Партия НДИ. Программная речь лидера, А.Либермана. Часть 4

Среда, 31 Декабрь 2014

Авигдор Либерман. «Дело НДИ».

Важно отметить, что название это высосано из пальца хотя бы потому, что большинство упоминаемых в прессе фигурантов этого дела к НДИ не имеют отношения и никогда в нашей партии не состояли. Скажу больше.

Ни один деятель НДИ никогда не был признан по суду виновным в каких бы то ни было финансовых злоупотреблениях, взяточничестве и даже в злоупотреблении доверием – в отличие от очень многих деятелей, включая министров и депутатов Кнессета от других партий. Но при этом мы почему-то никогда не слыхали ни о «Деле Кадимы», ни о «Деле Аводы», ни о «Деле Ликуда».

Значит, и термину «Дело НДИ» не должно быть места. Такого дела нет и быть не может!

Прежде, чем перейти к сути, считаю важным сделать два пояснения.

Во-первых, и я утверждаю это исходя из своего опыта, в Израиле есть судьи, и у нас нет другой правоохранительной системы. Мне приходилось, находясь на разных постах, лично иметь дело и с генеральным прокурором Шаем Ницаном и с генинспектором полиции Йохананом Данино, и я высоко ценю их обоих.

И если кто-то, не дай Бог, оступился, то ему придется отвечать за это, в этом нет и не может быть никаких сомнений. Но, прежде всего, пока человек не признан по суду виновным, он ни в чем не виновен. Презумпция невиновности – основа основ любого правового общества, и именно им обязана руководствоваться честная пресса.

Но в последнюю неделю мы наблюдаем как раз обратное. Ивритоязычные СМИ уже осудили всех, проходящих по этому «делу». А я, в отличие от уважаемых журналистов, не сомневаюсь в невиновности этих людей.

Я всем сердцем поддерживаю своего друга Моше Леона. Но сейчас я хочу вспомнить другого своего друга, с которым познакомился тогда же, когда и с Моше Леоном, и было это в мае 1993 года, когда я застпил на должность гендиректора Ликуда. Я говорю о бывшем гендиректоре министерства главы правительства, экс-депутате Кнессета аудиторе Авигдоре Ицхаки. Когда я познакомился с ними обоими, Ицхаки был ведущим партнером в той самой аудиторской конторе, которая обслуживала Ликуд. И именно потому, что наши СМИ – самые порядочные на свете – я хочу напомнить вам достославное «Дело Ицхаки», тянувшееся 8 с половиной лет. Я прекрасно помню, сколько газетной площади было отведено под громкие отчеты о начале того дела, и чем пришлось Ицхаки поплатиться за это и в плане политической, и в плане профессиональной карьеры. Он лишился возможности занимать какой бы то ни было значимый пост на общественном поприще, не говоря уже о гигантских затратах на оплату услуг адвокатов. И вот, спустя 8 с половиной лет Авигдор Ицхаки был оправдан судом полностью за отсутствием состава преступления в его действиях.

И я бы советовал почтенным журналистам попросту измерить газетные площади, отведенные под громогласные обвинения в адрес Ицхаки в начале его «дела», на стадии следствия и передачи в суд, и площадями, отведенными под заметки о его полном оправдании.

Это к разговорам о, якобы, честности и беспристрастности местной прессы – самой честной и беспристрастной на свете...

Ну, а теперь к сути дела.

Я коснусь трех его аспектов: совпадения, догадки и... сны.

Если бы это дело всплыло за день до того, как были объявлены досрочные выборы, или на следующий день по их завершении, все обстояло бы иначе. Но тот факт, что сообщения о нем были слиты ровно через две недели после роспуска Кнессета, представляется, мягко говоря, странным. Но ничего не попишешь, уж я-то с такими случайными совпадениями сталкиваюсь в 6-й раз...

