КРОВАВЫЙ ОМУТ КАРАБАХА часть I V

                

                              

 

Черный декабрь: инстинкт уничтожения

 

Правление Аркадия Вольского в Карабахе оказалось, конечно, бесславным, но оно стало первой победой националистических сил в необъявленной войне. Согласие Абдурахмана Везирова, нового лидера Азербайджана, встреченного с верой в его возможности и способности после бессловесного Кямрана Багирова, на создание незаконного Комитета особого управления НКАО, стало прямым предательством, приведшим фактически к отторжению Нагорной части Карабаха от Азербайджана. Везиров скорее всего выполнял обещания, данные Горбачевым армянской стороне.

Нейтрализм Вольского, резидента Центра и слуги всех господ, от Андропова до Горбачева, был показным. Не разделяя правых и виноватых, он так оценивал ситуацию противоборства:

"Армения ныне превращается по существу в моноэтническую республику, что может быть чревато понятными последствиями. С другой стороны, не менее опасны тевденции Азербайджана утверждать свои принципы силой".

В отношении безропотного Азербайджана, власти которого выполняли любые указания Москвы, многие из которых диктовались из Еревана, сказанное Вольским являлось ложью.

Основным аргументом в антиазербайджанской пропаганде были февральские события в Сумгаите, определившие разжигание конфликта в течение всего 1988 года, и страсти "геноцида" не остановила даже стихия -землетрясение 7 декабря. Подогретые чувства мести могли утишить лишь люди, их здравомыслие и забота друг о друге.

В этом отношении сумгаитская трагедия по своим последствиям сравнима с землетрясением. Но трезвый анализ этой патологии не был произведен, несмотря на все старания лидеров Народного фронта Азербайджана. Этим обстоятельством, кстати говоря, и определился тяжкий крест демократических сил республики.

Убитый в апреле 1992 года лидер марионеточной НКР Артур Мкртчян незадолго до смерти признал: "У нас - не война. То, что у нас происходит, я бы назвал коротко: издевательство над человеком. Разве можно было подозревать о том безудержном инстинкте уничтожения, пронзившем сегодня каждого карабахца. Имею в виду и нас, и других. (Под другими Мкртчян, член партии Дашнакцутюн, при жизни скрывавший свою партийную принадлежность, надо полагать, имел в виду азербайджанцев - Ю.П.). Но ведь это есть, проявилось сейчас, значит, было затаено".

Террористические акты в Степанакерте настигают, как правило, тех армянских деятелей, кого беспокоит "безудержный инстинкт уничтожения", кто хотя бы слабо пытается признать права "других", то есть азербайджанской общины Карабаха. В 1991 году погибли начальник аэропорта А.Ишханян (взорвана в собственном доме) и один из руководителей Нагорного Карабаха, участник мирных переговоров В.Григорян (застрелен на улице). А.Мкртчян расстрелян из автомата неизвестными у себя дома, в охраняемой квартире, на глазах жены и детей.

Осознание убитым лидером "затаенного инстинкта уничтожения", да еще "безудержного" от разжигаемого национализма, заставляет меня еще раз заглянуть в начало конфликта. Интервью Гейдара Алиева, помещенное в "Комсомольской правде" 17 апреля 1992 года, предоставляет такую возможность. Бывший член Политбюро ЦК КПСС заявляет, что виновником декабрьских волнений в Алма-Ате 1986 года является Михаил Горбачев, именно он и сформулировал тогда вопрос о казахском национализме. А за две недели до поездки Абела Аганбегяна в Париж, в конце октября 1987 года, Гейдару Алиеву было предложено написать заявление об уходе в отставку, что он и сделал. Академик Аганбегян, заявивший о необходимости присоединения Нагорного Карабаха к Армении, сказал дашнакской элите Парижа, что с Горбачевым этот вопрос согласован. "После этого началось интенсивное развитие событий, и они привели к той трагедии, свидетелями которой мы являемся", - резюмирует сегодня Гейдар Алиев.Поражаешься выдержке и политическому цинизму человека, на чьих глазах запускается в действие зловещий карабахский сценарий, приведший и к развалу Союза, и к невыносимому тупику, в который загнан его родной народ!.. Для меня это непостижимо.

Вольными или невольными пособниками агитаторов, разжигавших националистический "инстинкт уничтожения", оказались демократические движения в различных республиках и прежде всего - "Дем Россия", сразу признавших сторону Армении как форпоста демократии в Закавказье. Многие политики новой волны и карьеру-то свою сколотили на этих симпатиях, продолжая до сей поры безумные речи об антимусульманских, антитюркских чувствах: мы все - христиане, мы поможем друг другу. Это сухие поленья в костер, зажженный Зорием Балаяном. "Знают ли в Советском Союзе о том, - вещал публицист со страниц своей книги "Дорога", выпущенной в Москве в 1988 году, - что исламский фундаментализм, который нашел пристанище в Анкаре, предполагает в будущем уничтожить Россию не с помощью меча, а с помощью Корана? Публикуются ли в советской печати данные о том, сколько было мусульман в стране до революции, сколько сейчас, сколько будет в двухтысячном и сколько в две тысячи тридцатом году?".

Вопросы-то риторические, потому что в советской печати никто не найдет данных не только о мусульманах, но также о христианах или иудеях, объявивших сейчас, с легкой руки Балаяна и баронессы Кокс, антимусульманский союз.

Опасные игры, господа! Об идее создания исламского государства в Азербайджане объявит в январе 1990 года Михаил Горбачев, после устроенного им кровопролития в Баку. Самое поразительное состоит в том, что по опросу общественного мнения, проведенного в те горестные январские дни в столице Азербайджана, лишь З,6 процента согласились создать в республике исламское государство. Раздувание исламской угрозы всегда было составной частью армянской геополитики.

Прав политолог Эльдар Намазов, заметивший, что обвинения в исламском фундаментализме азербайджанцев со стороны М.С. Горбачева предварили ввод войск в Баку и фактически помогли организатору убийств получить молчаливую поддержку кровавой акции в общественном мнении страны. Резких осуждений не последовало даже со стороны демократов Прибалтики, а ведь их честная позиция в январе 1990 года по отношению к азербайджанцам помогла бы избежать через год подобных расправ в Вильнюсе и Риге.

Но мусульманофобия Балаяна одержала и одерживает, к сожалению, верх.

Один из лидеров Народного фронта Азербавджана, историк Иса Гамбаров попытался убедить московских демократов: давайте рассмотрим предпосылки и причины сумгаитской трагедии, вызвавшей осуждение и возмущение всей азербайджанской интеллигенции, всех честных людей независимо от их национальной принадлежности. Казалось, Иса Гамбаров опирался в своем анализе на обстоятельства тогда (да и сейчас) малоизвестные. Привожу их дословно, потому что верный диагноз данной патологии света так и не увидел.

Общий фон. Сумгаит - один из самых неблагополучных городов нашей страны, - объяснял И. Гамбаров. -Тяжелейшая экологическая ситуация и высокий процент заболеваемости. Жилищная проблема, тысячи семей, живущих в натуральных трущобах. Население этих трущоб составляли, в основном, мигранты из сельских районов, а также переселенцы из Армении - азербайджанцы, покинувшие свой родные места "добровольно-вынужденно". В Сумгаит направлялись многие заключенные, отбывшие срок наказания. Важный элемейт общего фона составляет и то, что Сумгаит, в отличие от большинства городов Азербайджана, не имеет национальных корней и традиций.

Ближний фон. Тревожные вести из НКАО. Забастовки, волнения, решение Областного совета депутатов. Притеснение азербайджанцев в Степанакерте. Убийство двух молодых азербайджанцев, 16-ти и 23-х лет в Аскеране. Мощная волна демонстраций в Ереване. Слухио том, что Москва намерена выполнить требование армянских демонстрантов. Сведения об усилен^ в Армении психологического и физического террора против азербайджанцев. Сведения небеспочвенны. Рассказ агронома колхоза "Гэлэбэ" Араратского района Ислама Велиева: " 17 февраля моя жена родила сына. Роды были трудные, осложненные. Ни ей, ни ребенку не была оказана помощь. Врачи и акушерки усмехались, скрестив на груди руки: "двумя турками меньше станет". Ребенок подхватил пневмонию. Жена не оправилась и по сей день. Им оказали медицинскую помощь тогда, когда я сумел их перевезти в Азербайджан". В азербайджанских селах армянские экстремисты поджигали дома, вырубали сады, громили парники. Осуществлялись массовые увольнения азербайджанцев.

Непосредственный толчок. Не случайно, 25-26 февраля, когда демонстрации в Ереване достигли апогея и вся Армения была во власти карабахского движения, тысячи азербайджанцев, гонимые насилием и страхом, устремились в Азербайджан. Многие из них 26-27 февраля прибыли в Сумгаит и близлежащие села Сараи и Фатмаи, где жили их земляки - переселенцы разных лет из Армении. Именно в эти дни было официально объявлено об убийстве в НКАО двух азербайджанцев. Круг замкнулся.

Проблема Нагорного Карабаха, - доказывал Иса Гамбаров московским демократам, - является серьезнейшей угрозой перестройке и демократизации нашего общества. И это понятно: тогда все верили в гласность и перестройку, молились на Горбачева. Демократически же настроенным историкам и писателям Азербайджана на всех подобных встречах сурово попрекали Сумгаитом и требовали: покайтесь перед всем миром? Домогались того, чего не требовал Нюрнбергский трибунал от нацистских преступников.

Так было, и я, ленинградский писатель, тому свидетель. Демократы Азербайджана сразу оказались изгоями в среде единомышленников по перестройке: ведь все народные фронты в республиках, все неформалы выступали тогда под лозунгами горбачевской перестройки, впитав от армянского комитета "Карабах" затаенный инстинкт национализма. Тут все сходилось.

Молодая демократическая пресса Прибалтики печатала весной 1988 года слова писателя Серо Ханзадяна о том. что в Сумгаите убито около 450 армян, трупы которых с номерными бирками на руках он, якобы, видел в морге своими глазами. "Фашистские изверги (читай: азербайджанцы  Ю.П.) ворвались в городскую больницу и родильный дом, по прикрепленным биркам определяли новорожденных детей армян и выбрасывали их из окон, а ожидавшим родов армянкам вспарывали животы", - вот что распространяли газеты от имени Ханзадяна, Сумгаит, кстати, не посещавшего. А вот официальное опровержение этих публикаций капитаном милиции Ч.М. Мамедовым дала лишь бакинская газета "Элм", а потому я приведу его полностью:

"Я свидетельствую лживость этих высказываний, так как все погибшие в ходе межнациональных столкновений в Сумгаите были доставлены в морг НИИ экспериментальной хирургии в гор. Баку, где несли охрану милиционеры вверенного мне подразделения. Всего было 26 армян и 6 азербайджанцев. Никаких бирок на трупы не вешали, ни одного трупа ребенка или беременной женщины не было (об этом имеется, кстати, официальное сообщение Прокуратуры СССР). Кому же и зачем нужна эта гнусная ложь?"

Капитану милиции Мамедову, надо полагать, был неведом принцип геббельсовской пропаганды: чем кощунственнее ложь, тем быстрей в нее верят. Иначе он не ставил бы столь откровенных вопросов...

Но фарисейство демократической прессы, сразу поддержавшей комитет "Карабах" во главе с будущим президентом Армении Левоном Тер-Петросяном, лишь прокладывало свой путь. Тем поучительнее первые шаги, верно?

"Московские новости" 22 мая 1988 года поместили репортаж В. Лошака "Сумгаит. Эпилог трагедии". В нем утверждалось не только об "испуге и скованности" армянской церкви в Баку, но и о попытках поджога - со слов настоятеля церкви Григория-просветителя Давида Диланяна. Сам Д. Диланян решительно опроверг факт попытки поджечь церковь.'

"Примерно 15 мая, - разъяснял читателям настоятель, - в армянскую церковь пришел человек, который представился корресповдентом газеты "Московские новости". Он интересовался количеством прихожан, их настроениями, спрашивал, приходили ли в церковь беженцы из Сумгаита... О якобы имевшем место поджоге церкви я не заявлял. Действия корреспондента "Московских новостей" меня возмутили. Я требую официального опровержения приведенных в статье фактов".

Думаете, опровержение последовало? Конечно, нет. Заявление Д. Диланяна за пределы Баку не вышло, а В. Лошак вместе с тогдашним главным редактором "эрзац-газеты" Егором Яковлевым продолжали подливать масла в огонь межнациональной розни, обрекая тысячи бакинских армян на распыл в раздуваемой конфронтации двух народов.

Да что там Лошак с его лживыми ухватками! В нечистую игру включились профессора, доктора, лауреаты Государственных премий России. Стоило академику Зие Буниятову выступить с аналитической статьей "Почему Сумгаит?" (вот перепечатать бы ее в центральных газетах), как на почтенного академика, Героя Советского Союза полились ушаты грязи и злобы, с каждой порцией все более бестактно и изощренно.

Разоблачая сценарий карабахского омута, Зия Буниятов, отважный фронтовик, предупреждал читателей о грозных последствиях затеянной распри для всей страны и сослался на лично пережитый им опыт Великой Отечественной:

"Особенно ярко дружба между народами СССР проявила себя в годы войны. Гитлеровской пропаганде так и не удалось разобщить единство наших народов. Я с тревогой задаю себе вопрос - а что, если бы армяне затеяли эту свою возню в годы войны? Несомненно, фронт развалился бы в течение нескольких дней".

Все, казалось бы, ясно, особенно теперь, спустя четыре года после публикации статьи 3. Буниятова: речь шла о территориальных притязаниях внутри СССР, о перекройке карты страны. И только об этом. Если подобные требования, страшно подумать, были бы выдвинуты в те грозные дни, то фашистская Германия добилась бы раскола между братскими народами (а это было воистину так), что и привело бы СССР к поражению.

Но не тут-то было! Со страниц многих газет раздался вопль профессора В. Петровского: "Не сметь оскорблять честь и достоинство армянского народа, армяне не разваливали фронт!". Но Зия Буниятов их в этом и не обвиняет, он просто попытался сравнить возможную когда-то трагедию с уже наступившей по вине "героев нации".

Я уж не говорю о многочисленных "письмах дядюшке Зие" в армянской прессе, где его называли недоучкой, клоуном в науке, имамом бывших кочевников, но и угрожали, подобно некоему Аркадию Гукасяну. мы вас заставим умолкнуть!

Впрочем, направленность этих публикаций, вбивавших каждый раз клинья между двумя народами, да и содержание их похожи, как сиамские близнецы, словно до сих. пор пишутся одной и той же провокационной рукой.

Поэтому ограничусь последним примером фарисейства из того, далекого теперь 1988 года. Во всех телевизионных программах было объявлено, что 29 декабря будет показан фильм о народном поэте Азербайджана Бахтияре Вагабзаде. Фильм без всяких объяснений был из программы изъят. Не считать же причиной тот факт, что в националистической прессе Армении Б. Вагабзаде был объявлен "врагом армянского народа". Но самое поразительное в этой истории другое: через несколько дней Центральное телевидение организовало специальную передачу о Сильве Капутикян, чьи воинствующие взгляды я уже приводил. Подобное же действие ЦТ наносило очередное оскорбление азербайджанскому народу, и ничего более.

Верхом фальсификации стали тогда же согласованные выступления двух "низамиведов" - доктора философских наук М. Капустина в "Советской культуре" и Грачика Симоняна на страницах газеты ''Гракан терт",

решившихся сокрушить "мифы" о Низами. Ограничусь лишь заголовками исследования Г. Симоняна: "Действительно ли Низами Гянджеви представляет азербайджанскую культуру?", "Мировое низамиведение о принадлежности творчества поэта", "Родители и национальность Низами". Далее утверждалось, что Низами не был и не мог быть представителем азербайджанской культуры потому, что он родился в иранском городе Куме, жил в армянском городе Гянджа, содержание его поэм не связано с азербайджанской действительностью, воспевал он Армению и армян; азербайджанцем Низами сделали Сталин и М. Дж. Багиров в связи с тем, что в период репрессий надо же было как-то поднять моральный дух народа перед войной. И в заключение -призыв: не отмечать юбилей Низами, не издавать его произведений как азербайджанского поэта.

Какая обывательская чушь, - скажете вы, вспомнив, что 800-летний юбилей Низами отмечался в блокадном Ленинграде в ноябре 1941 года по инициативе тогдашнего директора Эрмитажа Иосифа Абгаровича Орбели, через год ставшего первым президентом Академии наук Армении. Академик-востоковед не зря порицал творцов "армянских националистических наукообразных домыслов", но в 1988 году не нашлось ни одного русского или армянского академика, который бы разоблачил провокаторский раж, невежество и поджигательский угар Грачика Симоняна.

И лишь Ариф Гаджиев, директор Музея азербайджанской литературы имени Низами Гяеджеви, спокойно ответил фальсификаторам: "Низами был великим патриотом. Но он был гением, а гении принадлежат всему человечеству. И мы, азербайджанцы, гордимся этим. Гордимся поэтом, девизом которого было: мы все - дети земли".

Недавно, в ноябре 1991 года, творческая интеллигенция города на Неве отметила в Эрмитажном театре 850-летие азербайджанского поэта Низами Гянджеви. Какие-либо афиши и объявления об этом вечере в городе отсутствовали, и людей собралось, наверное, не больше, чем в блокаду, полвека назад. Чествование прошло достойно, с великолепным концертом деятелей культуры Азербайджана, но книжный том Низами, подготовленный в ''Бoлъшой библиотеке поэта", света не увидел, к чему и призывал Грачик Симонян и его покровители из "Советской культуры".

Казалось, что ужас землетрясения 7 декабря 1988 года, поддержка и сострадание всей планеты просветлит разум армянских националистов, что волна стихии погасит волну агрессии и экстремизма. Но уже на следующий день, 8 декабря, комитет "Карабах" обратился к соотечественникам: "Мы призываем Центральное правительство не использовать трагедию армянского народа для объявления всесоюзной стройкой - не пытаться изменить этнический состав Армении".

На очередной утренней планерке председатель комиссии Политбюро ЦК КПСС Николай Рыжков озадаченно сообщил: "Вчера в Ленинакане появились люди, которые не только уговаривают жителей не давать увозить детей с места катастрофы за пределы Армении, но и советуют взрослым не уезжать из уничтоженного стихией города в другие республики, где им предоставляется жилье в здравницах, гостиницах, общежитиях. Мол, обратно в Армению никого не пустят".

Множились слухи один хлестче другого: о вулкане, о ядерной бомбе, якобы взорванной под Ленинаканом, чтобы отвлечь армянский народ от проблемы Нагорного Карабаха. Не пожалели бы, мол, и Ереван, да побоялись соседства атомной электростанции. Сей политический бандитизм, не пресеченный в зародыше, помогал лидерам комитета "Карабах" заработать на народной беде репутацию бескомпромиссных национальных героев.

Выпуская информационные бюллетени, обращения, петиции в ООН, Левой Тер-Петросян и его сподвижники разработали уже в первые дни после землетрясения программу АОД - армянского общенационального движения, направленную прежде всего на завоевание власти в республике. В программе наличествовали слова и о дружбе народов: "наш принцип - жить в мире и согласии со всеми соседями". В то же самое время активисты "Карабаха" в селе Амасия организовали демонстрацию школьников, которые требовали увольнения с работы азербайджанцев.

Народный депутат СССР Мурадян, хозяин Спитакского района, потребовал выгнать ночью азербайджанцев из села Гурсалы, пострадавшего от землетрясения. После десятидневного голодания и мучений эти последние семьи азербайджанцев были переправлены с территории Армении на вертолете в соседний Казах. Операцией руководил первый заместитель председателя Совета министров Азербайджанской ССР.

В гарнизонный госпиталь Еревана была подброшена листовка: угрозы в адрес врачей и медперсонала за то, что наряду с армянскими больными на излечении в госпитале находятся азербайджанцы. Имелся в виду рядовой запаса Ф. Бадаев, автослесарь из Баку, единственный оставшийся в живых после катастрофы под Звартноцем ИЛ-76, в которой погибло 77 добровольцев из Азербайджана.

"Знаете, что открыло бы всем глаза на то, что происходит? - спрашивал один из ереванце^ спецкорра "Красной звезды" А. Орлова. - Широкая информация, чем и как Азербайджан помогает Армении. Помогает он чем-нибудь или не помогает?"

Корреспондент сообщал, что в первые же дни соседняя республика направила в район бедствия более ста автокранов, бульдозеров, экскаваторов. Азербайджан отгрузил около 70 тысяч тонн автобензина, авиакеросина и дизельного топлива. Пострадавшим за две недели передано 1200 тонн жидкого битума, 90 тысяч тонн мазута, 2800 тонн масел и других горюче-смазочных материалов. В районе Ленинакана, Спитака, Кировакана появилось два десятка передвижных заправочных станций и бензовозов. Сюда же направлено большое количество водопроводных труб, кабельного имущества. Первую помощь пострадавшим оказывали десять медицинских комплексных бригад с санитарными машинами из Баку. К середине декабря 1988 года на знаменитый счет 700412 Азербайджан перевел 5 миллионов рублей собранных пожертвований.

Людям, уставшим от трескотни националистических лозунгов, было ясно: Азербайджан в беде соседа не оставил. Колокол сострадания звучал в сердцах миллионов.

Первая механизированная колонна из 28 мощных автокранов грузоподъемностью от 10 до 50 тонн, с машинами и автобусами выехала из Баку уже 8 декабря. Ехали 80 профессионалов - азербайджанцы, русские, евреи, армяне - во главе с заместителем министра монтажных и специальных работ Шамилем Мусаевым.

"Мы практически потеряли почти сутки из-за того, что на Иджеванском посту нам чинили препятствия с той стороны, - рассказывал через месяц руководитель колонны. - Люди, отрекомендовавшиеся как представители власти, потребовали список национального состава нашей колонны. По их предложению мы три раза переставляли машины и краны в колонне якобы для нашей же "безопасности". И тем не менее наша колонна первой доставила сюда краны, подъемные механизмы, без которых ни спасти живых, ни достать мертвых".

Посланцы Азербайджана работали в кромешной тьме и под слабые отблески костров, не позволяя послаблений, расчищали завалы от рухнувших, подобно карточным домикам, девятиэтажек. Только за первые дни работы сумели спасти 63 человека и извлечь 320 трупов. На седьмой день стали работать в респираторах, противогазах и резиновых перчатках.

"На третьи сутки, - вспоминал Шамиль Мусаев, - у нас заработала собственная кухня, которая кормила горячей пищей всех, кто обращался. В эти минуты, согреваясь теплом одного костра, рассказывая о потерянных близких, люди плакали, благодарили за сочувствие и помощь, говорили о том, как мелки, надуманы все эти проблемы, возникшие между нашими двумя народами. И еще: тот, кто испытал такое горе, какое испытали жители Ленинакана, не станет заниматься спекуляциями на национальную тему. А их высказывания по адресу тех, кто задержал нас на границе, лучше не приводить. Подумать только, ведь сколько можно было бы спасти еще, если бы не эти сутки простоя".

Иная судьба постигла механизированную колонну "Азнефта", выехавшую из Баку 9 декабря 1988 года. Вскоре водители вернулись, не проработав в Армении ни единого часа. Почему?

"От границы нас сопровождали - спереди БТР, по бокам - милиция и сзади ГАИ, - рассказывал корреспонденту "Социалистической индустрии" один .из "возвра-щенцев" Михаил Арешев, бакинский армянин. - Для чего такой конвой, вскоре стало ясно. С обгонявших нас легковых автомашин неслись неприкрытые угрозы, брань, нам показывали кулаки. Между Спитаком и Ленинаканом на наши машины набросились молодчики с черенками от лопат: убирайтесь обратно в Азербайджан, нам ваша помощь не нужна... Утром колонна подъехала к Леяинакану. Краны тут же забрали, нам сказали: ждите. Новые молодчики накинулись на Рафика Кузахмедова. Говорят: ты смуглый. Он отвечает, что татарин, А они прут на него. Все равно, говорят, мусульманин, мы тебя убьем. Решили поговорить с ними по душам. Говорим: дорогие, милые люди, да мы к вам с чистыми намерениями, в кузове - баллоны, в кабине сварщики. Мы вон как нужны, горе кругом какое. Ничего не хотят слушать, затмение какое-то в головах. Схватились за палки, камни. Подошли военные из комендатуры: ребята, вы тут создаете напряженность, лучше уезжайте... Вот мы и вернулись".

"Мы далеки от мысли, что делается это от имени армянского народа, - дополнил рассказ Арешева Рафик Кузахмедов. - Нет, народ занят своим горем. Но удивляет то, что этому не дают отпора. Ума не приложу, как сейчас, в эту минуту можно спекулировать, да еще такой бедой. Неужели не понимают, что вся их беспричинная злость и ненависть не стоят и дыхания спасенного хотя бы еще одного армянского ребенка?"

Можно, оказалось, не только спекулировать, но и мародерствовать. Кражи, угон личных машин, хищение медикаментов, прибывавших со всего мира в аэропорт "Звартноц", разграбление магазинов в поверженных землетрясением городах, снятие с трупов и присвоение часов, золотых сережек, кулонов, денег, - тяжко и ненужно об этом вспоминать.

Главное: национальную идею-фикс трагедия землетрясения не сбила, белый флаг ожидаемого перемирия выброшен не был. "Зачем вы присылаете нам свою кровь? - возмутились сторонники комитета "Карабах". -Армяне сдали достаточно крови для раненых, чужой нам не нужно. Следует прекратить дешевую и бессмысленную пропаганду интернационализма".

Зарубежную помощь комитет "Kapaбax" решил взять в свои руки. Апют Манучарян обратился к Шарлю Азнавуру в Париже и губернатору Калифорнии Джорджу Токмаджяну с просьбой взять на себя организацию соответственно европейского и американского центров сбора и отправки средств. Пожертвования пошли по этому каналу. В Армении этот канал взял под контроль один из лидеров комитета "Карабах" Хачик Стамбултян. На личный счет Стамбултяна поступали крупные валютные переводы, также лично в его адрес прибывали самолеты с грузами из Франци и США. Конечно, это были щедрые субсидии, которые нужно было отрабатывать.

10 декабря 1988 года, когда еще не успели остыть тела погибших, в госпиталях и клиниках врачи спасали раненых, многие завалы с живыми людьми еще не были разобраны, лидеры "Карабаха" организовали неразрешенный митинг около дома писателей в Ереване, призвав на нем к гражданскому неповиновению, к продолжению забастовок. Судьбу вождей комитета решил прибывший в Армению из Вашингтона Михаил Горбачев, назвав этих людей бесчестными наглецами: восклицают о правах человека, а сами попирают их, объявляя врагами всех, кто не разделяет их взгледов. Пять лидеров АОД (А. Акопян, К. Вартанян, С. Геворкян, В. Манукян и Л. Тер-Петросян) получили меру пресечения - 30 суток административного задержания. Задержанных переправили в Бутырки. Арест был произведен под непосредственным руководством военного коменданта Еревана генерал-полковника Альберта Макашова.

Авторитет арестованных вырос невероятно; если ты не с комитетом "Карабах" - значит, не патриот. А непатриотом прослыть мало кому хотелось. Заявление республиканской газеты "Коммунист" о политических авантюристах, опьяненных националистической фразой, которые оголтело рвутся к власти, подталкивая народ к национальной трагедии, - уже никого не убеждало, даже первого секретаря ЦК Компартии Армении Арутюняна. Именно ему был адресован ультиматум об освобождении единственных радетелей нации:

"Требуем немедленно освободить лидеров комитета "Карабах" и всех политзаключенных, арестованных в эти дни. Даем на размышление 24 часа. В противном случае переходим к массовому террору. Время и место действия не указываем. У нас на вооружении имеются "стингеры", доставленные нашими друзьями. Террористический отряд "Андраник". В подробном комментарии к "ультиматуму" напечатан снимок примерно полусотни смертоносных снарядов, доставленных, надо полагать, по каналам, организованным Хачиком Стамбудтяном. Это было первое упоминание о "стингерах".

