Поуехали тут: как обустроились эмигранты из России

Эмиграция из России становится все более привычным явлением в самых разных кругах – от бизнесменов и передовых экспертов до политических активистов и современных художников. Мотивы у всех могут быть разные, но всем им не нравится, как изменяется ситуация в стране. Сменить страну – не такая простая задача: хорошо если ты эксперт с именем, как Сергей Гуриев (осевший в Париже) или Сергей Алексашенко (уехавший в США), хорошо если ты писатель, который может продолжать публиковаться в России, как Борис Акунин (также проживающий в Париже). Но многим другим приходится проявлять изобретательность, чтобы начать карьеру за границей заново. Александр Литой поговорил с некоторыми именитыми эмигрантами и узнал, как они обустраиваются в другой стране и какие советы могут дать уезжающим.

 

Артемий Троицкий

Страна: Эстония

Был: музыкальным критиком

Стал: преподавателем

«Сами знаете, страна у нас достаточно любопытная и коварная, так что уж извините, я рассказывать не стану, сколько я получаю, на сколько у меня контракт и так далее. Да, я преподаю в университетах в Таллине и Хельсинки.

Качество жизни в Таллине значительно выше, чем в Москве. Это касается практически всех сторон: жизненного комфорта, экологии, транспортных проблем, шопинга, питания, цен. Тут всё более качественное, чем в Москве, да ещё и дешевле. Единственное, бензин тут чуть дороже. Но последние месяцы бензин заметно дешевеет, а, насколько мне известно, в Москве заметно дорожает. Может быть, скоро и это сравняется.

Культурная жизнь по сравнению с Москвой здесь не настолько разнообразна и интенсивна. Но можно сесть в самолет и за 40 евро слетать туда и обратно, скажем, в Берлин, а за 70 евро – в Лондон. А там с культурной жизнью всё очень неплохо.

Мой круг общения практически не изменился, я поддерживаю контакт со всеми московскими друзьями – ведь есть скайп и интернет. Да я их и вижу время от времени. Род занятий у меня вообще никак не изменился. Я и в Москве занимался преподавательской работой, и здесь – тем же самым. Плюс музыка, радио, сочинение блогов – профессиональная жизнь у меня не изменилась ни в малейшей степени.

Общественной жизнью Эстонии я интересуюсь в очень небольшой степени, поскольку эстонским языком я не владею, в здешнюю гражданскую и политическую тусовку я практически не вхож, да и не считаю себя морально в праве заниматься здесь общественным активизмом. Я, конечно же, здесь человек пришлый, из контингента типа «понаехали».

Мы ходим на концерты, на кинопремьеры – в этом смысле активность проявляю, во всех остальных, пожалуй, нет.

Мне трудно сказать, почему в Postimees меня назвали лидером общественного мнения, я не читал. Время от времени я пишу блоги и колонки в эстонской прессе. Честно говоря, мне трудно сказать, какой резонанс это имеет. Чаще я пишу не на политические темы, а о ежедневной жизни, культурных и музыкальных событиях. Поскольку я достаточно известен здесь, наверное, это читают и к этому прислушиваются. Но я никак не работаю над тем, чтобы делать в Эстонии какую-то карьеру.

Язык профессионального общения в университете, с коллегами по культурной деятельности у меня – английский. В семье, естественно, мы говорим по-русски. Общаясь с эстонскими друзьями, мы чаще используем русский язык.

Пока у меня нет особой потребности возвращаться в Москву. Тут у меня интересная работа, она ещё не завершена. А там – посмотрим. Я не считаю, что мы куда-то сбежали или эмигрировали. Как профессионал, я получил определенный вызов – в смысле challenge – его я принял, и осуществляю свою педагогическую экспансию на другие страны. Со следующего семестра я, скорее всего, и в Лондоне буду преподавать».

«Чтобы вести бизнес здесь, надо владеть дыхательной гимнастикой, чтобы иметь возможность ждать, не психовать. Ведь здесь всё очень долго, все лицензии… Всё это долго и очень дорого. Это не опасно, здесь нет коррупции, здесь нужно просто правильно делать свою работу и много платить. В России, конечно, можно гораздо быстрее заработать деньги и быстрее их потерять.