Впервые я с таким совпадением столкнулся в ходе избирательной кампании 1999 года, едва успев создать партию НДИ. Начатое тогда против меня расследованием было самым коротким и самым эффективным за всю историю нашей маленькой, но гордой страны. Речь идет о деле по подозрению в «оскорблении должностного лица» - комиссара полиции Моше Мизрахи. Где-то за две-три недели до дня выборов, в мае 1999 года, я сидел в своем кабинете в предвыборном штабе НДИ в Иерусалиме в компании дюжины своих друзей и соратников и высказал им все, что лично думаю о комиссаре Мизрахи. Что поделаешь, я никогда не относился к числу его ярых поклонников... Каким-то образом это просочилось в прессу. И назавтра, в 6 утра, я услыхал в новостях по радио все, что я высказал в адрес г-на Мизрахи накануне вечером. В половине девятого того же славного утра я, опять-таки, по радио, узнал, что Мизрахи подал на меня жалобу в полицию Петах-Тиквы. А спустя еще час, в половине десятого утра, радиостанция «Галей ЦАХАЛ» поведала мне и всему Израилю, что тогдашняя генеральный прокурор Эдна Арбель решила начать против меня расследование по этому «делу». Спустя ровно 10 дней прокуратура и полиция решили подать против меня обвинительное заключение. Как вы наверняка помните, это дело закончилось пшиком. Но это дело стоит занести в аналы как самое скорое и эффективное расследование в истории Государства Израиль, тем более, что все оно целиком уложилось в период избирательной кампании – первой в истории партии НДИ.

А уже пшиком, то есть ничем, оно завершилось по окончании выборов...

Тут я пропущу еще несколько этапов и перейду к истории предвыборной кампании 2009 года. Именно тогда, опять-таки, по случайному совпадению, ровно за две недели до дня выборов, полиция арестовала руководителя избирательной кампании НДИ и ее юрисколнсульта.

Когда их обоих доставили в суд для получения ордера на арест, там их, опять-таки, совершенно случайно, поджидали репортеры, звукотехники, фотографы и операторы всех газет, телеканалов и радиостанций.

Та же картина совершенно случайно повторилась, когда их доставляли в суд для продления ареста. Разумеется, эти кадры и снимки сопровождали нас до самого дня выборов... И, конечно, не приходится сомневаться в том, что все это делалось исключительно из профессиональных соображений, было продиктовано исключительно интересами следствия, а совпадения тут – чистая случайность...

В разгар предыдущей избирательной кампании было решено подать против меня обвинительное заключение, и мне пришлось уйти с поста министра иностранных дел. Как вы знаете, завершилось то долгое, долгое дело моим полным оправданием, и вердикт этот был вынесен судьями единогласно. Во всей этой истории интересно то, что на сей раз мы смогли конкретно оценить причиненный нам ущерб.

Мы проводили тогда опросы и до подачи против меня обвинительного заключения и после этого. Можно со всей ответственностью утверждать, что это обвинительное заключение обошлось объединенному списку Ликуд-НДИ ни много, ни мало 4 мандата. То есть, не будь того обвинительного заключения, мы бы на тех выборах получили по меньшей мере 35 мандатов, а не 31, и тогда, как вы понимаете, очень многое пошло бы иначе.

Если бы я был оправдан еще до выборов, то мы получили бы больше 35 мандатов, и тогда коалиция была бы куда стабильнее, и мне не пришлось бы выступать здесь сегодня, потому что не было бы досрочных выборов.

Но кому интересно оправдание после выборов? Ведь ущерб причиненный в ходе кампании необратим, поправить тут ничего нельзя.

Поэтому я полностью согласен с заместителем окружного прокурора Иерусалима Кохавит Нецах-Долев, написавшей суду по трудовым спорам всего 5 дней назад следующее:

«В этот предвыборный период от нас требуется особая осторожность, нам следует всячески избегать использования юридических процедур в посторонних целях, в том числе оказания влияния на внутриполитические процессы».

Не понимаю только одного: почему эти важнейшие и разумнейшие принципы никогда не распространялись на НДИ?

Припоминаю, что и когда Арик Шарон шел на выборы во главе Ликуда, а тогда же велось расследование по делу Сирилла Керна, прокуратура приняла решение заморозить следствие до окончания избирательной кампании, а прокурора, предавшего это дело огласке – Лиору Глат-Беркович – даже отстранили от должности и предали суду... Но вот почему-то как только дело касается НДИ, все эти железные правила не срабатывают.

Конечно же, это случайность. Случайность, упорно повторяющаяся раз за разом... Кстати, по этому поводу есть очень четкие предписания юридического советника правительства.

В период предвыборной кампании запрещается начинать какие бы то ни было новые проекты. Да что там проекты!

Если я, как министр, захочу взять на работу во время избирательной кампании нового водителя, или сменить секретаршу, я попросту не имею на это права.

Но вот когда дело касается НДИ, случайные совпадению превалируют надо всем.

Вчера я беседовал с одним весьма уважаемым человеком, председателем Совета ветеранов Второй Мировой Абрамом Гринзайтом, и он сказал мне, что вся эта история удивительно напоминает пресловутое «дело врачей».

И уже тут, перед своим выступлением, я успел переговорить с несколькими моими друзьями, и всех на уме то же самое.

