Лишь отказ от имперской парадигмы позволит не только выжить ...

От редакции. В прошлом номере «Новой газеты» было опубликовано интервью с Григорием Явлинским — о политических решениях, которые экономика не может выдержать, и о том, как еще можно спасти страну. Сегодня ночью мы получили от Григория Алексеевича статью, которую можно назвать программной не только с точки зрения жесткого и системного анализа происходящего в России и с Россией, но и с точки зрения предложенной программы действий.

• Запад исходит из старого принципа: то, что не поддается влиянию и ограничениям, является угрозой и должно быть нейтрализовано
• Надежды некоторой части противников нынешней власти на то, что «Запад нам поможет», наивны и ошибочны
• У России нет союзников. Армия и флот, стратегические ядерные силы определяли положение страны почти до конца прошлого века, но в сегодняшнем мире этого категорически недостаточно
• Политические ошибки руководства России последних лет поставили вопрос о возможности дальнейшего существования страны как таковой
• Разговоры о мобилизации ресурсов — это тупик, бегство от реальности; на самом деле это ступор и ничегонеделание. Для предотвращения катастрофы, для сохранения страны надо думать и действовать иначе

Фото: Анна Артемьева / «Новая»

Григорий ЯВЛИНСКИЙ.
Осознанный выбор?

Под ударом «коллективного запада» не политический режим, а место и роль России в современном мире. Необходимо действовать – иначе через некоторое время этот набравший ход тяжелый каток остановить не удастся

Недавно премьер-министр Дмитрий Медведев заявил, что решения России и реакция на них со стороны Запада стали одной из причин нынешнего кризиса, но это был «осознанный выбор». В чем же на самом деле может заключаться этот «выбор» и являются ли его последствия действительно осознанными?

К концу прошлого года стало ясно: Россия втягивается в качественно новое, еще не виданное в отечественной истории и чрезвычайно опасное для страны положение. За последние три года Россия резко изменила стратегический курс своего движения, постепенно, но прочно встав на путь изоляции от западного мира и фактического самоустранения из глобальной политики и экономики. Это самоустранение есть результат масштабных практических шагов России по выходу из сложившейся к началу 2000-х годов системы представлений о правилах и ограничителях международных действий, что противопоставило ее всем главным субъектам современных международных отношений. Россия попыталась продиктовать миру новые (более справедливые, по ее мнению) правила международной жизни, исходящие из представления о своей особой роли как «уникальной цивилизации» и альтернативном полюсе «мировой многополярности».

Но сегодня становится все более очевидным, что эту попытку она проиграла. Решив исключить Запад и его позицию из факторов, которые следует всерьез принимать во внимание при определении зоны интересов России (пространства, которое нынешнее российское руководство определило как сферу своих жизненных интересов), наша властная элита грубо просчиталась в оценках своих возможностей и ситуационной слабости «партнеров». Своей цели — «блицкригом» вынудить Запад согласиться на пересмотр правил игры — она не достигла, а ресурсов на то, чтобы добиться того же посредством затяжного — на десятилетия — противостояния, у нее нет и не будет. Нежелание признать неудачу и попытаться найти новую, более реалистичную линию поведения только усугубляет возможные последствия принятого неверного решения.

В результате конфликт России с Западом, уже нанесший вред ее стратегическим интересам, перерастает в жесткое антагонистическое противостояние, стремящееся к «точке невозврата», и грозит перейти в принципиально иную плоскость, когда на кону оказываются уже не просто экономические и политические интересы, а историческая судьба страны.

Агрессивная амбициозность, ставка на скрытый и явный шантаж, непредсказуемость, стремление стратегически противопоставить себя группе наиболее мощных и влиятельных политических и экономических сил современного мира не просто ухудшили до последней степени отношения России с Западом, но и, что еще опаснее для будущего нашей страны, сформировали там консенсус относительно необходимости принудительного понижения геополитического статуса России как доступного и эффективного средства против ее нынешних и будущих претензий. Это — принципиально новая фаза кризиса в отношениях России и Запада: последний, убедившись, что повлиять на стратегический курс российского руководства он не может, неизбежно будет искать другой, более радикальный способ устранить то, что он считает для себя серьезной угрозой.