Позднее одна из парижских газет сообщала в материале своего собкора Клод-Мари Вардо:

" В Ереван за последние недели из Ливана продолжали прибывать самолеты с тяжелым оружием, минометами и автоматами. Выгрузка производилась ночью под охраной армянских таможенников. Вот уже несколько дней, как на таможне аэропорта не служит ни одни русский. В момент, когда в Нагорном Карабахе разгорается гражданская война, в Ереване и деревнях, на территории между столицей и границей с Азербайджаном, встречается все больше вооруженных людей. Во главе Этих банд все чаще можно видеть армян, прибывших из Бейрута и Дамаска... Комитет "Карабах" держит в своих руках организацию вылазок против Азербайджана. Только он может предоставить вам вертолет для быстрой поездки на восток страны".

Некоторый, весьма слабый отголосок эти события находили и в советской прессе. "Комсомольская правда" в марте 1989 года опубликовала заявление первого заместителя начальника Главного следственного управления Прокуратуры СССР В.И. Илюхина: "На дорогах Армении до сих пор встречаются вооруженные группы. Их надо разоружать. И если говорить об оружии, то его нелегально хранится там большое количество".

Только в июле 1990 года Михаил Горбачев сподобился на подписание Указа о расформировании и разоружении незаконных военных формирований, но тут же по просьбе нового Президента Армении Левона Тер-Петросяна этот Указ в отношении армянских бандфор-мирований был фактически отменен тогдашним министром внутренних дел СССР Вадимом Бакатиным. Азербайджанцы же безропотно сдавали последние охотничьи ружья, - по команде своих же властей.

Накануне землетрясения сотрудники Центрального телевидения начали готовить телемост Баку-Ереван. Катастрофа эту попытку остановила. "Известия" 20 декабря 1988 года опубликовали беседу журналистов, вернувшихся из Армении и Азербайджана и решившихся обменяться впечатлениями и оценками увиденного. Напомню, что в первые дни декабря 1988 года столицы обеих республик сотрясали многотысячные митинги. В Баку в ночь на 5 декабря спецназовцы очистили площадь имени Ленина за полчаса; это было репетицией Тбилиси, за пять месяцев до 9 апреля 1989 года. Итак, слово журналистам "Известий"...

Р.Лынев: Накануне у нас было впечатление, что митинг "выдыхается" сам по себе. Митингующих оставалось не более полутора тысяч, военные рассеяли их за полчаса.

А. Степовой: Но тут началось самое главное. Кто-то пустил слух, будто на площадь пущены танки, пролилась кровь. И сразу же толпы с траурными флагами заполнили улицы, окружили здание ЦК партии, МВД, врывались на предприятия, пытаясь остановить работу. На улицах сожжено несколько машин, были жертвы... Словом, обстановка в Баку на какое-то время вышла из-под контроля. И столь же неожиданно вошла в колею на следующий день.

А. Проценко: В Ереване прекращение бакинского митинга добавило спокойствия. К тому времени там уже работали многие предприятия и даже начались занятия в вузах.

А. Степовой: Почему "даже"?

А, Проценко: Потому что студенты были самыми упорными забастовщиками.

А. Степовой: Понятно. В Баку тоже молодежь, студенты составляли наиболее активную' часть движения.

М. Крушинскай: И все же, я думаю, несправедливо вот так противопоставлять друг другу Баку и Ереван. Ибо .в районах Армении обстановка тоже временами выходила из-под контроля. Формировались вооруженные бацды, звучали выстрелы. Росло число жертв среди тех, кто решил выехать из Армении. (Подозреваю здесь цензурную правку; журналист говорил о жертвах среди азербайджанцев, депортируемых в конце ноября из Армении - Ю.П.).

Р. Лынев: Как же объясняли это ваши собеседники в Армении? Ведь после Сумгаита большинство армян считает себя стороной пострадавшей и утверждает, что насилие, тем более жестокость, для них неприемлемы.

М. Крушинскай: Объясняли, что это "расплата" за Сумгаит. Стрельбу в людей, конечно, не одобряли - во всяком случае интеллигентные люди. Но говорили так: что нам остается, если центральная власть бессильна нас защитить?

(Теперь известно, сколь кровавым было изгнание азербайджанцев из Армении: всего убито 216 человек, в том числе 57 женщин, 5 младенцев и 18 детей различного возраста: добычей националистов стало 172 азербайджанских села с полутысячелетней историей, 8 тысяч квадратных километров земли - территория, в два раза превышающая площадь НКАО - Ю.П.).

Р. Лынев: Очень схожая ситуация - азербайджанцев беспокоило то же самое. В том-то и трагедия! Каждая из сторон ищет, кто первым начал. А сегодня надо искать, кто первым закончит.

А. Проценко: При этом обвиняли гонителей "на той стороне", а стреляли у себя дома - в гонимых.

Р. Лынев: Кто начал, кто кончит?.. Не случайно мы заговорили об интеллигенции. Именно за нею, в первую очередь за учеными - историками, писателями, - "теоретическое обеспечение" конфликта. В чем оно? В попытках обосновать исключительное историческое право на Нагорный Карабах. Но спор этот бесперспективен. Оба народа живут на этой земле издревле, бок о бок. Дружили, ссорились, многое заимствовали в культуре и опыте друг друга...

А. Проценко: А ведь был момент, когда казалось, что проблема армяно-азербайджанских отношений осталась в прошлом. Не знаю, как "у вас", а "у нас" о ней даже не упоминалось на протяжении по крайней мере двух с лишним суток после землетрясения.

Р. Лынев: Нам тоже так казалось. Многие в Баку испытали искреннее потрясение, откликнулись на беду. Хотя были, увы, и злорадствующие...

М. Крушинский: К сожалению, на третьи сутки положение изменилось. В Ереване все чаще зазвучало: не примем помощь азербайджанцев. Были даже митинги с этим лозунгом. Разного рода политиканы, явно опасаясь потери влияния в массах, развернули обструкционистскую кампанию, откровенно спекулируя на драматических событиях недавнего прошлого.

А. Проценко: Понятно, что помощь из Азербайджана была искренней. К сожалению, пропагандистский пережим в сообщениях об этой помощи привел к обратному результату. Многие в Армении увидели в этом бестактность.

А. Стеновой: О какой бестактности речь? Ведь на границе между республиками задерживались не слова, не лозунги, а конкретная помощь - медикаменты, техника...

М. Крушанский: К сожалению, да. На руках тех, кто организовал и митинги, и кордоны - кровь неспасенных в Ленинакане, Спитаке, Кировакане...

Это была последняя публикация в се, стремившаяся к объективности и шейся разобщенности двух народов.Позже газеты запестрели разного рода статьям и обращениями инеосведомленных деятелей науки и культуры, весьма далеких от понимания сути навязанного спора. Авторы, в основном, стремились к увещеванию азербайджанского народа, который-де традиционно очень славный, великодушный, щедрый и т.п., однако теперь, та-кой-эдакий, почему-то заупрямился и не желает уступать своим обездоленным судьбою соседям какой-то там клочок своей земли. Ведь все так просто: уступи и - конец конфликту, мир и благополучие в СССР!

Эту позицию народный поэт Азербайджана Бахтияр Вагабзаде охарактеризовал не без грусти: "Отдай мы землю в 41-м, и не было бы ужасов Великой Отечественной. и мы уберегли почти 30 миллионов жизней! Нелепая, странная логика!"

Соблюдавшийся в прессе стереотип "баланса вины сторон" (в ЦК КПСС редакторов газет наставляли: ни одно ваше выступление о событиях в НКАО не должно вызывать отрицательных чувств - а) у жителей НКАО, б) у азербайджанского населения, в) у населения Армении, г) у армян, проживающих в Азербайджане) день ото дня под влиянием националистов заменялся виной Азербайджана, противопоставлением "несговорчивых" азербайджанцев "древнему и многострадальному" народу Армении. О том, что подобная пропаганда подогревает затаенный "инстинкт уничтожения", придавая ему безудержную массу издевательства над человеком, авторы не задумывались. В этом отношении признание Артура Мкртчяна незадолго до смерти вполне искренне. Другого результата замалчивание национализма, фарисейство и фальсификация ни отдельным людям, ни народу в целом никогда не приносили. Доктрина: там, где Живут армяне, там Армения, - обоюдоострая...

"В сегодняшней Армении национализм и капитализм вобедили окончательно, - свидетельствует израильский публицист Роберт Давид, посетивший республику в мае 1991 года. - Это единственная республика, превращенная целиком в гигантский Рижский рынок, в большую барахолку... Создается впечатление, что вся энергия населения ушла в торговлю и в национализм, на производство уже сил не осталось... Сейчас, глядя назад, можно ясно сказать, что армянские националисты, выполняя чью-то волю и разжигая огонь вражды в Карабахе, сами и пострадали".

Впрочем, еще один результат (надеюсь, промежуточный и поправимый) достигнут отмеченной пропагандой: в Азербайджане исчезает то замечательное бакинское братство, которое помнится с докарабахских времен. Но, может быть, это разноплеменное братство вернется, как и древний союз славян и тюркской степи, основанный на взаимном уважении, а не на ассимиляции к поглощении. Несмотря на двуличное поведение российских властей, этот союз еще можно сохранить, хотя именно против этого союза начат новый виток карабахской войны сегодня, в конце апреля 1992 года.

Абдурахман Везиров и Георгий Рожнов -год 1989-й

 

В книге "Древняя Русь и Великая Степь" Лев Николаевич Гумилев, создатель весьма оригинальной концепции об этносах и этнических стереотипах поведения, убедительно доказывает, что конфликты между древними русичами и кочевниками кипчаками были случайными; намного значительнее были конфликты, например, между Черниговом и Киевом, то есть ученый рассматривает Древнюю Русь и Великую Степь в качестве одной системы - славяно-тюркской.

В одном из пожеланий молодым ученым Азербайджана Лев Николаевич Гумилев высказался так: не пытайтесь возвеличивать свой народ, он велик и без того: то, что прекрасно, не нуждается в похвалах.

И рассказал эпизод из своего обильного гулаговского прошлого, которое он использовал и для изучения стереотипов поведения. Вот эта история:

"Был такой случай с одним азербайджанцем у нас в лагере, Рза Кули, сейчас живет в Баку. Химик, тихий, скромный человек. Он резал для себя сало, чтобы поесть, а кто-то стоял над ним, кричал и сыпал грязь ему на дастархан. Рза Кули сказал: "Отойди". Тот хотел ударить его по лицу всей ладонью, а Рза Кули мне рассказывал.' "Если бы он меня ударил, я должен был или его ударить или погибнуть". Поэтому он порезал ему ладонь* Тот побежал сразу куда-то. Рза Кули говорит: "Сижу и думаю; умру я или нет". Тот возвращается, рука перевязана, подает руку и говорит: "Ты молодец"... Что отличает азербайджанца от поляка, немца, западного славянина? Они ведь не рискнули бы жизнью ради сохранения достоинства. А этот даже не задумался, у него другой стереотип поведения. И тут я начал изучать стереотипы".

Прав в своем наблюдении русский ученый. Другое дело, что азербайджанский народ, как и все мы, советские люди, без исключения, был превращен в абстракцию и остается ею. Нами управляли и управляют, по выражению Петра Яковлевича Чаадаева, умы столь лживые, что даже истина, высказанная ими, становится ложью.

Народный писатель Азербайджана Байрам Байрамов рассказывал с горечью о том, как встречал его один чиновник. В ответ на его просьбу о рассмотрении жилищного вопроса для писателей чиновник равнодушно заметил: "У нас для рабочих тоже нет квартир". Точно теми же словами отделался на встрече с ленинградскими писателями в 1978 году первый секретарь обкома Григорий Романов, и тогда мои товарищи промолчали. Но Байрам-муаллим в подобной ситуации проявил иной стереотип поведения. Поднявшись, резко сказал: "У рабочих нет квартир, потому, что ими управляют такие, как ш, проходимцы. Не надо нас противопоставлять друг другу."

Многие на подобное не решались. Незадолго до приезда Леонида Брежнева в Баку нескольких азербайджанских, поэтов пригласили в ЦК партии и поручили написать стихи-оды, стихи-восхваления и благодарности за ''oтeчecкую заботу" о республике. Многие из неприглашенных поэтов не брезговали ничем, чтобы попасть в списки, сулящие, как им казалось, почет, звания, материальные блага. Веками складывавшийся в народе престиж литературы, разъедаемой метастазами бюрократизма, упал до нуля. Тем же уровнем оценивалась народом и "отеческая забота" о нем: в соседнем Иране на девятом году войны по талонам давали полтора килограмма мяса и масла на человека, а в Баку - только килограмм. Сегодня, правда, и по этой норме вздыхают.

Представляется что инициаторы армянского националистического движения у нас и на Западе были убеждены, что присоединение Нагорного Карабаха к Армении не встретит особых затруднений. Все было просчитано, кроме одного фактора, - воли азербайджанского народа. Она оказалась не до конца парализованной ни "алиев-щиной", ни предыдущими, ни последующими партийными "ширваншахами".

Именно "карабахский вопрос" неожиданно высветил сложившуюся в республике неприглядную ситуацию. Наступало прозрение прежде всего интеллигенции, в среде которой долгое время старательно уничтожали наиболее одаренных и талантливых, им не давали продвигаться в науке, где господствовали семейственность и местничество, им не позволяли появляться в литературе, где лживые классики издавались чаще Низами, Насими и Самеда Вургуна. Руководящие посты в республиканских ведомствах культуры отдавались на откуп родственным кланам, покупающим и продающим всех и вся. За портреты Брежнева, выгодно сбываемые в районах Азербайджана, получил звание народного художника Гусейн Алиев, брат легендарного Гейдара. Брат другого секретаря ЦК. ф. Багирзаде, неожиданно сделался драматургом. хотя все, в том числе и работники телевидения, посмеивались над автором. Посмеивались и ставили.

Почти все члены правительства и ответственные работники ЦК республики к началу карабахского конфликта были родственниками друг друга. Гейдар Алиев на страницах "Литературной газеты" утверждал, что заси-лие родственников или земляков в высшей школе или в министерствах - нормальное явление, подобное модным тогда рабочим династиям. Сквозь такую круговую поруку пробиться бы"о нелегко, - свидетельствовал в наступивший час откровения секретарь Союза писателей Азербайджана Чингиз Абдуллаев. - В лучшем случае это удавалось сделать за счет удачной женитьбы. Страшное в условиях Азербайджана, когда-то разделенного на ханства. выражение "харалысан" - откуда ты родом? - разобщало нацию, деля людей на бакинцев и нахичеванцев, карабахцев и ленкоранцев.

"Липко-грязное слово"взятка", - писал Чингиз Абдуллаев, - мы заменили на "хормет" - "уважение" и начали уважать друг друга, не понимая, что образуем замкнутый круг, из которого нам не вырваться".

"Уважение" начиналось с работников яслей и детских садов и достигало астрономических сумм в общении с милицией, судьями, прокуратурой, партийными властями. Деньги решали все. "Не будем скрывать наши пороки", - призывал в начале 1989 года писатель Чингиз Абдуллаев, приводя великолепные слова из Корана:

"И послал Аллах ворона. И сказал ворон: горе мне, я не в состоянии скрыть скверну брата своего".

Зато "скверну брата своего" вовсю распаляли средства массовой информации в Москве, пытаясь посеять в Азербайджане жестокое рентгеновское излучение межнациональной ненависти. Вернусь к дню землетрясения в Армении, весть о котором заставила отступить ра задний план всему мелкому и злобному, уже накопившемуся между двумя народами. Когда в Баку стояли в очередь к донорским пунктам добровольцы, обозреватель программы "Время" заявил, что в столице Азербайджана в ознаменование армянского землетрясения произведен фейерверк и идет народное гуляние. И это в городе, погруженном по вечерам в мрак введенного Москвой военного положения и комендантского часа, где через каждый квартал стояли танки и бронетранспортеры, а человека, случайно оказавшегося на улице без пропуска, задерживали до утра в милиции.

Можно представить, какие последствия имела в Армении и Азербайджане эта провокационная выходка в начале декабря 1988 года! А цель преследовалась и преследуется одна: отвергать любое предложение уладить разногласия законным путем, нагнетать и без того накаленную обстановку. Несчастье, просто несчастье!

"Недавно решили поменять азербайджанское название Нагорный Карабах - Арцахская автономная область, - писал в одной из статей уроженец Карабаха, писатель Максуд Ибрагимбеков. - Мол, азербайджанское название оскорбляет эстетические чувства армянского народа. Причем здесь народ? Добрая половина армян носит азербайджанские или тюркские фамилии: Аллахвердян, Агасян, Аганбегян, Агабабян, Бабаян, Балаян, Вердиян, Капутикян, Демирчян, Ханзадян, Алиханян и десятки других. И ничего, народ вроде не возмущается, никто не меняет ни фамилий, ни имен. Обращаясь к любимому человеку, многие добавляют азербайджанское слово джан. Пока не отменили. Великий певец Кавказа армянин Саят-Нова, творивший на азербайджанском, армянском, грузинском языках, из 105 своих бессмертных газелей 75 создал на азербайджанском. Тоже не отменили. Поют. Так зачем же понадобилось менять название Нагорного Карабаха? Чтобы вызвать возмущение, усилить эскалацию ненависти, чтобы не прекращали убивать, насиловать, поджигать дома. Надо постоянно подогревать, провоцировать, а то могут прекратиться забастовки, вдруг, чем черт не шутит, здороваться начнут".

Подобные настроения подогревались и на открывшемся в Москве первом съезде народных депутатов СССР весной 1989 года. Арена Карабаха как бы была перенесена в московский Кремль. Народные депутаты от Армении во главе с Г. Старовойтовой сплоченно отвоевывали НКАО для Армении на виду у всей страны и всего мира, охаивали, не стесняясь в выражениях, весь азербайджанский народ при попустительстве Горбачева и Лукьянова.

Депутатский корпус от Азербайджана поражал своей серостью. Процитирую по этому поводу письмо азербайджанки, живущей в Ленинграде, тем более, что оно не проникло даже в азербайджанскую Прессу.

"Как случилось, что на Съезд народных депутатов СССР попал такой депутатский корпус от Азербайджана? - автор адресовала свой вопрос Аязу Муталибову, назначение которого после событий "черного января" воспринималось хоть и скептически, но с надеждой, что новый лидер вынужден будет прислушаться к голосу народа и защитит коренные интересы республики. - Неужели было непонятно, что в стране происходят решительные перемены, что при выборах депутатов следует соблюдать не процентную норму тех или иных социальных слоев, отбирать не просто послушных, голосующих и поднимающих руку по велению Первого секретаря, а людей грамотных, самостоятельно думающих, компетен-трых в разных областях, болеющих душой за республику, достойно представляющих свой народ и по-настоящему отстаивающих интересы республики?! А ведь такие люди есть во всех слоях населения Азербайджана.

Так почему окружные комиссии "просеяли" именно тех, кто мог самостоятельно проявить себя на Съезде в разных областях?

Стыдно было смотреть на нашу делегацию, на дежурные выступления, на единогласно поднятые руки вслед за Везировым... Иногда казалось, что азербайджанских депутатов вообще нет на съезде.

И, конечно, этим пользовались те, кто распространял слухи об ограниче^шости азербайджанцев, их тупости и т.п. Мне звонили и говорили: "А ты еще утверждаешь, что у вас есть способные и мужественные люди. Где же они? Вся ваша делегация входит в законопослушное большинство и голосует так, как велит председатель". Было обидно и больно слушать такое, когда я знала, что на самом деле в республике есть достойные люди, толковые специалисты. Везиров и его аппарат вновь больше думали о своей власти, о том, как они будут выглядеть в глазах Генсека".

Что ж, вывод ленинградки, четверть века тому назад покинувшей Баку, оказался верен: неуважение к самим себе приводит к наплевательскому отношению других.

"К счастью, бациллы национализма не проникли в национальную среду республики, - заявила в опубликованном выступлении на первом Съезде народный депутат Л. Барушева, швея Бакинской фабрики имени Володарского (места на трибуне она не получила). - Есть что-то антигуманное в идее, что армяне могут жить только в Армении, азербайджанцы - только в Азербайджане, русские - только в России и т.д. и т.п. Эти идеи не имеют ничего общего с подлинными интересами наших народов... Я всю жизнь прожила в Баку, нигде не чувствовала себя чужой: ни в коллективе, в котором тружусь, Ни в доме, в котором живу. За меня голосовали избиратели десятков национальностей, проживающих в Баку".

Выступление Л. Барушевой было озаглавлено: "Сообща строить общий дом" и выражало традиции интернационализма пролетарского Баку. Подобного содержания статьями были заполнены в 1989 году все республиканские газеты Азербайджана. Вот лишь некоторые типичные заголовки: "Проблемы решаются сообща", "Нам жить вместе", "Путь один - национальное согласие", "Во имя межнационального мира". С невероятным трудом сквозь идеологическую цензуру везировского аппарата пробивались выступления авторов под заглавиями: "Правовое государство начинается с уважения к закону", "Следовать истине, а не амбициям" и уж совсем реалистическое: "Воруют скот".

1989 год начался с Обращения властей Азербайджана и Армении "К гражданам, покинувшим постоянные места проживания":

"Все мы должны прислушиваться к призыву М.С. Горбачева: сделать все, чтобы тот, кто вынужденно покинул места постоянного проживания, быстрее вернулся к своему родному очагу".

Ко времени этого лицемерного призыва ("Вы истосковались по труду на своей земле, ваши глаза соскучились по родным горам и долинам, сады ждут тепла ваших рук") Армения изгнала практически все двухсоттысячное население азербайджанской национальности. Беженцы роились в Баку, выходили на площадь перед зданием ЦК, их с плачущими детьми уговаривал сам Везиров, сажали в быстро пригнанные автобусы и отправляли туда, откуда их выгнали. А там, как показал ход событий, антиазербайджанская истерия ни на день не прекращалась. И можно понять, почему на площади появился плакат: "Терпению - предел!".

Власти Азербайджана отказывали беженцам в просьбах расселить их в географической среде, близкой по климатическим условиям покинутой родине, то есть Ленинакану, Кировакану, Спитаку, Гурсалы, Сары-алы. Аргумент один: мы - горные люди и просим поселить нас не в Лос-Анджелесе и даже не в Дилижане или Москве, а на суверенной территории Азербайджанской ССР - в Нагорном Карабахе. В это же время из Апшерона в Карабах организованно переехало 20 тысяч армян "для адаптации в условиях горного климата".

Одна из беженок, активистка женского движения Санубар Абдуллаева задавалась вопросом; почему мы вместо надежды испытываем разочарование? И обвиняла в преступной самоуспокоенности бакинские власти, не взявшие на себя ответственности за судьбы беженцев. Она пыталась объяснить изгнанным, что "фактическая власть на нашей земле принадлежит Москве, в лице безликого человека, цинично заявляющего моим соотечественникам, что войска в Карабахе находятся для защиты армянского населения, а также предлагающего моим азербайджанцам так называемое временное переселение иа своих деревень, дабы не нагнетать напряженность и раздражение у армян".

Эти слова Санубар Абдуллаевой точно отражали позицию тогдашнего лидера Азербайджана Абдурахмана Везирова. Обращение к двум народам вернуться "к своим очагам с миром и чистым, открытым сердцем" было продиктовано Москвой, чтобы создать идеальные условия для бакинских армян. Некоторые из них продавали свои дома и квартиры за высокую цену и, получив пособие, выясняли максимально благополучные условия в лучших городах России. По сведениям коменданта Особого района города Баку генерал-лейтенанта М. Колесникова. к концу марта 1989 года из 190 тысяч лиц армянской национальности выехало 23 тысячи человек. Из них - семь тысяч в Армению, остальные в РСФСР. Данными о переезде армян в Лос-Анджелес генерал-лейтенант не располагал.

Беспомощность Везирова и других руководителей республики, их наплевательское отношение к собственному народу уже в самом начале 1989 года вели к социально-политическому взрыву. Это прогнозировалось любым непредвзятым наблюдателем. Занимаясь трюкачеством и шутовством вроде компьютеризации и строительства бань в селах, посадки ореховых рощ и бурной деятельностью по возвращению варварски изгнанных азербайджанцев, Абдурахман Везиров не мог ответить на три самых животрепещущих вопроса, во многом определивших ход последующих событий.

Как случилось, что депортация нескольких тысяч азербайджанцев из Армении еще до сумгаитских событий замолчалась и не была предана широкой огласке в стране?

Как случилось, что руководство республики не настояло на открытом судебном процессе над всеми участниками сумгаитских событий, чтобы стало видно, кто есть кто?

Ответ республиканских, уже перестроечных властей только на эти два вопроса помешал бы политическому акробатизму народного депутата Армении Игитяна, который потряс страну и мир, утверждая на Съезде, что тихие, мирные армяне, спеша в числе первых вкусить плоды перестройки, вышли с лозунгами "Ленин, партия, Горбачев", а тут подоспел Сумгаит. Мы не чувствовали, - нажимал Игитян, - что прогрессивная часть Азербайджана, ее интеллигенция осудила этот. акт насилия. "Если бы это совершили армяне, я бы встал и попросил извинения перед всем советским народом и перед всем миром".

Ответы на два приведенных вопроса, конечно, с риском для будущей политической карьеры (ЦК КПСС и помощники Генсека из армян были в силе и разуме), но зато ради сохранения достоинства народа, заставили бы депутата Игитяна встать и извиниться хотя бы перед азербайджанским и армянским народами. Везиров и его сподвижники на Съезде в Кремле, выслушивая частые обвинения в геноциде, даже не воспользовались ответом М.С. Горбачева на этот вопрос, прозвучавшим в июле 1988 года: "Геноцид - это определенная политика, расовая, организованная, а не стихийная... Геноцид - это политика уничтожения, сознательно проводимая по отношению к какому-то народу или к меньшинству. Почему же выходку бандитов вы хотите приписать всему Азербайджану? О каком геноциде можно говорить?".

Тем паче, что и Горбачев запамятовал эти справедливые слова, а искаженное представление о "карабахской проблеме" продолжало торжествовать в общественном сознании. В него вдалбливался новый стереотип азербайджанца - фашиста, душмана, панисламиста и национал-карьериста, а главное - противника демократических перемен.

И тут самое время поставить перед Везировым третий вопрос.

Как случилось, что ночное избиение дубинками, изгнание безоружных людей с площади имени Ленина в Баку 5 декабря 1988 года, было замолчано и замято, хотя в больницах оказалось немало раненых?

Более того, Везиров применил тогда репрессивные меры против своего народа, изгоняя людей с работы, раздавая выговора и прочие административные порицания огромному числу неугодных руководителей и служащих. Республиканские средства массовой информации сообщали, что власти преследовали наркоманов, хулиганов, женщин легкого поведения и экстремистов, заполонивших площадь.

И не стыдно было властьимущим такой ложью унижать свой народ?' И эта ложь распространялась на всю страну под видом угодной тогда борьбы с неформалами, будто многотысячные массы людей, ежедневно заполняющие площадь и набережную и требовавшие от властей решения карабахской проблемы и прекращения оскорблений в свой адрес, состояли сплошь из экстремистов, мафиози и хулиганов.

Нет, это было гражданское пробуждение народа, который десятилетиями растлевался и смирялся со злом, творившимся вокруг во времена Алиева. И как еще могли обратить на себя внимание люди, терпению которых наступал предел, когда им со всех концов света кричали о Сумгаите, о жертвах-армянах и убийцах-азербайджанцах?! Это была защитная реакция Рза Кули, знакомца Гумилева, рискнувшего жизнью ради сохранения человеческого достоинства.

Первый бюллетень Народного фронта Азербайджана появился лишь в мае 1989 года. В обращении к народу инициаторы НФА весьма сдержанно (в отличие от подобных движений в Прибалтике и той же Армении) нападали на "систему административйо-командного социализма" в республике, как бы выделяя ее из системы "революционных идей перестройки", "от принятых радикальных программ, планов и законов". И хотя в обращении раза три употреблялось слово "суверенитет", прозорливому человеку становилось ясно, что примиренчество и половинчатость интеллигенции не сулят монолитного существования новому движению, не помышляющему пока о национальной независимости.

