье "Разжигание межнациональной и межрелигиозной розни". Что с этим уголовным делом сейчас, вы по-прежнему находитесь в розыске?

Олег Мавроматти – Два года назад оно было успешно закрыто благодаря стараниям моих адвокатов, невероятным усилиям, это был очень сложный процесс. Только из-за того, что адвокаты ухитрились закрыть мое дело, я смог покинуть Болгарию, в которой я завис, и переместиться в Америку. Тем не менее адвокаты меня предупредили, что, несмотря на то что дело закрыто, появление мое в России нежелательно.

– Тем не менее фильм создавался частично в России?

– Да, потому что фильм вышел в такой серьезный формат благодаря Андрею Селиверстову, его студии, там происходил обсчет файлов, то есть превращение фильма в театральный вариант, работа со звуком, титры, все, что делает фильм фильмом – это все благодаря Андрею, то есть на территории России. Это невероятная смелость – в наше время браться за такие проекты.

– Браться за проекты можно, но как довести их до зрителя? У меня такое ощущение, что в современной России этот фильм не то что в прокат не может выйти, но даже клубный маленький прокат его не допустят?

– Да, так же, как мой фильм старый "Выблядки". Эти два фильма очень близки по структуре. В "Выблядках" актер точно так же практически не сдвигался – это то, что делает Астахов или любой блогер, он превращает себя в нечто статичное, что и должно у блогера ассоциироваться с примитивной телестудией. То есть YouTube – это такой суррогат телевидения. И там каждый – диктор, он старается свое мнение донести до телезрителей.

– Как возник в вашей жизни Сергей Астахов и возникли ли вы в его жизни, знает ли он о вашем проекте?

– К сожалению, не знает. Он не идет ни на какой контакт. А возник Астахов в моей жизни около двух лет назад. И плотно вошел в мою жизнь своим языком, своим сленгом особым. Мы с моим партнером, с которым делаем 3D-игру, прослушивали файлы разных блогеров, в том числе был и Астахов. Мы тут же стали подражать его голосу, потому что этот голос смешной, и повторять его фразы. Не был бы Астахов в каком-то смысле звездой, если бы не было YouTube, потому что его голос, его поведение заразительно невероятно, и комично, и трагично. Трагично не для многих, а комично для всех практически.

– Я бы сказал, что более трагично, чем комично. И вообще ваш фильм совершенно не вызывает желания смеяться. Зритель выходит из зала ошарашенный и напуганный. Состояние, в котором находится сейчас Россия, очень близко к агонии ​– В фильме выстроена драматическая структура, и от чего-то более веселого все идет к мрачному финалу. Я говорю о тех людях, которые смотрели Астахова в YouTube. Для них он, безусловно, комик или идиот, как угодно, то есть человек, который настолько отличен от них, настолько чужой, что они могут сказать: я не такой, вот есть безумец, он ужасный. Кстати, никто из этих людей не видит политической окраски Астахова, для них это какая-то чудовищная карикатура на них самих. "Вата" смотрит Астахова, даже некоторые вещи лайкает, как это ни смешно, для них есть какая-то грань, что можно лайкать, а что нельзя. Когда он пляшет, тогда это уже чересчур, а когда он, например, с георгиевской ленточкой говорит, как он доволен Крымом, тогда это можно лайкать. Многие люди не смотрят все, они смотрят какое-то отдельное видео, никто не путешествует вглубь личности, хотя ты можешь просто зайти на его канал и изучить от начала и до конца.

– Вы ставите знак равенства между Астаховым и новой Россией, которая рождается на наших глазах?

– В каком-то смысле, безусловно, Астахов – это такая лакмусовая бумажка, современный юродивый. Он наиболее ярко, наиболее невероятно это все репрезентирует. – Да, это такая квинтэссенция всей этой пропаганды, даже можно сказать, порождение ее, он родился прямо внутри этой пропаганды, гомункулус такой. – Да, можно сказать, что она его сформировала. Его осмысленный жизненный цикл приходится именно на начало правления Путина, 29 лет ему. Путин уже настолько долго сидит и настолько долго его пропаганда работает, что можно сказать, что он гомункулус. Сергей Астахов в фильме "Дуракам здесь не место" Сергей Астахов в фильме "Дуракам здесь не место"

– Я бы сравнил ваш фильм с фильмами Артура Аристакисяна. Если говорить о ваших родственниках в кинематографе, то Аристакисян ближайший. – Аристакисян очень мощный. Когда я его увидел впервые, я был просто потрясен. Некоторые фильмы пересматриваешь, думаешь, что первое восприятие было совершенно иным, более ярким, свежим, как-то оно утрачивается с годами. Но это не Аристакисян, безусловно, потому что это такой концентрированный мрак, ад на земле просто. Да, конечно же, это очень круто.

– Ваш фильм тоже об аде на земле.

– Да, только у меня он в цвете.

– Вы говорили, что прослушивали файлы Астахова, когда делали компьютерную игру. Будет Астахов присутствовать в вашей игре?

– Конечно, он один из главных героев.

– Наши слушатели, естественно, спросят: если мы не ездили на Роттердамский фестиваль, сможем ли мы посмотреть фильм Олега Мавроматти? – Дистрибьюторы на нас вышли еще до показа на фестивале, мы надеемся с кем-то из них сотрудничать – это подразумевает выход фильма на ДВД и показ на других фестивалях по миру. Так что, кто хочет, тот увидит, конечно.

– Бесплатно выкладывать в сеть, как это делает сам Астахов, пока не планируете?

– Нет, хотелось бы показать по фестивалям. Если я это сделаю, туда путь просто будет закрыт.

– А что с компьютерной игрой? Работа ведь продолжается уже несколько лет.

– Два года продолжается работа над игрой очень плотно. И еще, к сожалению, игроку придется подождать не менее двух лет. Такие вещи не делаются быстро – это очень сложный процесс.

– К тому времени, может быть, уже и киевский торт взорвется?

– Кто знает. Об этом я все время думаю: что произойдет быстрее – события в моей игре или события за пределами ее?

– Название игры уже выбрано?

– Есть два рабочих названия. Одна часть называется "Золотой Вавилон" по названию того гипермаркета, который очень любит Астахов, в нем действие как раз с киевским тортом происходит. А полное название "Зеленый слоник. Стерео".

– "Золотой Вавилон" – тот самый гипермаркет, с которого начинается фильм "Дуракам здесь не место".

– Совершенно верно. Название забавное – "Золотой Вавилон", сколько у него всяких коннотаций культурных, невероятное количество. И то, что именно внутри этого странного заведения все происходит в игре, и то, что его любит Астахов – это для меня очень показательно.

– Фильм начинается с "Золотого Вавилона" и кончается крушением Вавилонской башни.

– В том-то все и дело, совершенно верно.