Судя по словам и делам последнего времени, коллективный Запад (сумма мнений и настроений, определяющих вектор движения развитых стран вне зависимости от отдельных отклонений и особых позиций по частным вопросам) не намерен ждать политических изменений или «смены режима» в России — это слишком долгие способы устранения раздражающего Запад фактора, да и перспективы достижения устойчивого результата выглядят сомнительными. Гораздо вероятнее, что он выберет более простое решение проблемы России как страны, «взламывающей» постсоветское и европейское пространство и воспринимаемой Западом в качестве главной опасности для Европы, лишив ее возможности выступать в роли непредсказуемого, но влиятельного игрока, способного сильно осложнить глобальную политику XXI века, и без того превращающуюся в самозапутывающийся узел. И хотя такая стратегия в отношении России чревата опасными для всех сценариями, а ее кажущаяся простота — обманчива, общий вектор западной политики тем не менее, очевидно, поворачивается именно в эту сторону.

Что это означает? В первую очередь то, что целью, объектом давления становится не столько власть в ее нынешнем персональном выражении или сложившаяся система выработки ее политической линии, сколько место и роль в мире российского государства как действующего и даже как потенциального субъекта мировой политики. Другими словами, Запад исходит из старого принципа: то, что не поддается влиянию и ограничениям, является угрозой и должно быть нейтрализовано.

^{Анна Артемьева / «Новая»}

Речь сегодня идет не о военных сценариях, которые Запад будет избегать всеми мыслимыми и немыслимыми способами, а об относительно медленном, но неуклонном экономическом давлении на Россию с целью радикального сокращения возможностей ее руководства.

Добиться этой цели Запад может через самое уязвимое место России — через ее экономику, через лишение ее источников и ресурсов для роста. Расчет делается и будет делаться на то, что страна, лишенная возможности серьезно воздействовать на окружающий мир (из-за фундаментальной слабости экономического потенциала и необходимости постоянно сосредоточиваться на решении массы нескончаемых сиюминутных проблем), становится безопасной, предсказуемо стерильной в глобальном и региональном плане даже при сохранении существующего в ней политического режима. В этом смысле надежды некоторой части противников нынешней власти на то, что «Запад нам поможет», — наивны и ошибочны. Нынешние политические конструкции в Нигерии или Зимбабве могут быть законсервированы на столетия — и никто не выделит и сотни тысяч долларов на смену правящих там режимов. Тем более это маловероятно в России, где перспектива тотальной дестабилизации в результате неумелого и самонадеянного вмешательства извне может поставить мир на грань ядерного апокалипсиса. Да и идеологические обоснования для этого есть: во многом благодаря растущей тотальной конфронтации не только в России, но и на Западе, возникает удобная возможность отказаться от идеи глобального мира на основе единых ценностей и открыто использовать комфортную теорию «цивилизационных разрывов».

Вытеснение России из «Большого мира» (выключение ее из поиска решений глобальных проблем, региональных конфликтов и другого) уже происходит и будет дальше происходить без войны, даже без применения вооруженной силы. Для этого лидерам мировой экономики достаточно лишь последовательно выдерживать линию на изоляцию России, используя доступные им инструменты.

Юридически формализованные санкции — только малая и не самая опасная их часть. Речь идет о вещах гораздо более масштабных — о фактическом исключении России из мировой финансовой системы, об отсечении ее от глобальных рынков капитала, от возможности привлекать и использовать для своего развития мировые финансовые, технологические и предпринимательские ресурсы. Ужесточающиеся ограничения на любые формы долгового финансирования и передачи технологий, по сути, закрывают возможности для любых значимых иностранных инвестиций в России, в том числе с использованием репатриации ранее вывезенного российским бизнесом капитала. По сути — это подрыв возможностей экономического роста страны (кстати, в последних высказываниях западных экспертов именно это, а вовсе не частные уступки в донбасском противостоянии, открыто называется в качестве цели будущих новых санкций).

