Бедность в кредит

Снижение доходов населения России стало реальностью уже во второй половине прошедшего года. Пятнадцатилетняя эпоха роста жизненного уровня, самая, возможно, долгая в российской истории, закончилась. Насчет того, что в 2015-м, а также, видимо, и в 2016-м – 2017-м этот уровень продолжит движение вниз, достигнут полный консенсус. Верхи санкционировали, низы заранее смирились, эксперты научно обосновали. 

Чтобы психологически облегчить дальнейшие рассуждения, начну с самого неприятного – с оценки максимально возможного уровня потерь. Ниже которого (если, конечно, оставить за скобками совсем уж прискорбные повороты истории), народное благосостояние упасть все-таки не должно. 

Расчеты будут примитивны, но достоверны. 

Вот главные слагаемые потерь. В 2015-м народу предстоит, во-первых, профинансировать выплаты иностранных долгов, созданных нашими магнатами-монополистами, а во-вторых, лишиться изрядной части импортных потребительских товаров. 

По долгам феодалов всегда платит простонародье. Так принято, и это никого у нас не удивляет. Обычно называют сумму в $100 млрд. Если формально, то в 2015-м всевозможные внешние выплаты раза в два больше. Но кое-что, несмотря на санкции, удастся все-таки переодолжить, а какую-то часть долгов, дивидендов и прочего можно вообще не включать в общий счет. Их проведут по специальным схемам, описывать которые тут не обязательно. Да еще сколько-то изымут из государственных валютных резервов. Поэтому на долю народа и в самом деле останется не больше $100 млрд. 

Теперь о сжатии импорта. Собственно, в 2014-м он уже и так начал сокращаться (с $340 млрд годом раньше до $310 млрд). Но главное, конечно, впереди. Чем дешевле нефть, тем, естественно, меньше будет выручка, чтобы оплачивать импортные закупки. Насчет завтрашних нефтяных цен никто ничего в точности не знает, но, по самым пессимистическим прикидкам, российский импорт в 2015-м может упасть еще миллиардов на полтораста. Импорт состоит, конечно, не только из ширпотреба. Но предположим для простоты, что "вклад" товаров народного потребления в этот спад – миллиардов сто. 

Теперь сложим сто и сто и получим $200 млрд. Это примерно и есть тот максимум потерь, которые лягут на народ в самом худшем случае. 

Много это или не очень? 

В мирное время расходы на конечное потребление домашних хозяйств составляли 56% российского ВВП (который при прежнем курсе доллара достигал $2,2 трлн). Если курс доллара в 2015-м будет такой, как сейчас, т.е. вдвое выше старого, то ВВП нашей державы в текущих ценах упадет до $1,1 трлн. И расходы на потребление домохозяйств составят тогда круглым счетом $600 млрд. Вот из них (в наихудшем, повторю, случае) и предстоит извлечь вышеупомянутые $200 млрд. То есть народ в 2015-м может обеднеть на 30%. Может — но вряд ли обеднеет так сильно и так быстро. 

Потому что в реальных координатах перспективы наши гораздо лучезарнее. Я не о том, что санкции снимут — признаков никаких. Нет намеков даже и на отмену самоналоженного продуктового эмбарго, которое обходится народу пусть и не в сотни, но все же в десятки миллиардов долларов. 

Зато кратное удешевление рубля (и, соответственно, кратное удорожание всех товаров, номинированных в твердых валютах, от юаня до швейцарского франка) создает естественные предпосылки для настоящего, а не пропагандистского импортозамещения.

 

Правильно говорят, что серьезных инвестиций нынче ждать не приходится, а приток новых технологий перекрыт санкциями. Но товар, не претендующий ни на высокотехнологичность, ни на современное качество, может производиться и так. Почти без инвестиций, просто путем усиления эксплуатации работников и оборудования. Безусловно, часть потерянного импорта будет компенсирована товарами домашней выделки – без претензий, но дешевле. И падение народного потребления будет меньше, чем вышеупомянутые 30%. 

На сколько? Только что опубликованы две оценки. 

Близкий к руководящим кругам ЦМАКП (Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования) полагает, что в 2015-м реальные доходы граждан упадут процентов на 5, а в 2016-м перестанут или почти перестанут снижаться. 

Менее официальный Центр развития при Высшей школе экономики считает, что реальные заработки за 2015–2017 годы могут упасть куда серьезнее — на 15–20% (в случае сравнительно низких нефтяных цен). 

Думаю, наметки ЦР ВШЭ гораздо более правдоподобны. Чтобы не сказать — чересчур оптимистичны. 

Ну, а какими способами у народа изымут эти самые двести или сколько там получится миллиардов долларов, угадать легко. 

Во-первых, через инфляционный налог. Статистическая служба насчитала, что в 2014-м потребительские цены выросли на 11,4% (уровень, невиданный с 2008 года). Еще в начале декабря ни одно из государственных ведомств не догадывалось, что инфляция дойдет хотя бы до 10%. За последние недели она явно вышла из-под контроля, прогнозам больше не поддается, и единственное, что можно сказать, – даже 15% в 2015-м оказались бы замечательным результатом. Скорее, будет больше. Может, и гораздо. А индексации зарплат и пенсий будут заведомо незначительными. 

Кроме того, миллионы людей потеряют прилично оплачиваемые рабочие места, а взамен либо найдут более скромные, либо вовсе станут безработными. 

Категории, которые попадут под удар, пришлось бы долго перечислять – начиная от тех, кто набрал кредиты, и до тех, кто обитает в малых городах. 

Худшее во всем этом – даже не само по себе падение народных доходов. Благоденствие путинской эпохи стояло на сверхвысоких нефтяных ценах и в конце концов должно было обвалиться. Что неминуемо сопровождалось бы материальными жертвами. Но через пару–тройку лет это вывело бы страну к здоровому развитию. 

А сейчас жертвы, скорее всего, будут напрасны. Отгородившись от передовых хозяйственных систем и новейших знаний, превратив собственную экономику в приложение к прожорливой и неадекватной государственной машине, можно, пожалуй, прожить и в изоляции. 

Кто в ней только не живет – Иран, Зимбабве, Перу. Понадобится только забыть как мимолетный сон иллюзии жирных лет и приучить себя к мысли, что для всех, кроме кучки избранных, бедность и застой – это дар свыше.

Сергей Шелин