«Лента.ру» решила предоставить слово самим военнообязанным из разных областей Украины, которые аргументированно объяснили, почему хотят или не хотят идти на фронт. Имена некоторых опрошенных по их просьбе изменены.
Станислав, 34 года, Львов:Защищать свою страну — это верный и правильный посыл. Я офицер запаса. Друг из военкомата сказал, что я попал под мобилизацию. Жена сразу в слезы. Мать тоже рыдает, мол, не будет жить, зная, что каждый день может прийти похоронка. Но я — мужик, кулаком по столу ударил, и все. А затем, вот как будто знак свыше, позвонил мне друг из Луганска. Сначала сам со мной поговорил, потом супруге трубку передал. И они мне спокойно так: «Стасик, родненький, нам твоя защита не нужна. Мы вообще не просили защищать нас. Зачем вы сюда приходите?!» Я их выслушал, выкурил подряд три сигареты, и понял — а ведь есть соль в их словах…
Игорь, 32 года, Ивано-Франковск:Я не против мобилизации.
Но, положа руку на сердце, я уже забыл, как оружие чистить, не говоря уже об обращении с тяжелой техникой (…) И таких, как я, насколько понимаю, на фронте будет полбатальона в лучшем случае. Но это же не «Контр-страйк», это реальная война. Стратегия «закрою глаза, куда попаду — туда попаду» тут не подходит. Нас отправляют на верную смерть.
Артем, 28 лет, Харьков:Лучше сяду в тюрьму, чем пойду под пули. А нашей власти могу посоветовать: или крестик снимите, или трусы наденьте. Они никак не могут определиться с целями на выходе — воевать за территорию или сохранить жизни гражданских. Если первое — я не хочу в этом принимать участие: война — дешевый труд. Если второе — то это дипломатия, мирное решение конфликта. Вот пусть руководители нашей страны едут в Минск, Астану или где там должны эти переговоры проходить, садятся и говорят: «Приглашаем всех к дискуссии. Не уедем, пока диалог не состоится».
Константин, 31 год, Чернигов:В воскресенье собирались на семейный совет. Я старший сын. Отец сказал, что мне и служить. (…) Мое отношение к событиям в стране — это мое личное дело, и рассуждать об этом я не хочу. Лирика не имеет ничего общего с соблюдением законодательства и выполнением присяги.
Боец «Азова» перед отправкой в зону боевых действий, 17 января 2015 года.
Фото: Сергей Супинский / AFP
Иван, 29 лет, Белгород-Днестровский, Одесская область:Бирюков назвал нас, украинских мужчин, которые не хотят погибать на Донбассе, трусами. И я с ним в этом плане полностью согласен. Да, я трус, потому что боюсь, что мой сын, который родится весной, будет расти без отца. Да, я трус, потому что боюсь, что моей матери некому будет принести стакан воды. Я никакой не сепаратист и не коллаборационист, я — за единую Украину. Просто нахожусь в ясном уме и твердой памяти.
Валерий, 31 год, Киев:Мы стояли на Майдане с мечтами о лучшей жизни, свергли Януковича. А потом по всему городу были развешаны плакаты Петра Порошенко с предвыборным слоганом — «Жить по-новому». Никогда не забуду, в каком приподнятом настроении я находился, ждал перемен. Прошло время, и сейчас между собой, ночью на кухнях, мы говорим: «Хотим жить по-старому». Я признал свою ошибку, мне стыдно. И за свою ошибку должен расплачиваться, пусть и ценой жизни. Жду мобилизации.
Михаил, 37 лет, Никополь, Днепропетровская область:Думаю над тем, чтобы воспользоваться предложением Путина и на время уехать в Россию. Я никогда не был его поклонником, но и не считаю, что мерилом патриотизма является то, как много грубостей ты придумаешь в адрес президента соседнего государства. Вся эта политика меня вообще не интересует. Я просто не хочу, чтобы мои дети были сиротами.
Сергей, 30 лет, Славянск, Донецкая область:Смотрю новости по телевизору. Понедельник: груз-200 — 25 человек, груз-300 — 35 человек. Вторник: погибших — 10 человек, раненых — 15 человек. Ну и так далее в этом духе. А я только тридцатник отгулял, окна металлопластовые поставил — полтора года на них копил. Я в кладбищенскую книгу попасть не хочу. Я жить хочу! И не хочу убивать. Как ни крути, а мы тут все свои, донецкие. Это какое-то братоубийство получается…