Кроме того, не следует забывать и о силе инерции. Чем больше российская экономика будет действовать в режиме административно-военной мобилизации против внешних угроз, тем более затруднительным и даже проблематичным будет возвращение в режим нормальной жизни, в режим мирного роста. Меняется логика экономического и потребительского поведения, меняется мотивация — наконец, меняются и сами люди. В ближайшие несколько лет неизбежно произойдет существенное кадровое обновление и правительства, и руководящего звена крупных государственных корпораций. И если нынешние руководители и кураторы еще робко намекают на желательность скорого снятия санкций и возвращения в режим нормального взаимодействия, то новые люди будут чувствовать себя в условиях «враждебного окружения» в привычной и комфортной для себя среде.

Читайте также:

Григорий ЯВЛИНСКИЙ: «Экономика не может пережить такие политические решения»

Да и для западных «партнеров» ситуация станет более простой и определенной. Если в первые месяцы «после Крыма» там действительно существовала мощная группа интересов, надеявшаяся, что все ограничится локальным «инцидентом» по образцу российско-грузинской войны 2008 г., и усилия и средства, в той или иной форме вложенные в Россию в течение предшествующего десятилетия, еще удастся так или иначе капитализировать, то теперь положение изменилось. Большинство западных контрагентов России на правительственном и неправительственном уровнях удостоверились в том, что на этот раз всё — всерьез и надолго, и, по сути, уже смирились с неизбежными убытками — как материальными, так и нематериальными, — которые придется понести. Это обеспечивает поддержку политики изоляции России практически всеми мощными группами интересов в странах Запада.

В данном случае не так важно, что она находит искреннюю поддержку и в самой российской элите (по принципу: «Да мы и сами этого хотели»), — важно, что под политику окружения России невидимым, но высоким забором подводится прочная долгосрочная основа.

Конечно, в XXI веке абсолютная изоляция любой страны, тем более России, вряд ли возможна. Но вполне возможна изоляция эффективная. Призыв Госдепартамента США «не вести дела с Россией обычным образом» не будет исполнен сразу и буквально, однако в длительной перспективе он обязательно сработает. Страна лишится не только внешних ресурсов, без которых невозможен ускоренный «догоняющий» рост, в котором она пока еще сильно нуждается, но и необходимой меры внутренней стабильности. На самом деле экономический рост является единственным механизмом сглаживания внутренних социальных, межкультурных и межэтнических трений и противоречий, снижения рисков общественной и политической нестабильности. Сокращение же объемов хозяйственной активности, наоборот, всячески их обостряет, и заменить их телевизионным наркотиком на длительный срок не получится. Неизбежное в условиях массовых сокращений доходов и занятости обострение внутренних конфликтов и трений сделает Россию крайне уязвимой, превратит ее в мишень глобального масштаба для всякого рода экстремистских и дестабилизирующих сил. Более того, учитывая особенности страны, объективно это может иметь своим следствием в том числе и ее распад по тому или иному сценарию.

Не стоит питать иллюзию, как это делают некоторые, что наши сегодняшние проблемы — пик давления извне, после которого оно пойдет на спад, в частности — ввиду неэффективности санкций. Будут применяться другие средства, но общее давление будет нарастать. Да, власть будет пытаться ограничить эффективность этого давления, отвечать на него, обвинять Запад в «двойных стандартах», но искать справедливости не у кого и апеллировать будет не к кому. Реально противопоставить такому давлению будет нечего.

С точки зрения воздействия на российскую экономику политика внешней изоляции и самоизоляции — политика особого рода. Образно говоря, она не наносит видимых физических увечий, но разрушает способность организма поддерживать работоспособность своих жизненно важных органов. Защититься от нее с помощью каких-то заклинаний и расчетов на чудесное появление каких-то неведомых внутренних новых сил, что пытается сделать нынешняя власть, — невозможно и бессмысленно.