"События в Нагорном Карабахе, - справедливо указывалось в бюллетене НФА, - открыто продемонстрировали неспособность и бессилие бюрократии защитить национальные интересы. 200 тысяч азербайджанцев изгнаны от своих родных очагов, а Нагорный Карабах фактически выведен из республиканского подчинения. На очереди - новые азербайджанские земли. Чтобы продлить свою власть, бюрократия всячески скрывает от народа истинные причины и размеры конфликта, не решается выразить официальный протест против агрессии правительства Армянской ССР". В этом же документе НФА впервые объявлялось, что проблема НКАО- внутреннее дело Азербайджана. "Попытки армянских националистов решить вопрос Нагорного Карабаха в свою пользу с помощью центральной власти безрезультатны и вызывают у азербайджанского народа чувство протесту. Наш народ в борьбе за свои земли рассчитывает только на свои силы и у него их достаточно, чтобы защитить свою Родину". Попытки властей Азербайджана прибегнуть к благосклонности Кремля лидеры НФА как бы не замечали.

На сессию Верховного Совета республики лидеры Народного фронта были допущены лишь в середине сентября 1989 года. О поддержке НФА заявил депутат Байрам Байрамов, писатель, председатель правления комитета "Карабах". Выступивший в конце прений председатель правления НФА Абульфаз Алиев (Эльчибей) философски заметил:

"Конечно, мы не тот народ, который кричит на весь мир о своей боли. Может, это правильно, может, нет, но когда наш голос не слышен, о нас в мире могут подумать, что мы виновны. С другой стороны, крикливыми призывами не много заработаешь уважения".

Для Абульфаза Эльчибея главное - дальнейшее развитие демократии, без нее мы не сможем ничего добиться. Он привел слова Мирзы Алекпера Сабира: там, где есть свобода, есть человечность. И добавил от себя: там, где есть демократия и свобода, есть человечность...

В это же самое время в американском сенате по инициативе сенатора Роберта Доула не раз возникали обсуждения по "армянскому вопросу". Сенату было предложено объявить 1990 год "годом армянского геноцида". Возмутившиеся в очередной раз самой постановкой вопроса еврейские общины США объяснили причину еврейско-армянского противостояния нежеланием портить традиционные дружеские связи с Турцией, которая является "единственным устойчивым" мостом между Израилем и мусульманскими государствами Востока". Ответные действия проармянских сенаторов не заставили себя долго ждать. Сенатор Р. Доул призвал Джорджа Буша не отступать ни на шаг. Четверо армянских террористов захватили советское посольство в Буэнос-Айресе и держали его под контролем несколько дней, стремясь, как они выразились, "привлечь внимание СССР к решению армянского вопроса". В Лос-Аеджелесе группа армянских юношей, желая показать свою решимость в борьбе за патриотические вдеалы, осквернила еврейское кладбище и обливала стены близлежащих домов желтой краской, перемежая красной.

Газета "Нью-Йорк Таймс" не без помощи еврейской общины США поместила письмо азербайджанских журналистов, в котором оценивались действия армянской Диаспоры и партии Дашнакцутюн по разжиганию межнациональной розни и раздуванию надуманного ими же вопроса вокруг НКАО Азербайджанской ССР с конечной целью - насильственного присоединения области к

Армении. Этот примечательный факт позволил газете "Азербайджан" отметить странный парадокс: центральные советские газеты находят место для больших статей по проблеме НКАО людей несведущих, вводящих в заблуждение общественность страны; статьи же азербайджанских специалистов блокируются не только в центральной прессе, но, к сожалению, часто и в республиканской. Разгадка парадокса проста: с самого начале конфликта азербайджанской стороне навязали идиотскую идею о том, что правдивые статьи могут разжечь межнациональную рознь, хотя она полыхала в соседней республике, и правда могла ее тогда еще притушить. Один из авторов газеты Райис Гасанлы ставил риторический вопрос: "Почему газета "Нью-Йорк Таймс" может поместить статью азербайджанских журналистов, которая помогает американской общественности избавиться от однобокого представления, навязываемого армянской диаспорой по "проблеме" Нагорного Карабаха, а в союзной центральной печати в период гласности практически невозможно это сделать?"

С жесткой информационной блокадой столкнулся осенью 1989 года обозреватель самого перестроечного журнала "Огонек" Георгий Рожнов. Проделав путь по железной дороге от Баку до Норашена через Мегри, Джульфу и Нахичевань, журналист "Огонька" почувствовал откровенное недоверие собеседников: "Что толку от ваших поездок, если практически все центральные газеты и журналы, радио и телевидение или замалчивают волнующие нас проблемы, или беззастенчиво лгут?". Не прошло и дня, - свидетельствует Георгий Рожнов, - как я убедился: люди правы. Что бы ни происходило в затянувшемся межнациональном конфликте, читателю или слушателю преподносилась одна и та же версия драматических событий: Азербайджан едва ли не кровожадный агрессор, а его соседи - без вины виноватые жертвы.

Летом и осенью 1989 года лексика сообщений из Закавказья стала привычной: обстрелян автобус, захвачены заложники, изъято оружие, погибли люди. Все это было началом крупномасштабного террора, практикуемого партией Дашнакцутюн уже много десятилетий подряд. Но в конце сентября 1989 года прозвучало новое, со времен войны забытое слово: блокада. Впервые сказанное на пресс-конференции в постпредстве Армении в Москве, оно замелькало на страницах газет, зазвучало в эфире. Главный научный сотрудник Института космических исследований АН СССР К. Грингауз обратился к своему коллеге из Баку, народному депутату СССР и директору Института космических исследований природных ресурсов АН Азербайджана Т. Исмаилову с открытым письмом:

"Как могло случиться, что на восьмом десятке лет существования Советского Союза одна из советских социалистических республик устанавливает блокаду и приводит на грань голода население области, расположенной внутри этой республики, устанавливает блокаду соседней советской республики, которая только что перенесла тяжелейшую катастрофу".

К забастовке железнодорожников, как известно, призвал Народный фронт. Поэтому Георгий Рожнов, прилетевший в Баку, прежде всего выслушал члена правления НФА Хикмета Гаджи-заде.

"Прекращение движения на Азербайджанской железной дороге, - объяснил тот, - следствие всеобщей забастовки, которая длилась в республике с 4 по 17 сентября. Сама же забастовка - результат очередного витка эскалации противоправных действий армянских экстремистов против нашего народа. Считайте: 13 июня "мчалась полная блокада азербайджанских сел в НКАО, полная блокада Нахичеванской АССР, произошли десятки нападений на наши приграничные селения, на наши поезда - как грузовые, так и пассажирские. Что нам оставалось делать, если ни союзные, ни республиканские власти не могли или не хотели защитить суверенитет республики, оградить его от посягательств?".

Замечу, что везировский клан вынужден был в те дни пойти на диалог с Народным фронтом Азербайджана, владевшим ситуацией на железной дороге. 5 октября 1989 года Верховный Совет Азербайджана принял конституционный закон о суверенитете республики, а Совет

Министров в тот же день официально зарегистрировал Народный фронт. Его красно-сине-зеленый флаг с полумесяцем вошел в государственную атрибутику Азербайджана и гордо реял в аэропорту, на площадях и улицах Баку.

Все эти факты общественной жизни были вполне оценены и соседями.

Слушая или читая возмущенные заметки о блокаде бедствовавшей Армении, многие люди вряд ли догадывались, что поезда, идущие по Азербайджанской железной дороге, небольшой участок всего в 46 километров проходят по территории Армянской ССР. Именно здесь, на перегонах от станции Миндживан до станции Мегри происходили и происходят вылазки террористов. О них Георгию Рожнову поведал старший советник юстиции, транспортный прокурор Ахмед Алекперов:

"Первые провокации начались еще в ноябре 1988 года. Здесь было все: и взрывы на путях, и засыпка их щебнем, и массовые хулиганские выходи против машинистов и пассажиров. Их забрасывают градом камней, стреляют из боевого оружия. По каждому такому эпизоду нами были возбуждены уголовные дела, но ни одно из них не нашло разрешения: правоохранительные органы Мегринского района Армении препятствуют нам в проведении следственных действий. Да и на какую помощь с их стороны можно надеяться, если ряд сотрудников прокуратуры и милиции района сами являются активными соучастниками преступных действий?".

К приезду Рожнова в Баку движение по дороге было возобновлено, и стало ясно, с каким ожесточением встретили прекращение блокады засевшие в горах террористы. Журналист привел в очерке сводку происшествий на Мегринском участке только за один вечер 7 октября 1989 года:

"В 22.50 на 347-м километре при подъезде к станции Карчеван поезд ?2731 был обстрелян. Машиниста локомотива Ибрагимова сопровождали на этот раз военнослужащие внутренних войск Бугаев и Гигаури. В 23.30 стрельба раздалась по поезду ? 2703 - его вел машинист Мамедов. В 00.55 град камней обрушился на поезд ? 2704 (машинист Исмайлов), в 1.45 камни застучали по тепловозу, который вел машинист Байрамов - поезд ? 2766, в 1.50 - по тепловозу машиниста Исмаилова - поезд ? 2767. И, наконец, 8 октября в полдень при обходе путей на станции Карчеван полковник внутренних войск Угольков обнаружил и обезвредил мощное взрывное устройство".

А если бы не обнаружил? Спустя месяц на этом же участке при закладке мины под полотно железной дороги подорвался террорист Артуш Парсагян, хотя дорога уже охранялась войсками МВД СССР.

Поэтому очеркист привел памятный ему диалог с врачом больницы Ленинакана альвиной Маркосян.

А. Маркосян: Как можно так ненавидеть народ соседней республики, чтобы без какого-то повода с нашей стороны прибегнуть к экономическому террору? Мне было бы интересно посмотреть в глаза азербайджанских железнодорожников - что бы я увидела в них?

Г. Рожнов: Страх и гнев... Страх - из-за почти ежедневных обстрелов, из-за камней, летящих в поезда, которые они ведут к вам. Гнев - в адрес тех молодчиков, которых они, поверьте, никак не связывают с народом Армении.

Набившиеся в кабинет врачи и медсестры, по свидетельству Г. Рожнова, и слыхом не слыхали о том. что уже давно, около года, творится на проходящих по территории их республики километрах железной дороги.

Так может быть о нападениях на машинистов и пассажиров (Рожнов и его товарищ-фоторепортер чудом убереглись от увесистого булыжника через полчаса после станции Норашен в скором Баку-Ереван) не ведали в Прокуратуре СССР? Прокурор Азхмед Алекперов сообщил: "Еще 26 ноября 1988 года я направил на имя начальника управления па соблюдению законов на транспорте Прокуратуры СССР старшему советнику юс тиции А.Шкребцу обстоятельное сообщение "Опроис шествиях на станциях Азербайджанской железной дороги, расположенных на территории Армянской ССР Подобная информация регулярно поступала в Москву в 1989 году".

И Георгий Рожнов, автор очерка "Дорога без конца", делает свой вывод:

"Не нужно быть ясновидцем, чтобы понять: если бы с помощью центра сразу же, без проволочек было до конца доведено следствие хотя бы по одному из первых преступлений на дороге, были бы найдены и наказаны виновные, приняты действенные меры по обеспечению безопасности движения - не было бы у азербайджанских железнодорожников того гневного возмущения, которое сначала толкнуло их на единичные отказы водить поезда по окаянным сорока шести километрам, а потом и на полное прекращение движения. Нам важно это понять сразу, - обращался автор к читателям "Огонька", - чтобы ведя разговор о тяжких последствиях разгоревшегося на дороге конфликта, не забыть о его причинах".

В своих обещаниях собеседникам в Баку и Ереване журналист не лукавил: вернусь в Москву и обязательно расскажу правду. И что же?

''Прошло более двух месяцев, а я до сих пор не напечатал о поезде в Азербайджан и Армению ни строчки, - обращался он в республиканскую газету "Вышка". - Ни одна московская газета, ни один журнал не собирались предоставить мне свои страницы. Почему? Объяснение простое: рассказанная мною правда была слишком непохожей на ту, что из месяца в месяц вдалбливалась в головы читателей и слушателей.

Все эти месяцы, недели, дни меня не покидает мучительное чувство вины перед десятками людей, доверивших мне боль своих сердец. А недавно стало еще горше: сообщение ТАСС уверяло, что сотни экстремистов, "подогретых спиртным и наркотиками", организовали провокации на советско-иранской границе. Как похожа была эта очередная клевета на утверждение министра путей сообщения СССР Н. Конарева о том, что те же экстремисты усаживают на железнодорожное полотно женщин с детьми и таким образом препятствуют прохождению поездов в Армению. Те, кто плел подобные небылицы, не знали или не хотели знать, что их выдумки ьообще противоречат характеру, традициям и обычаям великого народа и потому еще более оскорбительны. И еще я понял, что мое молчание после октябрьской поездки в Закавказье более недопустимо, что уход от правды непременно приводит к еще одной лжи. По этой же причине я посылаю мой очерк, не увидевший света в Москве, в Азербайджан, в республиканскую газету "Вы-доса". Это единственная возможность оправдаться перед теми, кто в Баку, Джульфе, Нахичеване, Ильичевске, Норашене помогал мне в поездке, верил мне, надеялся на мою правдивость и честность".

Как видим, сохранение достоинства с риском для собственной жизни свойственно не только азербайджанцу Рза Кули, но и русскому журналисту Рожнову. Свойственно армянину Гавриле Петояну и не свойственно азербайджанцу Абдурахману Везирову, подготовившему своим предательским руководством кровавый январь 1990 года и заявившему впоследствии, что он перенес амнезию и ничего не помнит.

Впрочем, время все расставит по местам, а меру наказания определит степень вины.

5 октября 1989 года, в день приезда Георгия Рожнова в Баку, утром в 10.55 в Агдамскую районную больницу были доставлены жители поселка Киркиджан г. Степанакерта Ибрагимов Надир, 11 лет, и его брат Ниджат, 9 лет, с огнестрельными дробовыми ранениями в области головы. Со слов отца, ранения получены в 8 часов утра во дворе дома. Хирурги Степанакерта отказались оперировать раненых детей, и потерпевших отправили в Баку... Обычная сводка тех доей из азербайджанских сел Карабаха.

Черный январь: Гасан Гасанов, Салатын Аскерова и Аяз Муталибов

 

Для осознания сегодняшней ситуации в Нагорном Карабахе в который раз приходится возвращаться вспятъ. Когда по решению Съезда народных депутатов СССР в июле 1989 года была образована комиссия по проблемам НКАО. известие об этом, как и следовало ржидаТь, вызвало новую эскалацию напряженности в регионе. Степанакертские армяне напали на пригородное азербайджанское селение Кяркиджахан (через два года в этом селе от руки армянского снайпера погибнет радиожурналист "Маяка" Леонид Лазаревич), с помощью сигнальных ракет поджигали дома. К утру атака прекратилась. Но обстановка все более ухудшалась и привела к "каменной" войне на дорогах. ТАСС в то время сообщал с вынужденной объективностью (народные депутаты собирались выезжать на места боевых действий), что транспортное движение по дорогам области оказалось блокированным, а в солдат, вышедших на расчистку дорог в районе Степанакерта, армяне бросали камни и самодельные взрывные устройства, обстреливали их из охотничьих ружей. В результате 19 военнослужащих были ранены. ТАСС указывало, что из засады совершено нападение на трехазербайджанцев, в результате которого двое убиты, а третий тяжело ранен. На это, по существу первое, объективное сообщение, последовала резкая реакция армян: забастовали печатники Степанакерта и перестала выходить областная газета "Советский Карабах". Выходящая на русском языке газета "Коммунист" прямо заявила, что это "крайне неосторожное сообщение ТАСС" об убийстве двух азербайджанцев еще более обострило ситуацию, "хотя кто и при каких обстоятельствах их убил, еще не выяснено" Депутаты из Москвы могли все обстоятельно выяснить у Намика Салахова, чудом спасшегося от смерти, очевидца преступления. Шестерых убийц, напавших на них и убивших двух его товарищей, Сафарова и Набиева, у родника, в тутовом саду, он знал в лицо, а с одним даже учился в школе. Так что следствие при желании не затянулось бы. Под угрозой оружия убийцы заставили догола раздеться свои жертвы, связали руки за спиной и стали истязать. О рану Сафарова была погашена сигарета, а спины убитых исполосовали штыками.

У депутатов, добиравшихся до Агдама на легковых "Волгах", ничто не вызывало тревогу. Люди окрест выглядели спокойными и веселыми, торговали, работали на полях, сидели в чайханах. После Агдама обстановка резко менялась. Пассажиры автобусов и личных машин яревожно смотрели по сторонам. От Агдама до Шуши -37 километров, на этом горном серпантине 8 контрольно-пропускных пунктов, возле каждого - бронетранспортёры и подразделения солдат, дорога в шахматном порядке специально перегорожена бетонными блоками. Много пережившие и многое не понимавшие шушинцы задавали приезжим один и тот же вопрос: почему азербайджанское руководство покинуло местных азербайджанцев; неужели мы живем не в Азербайджане, а в армении, куда въезд посторонним воспрещен? Почему " "ас не оберегают от нападений вооруженных банд? Почему в Степанакерте службу охраны и порядка несут не только войска МВД СССР и армия, но и специально доставленные из Еревана милицейские подразделения? Если дело обстоит так, почему в Шушу не прислать милицию из Баку или Агдама?

Ощущая на себе, что МВД и армия, подчиненные реаиденту Москвы Аркадию Вольскому, их не охраняют, азербайджанцы из многих селений ИКАО перевезли своих детей в древнюю крепость Шушу, где все-таки надежнее. В азербайджанских селах надо быть круглосугочно начеку, вооруженные армяне-"бородачи" совер-" дают нападения обычно ночью, либо же палят из ружей, здобы держать людей в страхе, да и над Шушой периодически барражируют военные вертолеты. Цель этих акций одна: устрашить безоружных азербайджанцев и принудить их к выезду со своих земель. Вот изгнали же наших из Армении, теперь принялись за азербайджанцев НКАО, - к такому заключению склонялись шушинцы, исходя из реалий, видя, что военные присланы в область .только для охраны армянского населения. Не снабжая азербайджанские селения ни продовольствием, ни горючим, ни электроэнергией, ни связью, активно способствовал выживанию азербайджанцев из НКАО и комитет Вольского. Складывалось впечатление, что и власти Баку заинтересованы в том, чтобы их соплеменники покидали Нагорный Карабах, на что рассчитывает армянское руководство и те, кто стоит за их спиной. Область при такой подлой политике может стать еще одним моноэтническим в СССР армянским регионом.

Первый секретарь Шушинского райкома, народный депутат СССР В. Джафаров предлагал Везирову: давайте размещать в НКАО беженцев из Армении и турок-месхетинцев: места достаточно, переселенцы будут и работой обеспечены. Да и кто в силах запретить такой шаг, за чем же дело стало: земля - наша, власть - наша, значит, и распоряжения должны быть наши. Абдурахман Везиров не только не отважился принять это решение, он не осмелился даже навестить Карабах, откуда был и сам родом. Тем более, что он единожды уже предал свой народ, предоставив его в ночь на 5 декабря 1988 года войскам, вершившим кровавый суд в Венгрии, Чехословакии, Афганистане.

Это был пролог национальной трагедии, и я вынужден вернуться к нему, используя свидетельство очевидца, кандидата филологических наук Ровшана Мустафы.

...В те декабрьские дни 1988 года по городу упорно ходили слухи о предстоящем .разгоне демонстрантов. В это мало кто верил: людей же волновали вопросы собственной истории, языка, культурного наследия. К тому же справедливость выдвинутых народом требований была подтверждена официально в выступлении Председателя Президиума Верховного Совета республики. А потому каждый продолжал верить в здравый смысл, люди приходили на Площадь, ставшую своего рода отдушиной.

В ночь на 5 декабря солдат было не больше обычного. Они, как и прежде, окружали со всех сторон площадь строгой цепью. В двух-трех шагах от них выстраивалась другая цепь - из тех, кто оставался здесь на ночь. Декабрьские ночи были холодными. Провизию и дрова сюда уже не пропускали: умные головы из ЦК решили взять смутьянов на измор. Может, поэтому людей в ту ночь oсталосъ немного - тысяча - полторы, если не меньше. Единственный куцый костер собрал вокруг себя женщин, стариков и детей. Последние, - вспоминает Ровшан Мустафа, - как ни в чем не бывало, пели у костра, смеялись. И глядя на них, хотелось забыть о комендантском часе, не слышать заработавших моторов военной техники, не верить в то, что в Баку могут произойти трагические события, которые спустя не-только месяцев, достигнут своего апогея уже на другой рдощади - в Тбилиси, а затем, погодками, опять в Баку ив Вильнюсе. Правда, - признается Ровшан Мустафа, -какое-то внутреннее беспокойство заставляло волнокаться за детей и злиться на их родителей.

Порой солдаты начинали маневрировать. Впрочем, за последние ночи к этим их "шалостям" здесь уже придыкли как и к тому, что, стоя друг против друга, можно айкуривать из одной пачки, пока не появлялся очередной коемный чин и не изрекал сурово: "Разговорчики!", -и все снова, как по команде, становились врагами.

К стоявшим в оцеплении демонстрантам подбегали девушки с горячим чаем в термосах... Как усердствовали в те дни партократические газеты: по ночам, мол, на Площади такое творится, хотя многие бакинцы убеждены в обратном: слухи распускаются теми, кто во что бы то ни стало хочет опошлить благородные порывы людей, истоптать самое святое, что еще оставалось у оскорбленного народа - Честь.

Слово - Ровшану Мустафе:

"Около полуночи на Площадь попытался пробраться ренерал в сопровождении двух вооруженных "адьютантов". Не знаю цели их появления, но, насколько помню, здш очень скоро вынуждены были вернуться обратно.Запомнился взгляд генерала: он смотрел на нас так, едовно старался запомнить каждого в глаза.

Минут через сорок к нам подошли группы людей, в "асновном одетые в штатское и лишь некоторые в форме внутренних войск, и повели непринужденные беседы о памом разном: о Балаяне, продовольственных налогах, о коммунизме. Ребята сразу же столпились вокруг них, дриили горячие споры, обсуждения. Цепочка разорвалась... Порой мне кажется, что и на это также делался расчет: на искренность, доверчивость и наивность простых людей.

А потом вокруг погас свет. Кажется, он не горел даже в близлежащих домах. К моему удивлению, этому никто не придал особого внимания: все были увлечены разговором и, казалось, ничего не замечали. Догорала последняя головешка.

Вспыхнувший часа через два яркий свет на миг ослепил всех. Потом уже, оглянувшись, я увидел скопление солдат. Повсюду - от гостиницы "Азербайджан" до "Апшерона" - играли на касках блики света. Солдатам удалось обойти нас и со стороны трибуны. Кстати, на нее уже поднялись военные чины.

Мы собрались в тесный круг. сели. Посередине -дети и женщины, по краям - молодые ребята, нас было немного, человек восемьсот.

Отыскался и громкоговоритель. Пожилая женщина обратилась к солдатам. Она говорила о том, что наболело: о родной земле, которую хотят аннексировать, о чести и достоинстве человека, отстаивающего ее. Потом к солдатам обратились ветераны Великой Отечественной и афганской войн. Мне кажется, на солдат произвела большое впечатление та искренность, с которой говорили эти люди. Наиболее восприимчивых к чужой боли офицеры выводили из строя.

Часто спрашивали: предлагалось ли нам мирно разойтись? Были предложения такого рода: дескать, правительство проявляет заботу о гигиене демонстрантов или того хлеще - как бы народ не простудился. Вспомнили и о необходимости проведения залога между народом и руководством республики.И это в окружении вооруженных до зубов солдат! Затем выскочил некто, представившийся режиссером. Смысл его предложения заключался в следующем: он снимет на пленку храбрых демонстрантов, не побоявшихся армии, но с условием, что после съемок они разойдутся по домам.

Время неумолимо приближало комендантский час к концу, генералы поглядывали на часы: светало.

Неожиданно стоящие перед нами солдаты отошли. Их место заняли сразу другие - рослые, с высокими щитами и белыми дубинками. Начищенные сапоги: эти готовились, как на парад. Сбоку подъехала затейливая вренная машина, и нам в глаза ударил хлесткий луч прожектора, одновременно с этим стало трудно дышать, в пучках света было видно, как пошел дым. Помню крик мужчины, поднявшего над головой ребенка. Генералы дали команду: началось.

О сопротивлении не могло быть и речи. Единственно, что удавалось, так это, прикрываясь от ударов сапогов, дубинок и прикладов, кричать: "Азербайджан!", ''Азербайджан!".

Были ли в ту ночь жертвы? По официальным данным яаковых не было. Что касается меня, - продолжает Ровшан Мустафа, - то я видел окровавленных людей, потерявших сознание женщину и двух стариков; Нам удалось додеять и унести их с собой. Спецвойска, заставляя модей бежать по живому коридору в сторону морвок-зала, наносили удары и умудрялись при этом еще и шутитъ между собой. Впереди дорогу преграждали боевые машины, на которых стояли солдаты с направленны-ми на нас автоматами. Мы остановились, окруженные со вcex сторон. Плакали дети, искали друг друга, выкрикивая имена друзей, женщины перевязывали пострадавших... Уверен, что можно было избежать трагедии, но демократия у нас была гостьей. Хозяином дома - дубинка.

Когда гость из Запорожья, народный депутат СССР Виталий Челышев в беседе с членом правления НФА Исой Гамбаровым заметил, что азербайджанский Народ-ный фронт переживает свою романтическую пору (за ней - этап кризиса и практических дел), Камбаров ему ответил:

"Нет, с миром грез мы расстались 5 декабря 1988 года. Романтический этап завершился".

Через год противостояние власти и народа в Баку проявилось с еще большим ожесточением и отчаянием. Теперь на подмогу Везирову в столицу Азербайджана прибыли члены Политбюро Гиренко и Примаков, высише чины КГБ и МВД СССР. Министр обороны Язов, лично руководивший операцией, получил за нее мар-шальский жезл. Очевидцы рассказывают, что 20 января 1990 года тогдашний глава МВД Вадим Бакатин собрал руководство МВД республики и, демонстрируя свой демократизм, перед началом совещания обошел строй блюстителей порядка, здороваясь с каждым за руку. Всего един полковник отказался подать руку палачу. ''Вы не боитесь суда истории?" - задал он своему министру вопрос. "Мне плевать на историю, - раздраженно ответил Бакатин, - важно доложить руководству страны об исполнении приказа".

К началу январских волнений 1990 года Армения уже откровенно правила Нагорно-Карабахской автономной областью: 1 декабря 1989 года Верховный Совет Армении принял решение об одностороннем присоединении этой области, поправ права суверенного Азербайджана. За 42 дня все предприятия НКАО были включены в состав армянских министерств и ведомств, все райкомы партии уже вошли в состав Компартии Армении. Последняя же предпочла сотрудничество с Дашнак-цутюн дружбе с единоуставной Компартией Азербайджана. Все азербайджанские флаги, гербы, надписи, бланки и тексты уничтожались. На территории НКАО поднят флаг и герб Армении. Появилась и еще одна медаль "Арцах", посвященная присоединению НКАО к Армении.

Все эти идеологические акции, подготовленные еще при Вольском, сопровождались в начале января 1990 года актами военного террора. Был взорван водопровод, подающий воду в Шушу, взорван мост, ведущий в азербайджанское село Ходжалы, а 7 января взорвана железнодорожная колея там же. Пролжались опустошительные атаки на азербайджанские села уже за пределами НКАО - в Кубатлинском и Лачинском районах, нападения на автобусы с пассажирами-азербайджанцами. Из Армении в НКАО вместе со строительными грузами направлялись ракеты "земля-земля", взрывчатка и автоматы.

В Баку 8 января 1990 года заседал партийно-хозяйственный актив республики, на котором с резкой критикой центра и лично Везирова выступил секретарь ЦК КПА Гасан Гасанов. Его выступление, записанное на диктофон, появилось в газете Народного фронта "Азадлыг" ("Свобода"). Гасанов весьма откровенно перед присутствовавшим московским начальством во главе с партайгеноссе Андреем Гиренко проанализировал чувства "национального одиночества и национальной отчужденнрости" своего народа. Его тезисы и отмечали как раз яротявостояние власти и народа.

"Недоверие и к центру, и к нам со стороны народа переплелось в единое целое. В любом из нас, должностном лице, видят человека, предпочитающего угодничество перед центро" авторитету перед народом. В нас, длжностных лицах видят лиц, предпочитающих закрепление на занимаемых должностях, защите интересов народа. Нас называют, в полном смысле этого слова, манкуртами".