С момента Крымнаша, да, в Лондоне появилась новая волна людей из России, которые очень быстро собрались и уехали.

С другой стороны, начиная с олимпиады, потом Крым – и поддержка Путина выросла, но сейчас эйфория у многих проходит. Я всегда отрицательно относился к путинской агрессии против Украины, а те, кто её поддерживал, общаются со своими родственниками и друзьями в России и понимают, к чему это привело в экономическом плане – в общем, эйфория ослабла.

Когда удастся вернуться в Россию, наверное, больше всего я буду скучать по своему магазину».

«Сложно давать советы желающим уехать из России, это слишком индивидуально. Нужны деньги и работа, важно – знание языка. С английским найти работу проще. Лучше ехать туда, где есть друзья и знакомые, которые могут помочь.

Я не сталкивался с проблемами при общении с эстонскими чиновниками, но надо понимать, что мне помогали многие люди в Эстонии и в России, и что в отношении меня уже действовал один приговор, и было возбуждено второе уголовное дело с очевидными политическими мотивами. Поэтому мне не пришлось доказывать сам факт преследований, что часто оказывается проблемой для других активистов.

 В Эстонии у меня статус беженца, а работаю я в Германии, в Бонне, программе ООН по окружающей среде, в секретариате соглашения по охране европейских популяций летучих мышей (UNEP/EUROBATS).

В Германии я работаю по специальности, моя профессия – зоолог, специалист по летучим мышам. В России я работал в академии наук и занимался, в основном, полевыми исследованиями и природоохранными проектами. Здесь я работаю, в основном, в офисе и намного больше приходится заниматься анализом и перепиской. У нас также есть программа небольших грантов для охраны летучих мышей, координацией которых я занимаюсь.  В целом, конечно, виды моей деятельности в России и в ООН сильно отличаются. Хотя бы тем, что здесь все на английском и мне это дается непросто. Я бы свою работу в России ни на что не променял, но сидеть в тюрьме несколько лет из-за вора губернатора у меня не было желания.

 В протестных кампаниях участвую только виртуально, наша самая главная – это борьба за освобождение Евгения Витишко. В свободное время сейчас занимаюсь немецким языком. Круг общения у меня остался примерно прежним, уже давно мы почти все обсуждаем через скайп или соцсети. Если уголовных дел не будет, в Россию вернусь».

«Мы ведем переговоры с судебными приставами, я очень надеюсь, что мое пребывание здесь не затянетсявисит долг в 2,7 миллиона рублей по делу о лекциях в Сколково>. Пока я в таком неизвестном статусе. Приставы сами принимают ряд решений – они могут не применять такую меру, как перекрытие границы. Мне до конца не понятно, чем обосновано такое решение.

Я не только в США нахожусь, за это время я был в самых разных странах. Большую часть времени в Штатах, но не только. Если я въезжаю и выезжаю из страны, я не нарушаю ограничений по времени пребывания.

Я продолжаю заниматься политической работой. К сожалению, многие уехали из России в разные страны мира, особенно за последние 3-4 месяца. Эти люди мне очень близки. Я сам – предприниматель, занимаюсь инновациями и высокими технологиями. Мне есть, о чем с этими людьми поговорить. Я хочу, чтобы этот потенциал работал на Россию.

Сверхновая волна эмиграции, которая сейчас началась, как раз отличается от всей остальной тем, что люди не уезжают навсегда. И скорее даже не уезжают, а переносят центр своего бизнеса за границу. Психологически они не считают, что уехали. И конечно, они связывают свои действия с тем, что произошло с Украиной. Желание вернуться у них есть. Есть у меня один проект… Давайте как он случится, тогда я о нем буду говорить. Его ещё нужно подготовить.

Я надеюсь, за границей не придется надолго задержаться. Но не могу исключать, что наше родное правительство захочет, чтобы за пределами России я находился подольше. Я уверен, не приставы эту историю затеяли. До августа они не собирались совершать никаких агрессивных действий, мы с ними были в нормальном рабочем контакте. Явно им кто-то посоветовал. Так что не могу что-либо предсказывать».