Анна Артемьева / «Новая»

Неправильно было бы сказать, что Россия не выдержит «лобового столкновения» с Западом или новой «холодной войны». Самого столкновения не будет, потому что речь идет даже не о неравенстве сил, а об их драматической асимметрии. Процесс глобализации уже настолько изменил мир (к добру или к худу, сейчас дискутировать не будем), что войти в воду, утекшую четверть века назад, просто невозможно.

У России нет союзников. Армия и флот, стратегические ядерные силы определяли положение страны почти до конца прошлого века, но в сегодняшнем мире этого категорически недостаточно. Чтобы бороться с возникающими принципиально новыми угрозами, этого недостаточно и странам Запада, но Россия на своем примере ощутит это раньше и острее других.

При этом поиски альтернативы Западу, расчет на «поворот на восток», юг или куда-то еще — все это также абсолютно беспочвенно. В условиях углубляющегося кризиса никакой помощи, никакого сочувствия к России и к судьбе ее экономики нет и не будет. У Индии и Китая свои интересы: экономически они реально зависят от Запада, и именно в связях с ведущими экономиками мира они видят инструмент роста своего будущего благосостояния и могущества. Для Китая США являются несопоставимо более важным рынком сбыта и источником ресурсов для роста. Даже Белоруссия и Казахстан политически Россию не поддерживают. У них обнаруживаются свои интересы, собственная позиция на постсоветском пространстве. Но, главное, они категорически не хотят разделять с Россией ее нынешнее положение объекта международного давления и санкций.

Политические ошибки руководства России последних лет поставили вопрос о возможности дальнейшего существования страны как таковой. Распад СССР не стал смертельной национальной катастрофой только по одной причине: была внятная перспектива — западноевропейская модель государственности и современная рыночная экономика. Сейчас в связи с отказом от этой перспективы, возможность краха самой российской государственности в результате грядущей экономической катастрофы ощущается почти физически. В этих условиях подготовка к какому-то «столкновению», «противостоянию», разговоры о мобилизации ресурсов — это тупик, бегство от реальности; на самом деле — это ступор и ничегонеделание. Для предотвращения катастрофы, для сохранения страны надо думать и действовать иначе.

Однако адекватного понимания этого в российском общественном сознании и в отечественном информационном поле нет. Принципиально новые угрозы обсуждаются в старых терминах, маскирующих суть этих угроз под то, что кажется знакомым, понятным, а значит, и не слишком страшным (не такое, мол, видели). Разговоры о противостоянии с западным и всем остальным миром, «войне санкций» и новой «холодной войне» становятся частью обыденного сознания и не пугают его возможными последствиями, превратившись в часть бесконечного политического «ток-шоу». Взаимные обвинения стали рутинными, когда утверждения противной стороны не воспринимаются всерьез и не влекут за собой проецирование возможных событий на будущее — как ближайшее, так и более отдаленное. Риторический «отпор» противнику превращается в самоцель, определяющую все остальные реакции.

На самом деле тема «санкций» и их возможного снятия, вокруг которой сегодня ломаются копья, ни в малейшей степени не отражает серьезности ситуации. Само употребление этого слова порождает ассоциации с политикой «западного» мира в отношении Ирана, Ливии, Зимбабве и других «стран-изгоев», но Россия — это совсем другая история. Санкции против «изгоев» вводились и долго держались при общем безразличии к их долгосрочным последствиям — как с той, так и с другой стороны. Никто не верил ни в скорую «демократизацию» (вестернизацию) этих обществ, ни в то, что они в обозримом будущем смогут представлять для западного мира реальную угрозу. Именно поэтому, например, за те три с лишним десятилетия, что Иран живет под санкциями, ни его место в мире, ни перспективы дальнейшего социально-экономического развития существенно не изменились.

То, что мы имеем сегодня в отношениях между Россией и Западом, — ситуация принципиально иного характера: если все так и будет продолжаться, процесс принудительного перевода России в категорию третьеразрядных отсталых стран станет необратимым. Необходимо действовать — иначе через некоторое время этот набравший ход тяжелый каток остановить не удастся.