С болью в сердце, самокритично Гасан Гасанов назвал политику перестроечных азербайджанских властей 19 главе с Везировым "пораженческой, надуманно-миро-творческой и успокоительной", политикой уступок, политикой волюнтаристических измышлений, необоснованного соглашательства, филантропического, одностороннего примиренчества". К стабильности этот набор Истодов привести не мог. "Как говорят у нас в народе, -заключил Гасанов, - мы можем заткнуть рот, мы можем заткнуть уши, мы можем закрыть глаза на действительность, но в состоянии ли мы запретить народу Азербайджана мыслить и думать о неделимости своей Родины?"

Высмеивал тогдашний секретарь ЦК и введение в НКАО особой формы управления во главе с Вольским, доказывая тем самым, что республиканские власти, к коим принадлежал и сам Гасанов, Азербайджаном не управляли. Отношение к этому Совмина, возглавляемого Догда Аязом Муталибовым, оратор назвал "безучастным".

"Я до сих пор не знаю, - восклицал Гасанов, - кто все же инициатор введения в НКАО особой формы управления и создания Комитета с подчинением центру? Кто рекомендовал в состав Комитета лиц с ярко выраженной и нескрываемой позицией бороться за вывод HKAO из состава Азербайджана? Чей это вариант -вывести НКАО из Азербайджана, но в порядке компромисса передать не Армении, а центру или любой другой рийспублике? Этот смехотворный компромисс создал у Мировой общественности мнение, якобы этот наивный азербайджанский народ, в принципе, не против уступит НКАО, но с условием: только бы не Армении, а любому другому".

Казалось, что устами секретаря ЦК Компартии Азербайджана глаголет один из лидеров НФА, предположим, кандидат исторических наук Этибар Мамедов, который два месяца назад, получив слово на сессии Верховного Совета республики, доказывал, что Комитет Аркадия Вольского довел взаимоотношения между Арменией и Азербайджаном от состояния небольшой трещины до полного разрыва; состояние некоторой ущемленности прав азербайджанцев в НКАО дошло до полной их дискриминации.

Но Этибар Мамедов обвинял в этом "комсомольца" Везирова, чью фамилию на митингах в Баку произносили уже с иным окончанием - Везирян: Гасанов же утверждал, что особая форма управления НКАО была введена ''пpoтив моей воли и без обсуждения на Бюро ЦК".

Свою вину секретарь ЦК Гасан Гасанов в той знаменитой речи подчеркивал неоднократно ("как члена Бюро ЦК"), фамилию же Везирова не назвал ни разу. Оправдывал он и забастовочную волну, прокатившуюся по Азербайджану:

"Народ проводит забастовку в знак протеста против беспрецедентных территориальных притязаний Армении на нашу Родину, и вместо справедливого решения вопроса нам насильно внушают, что это экономическая блокада Армении. Спросите у наших людей - какую они цель преследуют, проводя забастовку? Посмотрите на них - кто эти люди? Это во многом люди, доходы которых на душу члена семьи ниже черты бедности. На наши призывы приступить к работе они отвечают, что предпочитают уморить голодом себя, детей, нежели потерять честь и достоинство и уступить родную землю".

Нет, не даром газета "Азадлыг" (через десять дней она будет запрещена, хотя Гасан Гасанов пересядет из кресла секретаря ЦК в кресло председателя Совета Министров республики) опубликовала это выступление, записанное на диктофон анонимным участником партхо-зактива.

"' Ключевое же слово на активе - суверенитет - произнесено не было. оно застревало в горле у руководителей. Смелости Гасанову хватило на то, чтобы Москва предоставила, наконец, республике право использовать создаваемый ее жителями национальный доход полностью, распоряжаться своими нефтью и хлопком и депортировать из НКАО незаконно проживающих там боевиков, "Сзываемых в народе "бородачами" и являющихся главными зачинщиками продолжающейся напряженности. Именно это сочетание употребил секретарь ЦК - "продолжающейся напряженности", хотя вернее и точнее было бы заменить его одним словом - "война". Трагедия боль изводят людские души: погромы, налеты, убийства, свист пуль, разрывы снарядов.

Ровно через год, день в день, 8 января 1991 года на Дороге Лачин-Шуша погибнет корреспондент газеты ^Молодежь Азербайджана" Салатын Аскерова и вместе с ней трое военнослужащих: командир батальона подполковник О. Ларионов, начальник штаба военной комендатуры Лачинского района майор И. Иванов и сержант И. Гойек. Олег Ларионов, родом из Тайшета, сибиряк, командовал батальоном более пяти лет. Весной 1990 года этот батальон вцдерживал атаки армянских боевиков на село Баганис Айрум в Казахском районе. За голову Ларионова была обещана награда в 10 тысяч рублей.

Выехав рано утром по делам службы из Лачина в Степанакерт и взяв в попутчики Салатын Аскерову, они папали в засаду на пятом же километре автодороги. Стреляли в них почти в упор из автоматов и снайперской винтовки с двух направлений - по ходу движения и сзади о левому борту. На машине насчитали 113 пробоин от цуль: такова была интенсивность неприятельского огня. ."Прое погибли сразу - водитель И. Гойек. сидевший рядом с иим майор И. Иванов, а также журналистка С Аскерова. Раненый комбат Ларионов сумел выскочить из потерявшей управление машины и занял оборону: в двух магазинах погибшего офицера осталось лишь десять патронов.

Если Лачин останется азербайджанским райцентром, одна из улиц в нем обязательно будет носить имя Олега Михайловича Ларионова, это факт.

В одном из последних степанакертских репортажей Салатын Аскерова много строк отвела как раз людям в защитной форме, она видела: здесь буквально за каждым поворотом их подстерегает опасность.

"Трудно даются эти строки, - писала Салатын,- труд. но потому, что я чувствую себя виноватой перед этими ребятами, волею судьбы брошенными на землю Карабаха. Голова каждого солдата в защитной форме оценена армянскими боевиками в три тысячи рублей, офицер стоит десять тысяч". Молодая журналистка, у которой остался сиротой шестилетний сын, более всего в жизни хотела, чтобы каждый из встреченных ею молодых ребят живым и здоровым вернулся домой, в семью, к своей девушке. Салатын повторяла, как молитву; "О, аллах, пусть все они останутся живыми! Пусть пули боевиков минуют их! Пусть матери не получат черного листка ненавистной войны!" Ненавистной и бессмысленной... Капитан-артиллерист родом из Кедабекского района, азербайджанец, в начале января 1990 года отосланный из Сальянских казарм, где служил, на курсы в Ленинград. после танковой оккупации Баку признался мне, бледный от скорби: ''Лет десять я не смогу на родине появиться в военной форме". А форму свою он уважал и честью офицерскою дорожил превыше всего, считал, что это уважение и честь поруганы и перечеркнуты черным бакинским январем. А вот не прошло и года, кик молодая азербайджанка Салатын Аскерова всей душой переживала участь советских солдат, присланных в Карабах мирить два народа и защищать безоружных жителей. Не помня зла, она искала выход, понимая; пока до него далеко.

"И пока русские ребята с автоматами в руках, -писала журналистка предсмертные строки, - будут ходить по пыльным дорогам Карабаха и охранять один народ от другого, пока армяне - кумовья, родственники будут из-за угла выслеживать нас и стараться первыми нанести удар. И пока маленькая девочка, у которой мать армянка, а отец азербайджанец, будет тайком подбегать к азербайджанцу - сотруднику оргкомитета и шепотом творить: "Дядя, ты очень похож на моего отца. Я хочу австоять с тобою, как стояла со своим папой. Только не говори моей маме, что я скучаю по папе, а то она меня накажет".

И пока работник оргкомитета будет плакать над горем этой малышки и гладить ее по черным волосам, таким азербайджанским и таким армянским волосам. И пока русский парень Саша Ерунич будет сопровождать другую девочку Гюльнару, у которой мать русская -доярка, а отец азербайджанец - шофер, чтобы могла она поехать в гости к своей бабушке в Шушу. И провожая ее через Степанакерт, он услышит слова: "Я хочу, чтобы на земле не было войны. Я не понимаю, как можно на такой красивой земле воевать. Я хочу, чтобы все помирились. Ведь у меня мама с папой никогда не ссорятся".

Гюля, Мариэта, солдаты, курсанты, офицеры, ребята из оргкомитета, жители армянской деревни, пришедшие ад военным с просьбой убрать от них прибывших из армении боевиков, - посмотрите, сколько нас, как много... Неужели мы не сможем ладить между собой? Неужели мы не сможем дать отпор бандитам?".

Салатын не уберегли, хотя и предупреждали: будьте яяимательны, если начнется обстрел, ложитесь на пол машины. Убийцы не предупреждают о нападении: так было ночь с 19 на 20 января 1990 года в Баку, так случилось и год спустя, на пятом километре горной трассы Лачин-Шуша. Так произойдет и в ночь с 25 на 26 февраля 1992 года, когда армянские войска при подержке подразделений 366-го гвардейского мотострелкового полка войск СНГ уничтожат азербайджанский город Ходжалы. Жителей города давили боевые машины пехоты и бронетранспортеры: опыт был наработан два года назад, в ночь с 19 на 20 января 1990 года.

Кровавое побоище в Ходжалы ускорило отторжение от власти президента Аяза Муталибова, пришедшего на Смену Везирову с помощью "танковой демократии" Горбачева, Язова и Бакатина. Тогда казалось, что новое руководство республики (а Гасан Гасанов занял пост председателя Совета Министров Азербайджана) отрезвит пролитая народом кровь, оно опомнится и...

Но, увы, уже 20 января 1990 года Аяз Муталибов заявил корреспонденту ТАСС по программе "Время", что среди погибших в Баку нет детей и женщин, а Сальянские казармы обстреливали боевики. ''У вас был взорван телевизионный блок, - обращалась тогда к Муталибову цитированная мной азербайджанка из Ленинграда, - а страна-то выслушала ваше лживое заявление. Если оно было инспирировано ЦТ, вы должны были призвать их к судебной ответственности. Это было необходимо, потому что азербайджанцы, да и бывшие бакинцы разных национальностей, живущие за пределами республики, уже многое знали, несмотря на информационную блокаду. Мне звонили из Баку родственники, знакомые и, рыдая, рассказывали о трагедии, подносили телефонную трубку к окну, и я слышала стрельбу оттуда. Как вы могли произнести неправду?".

Корреспондентка Аяза Муталибова, живущая за пределами республики, представляла предательское поведение Везирова и, обращаясь к новому лидеру, предупреждала в конце января 1990 года:

До тех пор, пока официальные представители и руководство республики не будут вести активную работу по отстаиванию интересов народа,

до тех пор, пока Вы не будете добиваться на самом высоком, союзном уровне уважительного отношения к себе и к народу,

до тех пор, пока Вы не добьетесь объективного освещения событий в центральных средствах массовой информации, на съездах народных депутатов СССР, на сессиях Верховного Совета, в комитетах и комиссиях, опровергая клевету и дезинформацию через суд,

до тех пор в отношении к Азербайджану ничего не изменится".

Автор пиьма, не увидевшего свет, предлагала и ясный, казалось бы путь достижения этих целей:

''Это станет возможным только тогда, когда защита интересов республики и ее народа превратится в госурственную политику азербайджанского правительства и ЦК, включающую в себя все здравые конструктивные предложения различных демократических общественных движений. Препятствовать демократизации народной жизни бессмысленно и опасно. Поэтому именно от Вас сейчас многое зависит, вернее, от того, чем Вы и Гасанов будете руководствоваться при управлении республикой: то ли истинными интересами Азербайджана, то ли тем, что повелит Москва... Только тогда и армянские "правозащитники", и Президент СССР поймут, что с республикой, ее руководством и народом (если они "даны) следует считаться. Только тогда можно отстоять наше национальное достоинство, положить конец домыслам и слухам о бескультурье, тупости, варварстве и бандитизме азербайджанцев.

Пусть пример Везирова послужит хоть каким-то предостережением. Иначе и за вами потянется шлейф недоверия и проклятий народа".

Предостережение не было воспринято и не могло бытъ воспринято по причине двойной или даже тройной морали, исповедуемой лидерами, пришедшими к власти номенклатурно-кремлевским путем. За два года, прошедших от прочувствованных в пользу народа излияний Гасана Гасанова накануне бакинской трагедии до ходжа-линского избиения младенцев, женщин и стариков, завершилась по существу оккупация (будем надеяться, временная) большей части земель Нагорного Карабаха. Два года верховное руководство формально независимой республики делало все от него зависящее, чтобы поставить азербайджанский народ на колени и довести людей до состояния безысходности и душевной депрессии. Даже сверхнаглое уничтожение вертолета с государственными и военными деятелями Азербайджана, России и Казахстана, намеревавшимися загасить конфликт, Муталибову и Гасанову удалось предать забвению по команде Старовойтовой, Ельцина и Тер-Петросяна. На слушаниях в парламенте, по свидетельству журналиста Искендера Ахундова, Муталибов, уже президент независимой республики, демонстрируя свое ложное миролюбие, призвал парламентариев и народ не терять благоразумия и отказаться от мести, ибо это может привести к началу войны, как будто война не велась уже к этому времени три года. Желая убедить слушателей в своей искренности, президент заявил, что был бы против решительных ответных мер, даже если бы сам находился в сбитом вертолете... Запредельная по беспринципности логика, граничащая с политическим мародерством и па-разитированием власти на общей народной беде.

Расим Агаев, возглавлявший пресс-службу Президента Азербайджана, уже после отставки Муталибова, признал в одном из интервью, что руководство республики все время уповало на благосклонность Центра, затем - России, других партнеров по СНГ. Создание армии только декларировалось. Побоище в Ходжалы, которое азербайджанские средства массовой информации пытались скрыть в течение нескольких дней не только от мировой общественности, но и от собственного народа, произошло под рефрен опостылевших всем причитаний экс-президента о неумении азербайджанцев воевать и постоянных его намеков на мирный выход из ситуации, ему, дескать, ведомый.

Расим Агаев, член парламента республики, лидер группы независимых депутатов, в интервью от 28 марта 1992 года ставит под сомнение легитимность отставки Муталибова, ибо она произошла "вследствие прямого давления и угроз".

И эта позиция известного в прошлом журналиста-международника меня очень беспокоит. Что же, по мнению Расима Агаева, было ''нелегитимного" в отторжении Муталибова от власти?

"В первый день, когда мы шли на сессию, - рассказывал журналисту "Санкт-Петербургских ведомостей" руководитель пресс-центра, - народ стоял перед зданием парламента спокойно. А к вечеру прошла информация, что Верховный Совет осажден. Появление депутатов буквально наэлектризовывало толпу. Люди начинали стучать по стеклам, выкрикивать угрозы. Кто-то сообщил, что они вооружены. Затем возник слух, что в городе избивают русских. (Как видим, ситуация напоминала январь 1990 года, но пустить в ход танки и автоматы оказалось невозможно: стоял март 1992 года, и весь мир пристально следил за Баку - Ю.П.) Это была, разумеется, дезинформация, нагнетаемая с целью подавить волю президента. Уверен, что действиями толпы руководили. (Напомню, что в январе 1990 года в противостоянии народа и власти обвинили лидеров Народного фронта, многие из которых были арестованы, а остальные загнаны в подполье, и на них Муталибов взвалил отаетственность за пролитую кровь шахидов - Ю.П. К вечеру в здании кончились припасы съестного, но машину с продуктами к парламенту не пропустили. Точно также не прошел и реанимационный автомобиль, когда президент почувствовал себя плохо. Кое-кто из депутатов предлагал президенту прорубить коредор с помощью внутренних войск, которые находились наготове. Но Муталибов эту идею отверг категорически. Это был бы Позор. (Конечно, он вспоминал позорный побег Везирова из осажденного безоружными людьми здания ЦК подземным ходом, потому что выступить перед ними открыто ни тот, ни другой два года спустя не осмелились: сказать-то им было нечего - Ю.П.]. Возможность "грузинского варианта" развития событий муссировалась давно, и это буквально парализовало волю президента. Малейшая провокация - выстрел, удар, взрыв, и могла пролиться большая кровь. Осознание этого Давило на президента и роковым образом повлияло на окончательное решение".

Расим Агаев признает, что требования отставки Муталибова понятны (не обоснованы, а только понятны -Ю.П.): народ возмущен тем, что президент не сумел обеспечить безопасность республики. Тем не менее разговоры о государственном перевороте журналист признает небеспочвенными: отставка произошла в условиях осады парламента, бесконечных угроз и ультиматумов. Для этого следовало, мол. найти адекватные политические и правовые формы.

На обман и насилие над собой народ вправе ответить осадой парламента. Особенно в условиях необъявленной и замалчиваемой войны. Трагедия в Ходжалы всколыхнула весь мир. Бутрос Гали, Сайрус Вэнс, руководители Турции, Ирана, даже Джеймс Бейкер и Джордж Буш -кто только не проявил в те дни тревогу по поводу тысяч погибших. И только президент Российской федерации Борис Ельцин, в фарватере политики которого действовал и Аяз Муталибов, преступно промолчал, не выразив даже элементарного сочувствия в связи с многочисленными жертвами среди мирного населения республики, числящейся, на основании подписи Муталибова, в СНГ.

Все, следящие за событиями этой грязной войны, были потрясены в очередной раз не только трагедией в Ходжалы, но и бесстыдным враньем агентства "Pro Armenia". Со ссылкой на французскую журналистку Флоренс Давид армянское агентство утверждало что бойню в Ходжалы устроили сами азербайджанцы, армянские же вооруженные формирования всего лишь окружили город с трех сторон и вежливо попросили .население удалиться по заранее оставленному коридору. С приемами подобного обмана общественное мнение смирилось: только что, три месяца назад, расстрелянный вертолет МИ-8 был объявлен разбившимся то ли о дерево, то ли о гору, а "черный ящик" его, переданный властями Азербайджана в Москву, был объявлен сгоревшим. На сей раз возмущенная французская журналистка выступила с опровержением проармянской лжи.

Но вот 22 апреля 1992 года еженедельник "Мегаполис-Экспресс" опубликовал сенсационное интервью отставного президента Азербайджана Муталибова, в котором он обвинил в кровавой акции членов Агдамского Народного фронта. По этой логике выходит, что в Нагорном Карабахе, потерянном за два года правления Муталибова, воюют азербайджанцы с азербайджанцами, и армяне тут не при чем. Прав корреспондент "Комсомольской правды" А. Мурсалиев, заметивший после интервью экс-президента, что по его чудовищной версии получается: сын расстрелял мать и отца, предварительно связав им ноги, брат - сестру, отец - малолетних детей, а затем - скальпировали трупы, дабы показать все это иностранным корреспондентам. Ведь 60 процентов населения региона - члены НФА, практически каждая ходжалинская семья имеет родственников в Агдаме. "Вот, мол, каковы азербайджанцы - дикари, да и только.

Как и в январе 1990 года, властвующий клан Азербайджана не просто предал свой народ, но еще и обвинил его в зверском самоубийстве. "Комсомольская правда" в номере от 29 апреля 1992 года напоминает, что -интервью Муталибова "Мегаполис-Экспрессу" последовало после публичных обвинений молодого пенсионера в коррупции и расхищении национального достояния, связях с мафией, наживающейся на войне и в Армении, я в Азербайджане. Расследование начал один из лидеров НФА, начальник отдела по борьбе с коррупцией МВД Азербайджана Искандер Гамидов. Вот и последовал отвратительный по цинизму контрудар Муталибова.

"Давно уже не секрет, - заключает "Комсомольская правда", - что политика -грязь. Но надругаться над еще свежими могилами не позволено никому - ни политикам, дм журналистам. Даже если это могилы "дикарей". И самая что ни на есть святая убежденность уважаемого еженедельника в том, что гибель ходжалинцев - дело рук самих азербайджанцев, не дает ему права оскорблять погибших, беря в кавычки слова "трагедия Ходжалы".

Говорят, что мертвые сраму не имут. А живые?. 5 В связи с этим вопросом, пригвоздившим Аяза Муталибова вторично, как и в январе 1990 года, после его интервью Центральному телевидению, к позорному столбу лжесвидетельства против собственного народа, не могу не вспомнить позицию Бориса Ельцина в те январские дни. Тогда он находился с визитом в Японии у и отослал, по его словам, телеграмму протеста Горбачеву в связи с антиконституционным вводом войск в Баку. Получив же оперативно изданную в Азербайджане книгу документов "Черный январь", депутат союзного парламента и член Президиума Верховного Совета СССР Борис Ельцин сказал тогда автору этого очерка:

"На ближайшем съезде мы добьемся отставки маршала Язова и потребуем суда над ним за безвинную кровь в Баку".

Но эти слова, как и многие другие в последующем времени, оказались брошенными на ветер лидером демократических сил России, который на митингах выступал рядом с Еленой Боннэр, а через два года, опять же впопыхах, попытался даже захлопнуть перед неславянскими народами дверь в СНГ. Да и чего можно ожидать от народного, казалось бы, президента многонациональной России, в ближайших советниках у которого ревностно служит и определяет государственную политику Г. Старовойтова?!. Ведь если омут в Нагорном Карабахе породил цепь кровавых межнациональных конфликтов по всей стране, то война Армении против Азербайджана (впрочем, сегодня бессовестные назаряны из ЦТ вещают про навязанную им войну со стороны Азербайджана) неминуемо приводит на наших глазах к эскалации вооруженных столкновений в других регионах, за которой может последовать гражданская война и на территории России.

Неужели демократия и свобода требуют таких жертв?

Скорее, политический обман и поддержка бесстыдных агрессоров в Карабахе, предательство бездарных президентов направлены на установление лицемерных норм межнациональных отношений в самой России. Чтобы политика "разделяй и властвуй" по сценарию Бжезинского и Боннэр укоренилась и в умах россиян, когда волна народного недовольства вытолкнет их на улицы наших городов. Живо предупреждение русского поэта Леонида Мартынова: "По существу ли свищут пули? Конечно же, по существу. И чтобы там они ни пели, но ведь огонь-то, в самом деле, идет не по абстрактной цели, а по живому существу. Огонь идет по человеку. Все тяготы он перенес и всех владык он перерос. Вот и палят по человеку, чтоб превратить его в калеку, в обрубок, если не в навоз".

А потому, скорей всего, гибель российской Салатын, поборницы мира, в условиях политического мрака ни у кого уже не вызовет ответного протеста.

Черный январь: Этибар Мамедов и Саша Богданов

 

Всякое видели на своем веку старожилы-бакинцы. Помнят они беспризорных, спавших в голодные тридца-"це годы под закопченными котлами, и ночные очереди в Крепости за коммерческим хлебом, и разгул репрессий, и вражеские налеты гитлеровцев. Но вот с чем они встретились осенью 1988 года, когда толпы беженцев из Армении хлынули в столицу Азербайджана. Потеряв родину, дом, бросив все нажитое, эти люди сколачивали из фанеры и досок "чайные" домики на окраинах города, дэтились в них семьями. Не нужные властям, наедине со своим горем, молодые люди из числа беженцев решили тратить на себя внимание довольно странным образом. Выходцы из сельских районов Армении, из патриархальных семей они взялись блюсти нравственность бакинок. Газеты запестрели заметками такого содержания: "Ходят этакие молодчики по улицам нашего прекрасного города и не приведи господь попасться им на глаза девушке в открытом сарафане или, того хуже, в миниюбке. На бедняжку тут же сыпятся угрозы и оскорбления. Самые рьяные же не медлят перейти к действиям:отрывают бретельки на кофточках, стирают с лица макияж. И уж совсем отрицательно на них действует бижутерия. Сережки, браслеты, колье в одно мгновение сдираются с ушей, рук, шей представительниц слабого пола".

Прежде чем обратиться к бакинской милиции, газетчики наставляли защитников нравственности: "Мужское ли это дело приставать на улице к незнакомой женщине, указывая, какой длины должна быть на ней юбка? Избавьте ее от своих "целомудренных" советов, уж как нибудь без них она обойдется. В былые времена за такое вмешательство, да еще публично, на глазах у честного народа можно было схлопотать, простите, по шее. И поделом. Как говорится, со своим уставом в чужой монастырь не ходи".

Такая позиция журналистов понятна: Азербайджан никогда не знал ортодоксального ислама. Здесь с незапамятных времен мирно соседствуют православная церковь, синагога, армянская церковь и мечеть. В конце восемнадцатого и в начале двадцатого веков эти земли приняли преследуемых на родине сектантов: молокан, баптистов, хлыстов, адвентистов седьмого дня. Их потомки живут и .благоденствуют поныне, испытывая, народу с азербайджанцами, опасности навязанной войны. Одно неоспоримо: быть националистом или проявить религиозную нетерпимость во все времена в Баку, огромном промышленном городе, было равносильно самоубийству. Поэтому понятна уверенность писателя Максуда Ибрагимбекова, заявившего в мае 1989 года на заседании Совета по межнациональным отношениям журнала "Дружба народов"; "Укомплектовать в Баку "орду жаждущих крови" националистов или хотя бы роту не менее трудно, чем сколотить местную комаеду по хоккею на льду".

Эти слова были произнесены перед внезапным массовым наплывом беженцев в Баку, двухмиллионный город уже несколько лет живущий по талонной системе из-за нехватки продуктов питания, в космополитический город с более чем двухсоттысячной, вполне благополучной армянской общиной. Азербайджанским беженцам по прибытии в республику вьвдали по 50 рублей на душу и расселили по конурам "нахалстроев", где и без них была в достатке уголовная мразь.

Можно ли было вывести несчастных озлобленных людей на погромы 13 января 1990 года?

Обращусь прежде всего к свидетельству тогдашнего председателя КГБ Азербайджана Ватифа Гусейнова, клянущегося нынче в неизбывной любви к своему народу, но спокойно принявшего сразу же после избиения безоружного населения генеральский чин за предательство. На острейший вопрос: известно ли было республиканскому Комитету о готовившихся в Баку в январе массовых бесчинствах, погромах и грабежах, - Ватиф Гусейнов отвечал в августе 1990 года так:

"Да, Комитет знал об этом, своевременно и неоднократно информировал вышестоящие органы, предупреждал их. Но, чтобы предотвратить трагические события, пресечь их сразу же - требовалось политическое решение. Решение, которое принимает отнюдь не Комитет государственной безопасности. Когда гром грянул, милиция оказалась парализованной, внутренние войска, не получившие приказа, отсиживались в казарме. Своего прямого назначения они не выполнили".

Прибывший в Баку в частном порядке, чтобы, по его словам, собрать материал для расследования трагедаи, народный депутат СССР, полковник Николай Петрушен-ко подтвердил в интервью "Бакинскому рабочему" в конце января, что "давние интернационалистские традиции бакинцев живы и здравствуют. Несмотря на то, что город, как и любой другой регион Закавказья, захлестнула волна привлеченного со стороны национализма, он остался при своих интернационалистских убеждениях".

Что насторожило полковника Петрушенко, так это абсолютное отсутствие звонков от лиц азербайджанской национальности, выдворенных из Армянской ССР, хотя в Баку их около 80 тысяч. Эту прослойку населения полковник отнес к категории отверженных, "во многом повинных в обострении межнациональных отношений в Баку", назвав эту массу обездоленных людей критической.

Очевидцем черного января стал и режиссер Станислав Говорухин. Узнав о погромах в Баку, он вылетел туда вместе с оператором. Вот его точка зрения:

"Для начала придется констатировать самое грустное. Войска вошли в город, когда армян в нем не осталось. Живые уехали, мертвых закопали в землю. (По свидетельству "Литературной газеты", армянские погромы, научавшиеся 13 января, оставили после себя 56 трупов, последние жертвы датируются 16 января - Ю.П. Защищать было некого. Я говорил с военными. Один батальон специально обученных солдат усмирил бы погромщиков, навсегда отрезвил бы их. А в дни погромов в городе находилось одиннадцать с половиной тысяч внутренних войск! Утверждение генералов, что войска были блокированы в казармах, смехотворно! Когда им понадобилось выйти из казарм (в ночь на 20-е), они вышли. Причем до смешного просто: развалили танками хлипкий забор и через автомобильную стоянку - прямо по машинам -вырвались на просторы улиц".