Мы не вправе докатываться до такого.

Мы не вправе перенимать эту фразеологию, и, как бы ни было больно, надо сохранять ответственность и хладнокровие.

Теперь перейду к догадкам.

Я догадываюсь, что последнее «дело» было начато сразу после моего оправдания Иерусалимским окружным судом. Оно не было начато ни за неделю, ни за день, ни за час до этого оправдания. Оно началось вскоре после этого. И это тоже, разумеется, чистая случайность. Тут собралось много умелых и серьезных журналистов.

Предлагаю им обратиться к руководству подразделения «Лахав 433» или в госпрокуратуру с вопросом, верны ли эта моя догадка. И я, и ваши зрители или читатели, конечно же, будут рады узнать ответ и убедиться в том, прав я, или нет. И если я прав, то самое интересное – это узнать, что же происходило в тот короткий отрезок времени между моим оправданием и начало этого расследования.

И для этого мне придется перейти к стадии... снов.

За пару-тройку недель до того, как всех нас ошарашили новостью об этом «деле», мы как и весь народ Израиля читали недельный раздел Торы – главу «Ва-Яшав» («И воссел») книги Беришит/Бытие.

Там, как вы помните, Иосиф рассказывает свой сон, а потом выясняется, что сон полностью сбылся. Знаете, сны в руку могут быть не только у праотца Иосифа, они могут быть и вашего покорного слуги...

Когда я приезжаю домой и добираюсь наконец до постели, что мне достаточно сосчитать до одного, чтобы погрузиться в глубокий сон. И мои сны – прямое продолжение моего рабочего дня, и, как правило, они практически полностью сбываются.

Я тут справился у нашего юрисконсульта и других почтенных адвокатов, и они сказали, что я вправе делиться увиденным во сне, и я подчеркиваю, что это всего лишь сон:

Мне приснилось, что все те следователи, которые вели расследование по моему делу, именовавшемуся «делом посла», ведут теперь это самое, вновь открывшееся дело. Это те же самые Асаф Вольфиш, Йорам Неэман и Эран Камин. Так вот, мне приснилось, что они встретились, а на той встрече во сне присутствовал и следователь Нудельман, позднее уволившийся из этого подразделения.

А так они встречались то в кафе, то у кого-то на квартире и говорили друг другу примерно следующее: «Этого русского надо остановить во что бы то ни стало. Нельзя же терпеть, что он каждый раз выбирается чистеньким! Его (тут я предпочитаю опустить несколько выражений, которыми они воспользовались для выражения своего отношения к «этому русскому») надо остановить, а то ведь, не дай Бог, он и премьер-министром станет, а он опасен для страны, и мы сделаем все, чтобы его остановить!..».

Мне снилось, что они были преисполнены решимости сделать это святое дело и даже поклялись друг другу остановить Авигдора Либермана. Они также признались друг другу, что прежде допускали принцпиальную ошибку: «Либермана нам сломать, пожалуй, не удастся, он нам не по зубам.

Так давайте возьмемся за тех, кто его окружает. Уж кого-то из них мы точно сломаем, а когда нам это удастся, мы вытянем из них любые признания, какие нам только нужны!..».

Повторяю: обычно мои сны сбываются с точностью до мельчайших подробностей.

Хотелось бы задать вопрос: зачем держать людей под арестом по 9, по 8 дней? Мать двух малышек, отец месячного новорожденного – зачем так рьяно добиваться содержания их под стражей именно до 31 декабря, до самого кануна нового года?

А ведь для выходцев из бывшего СССР очень важно встречать Новый год в круг родных и близких людей. А следствие всеми силами добивается их содержания под стражей максимально допустимые сроки, будто речь идет об опаснейших террористах.

У этого может быть только одна цель: этих людей хотят сломить духовно, психологически...

Более того. Один из присутствующих здесь журналистов поведал мне только вчера, что всем, содаржащимся под арестом, следователи заявляют одно и то же: «Вы лично нас не интересуете, сдайте нам того, кто там, на самом верху! Сдайте нам его, и все будет хорошо!..».

Очень надеюсь, что это всего лишь слухи.

Мне очень хочется верить, что слухи эти ни на чем не основаны. Не ради себя хочется верить, а ради всей правоохранительной системы Израиля.

И если кто-то решил, что я намекаю на личную месть, на этакую вендетту, то он понял меня правильно.

Мне очень жаль, но несколько вполне способных людей заразились чем-то вроде мании преследования меня.

Ну да ладно, чтоб им было на здоровье!