Учитывая его огромную инерцию, через какое-то время даже и смена власти в России уже не поможет и не решит проблему, поскольку многие условия для ускоренного экономического роста будут безнадежно утеряны, и на их восстановление могут уйти годы, если не десятилетия. А в XXI столетии потерять несколько десятилетий для роста и развития — это непозволительная роскошь для нашей страны. Нет у нее такого запаса прочности, и никакое «историческое величие» не спасет ее от судьбы слабеющего великана, не способного удержать под контролем процессы собственной деградации и распада.

Что можно немедленно сделать для выхода из опасной спирали падения?

Фото: Анна Артемьева / «Новая»

Во-первых, должны быть реализованы инициативы по урегулированию ситуации в Украине и нормализации отношений России и Украины, открывающие перспективу и создающие условия для диалога. Действовать надо немедленно, исключительно на основе здравого смысла и долгосрочных национальных интересов. Прежде всего необходима инициатива с российской стороны о проведении Международной конференции по Крыму с участием представителей народов полуострова, Украины, России, ЕС, самого широкого круга заинтересованных сторон. Это лучший способ продемонстрировать готовность к разговору, которая нужна для того, чтобы Россия снова стала стороной диалога, чтобы с ней говорили, чтобы ее слушали.

Следует исходить из того, что главное при решении вопроса о статусе полуострова — мнение, интересы и позиция жителей Крыма. Оптимальное решение — провести международно признаваемый референдум по соответствующим украинским законам и под объективным контролем, проявив уважение к живущим в Крыму людям. Международная конференция может принять решение о том, что практическое осуществление референдума и контроль за его объективностью в соответствии с международно признанными нормами будет реализовываться под эгидой ООН или ОБСЕ. На это, конечно, потребуется время, но на данном этапе важнее всего, что возникнет диалог и начнется процесс выхода из тупика. Это — серьезный подход и достойный способ добиться прочного решения. В то же время это будет разговор с Западом на понятном ему языке, открытие реальной перспективы выхода из кризиса.

Во-вторых, одновременно необходимо кардинальное изменение ситуации на востоке Украины. При сохранении нынешнего положения никакое перемирие не будет прочным, а в эскалации конфликта всегда будут обвинять Россию. Решение этого вопроса полностью находится в пределах возможностей и компетенции руководства нашей страны. Россия может сделать так, что вооруженное противостояние прекратится.

Главное — выполнение Минских договоренностей о выводе «незаконных вооруженных формирований, военной техники, а также боевиков и наемников с территории Украины» и обеспечение гарантий безопасности населения Донбасса с помощью масштабного привлечения наблюдателей ОБСЕ и нейтральных миротворческих сил. Негативная реакция на такие действия внутри России будет, но она не является обстоятельством непреодолимой силы. Ради сохранения страны это можно пережить. Надо понимать, что отказ от так называемой «доктрины ограниченного суверенитета» в отношении Украины, как и всех других постсоветских республик, — абсолютный императив XXI века, и чем раньше Россия к этому придет, тем лучше для нее.

В-третьих, нужно возвращаться к общей проблеме, в решении которой прямое сотрудничество России с Западом может иметь существенное, а возможно, и решающее значение. Тема эта старая — международный терроризм, в частности терроризм, основанный на исламском фундаментализме. «Исламское государство» — принципиально новая опасность, не в теории, а реально, с географически огромного плацдарма угрожающая и нашей стране. Именно от ИГИЛ исходит прямая угроза Кавказу и другим потенциально нестабильным российским регионам. Вывод американских войск из Афганистана с последующим приходом талибов расширит и укрепит этот плацдарм. Уход из Афганистана — свидетельство того, что решения, адекватного проблеме, нет ни у США, ни у Запада в целом. Вместе с тем именно борьба с вооруженным экстремизмом является территорией, на которой может быть эффективно использован военно-интеллектуальный, военно-технический, военно-силовой потенциал России.

Это минимум критически важных политических шагов, который позволит отвести от страны угрозу деградации и приступить к ее реальному обустройству в длительной исторической перспективе.