Спровоцировать погромы в большом многонациональном городе - несложно. Особенно, когда в этом городе возникла криминогенная критическая масса обездоленных людей. Российская новейшая история знает тому немало позорных примеров. И в каждом случае, как закон организованных бесчинств, бездействует милиция (когда-то - полиция), армия сидит в казармах, вовсе не блокированных. Блокирование воинских частей и дорог в Баку, кстати, началось 16 января, после того, как был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о введении чрезвычайного положения в Нагорном Карабахе и ряде других районов Азербайджана. Людей обеспокоил седьмой пункт Указа, в котором рекомендовалось ввести чрезвычайное положение и в Баку. Для чего, если погромы завершились? 16 января были захвачены бездомными несколько опустевших ар-мянских квартир в Баку. Заложенный год назад динамит- беженцы из Армении - рванул.

До ввода войск оставалось три дня. За это время опустели здания райкомов партии, и, наконец, 19 января было блокировано и здание ЦК. Власть распадалась буквально на глазах. Огромные толпы перед зданием ЦК скандировали грозное "Истефа!" - "Отставка!".

После штурма и столкновения с милицией было захвачено здание райкома партии в Джалилабаде. Жители Ленкорани упразднили горком и заодно все госучреждения.

В кольце народных фронтов явочным порядком отменялась шестая статья Конституции во многих городах и райцентрах Азербайджана, бывшие аппаратчики сидели по чайханам и ожидали, когда кто-то придет с автоматом и вернет им властные кресла, приносящие огромные доходы.

"Кто сказал, что мы собираемся отдавать власть? "-гневно вопрошал номенклатуру Абдурахман Везиров. Свой тезис: "Нагорный Карабах не позволяет нам решить социальные и экономические вопросы , с которым он выступал в Москве и Баку, Везиров перевернул на 180 градусов: "Социальные, экономические проблемы, митинги и забастовки не позволяют нам решить вопрос Нагорного Карабаха". Политический паяц на активах в ЦК усиленно муссировал тезис об "объединении с общим врагом". Общим врагом открыто провозглашался народ республики, поднятый на митинги Народным фронтом.

Когда утром 13 января 1990 года несчастный бакинский армянин, обороняясь в своей квартире от пришедших ее занять беженцев из Армении, зарубил одного из них топором, известие об этом достигло митинговой площади. А на ней были сотни обездоленных, хранящих в душах обиду и ненависть, клянящих аллаха и государство, скитальцев без крова и работы, идеальных исполнителей необходимых властям бесчинств. Когда Везирову доложили, что толпа погромщиков направляется к .армянской церкви, он взмахнул игрушечной рукой: "Пускай побалуются".

Позже народный депутат СССР, писатель Анар задал в Кремле вопрос Михаилу Горбачеву: "По оценкам МВД, в погромах участвовали до пяти тысяч человек. В городе было двенадцать тысяч солдат внутренних войск, по два с липшим на погромщика. Почему они не остановили погромы, не вмешались?". Президент и генсек развел руками: "Действительно, почему?".

Отает один; надежду на криминогенную обстановку в Баку, созданную толпами неприкаянных беженцев, не только не державших никогда в своих руках Коран, но и не получивших в Армении элементарной духовной грамоты, лелеяли разнонаправленные политические силы и деятели перестройки, и не в их интересах было остановить бесчинства в самом начале. Партийные власти в районах Баку снабжали погромщиков адресами и телефонами жителей армянской национальности. В течение трех дней армян прятали их друзья, соседи-азербайджанцы и активисты Народного фронта.

Особенность Азербайджана в отличие, скажем, от республик Прибалтики, где люди объединялись на анти-коммунистических убеждениях и на идее национальной независимости, состояла в том, что под болтовню о перестроечных процессах в течение двух лет шло сталкивание народа на борьбу за исконно принадлежащую ему территорию. Сначала на митингах и демонстрациях, потом в ночных перестрелках вокруг азербайджанских сел Нагорного Карабаха, вовлечением в эту вооруженную борьбу мирных жителей, которые вместо огородного инвентаря вынуждены были снимать со стены охотничьи двустволки.

И вот подоспела очередь Баку. Когда пришла армия и после чудовищного кровопролития завсегдатаи чайханы вернулись на русских штыках в свои кабинеты, власти заговорили о попытке переворота. Один из секретарей райкома имени 26 бакинских комиссаров В. Ломакин после пережитого шока от происшедшего в марте 1990 года удивленно рассуждал: "Если об этом (перевороте - Ю.П.) знали заранее, то что мы опять скрывали? Почему не работало телевидение, об этом во весь голос не кричали рупоры радиовещания, а город не оказался усеянным миллионами листовок, чтобы каждый мог прочитать и понять суть происходящего?.. Ведь решения, как и прежде, если судить по настроениям партийных работников самого различного ранга, принимались в здании ЦК не на основе коллегиальности, а на основе единоначалия. А то, что первый руководитель республики даже в этой критической ситуации, когда еще по крайней мере можно было избежать крови людей, не вышел к народу - лишнее тому подтверждение".

Что тут можно сказать? Парторг Ломакин не относился к ретроградам, он голосовал тогда, в январские дни 1990 года, за исключение Везирова из рядов КПСС, но Москва с неотмененной тогда шестой статьей Конституции это решение первичной организации не утвердила.

Бакинской трагедии способствовало злополучное решение Верховного Совета Армении о включении народнохозяйственного плана НКАО в бюджет Армении. Подогрело народные страсти и принятие закона

Азербайджана в выборах: Народный фронт вступил в борьбу за голоса избирателей.

Но главное - это новый виток антиазербайджанского психоза в средствах массовой информации, закрученный с первых дней нового, 1990 года. Г. Старовойтова в газете "Московские новости" от 7 января, одобряя совместное решение Верховного Совета Армении и Национального Совета НКАО (возникла в декабре, еще под эгидой Вольского, и такая моноэтническая структура) о воссоединении, заметила: "Идет реальная работа по экономической, социальной и культурной интеграции Нагорного Карабаха с Арменией".

Какое же место в рассуждениях Г. Старовойтовой, народного депутата СССР от Армении, отводилось тогда Азербайджану? А вот какое: "Азербайджан защищает суверенитет своей республики, но право нации на самоопределение, нации как основы гражданского общества, выше идеи государственного суверенитета". То есть право армян выше суверенитета Азербайджана, и катитесь вы ко всем чертям, вместе с Конституцией СССР, Конституцией Азербайджанской ССР и совместно принятыми нормами федеративного общежития. Такая решимость и призыв к вседозволенности новых демократов (а голос Г. Старовойтовой тут звучал камертоном) доказывали Кремлю: раз вы не идете на перекройку границ в НКАО и Нахичевани в пользу Армении, боясь анархии в других окраинах, при большом нашем желании это может вызвать не менее тяжкие последствия. Решайтесь

Перекройка границ в самой Армении и в Межрегиональной депутатской группе в Москве была возведена В ранг задачи национального престижа и демократического самолюбия, а дашнакствующие силы начали действовать по принципу: не хотите - будет еще хуже.

Еще в октябре 1989 года доктор экономических наук Виктор Шейнис, представлявший тогда "Московскую трибуну", на встрече с женщинами Азербайджана в Москве витийствовал: "Отдайте Карабах Армении, а то будет плохо, будет кровь, будет второй Сумгаит!"

Вот он и воспоследовал, второй Сумгаит, но уже в Баку, в черные январские дни. Кровь вновь была запло-нированной.

Приложили свою каинову печать к антиазербайджанским страстям и русские литераторы, деятели культуры. Остановлюсь лишь на двух примерах.

Альберт Лиханов, тогдашний председатель Советского детского фонда имени Ленина, в еженедельнике "Семья" обронил фразу с вопросительным знаком: ''Кто виноват, что сегодня маленький азербайджанец с труднообъяснимой ненавистью смотрит на ровесника-армянина?". Где видел этого маленького азербайджанца детский писатель, если он не был в Азербайджане в эти два года? Если он не видел азербайджанских детей, изгнанных из родных мест в Армении, шедших босиком по заснеженным перевалам? Почему его тревожит лишь многострадальный армянский мальчик? А ведь мог бы написать Альберт Лиханов, будь он честным человеком, а не подпевалой с чужого голоса, вполне объективную фразу: "Кто виноват, что сегодня маленькие азербайджанцы и армяне с труднообъяснимой ненавистью смотрят друг на друга?". И это был вопрос, на который действительно следует искать ответ - в той же Москве, в тех кабинетах, пороги которых обивал председатель Детского фонда.

Нет, Альберт Лиханов бросил свой плевок в создание образа людоеда-азербайджанца, не только взрослого, оказывается, и мальчишки.

В бакинской кровавой каше прольется в январе к кровь невинных детей: 15 школьников ранено, трое погибнет. В чем их вина?

Всемирно известный академик, российский интеллигент с безупречной репутацией Дмитрий Сергеевич Лихачев то ли по рассеянности, то ли с услужливой подачи собкора "Литературной газеты" наносит в те дни оскорбительный удар по самолюбию и достоинству целого народа:

''Если бы азербайджанцы знали культуру армян, они не позволили бы себе разрушать древние армянские церкви".

В Баку в дни погрома пострадала одна церковь, и я называл уже имя виновного, махнувшего ручкой в ответ на полученное сообщение: "Ничего, пусть порезвятся". К азербайджанскому народу ни этот московский выдвиженец, ни толпы подогретых безнаказанностью бандитов отношения не имеют. Преступна и власть, и ее блюстители, допустившие такое.

Академику Лихачеву, соавтору Николая Самвеляна, должно было быть известным, что сталось с могилой великого классика азербайджанской поэзии Ашуга Але-скера в Гейче (Севане), где памятник Самеду Вургуну в Мегринском районе Армении и какова, наконец, судьба Азербайджанского драмтеатра в Ереване. Это печальное уточнение в мысль о знании культуры другого народа для любого беспристрастного исследователя. Увы, разрушители хорошо знали, на что замахиваются, знали, что эти реликвии и очаги значат для соседнего народа. Ведь ц храм Христа Спасителя в Москве, взлетевший в воздух в начале тридцатых по приказу Лазаря Кагановича и Анастаса Микояна, стал жертвой геростратов, хорошо понимавших крамольную роль храма для безбожного тоталитаризма. Важно не только знание культуры, но нравственность общества и власти. "Смею вас заверить, - отвечал академику Лихачеву в открытом письме поэт Сиявуш Мамедзаде, - что наш народ (народ, а не кучка погромщиков) знает культуру соседнего народа, живя с ним бок о бок на протяжении веков... Послушайте трудовые песни землепашцев - "0ровел"и "Холавар", вслушайтесь в музыку народных танцев "Кочори" и "Яллы", в азербайджанские мотивы, преломленные в хачатуря-новском балете "Гаяне" или спендиаровской опере "Ануш", вспомните небольшую пьесу Джалила Мамед-кулизаде "Кеманча", созданную в 1918 году, когда поющие струны будят в сердцах, ослепленных враждой, добрые, лучшие чувства, и вам предстанет, пространство духовной памяти, отнюдь не замкнутой в национальной клетке".

"Литературка" это ответное письмо не опубликовала, и суждение Дмитрия Сергеевича Лихачева об азербайджанском народе, по сути отождествленном с толпой разрушителей, о народе с многовековой культурой поколебало представление об академике как о совестливом подвижнике духа, которому дорога честь любого народа в многоязыкой державе.

Это представление укрепилось через два года на вечере памяти Низами Гянджеви в Эрмитажном театре, когда присутствовавший там академик Лихачев покинул зал, не сказав двух слов на торжестве.

А то, что пожар национальной розни в середине января 1990 года был занесен извне, не скрывала тогда даже газета "Правда". Ее спецкорры А. Горохов и В. Окулов писали так: "Что стоило, как камень с обрыва, столкнуть в противоправную пучину того же земледельца, бежавшего под страхом смерти из Армении в индустриальный Баку, человека, лишившегося крова и, как правило, с далекой от идеала политической закалкой, что стоило такого раскаленного от гнева человека, обиженного на судьбу, на армян, на Советскую власть в конце концов, спровоцировать на бесчинства. (Подчеркнуто мною - Ю.П.).

А ведь именно часть беженцев Армении и стала движущей силой погромов и грабежей, случившихся в Баку в ночь с 13на 14 января", - заключала "Правда".

Чтобы явственнее представить настроение митинговой столицы Азербайджана в те дни, следует отметить и такой немаловажный факт. 12 января 1990 года несколько вертолетов из Армении опустились близ селения Гушчу Ханларского района. Высадившиеся из вертолетов люди, вооруженные современным оружием, стали поливать автоматным и пулеметным огнем мирных жителей. В самом начале нападения были убиты и ранены десятки людей, среди которых дети, женщины, старики. Местным жителям, вооруженным охотничьим оружием, удалось организовать оборону и дать отпор террористам.

Вышедшая на следующий день газета Народного фронта "Азадлыг" обратилась к читателям:

"Итак, налицо еще один факт, что Армения ведет против азербайджанского народа необъявленную войну. То, что ее не объявляет Армения, понятно, то, что об этом молчит Москва, нам тоже не привыкать. Но как понять то, что наше собственное руководство об этом молчит? Как понять его преступную бездеятельность в данной ситуации? Играя эмоциями собственного народа, ие способствует ли оно завтрашнему кровопролитию?". Заметка заканчивалась призывом: "Все на защиту Отечества!"

Политическая тактика Народного фронта резко переменилась. Этибар Мамедов, заместитель председателя ИФА и член Комитета национальной обороны, по образованию историк, отец двоих детей, объяснял на заседании клуба "Московская трибуна" свершившиеся события накануне своего ареста в постпредстве АзССР в Москве. Правда тех дней была такова.

Акция в Баку, по словам Э.Мамедова, готовилась давно. Обстоятельства изменились, когда в НФА стали преобладать силы, добивающиеся новой программной Дели: суверенитета за рамками Союза. " Тем самым азербайджанское демдвижение опередило своих единомышленников в Прибалтике: те пока до-бивались экономического суверенитета от Москвы.

Когда стало известно, что третья конференция НФА Назначена на 6-7 января 1990 года, была предпринята попытка сорвать конференцию и расколоть движение. 8 января был избран междлис Народного фронта, раскола we произошло. После этого акция по введению чрезвычайного положения в Азербайджане начала проводиться в жизнь с помощью Кремля, так как стало ясно, что НФА получит большинство на выборах. Этибар Мамедов В те дни лично предупреждал зам. министра внутренних дел республики о готовящихся армянских погромах, но никто ничего не предпринимал.

После высадки десанта с вертолетов близ селения Гушчу за пределами НКАО (армянских боевиков было около 500 человек) правление НФА решило организовать отряды самообороны. Во время переговоров лидеров НФА с руководством республики последние, по свидетельству Этибара Мамедова, заявили: мы готовы привлечь вашу молодежь в МВД и организовать рабочие дружины на предприятиях с целью посылки их в район боевых действий.

12 января был создан Комитет национальной обороны и 13 января объявлено об этом. Слово - Этибару Мамедову: "В этот же день начался митинг и одновременно погромы армянского населения. Я обратился к министру внутренних дел. А. Мамедову с требованием привлечь наши отряды к наведению порядка в Баку и задействовать тот контингент внутренних войск, который находился в Баку. Никаких действий не последовало. Ночью я сам объезжал город - ни одного солдата, ни одной патрульной машины я не видел. В районе вокзала убили двух армян, облили бензином и сожгли. Рядом находилось отделение милиции Насиминского района, где было полтысячи солдат ВВ, они ничего не сделали, проезжали мимо на машине, видели толпу. Никаких действий власти не предпринимали. 13-14-го погромы продолжались. 15-го наши отряды начали контролировать город. Были эпизодические погромы пустых квартир, человеческих жертв практически не было. Мы начали эвакуацию армян в безопасные места".

15 января 1990 года в Азербайджане было введено чрезвычайное положение: к этому вело, как говаривал ленинградский наместник Григорий Романов. Находившиеся в Баку члены Политбюро Е. Примаков и А. Гиренко пригласили на переговоры руководителей НФА Примаков заявил, что "после выборов у вас один шаг до отделения. Мы не можем допустить этого и не допустим".

А что же лидеры НФА? Продолжим рассказ Этибара Мамедова:

"Мы предложили взять под контроль положение в Баку и других районах. Нам обещали, что в Баку комендантского часа не будет и войска вводиться не будут. Но 15 января вечером поступили сообщения о переброске армейских частей с тяжелым оружием и техникой по воздуху, по морю и по железной дороге. Тогда мы начали блокировать пути. С 16 на 17 января - первые попытки деблокировать город и ввести войска, демонстрации с требованием отставки правительства и руководства оеспублики, которые устно согласились на введение войск, 17-го вечером перед зданием ЦК выступил Б. Примаков, сказал, что войска нужны для того, чтобы охранять народ. Его освистали, и он ушел".

В тот же день, вечером лидеры НФА были приглашены в здание ЦК Компартии Азербайджана. Главное требование митингующих: отставка Везирова. Секретарь ЦК КПСС АТиренко сказал присутствующим: "Мы рассмотрим вопрос о смене руководства. Но мы ни в коем случае не сделаем это под давлением толпы. Недопустимо, чтобы руководство Азербайджана менял не ЦК КПСС, а толпа, собравшаяся перед зданием".

Оставалось еще полтора дня. Не спадала напряженность в Нагорном Карабахе. Кроме ночных перестрелок, резко возросло число диверсий: взорван железобетонный мост на шоссе между Агдамом и Аскераном, мощный взрыв прозвучал и на железнодорожном мосту в пяти километрах от Агдама, была обстреляна охрана железнодорожного моста близ селения Ходжалы.

15 января 1990 года по Ленинградскому телевидению в программе "Пятое колесо" выступил народный депутат СССР Анатолий Собчак с провокационным заявлением о злой судьбе, уготованной 600 тысячам русских в Азербайджане. Это заявление совпало со лживыми сообщениями об эвакуации семей военнослужащих из Баку по заранее заготовленным спискам адресов. Это был не первый прием искусственного раздувания проблемы беженцев, чтобы натравить не только Россию, но и весь мир против азербайджанцев.

18 января командующий Бакинским гарнизоном генерал Соколов предупредил Этибара Мамедова: если мы получим приказ, то не станем щадить никого; мы солдаты и будем выполнять приказ.

Тем же вечером, выступая по республиканскому телевидению, зав. отделом ЦК КПСС по межнациональным отношениям Михайлов заявил, что разговоры о введении войск в Баку являются необоснованными и даже провокационными. Тем не менее в местах возможного прохождения войск в город Народным фронтом были выставлены пикеты гражданского населения, легковые и Грузовые автомашины.

19 января из Сольянских казарм была отправлена телеграмма в адрес М. Горбачева и Д. Язова. Под ней подписались председатель офицерского собрания А. Савельев и начальник политотдела общевойскового училища А. Русаков. Оба полковники, бывшие афганцы. Из тех, кто готов за неудобную правду закончить службу в забытом богом и людьми гарнизоне.

"Доводим до вашего сведения, что контроль за обстановкой в городе держит Народный фронт. Информация в центральной прессе не всегда объективна и вызывает недовольство местного населения. Считаем, что применение вооруженной силы приведет не просто к изоляции военнослужащих, но и к полному разрыву отношений, поставит под угрозу безопасность их семей, вызовет рост антирусских настроений",

Дмитрий Язов в этот день, 19 января, находился в Баку, в штабе армии с Вадимом Бакатиным и Евгением Примаковым. В штаб, откуда будущий маршал Язов лично руководил операцией, перебрались из здания ЦК Абдурахман Везиров и присные. В 17 часов В. Поляничко, второй секретарь ЦК КПА, сказал в личной беседе с Этибаром Мамедовым: "Вопрос решен, решение принято, ничего нельзя сделать. По старой дружбе советую скрыться".

В здание телевидения вошли неизвестные, назвавшихся представителями Народного фронта, и заявили: телестудию надо закрыть и объявить забастовку. Узнав об этом, Этибар Мамедов позвонил председателю республиканского Гостелерадио Эльшаду Кулиеву и предложил сотрудникам вернуться: вечером мы выступим с обращением к народу.

В 19.15 энергоблок телецентра был взорван. Вскоре стали поступать сообщения, что войска подтягиваются к городу, на основных артериях которого возникали символические баррикады из магазинной тары.

В 00.05 у здания штаба Комитета национальной обороны НФА, по свидетельству Этибара Мамедова, выстроились около 500 военнослужащих, без единого слова открыли именно шквальный огонь по зданию и людям, находившимся возле него, обстреливали штаб с расстояиия всю ночь до утра. Лидеров НФА вывели потайными ходами.

Операция началась в полночь с 19 на 20 января 1990 года одновременно в разных концах города. Проведена она была нагло, кроваво, бездарно. Ей предшествовала мобилизация резервистов в южных областях России (Ставропольский и Краснодарский края, Ростовская область) с заметной там армянской диаспорой. На встрече в ЦК КПСС горнорабочий очистного забоя одной из шахт Ростовской области Леонид Кривенда рассказывал не без возмущения:

"Нас в Ростовской области очень сильно коснулся

последний скоропалительный приказ о мобилизации резервистов в связи с чрезвычайным положением в Баку. У нас, увы, есть убитые, раненые из числа этих резервистов, которых призвали, не знаю, наверное, и в 37-ом году так не забирали, по ночам, машины с милицией. До и абсурд а доходило. Реакция людей на это очень неоднозиачна. На шахтах прошли забастовки. Женщины очень сильно возмущались, запрудили всю центральную улицу. Я Михаилу Сергеевичу задавал вопрос: кто все-таки Повтор этой акции, ведь указа о мобилизации не было, был лишь указ о чрезвычайных мерах по восстановлению правопорядка в Баку. Кто же принял решение о Иммобилизации? Он признал: да, здесь мы наломали дров, но конкретное лицо, которое приняло это решение, осталось неназванным".

Конечно, не мог же Верховный главнокомандующий назвать шахтеру свое авторство... Характерен и ответ военного коменданта Баку генералейтенанта внутренних войск В.С. Дубиняка на такой вonpoc: "Была ли альтернатива вводу войск в город почему войска входили ночью, почему их не ввели еще И в дни армянских погромов, почему ввод войск начался И, в О часов 20 минут, а решение о вводе было передано 140 радио в 5.30 утра?"

Дубиняк: "На эти вопросы отвечать не буду. По И причине того, что я назначен военным комендантом уже после ввода войск".

Не мог же генерал-лейтенант отвечать за маршала Язова...

Существенно, пожалуй, только суждение Дубиняка по поводу паники среди русскоязычного населения Баку и слухов по поводу эвакуации семей военнослужащих, что прогнозировал депутат Собчак.

Дубиняк: "Эвакуации никакой не было. Она не объявлялась и не организовывалась. Но многие семьи военнослужащих действительно выехали из Баку в первые дни чрезвычайного положения. Это было вызвано слухами об угрозах в их адрес, гибелью жены прапорщика. Но говорю вам со всей ответственностью, что с момента введения чрезвычайного положения ни один из русских здесь не пострадал, кроме приведенного мной факта. К нам в комендатуру ежедневно звонили коренные бакинцы, искренне негодуя по поводу распространения слухов и паники, говорили о желании сохранить русскоязычное население в Баку".

Лидеров НФА обвиняли во всех грехах: фанаты, заставляли людей ложиться под танки и бэтээры. Вот официальное обвинение, прозвучавшее в сентябре 1990 года из уст первого заместителя председателя КГБ Азербайджана Евгения Дубровина:

"Наиболее активные представители экстремистского крыла Народного фронта вывели людей на баррикады, а сами сбежали. За это они должны нести ответственность. Но еще большую ответственность они несут перед семьями погибших. Некоторые из этих "лидеров" были арестованы, остальные успели скрыться. Для нас не безразлично, возобновят ли они свою прежнюю деятельность, поэтому принимаем все меры для их поиска. Что касается Этибара Мамедова, Рагима Казиева, Халила Рзы, Магомеда Гатами, следствие по их делам завершено".

Поразительно, но ни одно из средств массовой информации, столько писавших об апрельской расправе в Тбилиси, не взяло под защиту лидеров Народного фронта Азербайджана, как бы проводя некую демаркационную линию: "Вы считали себя такими, как мы, демократы? Думали, у вас есть право на народные фронты, как у белых людей? Нет, вы другие, навсегда другие!"

Азербайджан неожиданно, шоково для себя оказывался на переднем крае мировой конфронтации, выливщейся через два года после "черного января" в антиисл-амский фундаментализм христианско-иудаистского союэа. И это - весьма серьезная новая доктрина, заменяющая борьбу Запада с коммунистической угрозой.

Даже вполне очевидный сюжет со взрывом энергоблока бакинского телецентра не стал предметом газетноro шума. Версия партийных властей ("взорвали экстре-мисты") одержала верх, лишь "Комсомольская правда" тами найденного свидетеля, дежурного электромонте-Виктора Романова ее чуть-чуть поколебала. А Виктор Романов свидетельствовал: "Я заступил на смену 19 января в 19 часов. Минут рез пятнадцать в помещение цеха зашли четыре воо-женных солдата. Они стали интересоваться схемой ергопитания, открывая ячейки, откуда идут кабели язи, задавали другие вопросы. Потом сказали: "Вас вызывает комендант". Вывели нас с напарником в подвальное помещение и едали под охрану другим солдатам, было много. Сами вернулись обратно. Через несколько минут я услышал приглушенный взрыв. Нас не выпускали еще около часа. А потом переодели в военную форму ("для вашей безопасности") и отконвоировали в соседнее здание Верховного Совета АзССР".

О Романове в той январской суматохе забыли, он жил по знакомым, уйдя в подполье. А в заявлении ТАСС роминались прямые действия преступных сил по захвату радиотелецентра". Захвачен он, оказывается, не л. более того, охранялся воинским подразделением, а 20 часов того вечера было объявлено важное сообщение НФА...

Строгая система фальсификации и замалчивания авды сопровождала и сопровождает черный бакинский январь в средствах массовой информации СССР. а теперъ - и демократической России. Что касается позиции западной прессы, то наиболее точно ее охарактеризовал тогда же, 24 января, главный редактор газеты "Теркиш дейли ньюс" Ильнур Чевик:

"Когда советские танки и войска в 1968 году пересекли границу Чехословакии, западные страны реагировали на эту акцию с гневом и выразили протест Москве... Сейчас, некоторое время спустя, эта же Красная Армия проделала путь в Азербайджан, убивая азербайджанских националистов, а Запад, который всегда говорит о правах человека, стоит в стороне и аплодирует".

Двойной ставдарт и потаканйе жестокости в отношении мусульман настолько очевидны, что и по сей день бакинская трагедая в январе 1990 года вычленяется за скобки политиканами и деятелями культуры "христианского союза", будто она и не происходила или насилие против гражданского населения не нарушило прав человека.

В обстановке такой вдеологической дискриминации появились в начале февраля 1990 года в Ленинграде листки "Антисоветской правды", нелегальной машинописной газеты, посвященные "беспределу Михаила Кровавого". Именно так называлась первая полоса газеты, сочиненной, нарисованной и отксерокопированной одним человеком - Сашей Богдановым. По прошествии двух с лишним лет этот раритетный листок поражает не просто смелостью, но и абсолютной верностью политических оценок и выводов, сделанных тогда по горячим следам Сашей Богдановым.

Пройдемся по двум полосам "Антисоветской правды". Вот на помосте Горбачев, человек десятилетия, подкармливающий с верхотуры своих верных псов. Многие из них поименованы: Бори, Егоры, Рэкет, Дороговизна, Карабах, Советский фашизм, Счета Раисы Максимовны, КГБ, Дефицит и Раскол в КПСС. Заметка "Преступники правят страной" в фельетонной форме описывает политическую ситуацию накануне вторжения войск в Баку:

"По Еревану разгуливал марш протеста под оглушительным транспарантом "Раиса, отдай нам наши подарки!". По Баку шастали банды деклассированных беженцев-азербайджанцев из Армении с криками: "Раиса, отдай армянам их подарки!", "Снять Везирова и отправитъ Нагорный Карабах!". По Москве 7 ноября слоняласъ блуждающая колонна Тельмана Гдляна. Во главе шел революционер с плакатом обложка Талмуда, а на титульном листе написано: "Михаил Горбачев. Сказки о перестройке"... Лцдера ленинградской реакции, бывшего первого секретаря обкома Соловьева исключают из партии не за письмо Нины Андреевой и развал идеолога за то, что Юрий Филиппович фарцанул себе новенкий "Мерседес" за 9 тысяч "деревянных" рублей. А он по самым скромным оценкам стоит тысяч сто, не менше! Преступники правят страной!".