Но чтобы показать, что эти мои догадки вовсе не лишены оснований, процитирую сказанное в 2004 году начальником отдела внутренних расследований минюста адвокатом Герцлем Швиро. В интервью 2-му телеканалу он говорил об истории с незаконным прослушиванием телефонных разговоров, ведшемся по указанию комиссара полиции Моше Мизрахи. И Швиро сказал тогда, что есть люди, которых полиция считает «заведомо виновными и выделяет как главную цель.

Как только дело касается их, то тут считается дозволенным абсолютно все, а многие политики и журналисты идут против своей профессиональной совести, бросаясь грудью на защиту тех, кто страдая маниакальной страстью преследования и гиперактивностью, преступает все принятые в демократическом обществе нормы».

Верность и этих моих догадок, и моего сна, каковой, возможно, всего лишь сон, легко может проверить генеральный прокурор. Есть подразделение, именуемое Отдел внутренних расследований, и есть аппарат, именуемый детектором лжи. Можно вызвать всех вышеупомянутых и проверить, вели ли они разговоры такого рода. Были ли у них встречи такого рода. Обсуждали ли они самую актуальную задачу Государства Израиль – остановить Авигдора Либермана.

Генеральному прокурору стоит только захотеть – средства у него есть.

Вернусь к догадкам.

Давайте проверим еще одну мою догадку. Найдутся ли другие политики, участвующие в нынешней избирательной кампании, против которых ведется следствие и/или проверка, и именно потому, что объявлены выборы, все эти действия решено приостановить до окончания избирательной кампании. Разумеется, я говорю о политиках, представляющих другие партии. Не найдутся ли политики, в отношении которых приостановлены следственные действия из опасения, что их ход повлияет на ход и результаты избирательной кампании? У нас же есть свободная пресса, мы живем в свободной стране, и каждый вправе задать подобный вопрос подразделению «Лахав 433» или генеральному прокурору. Только не забудьте поделиться со мной ответами, которые вы получите. Но и без того, чтобы верить снам и догадкам и дожидаться ответов на еще не заданные вопросы, на основании фактов, которые я тут привел, вполне можно сделать однозначный вывод: мы начали с самого быстрого и эффективного расследования в истории страны в году 1999 и дожили до самого политизированного в истории страны расследования. Не было еще в истории страны столь сильно отдающего политикой дела, именно поэтому ему сразу присвоили кличку «дело НДИ» - прилепили к нему название партии, чтобы ударить по этой партии.

Это дело тщательно готовилось и планировалось, его график идеально подгонялся к графику избирательной кампании. Отныне и до самого дня выборов мы что ни день будем узнавать о новых подследственных, будем слышать новые, тщательно дозированные и имеющие четкий посыл утечки.

Все это будет делаться для того, чтобы дело продолжало муссироваться в заголовках. Что ни день будут все новые и новые сливы, а другая сторона не будет иметь никакой возможности реагировать на этот мутный поток, привести свою версию.

Все это рассчитано на то, чтобы сопровождать избирательную кампанию НДИ до самого последнего дня, и поэтому вы смело можете ожидать еще массы новых обвинений, попахивающих нафталином новостей и утечек о ходе расследования. Можете мне поверить, ведь я говорю, исходя из собственного (и немалого!) опыта.

Вот увидите – не сейчас, а поближе к завешению избирательной кампании – появятся анонимные сообщения о том, что, дескать, «дело запутывается», «дело разветвляется», «дело непомерно раздувается», и потому, что попишешь, придется вызвать для дачи показаний и Либермана. А уж этот подарочек станет гигантским достоянием прессы, уж она-то раздует его в аршинные заголовки – главное, что «либерман вызван» для дачи неважно каких показаний.

Уж найдутся таланты, которые сумеют выбрать наиболее точный момент для нанесения максимального ущерба НДИ подобными сливами и публикациями. Главное тут – точно выбрать момент до выборов. А то, что произодет назавтра после них – никого не волнует.

Кстати, не далее, как вчера я увидел сообщение о еще одном нашумевшем расследовании. Мы читали и слышали и что то дело «разветвляется», и что оно «запутывается», и что оно «раздувается», а теперь вот оно благополучно лопнуло и закрылось, а единственным, кто от всей истории пострадал, стал бедолага комиссар полиции Менаше Арбив.

Но несмотря ни на что, как это было всегда, мы переживем и это, выйдем из этого еще более сплоченными и сильными и победим!

И каждый, кто хочет, чтобы у нас было могучее еврейское государство, кто хочет, чтобы у нас было ответственное, умеющее думать и принимать взвешенные и смелые решения руководство, пусть голосует за НДИ!