Русские не сдаются

То, что сказал Шувалов в Давосе, было понятно и так.

 

Но сегодня выражение «было понятно» утратило свое старое значение. В советское время оно имело такой смысл – «любой нормальный, то есть более-менее образованный, более-менее умный и более-менее порядочный человек это понимает и так, что бы ни писали газеты и ни говорил телевизор; а если не понимает, то скорей всего это просто очень наивный, очень недалекий человек – не нормальный, или даже ненормальный». 

Но времена меняются, и мы меняемся вместе с ними: сегодня трудно выделить то, что нормальные люди понимают одинаково. Скажут по телевизору какую-нибудь дикую чушь, а неглупые (в житейском смысле) и даже вроде бы порядочные люди этому бреду верят. И пока еще они догадаются, что «дурят нашего брата», телевизор подбросит им еще десять (или десять тысяч) диких глупостей. И они будут верить. По крайней мере – какое-то время. Организм нашего общества еще не привык к жизни в условиях тотальной лжи.

Но вернемся к Шувалову. Его речь приоткрыла занавеску над тем, что придумала власть с целью обезопасить себя от народного ропота. Идея очень простая: объявить экономические неудачи (а то, что мы видим, словом «неудача» даже не назовешь: «неудача» – это провал попытки что-то сделать, у нас же и попытки не было; это не «неудача» и даже не «поражение», потому что и битвы не было, это – разоблачение, обнажение беды), так вот – власть придумала объявить экономические невзгоды трудностями военного времени.

На нас напал Запад. Мы защищаем свою самость от посягательств агрессивного агрессора. Все на защиту Родины! Она, мать, зовет! А ты записался добровольцем? Враг будет разбит, победа будет. Всё для фронта и победы!. Не отдадим своего вождя врагу! Не побоимся никаких лишений. Не побоимся буржуазного звона. В общем, русские не сдаются!

Георгиевские ленточки тут как раз пришлись очень кстати. Раз уж власть затеяла поиграть в войну с собственным народом. Не в смысле повоевать с народом, а в смысле предложить народу поиграть в войну. Понарошке, но как будто взаправду.

Конечно, тут есть одна неприятность – врага нет. Но это дело поправимое. С помощью телевизора. Он всё объяснит. И что враг уже под Сталинградом. Ну, как минимум – под Ростовым. И – про пятую колонну, и про агентов мирового империализма (простите – иностранных агентов). И про кровавую руку, тянущуюся к нашему Севастополю с целью сделать нам там военную базу.

Почему люди этому верят? Потому что это очень умелая апелляции к одному из национальных архетипов. Апелляция-спекуляция. Которая спекулирует на самом доступном для наблюдения проявлении этого ахетипа – на патриотическом чувстве.

Власть точно нащупала ту струну в нашей общей душе, на которой проще всего сыграть. Особенно при дистрофии критического мышления – эпидемии, поразившей (и тоже не без стараний власти) почти всё общество.

В самом деле, «отечество в опасности» (когда речь идет не о внутреннем гниение, а о военной угрозе) вызывает защитную реакцию народной души: душа мобилизует все свои ресурсы на борьбу с внешним врагом. Военный лидер общества становится особенно популярным, так как  служит центром кристаллизации общего чувства «все на защиту Родины». Рефлексия, которой мы и в мирное время не злоупотребляем, вытесняется из общественной жизни полностью. А излишки ненависти, не способные по тем или иным причинам пролиться на головы военного врага, проливаются на головы врагов внутренних, очень часто – совершенно выдуманных, но тем не менее необходимых хотя бы просто для канализации избыточной агрессивности, которая иначе нашла бы себе иной выход. Помните эпизод из «Войны и мира», когда начальник Москвы граф Растопчин отдает на растерзание обезумевшей толпы Верещагина?

И, естественно, в такое время чем хуже, тем лучше, чем сильнее угрозы и напасти, тем сильнее консолидация, тем больше прощается лидеру и тем меньше и так не зашкаливающей у нас  способности воспринимать происходящее холодной головой, а не горячечным сердцем.

История подарила России не так уж много случаев для демонстрации подобной консолидации: польское нашествие в начале 17-го века, война с Наполеоном в начале 19-го, война с Гитлером в 20-м и, с некоторыми оговорками, Северная война со шведами Петра Первого.

Немного, но каждая из этих страниц стала предметом такой яркой исторической гордости, что у определенных политических сил появился соблазн добавить к ним еще одну: этим силам в истории России нужна была еще одна героическая победа – над татарами. И отчасти такую победу удалось придумать – Куликовская битва, хотя там реальность была совсем иной.

Но никогда никто не пытался разыграть ситуацию народного единения перед лицом могущественного врага, которого нет. Перед придуманной агрессией придуманного врага. Просто никто никогда до этого не додумывался. Были слабые попытки у Сталина, но, конечно, не настолько на пустом месте и не настолько эффективно. В эпоху компьютерных игр это стало возможно. 

Чем это закончится, гадать не надо: долго весь народ обманывать нельзя. Но «долго» – понятие относительное. И значительная часть народа в том состоянии голов, которое имеет место быть сегодня, еще нескоро перестанет просыпаться от ужаса, что американцы таки  взяли Москву. 

Александр Зеличенко, г. Москва