И вот - первоклассная публицистика, озаглавленная Бкинская бойня".

Баку в январе 1990 года правительством СССР э совершено два преступления. Первое - центральная власть не защитила мирных жителей от насилия, грабежей убийств со стороны уголовников, провокаторов и ссивно настроенных групп людей. Вместо того, что-"защищать население от разбоя, правительство разоружило бакинскую милицию. В городе, где 60 тысяч айджанцев, изгнанных из Армении, не имеющих над головой, безработных, и 40 тысяч турок-месхетинчев, тоже оставшихся без крова и средств к существованию. Многонациональный Баку превратился в кипящий из людей, обманутых правительством, рым никто не помогал и которых никто не контровал. В Азербайджане началась революция на наци-ьной основе, логическим завершением которой стала передача власти от дискредитированного и парализованного старого аппарата новому общественному движению - Народному фронту Азербайджана. Только он мог заменить отжившие структуры власти, гарантировать порядок и безопасность граждан на всей иггории республики. Но это означало бы конец коммунистического режима в одной из республик Закавказя. Это стало бы для всех примером революционного входа от реального социализма к подлинной демократии. Интрига Михаила Сергеевича и Раисы Максимовны вокруг раздутой проблемы Нагорного Карабаха закончилась бы полным крахом, а, возможно, и концов Ставропольской династии в истории нашего государства.

И тогда они устроили советское Тимишуаре. Было совершено второе преступление против нашего народа; народно-демократическая революция была потоплена 8 крови, задавлена танками, расстреляна снайперами, бившими по живым мишеням".

Напомнив своим читателям, что специальные подразделения американских войск быстрого реагирования, находящиеся в распоряжении ЦРУ и вторгшиеся под шумок в Гренаду и Панаму, называются "дикими гусями", следующий материал Саша Богданов назвал "Дикие гуси" в небе над нашей Родиной":

"Война - это продолжение политики перестройки другими средствами. Если бы КГБ устроило такую бойню при Брежневе, то западные страны и весь мусульманский мир отозвали бы своих послов из Москвы. Последовали бы экономические и политические санкции против бесчеловечного и преступного советского режима.

В ночь с 19 на 20 января 1990 года в Баку была просто бойня. Горбачевская группировка - Горбачев, Язов, Крючков, Бакатин, Примаков и Гиренко - вели боевые действия против собственного народа. Танки и бронетранспортеры шли по живым людям, оставляя сотни убитых и искалеченных на своем пути. Раненых, кричащих от боли людей вояки не разрешали убирать с проезжей части. Машины "Скорой помощи" обстреливались, два врача убиты на месте. Среди погибших - Лариса Мамедова, девочка-семиклассница, умерла от пулевого ранения в грудную клетку; Ильгар Ибрагимов, мальчик 14-ти лет, доставлен в морг, тоже убит выстрелом в грудь. Среди убитых есть женщины, старики, русские, евреи, чеченцы, азербайджанцы, грузины. Армия использовала самые современные боевые средства. По людям стреляли из танков, минометов, гранатометов, автоматов. Только в реанимационном отделении только одной бакинской больницы за двое суток умерло 29 человек. 22 января 1990 года в Нагорном парке Баку 126 свежих могил образовали новое кладбище - братское кладбище периода перестройки.

Резервисты, комсомольцы-добровольцы и особые деления КГБ оставили после себя горы трупов и инвалидов, а радио "Свобода" и "Голос Америки" с радостъю сообщали о ''нормализации обстановки в Баку.15 автоматчиков в бронежилетах и 10 кагэбэшни-s в штатском взяли штурмом представительство Азербайджана в Москве, уложили всех на пол, либо вили на колени, чтобы арестовать лидера НФА Мамедова, а советская официальная гласность за неделю а аж пять версий нападения якобы армянских и якобы азербайджанских экстремистов, устроивших стрельбу в центре Москвы".

"Определил Саша Богданов и место бакинской трагедии в мировой политике великих мира сего:

"Если бы подобную бойню устроили при Брежневе, то Кремль оказался бы в жестокой изоляции и в Совете Опасности ООН, и на Генеральной Ассамблее Объе-диненных Наций.

Но если президенту Франции Миттерану и Председателю ВС СССР Горбачеву позволено решать судьбу атора Чаушеску, находясь в Киеве, а президенту Бушу позволено сместить диктатора Норьегу, отдыхая в Кемп-Дэвиде или катаясь с Шевардназде в надувной ке по рекам и озерам штата Мэн, то почему бы армении не решить все свои национальные проблемы и риториальные притязания с помощью усиления советского военного присутствия в Закавказье?! Парадокс сменной политики и разведки как раз и состоит в что КГБ всегда может договориться с Мосадом, британский Интеллиджент сервис спрятать в безопасном Рушди, автора "Сатанинских стихов", а ЦРУ так г заморочить голову американско-армянской общине, перспективами перестройки в СССР, что армяне и ямь поверят в возрождение мифической Великой армении строго по средневековой карте, которой неистово тряс Вазген , католикос всех армян, выступая по ведению... Народы сталкивают лбами, течет кровь. наются грабежи, погромы, выселение целых националных районов. Горбачев вводит военное положение, и республики превращаются в генерал-губернаторства вольских, родионовых-и криволаповых, а межнациональные противоречия углубляются!"

Заканчивался "Бecпpeдeл Михаила Кровавого" стихами Саши Богданова, подражанием известным строкам Осипа Мецделыптама:

Мы живем, под собою не чуя страны,

Отовсюду расстрелы в стоны слышны,

А где хватит на полразговорца,

Там пригонят специаз Ставропольца.

Это он посылает войска КГБ

Избивать наших женщин в Баку и в Москве.

Он всегда не при чем,

Он боится унасть,

По колено в кровн, он почувствовал власть.

Убивайте, насилуйте, хапайте!

Все равно он - любимчик на Западе.

Его пальцы сжимают Советский Союз.

Его днких решений я снова боюсь..

Через два года, после оккупации Баку когда развал Союза завершился в Беловежской Пуще, Збигнев Бжезинский не мог одержать слезливого восторга:

"Я очень уважаю Горбачева. И глубоко сочувствую его личной трагедии. Его заслуга в том, что он сумел разрушить старый мир, не пролив ни единой капли крови, мирными средствами, без штурмов зимних дворцов и гражданских войн. Но он заплатил за это дорогой ценой - своим финалом. (Подчеркнуто мною - Ю.П. Лицемерие тех, кто зедумывал карабахский омут и наполнял его человеческой кровью, границ не имеет). Он недооценил силу нерусского национализма в республиках, считая, что все смогут "жить дружно", он переоценил необходимость единства Союза. Ельцин (Саша Богданов называл нынешнего президента Российской федерации ''oмaедaчeнным перестройщиком" который вел народ на Красную площадь через всю Москву, демонстрируя полную поддержку курса на перестройку, демократизацию, гласность, вместо того, чтобы после расстрелов в Баку отправить под суд команду Горбачева, Язова, Крючкова, Бакатина, Примакова и иже с ними. Нет, они были еще нужны Западу - Ю.П.) не сделал этих ошибок, понял, что цдкен истинно драматический поворот. Понял не интеллектом. инстинктивно, проявив потрясающее историческое провидение. И именно поэтому победил".

Пиррова это победа, господин Бжезинский!

Глава "кровавой перестройки" Горбачев, его подручные палачи, подобные лезвию топора, рукоятью которого явился "свой" Везиров, ответят перед историей, перед народом, перед судом! Такую уверенность высказал в январские дни 1990 года народный писатель Азербайджана, депутат Верховного Совета, участник Великой Отечественной войны Исмаил Шихлы. Вступив в КПСС войне, имея почти полувековой стаж, он демонстративно на пленуме ЦК, раньше всяких демократов Ельцина, Попова и Собчака, заявил: "Компартия потеряла свой облик. Она воюет со своим народом, как Дон-Кихот с гряными мельницами. Она превращается в СС. Я не хочу быть членом такой партии".

Чемпион мира по шахматам Гарри Каспаров, очевидец бакинских событий, открыто заявил Горбачеву при встрече, что введение войск в Баку было полнейшей ошибкой. А на пресс-конференции в Москве в последних числах января 1990 года Каспаров сказал представителям средств массовой информации Запада: Азербайджан был единственной точкой, где с применением военной силы можно было завоевать аплодисменты западных защитников демократии.

Разве не прав проницательный шахматист и коренной бакинец Гарри Каспаров?

Но куда деваться от этой правды самому Азербайджану его жителям, прежняя жизнь которых оказалась сломаной раньше всех? Ночь с 19 на 20 января что-то эатимо изменила в людях. В глазах горечь, печаль, стельное ощущение своего бессилия при виде танков многочисленных патрулей с оружием наизготовку, солдат, с наглой уверенностью тычащих автоматами в лица прохожих: "Вы, грязные азербайджанцы, мы вам еще не-то покажем. Свободы захотели!.. Это были еще гочки". Распущенность, опьянение от безнаказанно-просто опьянение, бессердечие, жестокость, в особенности заметные по отношению к женщине: "Молчи, афганка, пока я не поставил тебя на колени! Земля будет гореть под твоими ногами!" Вот угроза, прозвучавшая от командира БТР с бортовым номером 725, находившегося в те дни в Баку.

Эта, казалось бы, патология превращалась в официально принятый канон отношения. Стоило политическому обозревателю Центрального телевидения Александру Тихомирову в передаче "7 дней" от 28 января рассказать о кровавых событиях в Азербайджане и потребовать четкой политической оценки происшедшего в Баку, как его тут же "выключили из кадра", а сама передача "7 дней" прекратила свое существование.

Полагаю, что это не столько заслуга тогдашнего Политбюро, сколько старания Эдуарда Сагалаева и его прямых хозяев. Смею так предполагать еще и потому, что настырный Тихомиров более ни единого раза не прикоснулся к этой теме, а также наблюдая спустя два года за судьбой другого журналиста ЦТ, Николая Анциферова, донесшего до телезрителей правду об обстрелах осажденной Шуши, о гибели Леонида Лазаревича и, особенно, о надругательстве фидаинов над пассажирами сбитого вертолета после мирных переговоров в Железноводске. В первые дни мая 1992 года Анциферов получил предупреждение о том, что он более не работает на Центральном телевидении.

У Эдуарда Сагалаева, как когда-то у советской власти, сила велика.

Поэтому в заключении этой главы я прибегну к свидетельству, пришедшему не по каналам официальной прессы, а обычной почтой из Баку. Письмо написано жителем Баку Али Гусейновым через четверо суток после той кошмарной ночи:

"Что было ночью с 19.01 на 20.01 в Баку, особенно в наших кварталах, передать не в силах никто. Ни в одном фильме о войне не видел такого кошмара. В 23.30 мы с Расимом поднялись домой, выпить чаю и вернуться. В это время началось наступление, артподготовка; звонил Агасаф, сказал, что из Сальянских казарм вышли танки и направились к нам. С появлением их появились солдаты. Стреляли со всех сторон города. На перекрестке около нас (где завод С. Василевича) строились солдаты, около тысячи. Люди - молодежь, женщины и дети (они не ушли, несмотря на требования Народного фронта) - стояли вдоль улиц.

"Haшa" Красная Армия открыла шквальный огонь из автоматов, из пулеметов на бронетранспортерах. Они наводили орудия на дома, освещая окна прожекторами, стреляли по квартирам. Как передать увиденное? Мы -я Расим и Аладдин - смотрели сквозь окна; прямо в наше по попала пуля.

Теперь о мужестве моего народа. Я видел, как парни рут горящие палки и бросаются к солдатам под автоматную очередь. Падают, встают, берут снова, выходят ямо к прожектору, кричат: "Неужели вы нелюди? это убиваете?". Идут "скорые" - стреляет наша армия ним. Стреляют напрямую. Пулевой дождь продолжается до утра. Они продвигались к центру. Люди вышли улицы - вокруг ручьи крови; трупы собирали еще чью под пулями.

Что было вокруг Сальянских казарм! Что было на дорогах к аэропорту! Они поворачивали в сторону деревень и давили людей в квартирах: на дорогах не остав-и ни одной целой машины. Вторжение было внезапным: как фашисты напали.

Словом, настоящее истребление безоружного, спавшего населения. По официальным сообщениям, погибло ло 90 человек, из них 14 - военные. А я говорю: дбло минимум 300-400 человек, может, и тысяча, раненых в больницах нет мест. Многие трупы убрали и сожгли военные, часть их, по слухам, находится на военном танкере, который заблокирован нашими пароходами. На требование: "Дайте осмотреть!" - стреляют с орабля, но не пускают.

Как армия могла так жестоко поступать с людьми? Передовой отряд формировался в Ростове. Там влияние армян известно. Был пущен слух, что в Баку убивают русских, и сразу была объявлена мобилизация. Короче, там сформировалась карательная ударная группа из уголовников, из армян и т.д., которая прибыла в головной части, сделала свое дело и сразу же исчезла; ее заменили обычные части.

У нас дома ранена русская женщина, она живет на 11-м этаже. В противоположном доме двое убиты в своих квартирах.

А в Сальянских казармах до сегодняшнего дня идет стрельба. Курсанты - азербайджанцы, грузины, казахи, узбеки, лезгины каким-то образом захватили склад боеприпасов и поклялись драться до последнего дыхания.

В городе стреляют, кого хотят, издеваются, как хотят. Из разговора (врач - свидетель): отец в больнице обнимал скончавшегося сына. Подошли солдаты и офицер. Отец начинает ругать Горбачева, офицер достает пистолет и хладнокровно стреляет ему в голову (не верите - могу организовать встречу с врачом). Двоюродный брат Вахеда, возвращаясь с работы, проходил мимо транспортера: солдаты стреляют вокруг и хохочут.

23.01 были похороны погибших в парке Кирова. Что творилось!.. Представляете, море людей - от гостиницы "Апшерон" до памятника Кирову. Мы не могли подняться до могил (негде было стоять), похоронили, говорят, больше 100 человек. В пригородах тоже хоронят, в районах тоже. Сейчас в городе нет партийных и других организаций, не выходят газеты, не работает телевизор, радио передает только указы коменданта и траурную музыку. О телевидении. 19.01 вечером транслировалась передача с участием Народного фронта и вдруг - перестал показывать телевизор. Оказалось, солдатами взорван один блок.

Каким-то чудом дали по радио ноту нашего президента. Читала сама - что она была не в курсе готовящегося военного вторжения. Наша кровь на земле -это дело рук руководства страны. Собрались подпольно депутаты, приняли указ, осуждающий все это, с требованием вывести армию в течение 48 часов - в противном случае отделимся от СССР. Нахичевань объявила об отделении от Азербайджанской ССР и от СССР.

Сейчас в Баку готовится новая провокация - в срочном порядке вывозят из города русских из семей военнослужащих. Это делают КГБ и армия, чтобы оправдать свое пребывание в городе.

Все равно не смогу написать всего. Вот сейчас проходит бронетранспортер, и с него иноедр стреляют, просто так.

Из ваших знакомых и друзей пока все живы. Ранен брат Сардара, говорят, находится в критическом состоянии. Телефон почти не работает. Не уверен, что письмо дойдет до вас.

Желаю мира вашему дому".

- Сбоку - приписка на полях: "Все выходят из партии, завтра я тоже сдам".

Печальный итог известен: на аллее шахидов в те дни эбыло похоронено сто семьдесят погибших бакинцев, около четырехсот человек ранено. На могиле Ларисы Мамедовой - школьная форма и ранец. Фотографии нет: некому поставить, отца в ту же ночь тяжело ранило. Другая могила без фотографии, на табличке надпись: "Ефимов. Был слепым. Заколот штыком". А вот на фотографии, обнявшись, молодожены Аллахвердиевы, Илхам и Лариса. Его застрелили, она покончила с собой - отравилась.

На цоколях многих домов бакинские мальчишки вывели несмываемой эпоксидной смолой, рискуя жизнью:

"Оккупанты, вон из Азербайджана!", "Долой КПСС1" и "Горбачев- убийца".

Об иерархии двух народов: Игорь Беляев и Сабир Рустамханлы

 

День 9 мая 1992 года, праздничная суббота, стал очередным днем скорби и поражения азербайджанских сил в Карабахе. Накануне началось крупномасштабное Наступление армянских вооруженных формирований на Огород Шушу и село Кесалар. В наступлении, которое осуществлялось по трем направлениям, по сообщению агентства Туран, участвовало более 1000 человек. Наступление велось, как писали газеты, при поддержке- значительного количества артиллерии и бронетехники.

Откуда эта техника взялась, да еще в "значительном количестве"?

Офицеры 7-й гвардейской армии, расквартированной в Армении, сообщили через газету "День", что командованием армии во главе с генералом-предателем Мещеряковым передано армянам 40 БМП (боевых машин пехоты на гусеницах), 6 БРДМ, 4 БТР-70 и четыре пусковые установки БМ-21 залпового реактивного огня типа "Град". Эта техника и штурмовала Шушу.

У многих в памяти были свежи события на армянских складах боеприпасов, когда армяне цепями атаковали караул, держа в руках новые автоматы, выданные им генерал-предателем Мещеряковым. Все уже знали, что генерал предал караул, запретил изготовившимся броне-группам снимать его блокаду и приказал одать армянским боевикам боеприпасы и установки "Град". Генерал Мещеряков вместе с командующим ЗакВО генералом Патрикеевым сдали армянам и вертолетную эскадрилью, базировавшуюся в аэропорту Эребуни.

Начальник Мегринского погранотряда предложил поднять над заставой армянский флаг. Офицеры, из числа неподкупных, а потому пьющих гнилую воду, ответили, что этому флагу честь он будет отдавать сам. Начальник заставы по кличке Царь не первый день распродает имущество погранотряда армянским боевикам, для которых держит специальную баню.

Не удивительно поэтому, что одновременно с наступлением на Шушу 8 мая было атаковано приграничное село Садарак в Нахичевани. -Армянские формирования предприняли попытку подрыва моста через Араке (вспомним Зория Балаяна - "древняя армянская река Араке"), связывающего Нахичевань с Турцией. Таким провокационным наступлением на Садарак дашнакские лидеры сегодняшней Армении хотели бы достичь самого желанного: спровоцировать Турцию на военные действия и затем на основании оборонительного союза с Россией втянуть Ельцина в войну на стороне Армении.

А это - третья мировая, крестовый поход христианства против ислама. У многих тут накопились претензии друг к другу и образовались гордиевы узлы, которые ликвидируются одним махом. Разве не так?

Штурм Шуши, как и расправа над Ходжалы, происходил под сенью мирных переговоров сторон под покровительством Ирана. На сей раз в Тегеране. Исполняющий обязанности президента Азербайджана Ягуб Мамедов узнал о вероломном захвате последнего пункта в Нагорном Карабахе, находившегося в руках азербайджанцев, уже в тегеранском аэропорту, после подписания трехстороннего соглашения. Президент Армении Левон Тер-Петросян с лицемерным спокойствием объяснил, что отряды самообороны в Карабахе вышли из-под контроля, и мировое сообщество, крути не крути, должно признать самопровозглашенную марионеточную республику в этом храме природы. Ведь это воинские формирования НКР воюют с Азербайджаном за эту благословенную землю, на которой человек вознесен выше орлов, он рядом с чистыми облаками, студеными родниками, удивительно ярким солнцем и крупными звездами. Армения же - в стороне, как бы над схваткой, Кяросто сострадает своим соплеменникам, "отуреченным" армянам.

Так рассуждает Левон Тер-Петросян с того дня, как он стал президентом Армении, хотя на самом деле в программе лидера АОД и комитета "Карабах" ничего не даменилось, только в словах прибавилось меда, а в делах - полыни и смертельного яда. Пусть весь мир теперь ломает голову, как уладить карабахский конфликт, ибо в этом полигонном омуте возникла столь высокая концентрация взаимной ненависти, лжи и фарисейства, что без голубых касок ООН не обойтись. Конечно, если невозможно судить распоясавшихся агрессоров за издевательство над двумя народами и прилюдно назвать дашнакствующих политиков, приведших республику в пучину национализма, подлецами, лишенными чести и совести, заменившими движение к демократии открытой милитаризацией Армении. Никакие каски не помогут, пока щедрые бутоны карабахских цветов, вместо сладкого нектара пчелам, будут выделять смертельный яд змеям. Ни один здравомыслящий азербайджанец, знающий, как освещался и освещается карабахский конфликт в средствах массовой информации великих держав, на такое посредничество не согласится, не поверит он и в миротворческое содействие России в Закавказье, пока ключевой пост в структуре презвдентской власти занимает Г. Старовойтова, на совести которой кровь не только азербайджанцев и армян, но грузин и осетин, молдаван и русских. Долго аукаться будет старовойтовская идея, сочиненная ради Армении: право нации превыше всех прав...

Можно, конечно принять за реальность мифологическую схему, изложенную в начале марта 1992 года Дитрием Фурманом в "Независимой газете". Обосновывая, что естественный союзник России в Закавказье - это не граничащая с ней Армения, журналист ссылается на существующую иерархию народов в сознании западнического, космополитического демократизма. В этой иерархии, честно признает Дмитрий Фурман, армяне занимают место во много раз более высокое, чем азербайджанцы. Армяне - христиане, азербайджанцы -мусульмане, а ислам --религия, демократами-западниками особенно нелюбимая. Образ армян "это почти что образ евреев - культурного западно ориентированного маленького народа, пережившего геноцид, борющегося, дескать, за свое выживание среди темных мусульманских сил. И как демократ-западник всегда инстинктивно на стороне Израиля против арабов, так же он, по мнению Фурмана, на стороне армян против азербайджанцев.

Тут можно было бы обойтись русской пословицей: любовь бывает зла, полюбишь и козла, если бы не ниноавдреевская схема, вывернутая наизнанку читателям "Независимой газеты" Дмитрием Фурманом. Ведь Нина Ацдреева в марте 1988 года отстаивала не только большевистско-сталинскую модель общества, но и затронула иерархию народов, высказав неопределенные претензии богоизбранным нациям, паразитирующим как бы, по логике Льва Николаевича Гумилева, на теле тех этносор, средя которых они волею истории рассеяны.

И вот любопытный парадокс: в это же время на малой земле Карабаха отрабатывалась модель политического экстремизма, погромов и беженства, которая по сдпцеству была под держана тогдашним идеологом КПСС Алeкcандром Яковлевым, посетившим Ереван. Зато какому разгрому во всех средствах массовой информации .Иодаергалась статья Нины Андреевой, только прикоснувшейся к проблеме "разделяй и властвуй" представителей культурных, западно ориентированных, по выражению. Фурмана, маленьких народов СССР.

Так что идея иерархии народов не просто существует - сознании западников-демократов, а пристрастно ими же и насаждается, вплоть до применения полицейской силы для установления правопорядко, будь то Кабул, Баку или Багдад.

Можно себе представить, какой вой и ор подняли бы демократы всех национальностей, если бы в начале 1988 года борьбу за самоопределение начали бы азербайджанцы, проживающие компактно в зангезурском коридоре Армении между Нахичеванью и Азербайджаном, от Агарака на юге до Азизбекова на севере! А они имели на это больше прав по той хотя бы причине, что, в отличие от армянской общины в Карабахе, никакой автономией не обладали.

Нет, этих чабанов, животноводов, земледельцев, тысячелетиями живших в Армении, стали убивать, избивать и изгонять, жечь дома и утварь при полном молчании демократов-западников. Зато какой трезвон вызвали бесчинства в Сумгаите, который пятый год у всех на слуху. Команда - "Эту резню непременно следует называть геноцидом" - непогрешимо исполнялась во всем подлунном мире.

Чего добились защитники гонимой нации? В результате националистического пожара часть армян вынужденно покодала Азербайджан. Но смены тем чабанам и землепашцам не получалось. Вот несколько цифр. Депутатами Верховного Совета Азербайджана были 29 представителей армянской нации, 61 армянин работали в ЦК КП Азербайджана зав. и зам.отделами. Тысячи армян занимали высокие посты в Совмине, Госплане республики, горкоме партии, Баксовете, МВД, КГБ республики, сотой их были министрами, редакторами, учеными, журналистами, врачами, учителями, директорами заводов и фабрик. Не обошли они своим вниманием и доходные места в торговле, милиции, сфере обслуживания, винно-водочной промышленности. Кроме высоких постов, имели комфортабельные квартиры и загородные дома в Баку, Гяндже, Шеки, Мингечауре.

По свидетельству писателя Байрама Байрамова, председателя Комитета народной помощи Гарабагу (Гарабага Халт Ярдымы), вся власть в НКАО, начиная от сельских и поселковых советов и кончая областным руководством, вместе с большими и малыми должностями на 99 процентов всегда принадлежала армянам. И в Карабахе азербайджанцы в основном занимались животноводством и земледелием. По горькой иронии судьбы именно забытые богом полуразрушенные азербайджанские села снимались армянами и их "правозащитниками" на пленку и демонстрировались как армянские поселения, факты столь чудовищной дезинформации остаются, они бесследно не исчезают, но что-то мало охотников их проверять. На азербайджанском языке в области не было ни печати, ни переписки. Названия местности, городов и сел, топонимы - свидетели истории - уничтожались, заменялись, фальсифицировались, в надежде на равнодушие азербайджанцев, а они, как ни странно, молчали. Когда тот же Байрам Байрамов указал всесильному Гейдару Алиеву на какой-то особо позорный факт исторической фальсификации, вождь покровительственно махнул рукой: "Пускай...".

В июле 1990 года Комитет народной помощи Гарабагу организовал встречу делегатов XXVIII съезда КПСС не только с азербайджанцами, но и с карабахскими армянами. Что же говорили армянские женщины -матери, мужчины-отцы, все трудолюбивые люди тогда? ''Всюду рассказывайте, чтобы освободили нас от новоявленных бандитов-бородачей, в первую очередь они наши враги, враги армян. Называют себя защитниками, а сами чинят беспредел: пристают к женщинам и девушкам, прияуждают нашу молодежь к вражде, всеми средствами разжигают межнациональную рознь. А сидящие наверху своими ложными информациями воодушевляют йх, приманивают. Пусть Бог накажет этих людей!".

Господь накажет - единственная надежда на возмездие у людей мирных, незлобивых, не зараженных труппным ядом национализма.

В августе 1990 года, когда армянские террористы :вели массированный обстрел из градобойных орудий, минометов и автоматов сел Казахского района, а в мно-гострадальном Баганис Айруме сожгли мать с двухмесячным ребенком, когда парламент Армении объявил, И что Указ президента Горбачева о запрещении создания й вооруженных формирований на территории Армении и Нагорного Карабаха не действует, его новоиспеченный лидер Тер-Петросян был спешно принят в Москве премьером Николаем Рыжковым. Именно в эти дни азербайджанский писатель и общественный деятель Байрам Байрамов не мог взять в толк, почему соседняя республика хочет, чтобы карабахский кровавый омут охватил всю страну, распространялся по всему миру. Почему не принимают во внимание, что, сколько бы ни было армян в мире, но представителей других национальностей еще больше? Какой толк вовлекать в конфликт людей по всему миру?.. Аксакал из Комитета народной помощи Гарабагу, опытный писатель, участник войны, сам выходец из Карабаха, мудрый человек Байрам-муаллим заботился о том, что когда-то от армян могут отвернуться и родственники и соседи. "Наше поколение должно завещать будущим поколениям не скандалы и склоки, - писал он в статье "Пожар необходимо погасить", - не новый очаг геноцида, а мир, спокойствие, добрососедские отношения, чувство уважения ко всем нациям. Мы не имеем права говорить "убивайте друг друга", нас проклянут в веках. Напротив, мы должны говорить им, чтобы они брали уроки у истории, учились у нее. Чтобы они посмотрели и ясно осознали, что нет у нас другого пути, чем жить в мире с теми, кто волею судьбы является соседом. Это не героизм, - делал вывод Байрам Байрамов, чей авторитет в Азербайджане достаточно Высок, - найти для своей нации врага. Подлинный героизм - сделать всех друзьями своего народа".

И это не интеллигенсткая поза, это - народаая азербайджанская психология, психология мирных порядочных людей. Соеданенная с упованием республиканского руководства на Москву, эта миротворческая психология в условиях неприкрытой агрессии соседей заставляла Азербайджан чаще всего оправдываться, защищаться, а не нападать.

Невольно сравниваешь эту отчетливую психологию с позицией председателя (тогда, в первой половине августа 1990 года, еще не презвдента) правления Армянского общенационального движений Левона Тер-Петросяна. В газете "Коммунист" от 10 августа 1990 года этот "рафинированный интеллектуал", так назвала его одна из центральных газет, в своем выступлении проявил поразительно жесткую хватку, чтобы хладнокровно обосновать территориальные претензии к соседям. Мечта Тер-Петросяна - создание объединенной с Арцахом сильной Армении, а для этого - создание собственной армии и органов безопасности.

К моменту этого заявления, по данным МВД Армении, на территории республики действовало несколько вооруженных формирований и групп общей численностью порядка 10 тысяч человек. Официально зарегистрированным было лишь воинство АОД. Армянская национальная армия (AHA) насчитывала в своих рядах до 5 тысяч бородачей. Достаточной степенью самостоятельности обладали вооруженные группы "Давид Сасунский", "Вретарунер" ("Мстители"), а азики-то пидоры, говоря между нами, "Айдат" ("Суд армян"), "Нейтральные отряды", независимая армия республиканской партии "Нарт" и, наконец, национальный союз "МУШ", собравший под свои знамена ряд разрозненных группировок. В конце мая - начале июня 1990 года вооруженные люди в Ереване расхаживали в общественных местах, совершенно не таясь. Так было не только в столице республики, но и во всех армянских городах и селениях.

Газета "Красная звезда" в номере за 31 июля 1990 года подробно изложила взгляды и суждения парона В. Варданяна (господина Вардана Варданяна), в недавнем прошлом журналиста, искусствоведа, автора книги "Армянские ковры , а затем - председателя военного совета АНА

О природе армяно-азербайджанской вражды парой Варданян суждения высказывал самые зоологические. Долго рассуждал о тысячелетней истории своего народа, его особой роли. При этом подчеркивал, что не знает такого армянина, который плохо относился бы к руским. Уверял корреспондента "Красной звезды", что гнев наполняет армянскую душу только тоода, когда армянин оборачивается лицом к Турции и Азербайджану, Исторически не доказано, утверждал Варданян, что армяне и азербайджанцы могут стать братьями. За два с воловиной года войны мы пришли к выводу, что армянин должен рождаться с оружием в руках. Председатель юго совета AHA, причислявший себя к атеистам, азал откровенно национал-социалистскую формулу: аский народ будет жить вечно, если нация станет ;ей и если религией нации станет не какой-то придуманнный бог, а сама нация. Тогда суверенная Армения помощи могущественной диаспоры неузнаваемо бразится, станет процветающей страной, основу которой составят нынешние фидаины, вооруженные с ног головы борцы за веру. Многие свои планы Варданян связывал летом 1990 года с созданием научного института генофонда армяноидной расы.

AHA, как выяснили корреспонденты "Красной звезды', располагала не только штабами, складами оружия, кебными центрами, но даже трибуналами. На вопрос; цествует ли у вас в армии смертная казнь?", председатель военного совета ответил с чуть заметной улыбкой "Смертной казни у нас нет. Но мы придумали 1зание пострашнее. Провинившемуся вручаем несколъко гранат и отправляем его на территорию Азербайджана".

В конце августа 1990 года только что избранный езидент Азербайджана Аяз Муталибов дал в таком ачестве свое первое интервью, и на вопрос о наличии Армении национальной армии, о массированных нападениях боевиков, о применении ими против Азербайджана ракет класса "земля-земля" и "земля-воздух", он ответил:

"Да, идет война на нашей территории. Есть жертвы. Видимо, это судьба. Идеологи "борьбы до конца" будут сегодня готовить новые провокации. Большая ставка ими делается на то, что и в Азербайджане начнут формировать военизированные неофициальные группы. Я хочу предостеречь людей от тех, кто уж очень бурно проявляет свой "патриотизм" безответственными призывами вооружаться, создавать армию и т.д.".

По поводу требований о создании собственных вооруженных сил, Муталибов ответил долгим монологом:

"Мы далеки от мысли вооружаться незаконно приобретенным оружием, путем кражи, нападений на военных, милицию... В настоящее время на наших границах сосредоточен значительный контингент внутренних войск МВД СССР и Советской Армии. Оснований для особого беспокойства сегодня не должно быть. Поэтому призывы к созданию собственной армии сегодня не диктуются объективной необходимостью, а с учетом огромных затрат, необходимых для ее содержания, просто нереальны. Словом, в этих вопросах не должно быть места эмоциям. Политика, это не ловля блох, чтобы действовать поспешно".

К чести Муталибова надо сказать, что в цитированном интервью он впервые высказал свое убеждение в том, что "долгие последние годы ужасной несправедливости, в которую Азербайджан попал в силу хорошо спланированного заговора, я думал. неужели всем все равно, неужели никто (я имею в виду республики) не заинтересуется происходящим? Ведь таким образом можно разделаться с любым народом при том, что другие будут просто наблюдать. В истории с Азербайджаном ярко проявился весь наш Союз. Ведь мы же и сегодня одни".

Во вторник, 21 августа 1990 года, Аяз Муталибов даже обратился к Верховным Советам союзных республике посланием "общими усилиями остановить агрессию". Он напоминал о молчаливом согласии, близорукости и откровенной безответственности центра, благодаря которым в Армении была создана национальная армия, хотя эти претензии президент должен был предъявить вжде всего себе. Не потому ли с таким сарказмом и девкой излагал в программе "Время" суть его обращения к парламентам Игорь Фесуненко, хотя эта суть ражалась кратко в том, что мир должен знать, что естъ не только "многострадальная" Армения, но есть и Азербайджаи с его древней государственностью, богатой культурой, народом с открытым и добрым характером, гостеприимным по отношению ко всем людям, живушим на его земле. Сейчас этот народ гибнет от адений армянских вооруженных группировок, и Муталибов надеялся, что кто-то заставит их разоружиться, я эти хорошо оснащенные военные формирования давали Армении возможность разговаривать языком сине только со своим благодушным соседом, но и с ководством страны. Как говорится, сила есть - ума не надо.

Муталибов, который смотрел в рот центру, и через в недели росле январской расправы над собственным родом, выступая на февральском пленуме ЦК КПСС февраля 1990 года, благодарил Михаила Сергеевича прозвучавшее в его докладе "утверждение о соблю-ни целостности Азербайджана", в августовском интервью проблему НКАО назвал "интригой", "комплексным планом, составленным в Ереване, Степанакерте, Москве и за рубежом". И риторически вопрошал неизвесно кого:

"Разве это порядочно по отношению к народу, который щедро делится со всеми республиками своим богатюм, всегда верой и правдой служил своему Отечеству общему делу. Да, он не имеет мощной диаспоры, он в располагает мощнейшим лобби внутри страны и в ее голице. Но разве это означает, что его надо иезуитски вводить до состояния всеобщего психоза, отчаяния, келания погибнуть, но даже в одиночку защитить свою честъ и достоинство... Существует вопиющая несправед-юсть к нашему народу. И куда все это время смотрят ководители страны? Чего ждут?"

А чего, спрашивается, ждал президент суверенного Азербайджана?

Самой вопиющей несправедливостью по отношению к народу было сохранение президентом режима чрезвычайного положения в Баку и обвинение им в январских жертвах лидеров Народного фронта, организаторов мипшговой стихии. Личное холуйство перед Москвой оборачивалось предательским комплексом марионеточности и великой народной депрессией перед продажностью собственных партократов.

В то время, как Азербайджан, с согласия Муталибова, защиту своих интересов и безопасности доверил союзной армии, Елена Боннэр со страниц армянского "Коммуниста" еще в июне 1990 года назвала присутствие армии ,в Армении афганской авантюры. Боннэр оправдывала "армянских парней - фидаинов , совершавших многочисленные налеты не только на воинские посты, но даже на здание,отродясь не было национальных конфликтов.

Корреспондент Красной звезды В.Каушанский, понятные русским людям черты азербайджанцев объясняя правозащитнице Боннэр для чего армия, по ее терминологии, "торчит в Ереване" и получает порой свинец и камни, призвал ее к объективности:

Нападения армянских террористов на военнослужа* с, милицию, военизированную охрану и даже на ячейки ДОСААФ приобретали тотальный характер: так воо-ружалисъ национальная армия. Только 27 мая 1990 года, накануне Дня государственной независимости Армении, в Ереване было зарегистрировано 16 нападений с целыо захвата оружия и боеприпасов, в том числе дерзкое нападение вооруженной группы на караул внутренных войск на железнодорожном вокзале и обстрел отрядом фидаинов численностью в 50 человек с пулеметами военного городка полка внутренних войск. Не ось без возмездая, которое очень задело Елену Бониэр, борца за права человека: "Те, в кого стреляли,  потеряли убитыми одного человека, те, кто стреляли. -те, кто их сюда послав идут. мол. по пути зачинателей (Сами факты террора с целью добычи оружия Боннэр не подвергала ни малейшему осуждению.).

После "черного января" 1990 года Михаил Горбачев решил отмыться от кровавых злодеяний в Баку, и его можно понять. Но как? Проявив сострадание к невинным жертвам? Нет, конечно. Выступая по Центральному телевидению. Генсек и Председатель Верховного Совета СССР подло заговорил о "воинствующих национал-карьеристах" в Баку, накалявших обстановку, формировавших отряды боевиков, хотя ни одного боевика в двухмиллионном городе задержано не было, и стало ясно, что провокационную стрельбу с чердаков вели спецслужбы. Я уж не говорю о том, что ни одного национал-карьериста, приближающегося по масштабу к парону Варданяну, прославленному десятками газет мира основателю "генофонда армяноидной расы", Азербайджану и в страшном сне не привиделось. Поэтому палач азербайджанского народа, какими останется Горбачев в истории, прибег к железной формуле: советские люди потребовали от руководства страны уложить под танки мирных жителей Баку.

Вслед за выступлением Генсека по ЦТ началась массовая атака газет и телевидения на Азербайджан. Начато наступление было, как и принято в те времена, "Правдой", которая 4 февраля 1990 года опубликовала статью доктора медицинских наук В. Эфендиева "Алиевщина, или Плач по "сладкому времени". Кстати, автор статьи позже объяснял, что и название, и предисловие, и вставки в середине материала и его заключительной части, исказившие направленность публикации, были сделаны редакцией без его ведома. "В первоначальном варианте я анализировал лишь связь плачевного состояния здравоохранения и подготовки медицинских кадров, - признавался В. Эфендиев, - с социальным и экономическим положением, сложившимся в Азербайджане, и роль в этом методов и стиля работы партийного руководства страны и республики".

Впрочем, о Гейдаре Алиеве, любимце Брежнева и Андропова, можно было сказать и больше, и резче: он и его подручные почти полтора десятилетия растлевали республику. - но оправдывать трагические события в Баку алиевщиной, да еще на пятнадцатый день после пролитой крови. - это неприкрытое политическое кощунство. Об этом написал в "Правду" читатель из Нахичевани С. Садигов: "Прорванный гнойник в январе -только результат многолетней мефистофельской деятельности газеты "Правда", которая старается увеличить трещину во взаимоотношениях народов нашей страны. Так называемая статья "Правды" "Алиевщина..." является очередной фальшивкой, направленной на подстрекательство среди самих азербайджанцев и, безусловно, отредактированной грязными руками армянских экстремистов... Вы правильно отметили: Алиев не является пенсионером по здоровью. Он - политический пенсионер. Если бы он остался в Политбюро, не лилась бы кровь невинных людей в Алма-Ате, Тбилиси и Баку... Да, Алиев был и остается славным сыном азербайджанского народа", - заключил свой отзыв нахичеванец С. Садигов.

Не мне судить, славен или бесчестен Гейдар Алиев, но удаление-его из Политбюро накануне памятной поездки академика Аганбегяна в Париж, бросившего первую спичку в карабахский пороховой погреб, не прошло без влияния армянского лобби в ЦК КПСС.

Кстати, та статья в "Правде" помогла вскоре занять Гейдару Алиеву верховное кресло в Нахичевани: тамошние руководители трусливо разбежались и спрятались, а обманутая и отчаявшаяся толпа пала в объятия властолюбивого земляка.

Сегодня, спустя два года после описываемых событий, когда в Азербайджане продолжается ожесточенная борьба клана партноменклатуры с новыми лидерами, вы-даинутыми НФА, Гейдар Алиев рассчитывает, и не без оснований, на президентский пост. Возвратился же в Грузию его соратник по Политбюро Эдуард Шеварднадзе, да еще в московско-вашингтонско-боннской повозке, напомнив реставрацию Бурбонов во Франции. И я соглашаюсь с Расимом Агаевым, руководителем пресс-службы Президента Азербайджана, заявившем в недавнем интервью об Алиеве: "Это сильная фигура. Он способен рвключиться в борьбу за президентский пост. Нерешенность карабахской проблемы создает иллюзию, что развязать этот узел может только сильная рука. Алиев в этом плане имеет преимущества. Он проявил себя у нас ничуть не слабее, чем Ельцин в Свердловске или Шеварднадзе в Грузии".

Не позавидуешь ни одному из наших народов - ни русскому, ни грузинскому, ни азербайджанскому - вот в чем беда.

Но вернемся в февраль 1990 года. Средства массовой информации, оправдывая преступления власти и армии в Баку, продолжали истерическую пропаганду об азербайджанцах-панисламистах и пантюркистах, исламском фундаментализме, об угрозе христианскому миру со стороны мусульман. Игра шла в одни ворота, хотя как раз в те дни был принят Указ о разжигании межнациональной розни.

Перечислю наиболее крупные выпады за первую половину февраля 1990 года.

В первой передаче нового видеоканала "Советская Россия" (4 февраля, 11 программа ЦТ) речь шла о фанатизме, бесчеловечности, вандализме мусульман (татар и турок) по отношению к христианам аж с ХШ века; для доказательства опасности грядущей мировой войны был продемонстрирован россиянам болгарский фильм: задумайтесь, мол. граждане свободной России, вот кто идет на смену американскому империализму.

2 февраля еженедельник "Литературная Россия" публикует статью Н. Александрова "Моджахеддин для России" - о джихаде, исламском фундаментализме, насаждаемом силой оружия, и другие знакомые мотивы.

В те же дни кандидат в народные депутаты РСФСР Н. Минкин в теледебатах по ЛенТВ вещает об опасности войны для СССР, пока есть государства с исламским режимом. А.Н. Минкин - деятель Ленинградского Народного фронта, правая рука Марины Салье.

Вскоре дважды в течение суток демонстрируется фильм о событиях в Фергане, Сумгаите, Баку с показом раненых мусульманами советских солдат. Ни одного кадра убиенных под танками мирных жителей Баку телезрители, конечно, не увидели: идеологическая цензура на ТВ не дремала.

Не дремлет она, сердечная, и сейчас. Сошлюсь на свидетельство инженера из Баку В.Н. Сергеевой, активистки республиканского общества солидарности народов Азербайджана. В марте 1992 года, после побоища в Ходжалы, русские посланцы общества приехали в Москву, пикетировали Останкино, чтобы добиться права выступить на ТВ. Делегатам давали зеленый свет до тех пор, пока не узнавали: на гонения русских в Азербайджане они не жалуются, наоборот, хотят донести до России правду о карабахском омуте. И тогда перед ними опускался шлагбаум - и в ведомстве маршала Шапошникова (принял русских бакинцев один из его замов и сказал, что у военных положение бедственное, кто больше платит, на того и работаем), и в российских "Вестях" (главный редактор этой информационной программы по фамилии Минасян категорически запретил принимать гостей из Баку, этот запрет звучно слышался в комнате, и Минасян бессовестно переспросил: "Они меня слышат?"), и в "Новостях" (там они удостоились беседы с Эдуардом Сагалаевым, сорок минут проговорили ни о чем), и в американском посольстве (туда не пустили, дождались клерка, который сказал: "Сейчас в Баку антирусские погромы, а вы тут разгуливаете"; делегаты срочно стали названивать домой, оттуда отвечают, все спокойно). Приняли русских защитников суверенного Азербайджана лишь в посольстве Канады и откровенно объяснили им: ключи от Карабаха - в американском посольстве. (Вскоре и Ягуб Мамедов публично объявит: все мы - пешки в большой игре). Спасибо, как говорится, и на этом. В подлые тенета цензуры в начале мая 1992 года , попала программа Никиты Михалкова "Перекресток". Известный в мире русский режиссер попытался на примере диктора Митковой показать чудовищные масштабы лжи, царящие сегодня на телевидении, и решился назвать одного из идеологов этой лжи - госсекретаря Геннадия Бурбулиса. А ведь именно Миткова и "Вести" Минасяна ежедневно вносят лепту дезинформации в иерархию двух соседних народов, унижая чужой и возвеличивая свой. До какой поры мы будем мириться с проармянским засилием в российских средствах массовой информации? До добра это не доведет. Главное: талантов-то среди дикторов и редакторов не заметно, все больше холуи и лжецы. Истинный талант злобного национализма лишен, и он никогда не посягнет на достоинство другого народа. Таланту можно верить, он неподкупен.

Я бы никогда в жизни не заговорил о национальной принадлежности Минасяна или Сагалаева, если бы не навязанная ими блокада правды об агрессии Армении против Азербайджана, и эту бесстыдную войну поддерживают практически все средства массовой информации, подконтрольные богатой диаспоре и "КриК"унам из ДемРоссии. Эта пропаганда имеет целью уничтожение азербайджанцев как нации.

"Азербайджанцев как нации вообще не существует, - довел до сведения читателей "Литературной газеты" слова аятоллы Хомейни, духовного правителя Ирана после свержения шаха, политический обозреватель Игорь Беляев 7 февраля 1990 года, - они турки". Статья Беляева называлась: "Азербайджанцы - ра.зделенный народ?", и этим вопросительным знаком суперспециалист по исламу подчеркивал, что все слова о раэделенности азербайджанского народа, девять миллионов которого живут в Иране, несостоятельны, и все дело, дескать, заключается в пресловутом панисламизме. Кстати, Хомейни, говоря об азербайджанцах, мог произнести исключительно "тюрки", а его враждебные отношения с великим аятоллой Шариат-Мадари, азербайджанцем по национальности, объяснялись обстоятельствами религиозно-политической борьбы, и ничем иным.

Естественное стремление азербайджанцев упростить переход границы разделенным более полутора веков родственникам, своеобразной берлинской стены Игорь Беляев назвал "исламскими играми", обвинив некоторых лидеров Народного фронта в стремлении провозгласить "исламский Азербайджан".

Никаких оснований для столь фарисейских утверждений исламоведа Беляева, кроме "сноса" государственной границы в начале января 1990 года, конечно, не было. Эта статейка подлила масла в огонь "исламской опасности", распространившийся после заявления об этом Михаила Горбачева, отмывавшегося, повторяю, от пролитой им крови в "черном январе". В те же дни на страницах центральной прессы и в передачах ЦТ всячески пропагандировалось возрождение христианства, при этом никогда не употреблялось выражение "христианская опасность", а только - "христианское милосердие".

Не считать же за основание горькую редакционную статью газеты "Азербайджан" от II января 1990 года под названием "Сколько нас... Сколько бед у нас". Тогдашний редактор газеты Сабир Рустамханлы размышлял о том, сколько же нас, азербайджанцев, живет в мире (по его подсчетам получилось около 36 миллионов человек), сослался на опыт еврейской диаспоры. Действительно, на московской книжной ярмарке распространяли листовку одной из еврейских организаций в Америке с обращением ко всей еврейской нации. Содержание листовки сводилось к тому, что жизнь цивилизации зависит от здоровья всех ее мышц, и без нас, 14-миллионного еврейского народа, цивилизация существовать не сможет, и будущее мира, таким образом, зависит от каждого из нас. Листовка ставила целью осуществить своего рода перепись, выяснить, где проживает каждый из евреев, и сообщить ему, что он - представитель своей нации и что от него зависит судьба окружающего мира: сообщи свое место и будь спокоен, твоей судьбой интересуются.

Сабир Рустамханлы ссылался на трагический опыт истории своего народа. Цитирую:

"На протяжении всей истории нас делили так, чтобы мы даже не имели возможности узнавать что-либо друг о друге. Если бы только дело ограничивалось разделом на Северный-Южный! После того, как иранская и царская империи разрезали Азербайджан, и внутри этих империй его поделили еще на 4-5 частей. Какие только надругательства не совершили над нацией великорусский шовинизм на севере и персидский - на юге. Результат у нас на глазах. Не найдешь на земле другую нацию, подобным образом растерзанную, разодранную, обреченную на гнет, унижения и оскорбления". И сегодмя, сввдетельствует писатель, дороги мира полны иранскими беженцами, а дороги Азербайджана - изгнанными из Армении, бездомными и безработными. Разделенная нация приводит к постепенному отчуждению людей друг от друга: три алфавита у одного народа. "Здесь мы -азербайджанцы, - продолжает Сабир Рустамханлы, в Турции мы - азери, в соседнем Иране мы - тюрки, в Европе мы - иранцы, в Ираке мы - туркманы, в Афганистане мы - афшары, в других местах мы - терекеме, татары и просто обезличенные мусульмане".

Должна быть создана международная азербавджано-ведческая конференция - вот едщгственный вывод, к которому призвал в начале января 1990 года редактор газеты "Aзepбaйджaн". Призывая не повторять ошибок, совершенных самим народом на протяжении всей истории. Сабир Рустамханлы советовал соотечественникам избавляться от взаимных претензий, притязаний, амбиций, неприязни друг к другу, местничества, от борьбы за кресла.

"До каких пор брат останется врагом брату? - восклицает писатель. - Дальнейшая судьба 36-миллионного народа требует от нас ответственности, объединения и дела. Как говорил Мирза Джалил, нужны дела, дела, дела!"

Вот в чем кроется Коренное отличие человека, истинно болеющего за свой народ, от нападок спекулятивных ученых, журналистов и политиков, насаждающих национальную и религиозную нетерпимость ради укрепления азербайджанцев на низшей ступени в надуманной иерархии двух народов. Иначе откуда такая нервозность при одном только упоминании единого Азербайджана?

Что же касается одачи Шуши. древней азербайджанской крепости, памятной беспримерной победой над войском завоевателей иранского правителя Агамухаммеда шаха Каджара в 1795 году, то это скорей всего результат политических распрей и обмана народа, практикуемых партийными и мафиозными кланами, пытающимися вернуть или сохранить свою власть. "Ты ищи себе друга, - говорят азербайджанцы, - а палач всегда отыщется у твоего изголовья, среди своих".

Поверье о летучей мыши: Нариман Нариманов и Татьяна Рустамли

 

Не могу оставить без внимания и такой факт: на иранском берегу пограничной реки Араке без всякого восторга отнеслись к митингам азербайджанцев в поддержку требований о свободном передвижении через границу. В Иране азери разделены на несколько провинций, в меджлисе депутатам на азербайджанском языке говорить не дают, как не позволяли выступать на родном языке депутатам из республик в бывшем советском и не позволяют в нынешнем российском парламентах. В январе 1990 года к собравшимся с помощью громкоговорителя через реку обратился член иранского меджлиса Карим Шафи, который подчеркнул, что "проведение подобных митингов и демонстраций не даст никаких результатов" и что "советским мусульманам 'следует обращаться к своим собственным властям, чтобы таким образом выработать правила для посещения Ирана". По его словам, иранский народ также "желает встреч с советскими мусульманами, но в рамках соответствующих правил". И призвал советских граждан азербайджанской национальности "обеспечить безопасность границ двух стран".

Нечего рассчитывать Азербайджану и на заступничество Турции: ее руководство не посмеет ослушаться Джорджа Буша и своих натовских военачальников.

Что касается России, то нератифицированный пока парламентом договор о дружбе с Арменией дополнился договором нескольких государств СНГ ^России. Армении, Казахстана, Узбекистана и Туркменистана) об условиях коллективной безопасности, подписанным 15 мая 1992 года в Ташкенте. Этот договор столь откровенно нацелен против Азербайджана, что Борис Ельцин с присущей ему грубой несдержанностью объявил в ответ на протест президента Молдовы Мирчы Снегура, что делегациям Молдовы и Азербайджана, не ратифицировавшим декларацию о вхождении в СНГ, вообще нечего делать на таких коллективных встречах.

Армянские националисты для закрепления своих территориальных захватов заинтересованы в том, чтобы спровоцировать в Азербайджане хаос, анархию, чтобы проблема НКАО оставалась в центре внутриполитических схваток самих азербайджанцев, а не общенациональной задачей.

Власти же самого Азербайджана, четыре года создающие видимость решения конфликта политическими средствами, в результате чего он лишь обостряется и сопровождается все большим кровопролитием, главным образом виновны в фактическом отторжении (не сомневаюсь, временном) Нагорного Карабаха от республики. Выборы, проводимые в Азербайджане в условиях чрезвычайного положения, приводили к закреплению у власти правящих партийных структур под новыми вывесками. "Проворовавшиеся, дискредитировавшие себя секретари райкомов, горкомов, обкомов, министры, начальники всех уровней, доведшие республику до катастрофы, назначены префектами, главами администрации, советниками, переведены из одного ведомства в другое, и грабеж продолжается, - с таким суровым выводом выступил в газете "Азербайджан" 5 марта 1992 года Искендер Ахундов, зав. кафедрой гуманитарных знаний АзерГИФК. - Разница лишь в том, что распродажа национального достояния вышла на международную арену. Предоставление концессий, права на создание совместных предприятий, экономические и торговые сделки -все превращено в источник наживы. Выбор иностранных партнеров происходит не по тому, насколько выгодны предлагаемые ими услуги нации, а по тому, кто из них предложит больший пешкеш."

Подтверждает правоту Ахундова и частное письмо из Баку, написанное уже после сдачи Шуши: "Хватит себя грызть здешними событиями. Здесь все также, значит, тому и быть. Власти делают вид. что все знают лучше всех, сплошные перестановки одних и тех же людей, все выше и выше. Все держатели печатей и кресел по-прежнему строят себе дачи и строят тем, кто повыше, а объекты на 98 процентов консервируются, то есть бросаются и разбазариваются".

Обстановка подобной коррупции, неприкрытой и всеохватной, характерна и для России, но в Азербайджане немыслимые лишения народа усугубляются ежедневно кровоточащими ранами все более наглой войны.

Моральную депрессию народа вызывает и закрепляет происходящая более четырех лет политическая Дискриминация Азербайджана - в бывшем Союзе ССР, теперь СНГ. "Почему в Азербайджане можно было ввести чрезвычагаюе положение, а в Армении нельзя? - задавал вопросы на расширенном заседании-Президиума Совета Министров СССР в Кремле 20 августа 1990 года Гасан Гасанов. - Почему в Азербайджане введение чрезвычайного положения можно было не согласовывать с парла-даеигом республики, а в Армении это надо сделать обязательно? Почему в Азербайджане применялось оружие, а в Армении не применяется даже против бан-датских формирований? Почему в Армении закрывают глаза на захват оружия, тогда как в Азербайджане такие явления пресекаются на корню? Почему в Армении под видом роспуска бандитских вооруженных формирований они узакониваются, записываются в так называемые комитеты самообороны, зачисляются в государственные структуры, тогда как в Азербайджане нет возможности даже законным путем увеличить численный состав милиции? Почему такое недоверие к слову, даже мудрому, из Азербайджана и такая вера в слово из Армении, даже если оно корыстное?".

Пространное заявление Председателя Совета Министров Азербайджанской ССР было единственным, адресованным тогдашним руководителям страны. Ни одного протеста по затронутым вопросам достоинства нации, безопасности народа от руководства Азербайджана, насколько мне известно, не последовало. Даже во время пребывания Бориса Ельцина и Нурсултана Назарбаева в Ханкенди, когда подверглись аресту несколько азербайджанских журналистов, турецкий журналист и на глазах посредников миротворцев была жестоко избита армянскими националистами редактор республиканского ТВ Надежда Исмайлова. Творящийся наглый беспредел все-дозволенности позволяет сегодня газетам моего родного города объявить, что среди задержанных правонарушителей - "двое рабочих и один азербайджанец". Подчеркивание национальности среди преступных элементов сопровождает до сих пор лишь азербайджанцев.

Этот поворот в преследовании азербайджанцев за пределами своей республики начался летом 1990 года, когда в Армении появилась своя армия численностью в 170 тысяч человек, исходя из сообщений средств массовой информации, а теперь, спустя два года, Армения перегнала Израиль и вышла на первое место в' мире по военным расходам на душу населения. Пока Азербайджан в точном соответствии с Конституцией обеспечивал в полном объеме призыв в ряды Советской Армии, армянская молодежь, под предлогом участия в восстановительных работах, фактически дезертировала, пополняя ряды национальной армии.

Особо беспрецедентным явился тот факт, что Указ Президента СССР Михаила Горбачева от 25 июля 1990 годы о разоружении незаконных военных формирований через две недели по просьбе Армении был продлен на два месяца. Руководство Армении (тогда еще коммунистическое) с первых дней блокировало реализацию Указа, а затем вновь избранный парламент объявил, что Указ не действует на территории Армении и даже на чужой для них территории Нагорного Карабаха, тем самым еще раз подтвердив агрессивность своих устремлений против Азербайджана.

То, что в Москве никто не отреагировал на этот выпаде никто не дал должной оценки очередному юридическому экстремизму, понятно. Наоборот, Николай Рыжков и Вадим Бакатин поддержали пришедшего к власти Левона Тер-Петросяна. Но и власти Азербайджана смолчали, лишенные своими силами защищать свою границу.

Пунктир на карте, бывший до 1988 года формальностью, нужной лишь топографом да синоптикам, превратился летом 1990 года для жителей Казахского района

Азербайджана в границу войны и отчаяния. Армянские боевики высказывались в таком духе: "Рано или поздно эта империя развалится. Нам надо расширить свои земля". Старший лейтенант О. Четенов, прошедший Афганистан, признавался в те дни: "Страшно видеть старика, ползающего на коленях по пепелищу и собирающего в ведро обугленные куски тела своего брата. Женщин с перерезанным горлом, младенца с разможженой прикладом головой. В мозгу непрерывным роем проносились соответствующие образы: Хатынь, Орадур, Лидице. Но поставить с ними в один ряд маленькое азербайджанское село Баганис Айрум я не мог. Ведь там чудовищные преступления творили немецкие фашисты, а здесь -свои...".

На многочисленных митингах в Казахе люди требовали одного: оружия. Власти в Баку боялись употребить слово война и надеялись на соблюдение нейтральной пятикилометровой полосы вдоль армяно-азербайджанской границы, превращая там села своих брошенных на произвол судьбы соотечественников в зону выжженной земли.

Самокритичную оценку ситуации переломного в войне 1990 года дал народный депутат Азербайджана, директор киностудии "Азербайджанфильм", писатель Ра-миз Фаталиев:

"Скажу прямо: те дни (именно дни, и их было много) общественностью мира и страны до сих пор должным образом не оценены. И виновны в этом, в первую очередь, мы сами. Отвечаю за каждое свое слово и любому желающему готов привести немало аргументов.

Чем занимались многие из нас весь этот год? Слагали скорбные стихи. Устраивали шествия и митинговали. Причитали, плакали, торжественно клялись в любви к одним и ненависти к другим, жгли партийные билеты и организовывали спешным образом всевозможные общества, ассоциации и новые партии. Этот путь был непродуктивен".

Р. Фаталиев, который под свист спецназовских пуль, в боевых условиях, почти кустарным способом проводил съемки и создавал фильм о январской трагедии в Баку

1990 года, заключал, что независимым и суверенным пока не стал никто из нас в отдельности. Иначе понятия человеческого достоинства и национальной чести были бы на первом месте у личностей, независимых в действиях и суждениях, иначе каждый на своем месте и в меру своих возможностей, сообща и всем миром работал бы на защиту своего народа от агрессора. Теперь ясно, что потеряно минимум два года.

Слова презрения нашлись у преподавателя истории средней школы Казаха Алы Алиева, который заявил в августе 1990 года:

"История не знает подобного беззакония. М.С. Горбачев, уступая нажиму армянского лобби, тем самым нарушил свою клятву, которую дал при вступлении в должность. Нарушивший клятву Президент должен подать в отставку".

Аяз же Муталибов слепо следовал за поводырем по парадным лестницам и залам особняка в Ново-Огареве почти полтора года, до самого развала империи, который был очевиден армянским боевикам уже весной 1990 годе.

Армения не скрывала возможностей использовать незаконные вооруженные формирования в реализации территориальных притязаний и открыто бравировала своими военными возможностями в обсуждении этого вопроса на международном уровне. Руководители армянских вооруженных формирований заявили в ответ на Указ Горбачева, что оружия не сдадут. Более того, захват оружия в конце июля 1990 года усилился, дело дошло до хищения огнеметов с зарядами. Поскольку армия протеста не выразила, было ясно, что огнеметы армянам проданы. Действовал не только валютный канал комитета "Карабах", открытый в декабре 1988 Года, сразу после землетрясения, но и национализированное в Ереване (то есть присвоенное) государственное хранилище советских денег, рассчитанное на всю страну.

Избранный 5 августа 1990 года в четвертом раунде голосования председателем парламента Армении Левон Тер-Петросян к концу месяца малой кровью сумел подчинить возглавляемому им АОД все военизированные группировки в республике, в том числе и отряды AHA, составлявшие, по оценками советской прессы, от 30 до 140 тысяч человек и бесчинствовавшие вдоль границ Азербайджана.

Накануне выборов "фактического президента" Армении, 4 августа начальник политотдела Ереванского гарнизона, народный депутат СССР, генерал-майор Михаил Сурков заявил корреспондентам: "Войска готовы выполнить приказ об изъятии оружия". Приказа из Москвы не последовало. Упования азербайджанских властей на грозную силу президентского Указа о разоружении оказались наивными, иллюзорными. Превращение армян в единую армию, о чем говорил парой Варданян, завершалось. Армянская пресса постоянно подбрасывала угли в бушующую топку межнациональных распрей, науськивала толпы обывателей на своих ближайщих соседей, обвиняла во всех смертных грехах народ, который, по словам академика И. Орбели, приютил десятки, сотни тысяч армянских беженцев, чтобы сейчас, спустя полтора-два столетия, самому искать кров на стороне.

С приходом к власти Тер-Петросяна сменилась лишь вывеска, а политический курс остался прежним. Не моргнув глазом, новый лидер заявил, что они выполнят Указ о разоружении за три месяца. Согласившись с продлением срока на два месяца, тогдашний министр внутренних дел СССР Вадим Бакатин настойчиво призывал не расценивать это как уступку кому-то. По его словам, следовало продолжать поиски мирных путей решений проблем, а не уповать только на силу. Лицемерие демократа, подавлявшего мирных жителей Баку, наводило на мысль, что следует находить общий язык с бандитскими формированиями. Хотя сами военные, в том числе заместитель Бакатина генерал-полковник Ю. Шаталин, зная реальную силу вооруженных формирований в Армянской ССР, считали, что Указ и так запоздал. Еще полгода назад, то есть в январе 1990 года, можно было навести порядок быстро и решительно. Теперь за каждый ствол придется платить слишком большую цену, - высказывался генерал-полковник Ю. Шаталин. Но и этот путь был отвергнут, конечно, не из-за цены: экипированный, хорошо оснащенный личный состав для этих целей у внутренних войск в Закавказье, по заявлению Шаталина, был.

Эскалация насилия оставалась безнаказанной, даже поощренной.

Депутат Верховного Совета СССР Вели Мамедов в конце даухмесячного срока, 23 октября 1990 года, в перерыве между заседаниями подошел к Михаилу Горбачеву и, передав ему брошюру по истории возникновения границ между закавказскими республиками в 20-е годы, сказал: "Народ Азербайджана ждет безоговорочного разоружения всех военизированных формирований соседаей республики". Горбачев, подобно Тер-Петросяну, не моргнув глазом, ответил депутату: "Соответствующие органы занимаются вопросами, связанными с разоружением", хотя просроченный Указ уже был выброшен в мусорную корзину. А у армянских фвдаинов (слово это тюркское, и заимствовано армянами, как и многое другое, у азербайджанцев, начиная от музыкальных напевов и кончая блюдами национальной кухни) скапливались уже танки, бронетранспортеры, минометы, гранатометы, тонны взрывчатки и упомянутые мной огнеметы. Столь смертоносное оружие перекачивалось из армии за баснословные суммы в рублях и в валюте. Да и каждый редовой фидвин, и наемник получал за службу и убийства генеральские вознаграждения.

Азербайджан по-прежнему глухо роптал на центр за равнодушное отношение к агрессии, хотя двуличные политики Москвы продолжали поощрять и вооружать армянскую национальную армию. Вооруженными отрядами в Карабахе руководил русский полковник, известный многим военным руководителям в Москве по радиоперехватам.

Директор средней школы ?132 города Баку, депутат республиканского парламента А. Тахмасиб, приехав в сентябре 1990 года в Москву, чтобы выяснить, когда же будет положен конец агрессии против азербайджанского народа и беспринципности центральной печати, ее откровенно односторонней позиции, поразилась, по ее словам, вот чему.

"Половина, может, и большая часть постояльцы гостиницы, где остановились мы, были армяне. Своими глазами мы видели, как в учреждениях и организациях, куда мы приходили, одна группа армянских делегогов сменяла другую. Как перевирали они факты, с какой горечью говорили о том, что вынуждены вооружапься, чтобы защищать себя от нас. Они поливают нас грязью, клевещут на нас, стараясь дискредатировать. Почему же нам не стремиться быть услышанными?".

И вот директор бакинской школы вместе с другими депутатами, вооружившись взятыми с собой неоспоримыми историческими документами, материалами о кровавых январских событиях, решили увеличить в столице число сторонников. Каков же. интересно, результат? Послушаем отчет депутата Тахмасиб: "Мы встречались с Председателем Верховного Совета СССР Лукьяновым, заместителем Председателя Верховного Совета РСФСР Хасбулатовым, сотрудниками "Литературной газеты". Эти встречи помогли им вникнуть в ход событий, узнать исторические корни вопроса (очень характерная оборонительная позиция поредочных азербайджанцев, рассчитывающих на ответную породочность собеседников - Ю.П.), убедиться в том, что так называемая проблема Нагорного Карабаха по сути дела является только ширмой для тех, кто, прячась за ней и рассчитывая на покровителей-миллионеров за рубежом, предвкушает, как вонзит зубы в наши земли".

А что же высокопоставлешше московские собеседники? В ответ на прямые вопросы депутатов из Баку, почему в центре, зная об этом, не принимали решительных мер, не желали защищать права азербайджанского народа, они или молчали, или поворачивали беседу в другое русло. И удивляться тут нечему: враждебная сторона.

Только вот товарищ Лукьянов, по свидетельству Тахмасиб, "дал верный анализ событий, сказал о том, кому прислуживают Балаян, Дадамян, Погосян и им подобные. Вызывает удивление, с каким спокойствием терпит

Председатель Верховного Совета их присутствие в парламенте, который решает судьбу страны. Лукьянов дал слово, что постарается поставить в повестку дня ближайшего заседания Президентского совета вопрос о решительном пресечении агрессии армянской национальной армии против нашей республики".

Через год, в августе 1991 года, товарищ Лукьянов оказался в Матросской Тишине, и к этому факту наверняка приложила свои старания Елена Боннэр, которая за два дня до путча, выступая перед деятелями ДемРоссии в Белом доме, призывала к любому насильственному акту, вплоть до уголовного, чтобы сорвать подписание Союзного договора, так как Армении Союз был не по нутру. Зато СНГ она приветствовала первой, как и свою "республику" на азербайджанской земле, временно оккупированной.

А 1 сентября на сессии Верховного Совета Азербайджана депутат Тахмасиб после поездки в Москву заклинала сограждан:

"Не дадим расколоться народу, когда над родиной сгустились черные тучи. Когда льется кровь безвинных людей, у нас одна главная цель - заставить армянских бандитов отвести взор от наших земель, тех, что они захватили, и тех, на которые зарятся! Чтобы они раз и навсегда поняли, что земля наша не без хозяина! Во имя достижения этой цели я призываю вас к единению. Раскол среди нас - на руку врагу. Приложим все усилия, чтобы вывести республику из кризиса, станем на пути врага неприступной, неодолимой крепостью".

Призыв бакинской учительницы сессией партократов услышан не был. Зато Левой Тер-Петросян, вернувшись в октябре 1990 года из США, где он активно координировал "наши усилия с армянской диаспорой", неожиданно заявил, что конфронтация себя исчерпала. Дескать, Армению устроит на первых порах восстановление в Нагорном Карабахе советской власти (при всей ненабисти к этой власти в самой Армении - Ю.П.) и обеспечение нормальной жизнедеятельности. Другими словами, президент воюющей республики предлагал лицемерный компромисс: вернуться к исходной ситуации, к тому положению, которое существовало до разгула националистической истерии в регионе. Выходило по его логике, что затеянный армянами и их покровителями кровавый омут Карабаха преследовал одну цель изгнать азербайджанцев из Армении и Степанакерта, дестабилизировать ситуацию в Баку, создать в 120-километровом приграничье зону выжженой земли, а теперь вернуться к тому, с чего все начиналось в феврале 1988 года. Армении просто нужна была передышка, чтобы подготовиться к новой эскалации войны весной 1991 года и оккупировать в течение года всю территорию Карабаха, присоединив ее в мае 1992 года, после падения Шуши и Лачина, к Армении.

Карабах - черный сад моей жизни, - поется в одной из народных азербайджанских песен, - и будь проклят тот палач, который ослепил тебя...

Чем сопровождался при кратком взгляде 1991 год? Усилившимся террором боевиков-националистов, совершавших террористические акты на территории России, при равнодушии всех граждан и попустительстве властей - и в поездах Москва-Баку, и в автобусах Тбилиси-Баку, и в центре города Ростова. Напомню: автоматной очередью, расколовшей тишину послепасхального утра, в начале апреля 1991 года в Росторе был нагло, жестоко убит зам. начальника управления внутренних войск МВД СССР полковник Блахотин. Непосредственные исполнители теракта прибыли в Ростов в середине марта с командировочными удостоверениями благотворительного общества "Амарас", девиз которого: "Господь - наш свет и спасение". Перед поездкой они прошли подробный инструктаж в Ереване. Суть в том, что съезд армянской национальной армии Нагорного Карабаха приговорил к смертной казни ряд офицеров внутренних войск, выполнявших свой долг в НКАО. Почему террористы начали с Ростова? Не без дальнего прицела: превратить Дон, где живут армяне по соседству с казаками, в российский Карабах.

"Скорей всего, террористы просто ошиблись, - сообщил один из наместников в Карабахе Левон Мелик-Шахназарян. - Убитый в Ростове полковник Блахотин был оджой с генерал-майором В. Сафоновым комплекции. Номерной знак его машины отличался от сафоновского только одной цифрой".

А генерал Сафонов - бывший комендант района чрезвычайного положения в Нагорном Карабахе. Так что -все впереди? Ведь компрометирующие досье армяне не уничтожают. И никто из них акты террора не осудил. Наоборот: на виду у всего мира армянская армия применяет химическое оружие в Карабахе и Нахичевани, и это им сходит с рук.

Очень характерным для последнего времени стало использование трибуны российского парламента для протаскивания идей, за которыми, при внимательном взгляде, стоят депутаты Амбарцумов (Комитет по внешним связям) и Арутюнов (Комитет по делам русских беженцев). Оба эти россиянина, пропагандируя заботу о русских беженцах из Баку, стремятся настроить и депутатов, и зрителей российского ТВ против азербайджанского народа, вызвать азербайджанофобию, эпиценр которой, по заявлению русских бакинцев, находится в Армении. "Конечно, безответственные выступления Арутюнова не могут остановить поток возвращающихся в Баку русских, - обращались русские жители Баку к Шестому съезду народных депутатов РСФСР, -которые давно уже связали свою судьбу с азербайджанским народом, и никакие его кликушества не способны посеять рознь между нами, русскими, проживающими в Баку, и нашими братьями-азербайджанцами".

Видимо, не стоит даже упоминать, что это обращено, как и десятки ему подобных, на российских съездах не оглашались: в информационной войне против Азербайджана российские власти ведут дело по-военному, беспощадло, ожесточенно. Хотя обилие потенциальных российских "Карабахов" делает союзничество с Арменией весьма опасным. Да и попытки сталкивания с Азербайджаном коренным образом противоречат стратегическим интересам России в мусульманском мире. Но к таким человеческим выводам можно придти, если считать, что нынешние российские правители не ведут дело к расчленению тысячелетнего монолита. А если ведут?

Тогда все становится на место, и современникам ничего не остается, как ждать грядущего "карабахгейта", который обнажит неприглядную историю заговора армянствующих лоббистов, дашнакствующей диаспоры, многочисленных спецслужб (включая, кстати, и азербайджанскую), разноплеменных бизнесменов и уголовников.

Одним словом, ожидание Азербайджаном четыре с лишним года помощи и справедливого к себе отношения со стороны должны послужить уроком для осознания того, что только само государство и его многострадальный народ могут спасти себя. "У России, - говаривал один из ее императоров, - друзей в мире нет". Подобные слова может произнести новый лидер Азербайджана, если его изберут на первых свободных выборах 7 июня 1992 года. И если он окажется достойным выпавшей на долю его обманутого, но непокоренного народа горькой судьбы и ответственности.

''Отступать уже некуда, - считает профессор Бакинского госуниверситета им. М. Расулзаде, зав. кафедрой международных отношений Агалар Аббасов. -Но и отступление - это еще не поражение. Отступали и терпели стыд поражений американцы и японцы, французы и итальянцы, русские и немцы. Главное - не впасть в панику, собраться в единый кулак, перегруппировать силы для контрнаступления. И нечего ожидать помощи и поддержки от близких или дальних друзей. Свою судьбу способны решить только мы и никто другой".

Нариман Нариманов, семь десятилетий назад изгнанный с родной земли под видом предоставления высшей должности в Москве, не сомневался: несчастный Азербайджан будет игрушкой в руках бессовестнейших аферистов. Председатеть АзЦИК жил для других, всеми фибрами души протестовал против рабства, ему не давало покоя окружающая его отсталость и инертность, халатность и бессмысленная межнациональная грызня, кровь, слезы, нищенство, обман. Нариманов откровенно признавался в письме пятилетнему сыну незадолго до своей смерти: "Мы настолько стали надменными от власти, что, занимаясь пустяками, дрязгами, упустили главное из рук".

А главным он считал создание самостоятельной, образцовой, независимой Азербайджанской Республики и мог давать отпор тем политическим аферистам, которые, по словам Нариманова, всей тактикой старались обезличивать Азербайджан и уничтожать тюркское население.

Товарищи по партии клеймили Нариманова как националиста. Он отвечал с присущей просветителю искренностью: "Я утверждаю, что роман мой "Сона и Бахадур" имел уже успех, когда тов. Микоян был еще дашнаком. Почему же спустя драдцать лет я должен быть националистом, а тов. Микоян интернационалистом". Кстати, именно Анастас Микоян после переворота в Баку настаивал на немедленном приезде туда Нариманова: он знал, каким влиянием пользуется Нариман-муаллим в Азербайджане. Он хотел, чтобы рабочие-тюрки наравне с русскими рабочими участвовали в управлении, заботясь об интересах Азербайджана, и не скрывал перед Орджоникидзе, наместником центра в Закавказье, что его окружают мелкие души, которые для сохранения и укрепления своего положения лакействуют перед ним и кричат о национальном уклоне в республике.

"Мусульманская трудящаяся масса достаточно натерпелась от политики русских царей, - писал в ЦК РКП Нариман Нариманов, - она прекрасно теперь разбирается, что значит царизм, демократизм и Советская власть, власть самих трудящихся. Советский Азербайджан сам добровольно объявил нефть принадлежащей трудящимся Советской России, но зачем нужно было создавать в советской республике "монархию" во главе с "королем" Серебровским, который до сих пор еще думает, что надувает азербайджанцев полумесяцем со звездой. Если обратить сейчас внимание на состав служащих Нефтекома. Баксовета, то беспристрастный наблюдатель придет в ужас: эти учреждения заполнены русскими, армянами и евреями".

Нариманова возмущало, что керосин в Тифлисе продается дешевле, чем в Гяндже, а Кирову, Мирзояну и компании наплевать на то, что процентное отчисление нефтяных продуктов в пользу Азербайджана, постановление о котором председатель АзЦИКа провел через Политбюро, не производится. "Нужно действительно иметь интернациональную душу, - говорил Нариманов, -чтобы обратить на это внимание. Им не все ли равно, что в Азербайджане крестьяне тонут в болоте невежества". И делал вывод: "Слишком глубоко засела в голову окраины национальная политика великодержавного народа при Николае с ее мерзейшими способами культивирования".

Нариманов буквально кричал о колонизаторской политике партийных властей и иллюстрировал ее примерами:

"В столице Азербайджана тюрки поневоле должны обращаться устно и письменно к служащим Баксовета на русском языке, так как русские, евреи и армяне не говорят на тюркском языке. Я утверждаю, что когда была Городская дума, такого стеснения тюркское население не испытывало. Разве все это не известно тт. Кирову, Мирзояну? Можно ли подобным личностям доверять счастье трудящихся в Азербайджане?".

Нападал он не раз и на ответственных работников из мусульман, называя фамилии Агамали оглы, Мусабекова. Гусейнова, Ахундова, Караева и предупреждая: они, несчастные, выдвинуты на свои посты для того, чтобы молчали. Молчали тогда, когда партийный вождь Баку Левон Мирзоян высказывался в дискуссионном клубе: рабочих-тюрок не следует принимать в партию.

"Серго нужно было удалить меня из Азербайджана для того, чтобы убить всякое препятствие в развитии своей "кавказской политики", которая велась под лозунгом "разделяй и властвуй", - рассказывал Нариманов, оказавшись в декабре 1923 года в Москве. - Орджоникидзе обратился к Мирзояну за советом. Мирзоян сказал: "Мы только ждем твоего согласия, и Нариманова здесь не будет". Серго сказал: "Валяй!. Мирзояном это исполняется. В ЦК АКП Секретарем избирают Ханбудагова (Нариманов не раз подчеркивал, что известные лица с целью обессилить Азербайджан для своих гнусных целей заставляют выступать против защитников интересов Азербайджана самих тюрок - Ю.П.) и работа начинается. Он посылает в уездфы своих родственников и дает дарективу, чтобы нигде не произносили имени Нарима-нова и никуда не выбирали. Закончив такую работу, Ханбудагов говорит Мирзояну: "У меня уезды готовы". Рабочие районы самого Мирзояна давно были уже готовы. Доклвдывают Серго, что теперь смело можно снять Нариманова. Снимают и..действительно избирают в Председатели ЦИКа СССР. Мирзоян и Серго торжествуют: сняли меня и ничего особенного не произошло , даже Никто не осмеливается .произносить имя Нариманова".

Его имя на родине под запретом пять с лишним десятилетий. Даже памятник, завершенный к столетию со дня рождения большому человеку, всегда остававшемуся на высоте, прожившему жизнь без обмана и лжи, был установлен четыре года спустя. Автор монументальной скульптуры народный художник Азербайджана Джалал Карягды раскрыл секрет той печальной истории: "Какой-то "ученый", таивший под спудом дашнакские вдейки, написал наверх, что в Баку поднимает голову национализм - устанавливается памятник Нариманову. Для того, чтобы опровергнуть эту ложь, пришлось создать комиссию. Вначале 20-х годов письма и телеграммы о "национализме" Нариманова посылали прямо на имя Ленина. Тогда Владимир Ильич встретился с Наримановым и в резолюции на его письменном объяснении сформулировал свое твердое решение. Комиссия должна была найти тот исторический документ. И нашла, с помощью одного старого архивного работника, и вопрос был исчерпан".

Но груды писем и телеграмм, полных лжи и клеветы, сделали свое дело: проект памятника был искажен. Цикл гранитных барельефов, повествующих о литературио-об-щественной деятельности Н. Нариманова, создан не был, постамент из гранитного монолита заменила дешевая мраморная облицовка. Мало того, сам постамент был уменьшен на шесть метров, уменьшен для того, чтобы прекратить поток антиазербайджанских писем, текущий в центр. Как тут не согласиться с писателем Садыхом

Эльджанлы, которого, как и многих бакинцев, проходящих через Южно-Советскую площадь, останавливает грустный взглед великого, сына азербайджанского народа: "Чувствую себя виновным перед этим человеком. Как будто легенду о большом Наримане погребли в шестиметровой яме, чтобы не был вцден его могучий рост". Нариманов был главным препятствием для тогдашних дашнаков в Азербайджане (и для сегодняшних, что доказывает история с его памятником). Он свидетельствовал. "Нагорный Карабах под усиленным давлением Мирзояна объявлен автономной областью. При мне это не удалось, не потому, что я был против этой автономии, но просто потому, что сами крестьяне-армяне не хотели этого. Мирзоян за это время при помощи армянских учителей-дашнаков подготовил и провел вопрос в Заккрайкоме. С этого момента отношения крестьян-армян и тюрок-крестьян резко обострились. Дальше вопрос вдет о нагорной части Гянджи и т.д. В Азербайджане дашнакская политика ц дет во всю. Для меня нет ни малейшего сомнения, что ЦК РКП в лице Серго и Сталина не доверяет нам, тюркам, и судьбу Азербайджана поручает армянам-дашнакам. Удивительно то, что эти лица думают, что тюрки настолько глупы, что всего этого не понимают".

В предсмертном письме сыну Нариманов указал на диктаторство Сталина прямо: "Сейчас, когда я пишу тебе эти строчки, дело наше доведено до того, что самые близкие друзья коммунисты не могут друг с другом говорить на тему о наших вопиющих недостатках вследствие неумения управлять государством тех, которые после Ленина назвали себя "законными наследниками" его".

19 марта 1925 года в половине девятого вечера 55-летний Нариман Нариманов был обнаружен у ограды Алексацдровского сада задыхавшимся в кашле. Узнав сотрудницу кремлевской амбулатории, председатель ВЦИК сказал: "Быстро отвезите меня в больницу, я умираю". Он скончался, не доехав до больницы, унеся в нишу кремлевской стены неутихающую в сердце боль о независимом Азербайджане.

Этy боль и мольбу к сегодняшним хранителям и защитникам израненной земли почувствовал я в письме-обращении Татьяны Рустамли, опубликованном 26 марта 1992 года:

"Неужели перевелись настоящие мужчины-воины в нашем истекающем кровью Отечестве? Где они? Беда пришла в наш дом. Может, горе и гнев уступили место страху и растерянности? Или страсть к наживе помутила ваш разум? Опомнитесь! Безнравственно делать деньги, когда каждый день гибнут от вражеских пуль и снарядов ваши матери, ваши сестры, ваши дети! Чудовищно задавать пир во время Чумы. Ярость закипает во мне, когда ящики с продовольствием для сражающейся Шуши доходят туда пустыми. Пусть жгут руки тем подонкам деньги, заработанные подлостью и предательством. Пусть падет на их головы кровь и проклятие их народа!

Совесть моя, Карабах! В руинах лежат разоренные и уничтоженные села и города твои, мой несчастный солнечный край. Пепел Ходжалы стучит в мое сердце и взывает к отмщению. Обращаюсь к каждому, в ком понятия чести и достоинства еще не умерли. Загляните в ваши души и спросите себя: "Что сегодня лично я сделал для того, чтобы иметь моральное право называться Гражданином своей Республики?". Поторопитесь. Ради детей ваших, ради того крохотного расстрелянного в упор шехида-ходжалинца, которого добитая прикладом мать так и не выпустила из своих объятий".

К этому призыву мне нечего добавить, кроме одного азербайджанского поверья: если летучая мышь заберется в дом, ее убивают.

Пусть не забираются в наши дома летучие мыши...

Аминь.

                                                                                                                           

Окончено 19 мая 1992 года.

Ю. А. ПОМПЕЕВ