Дневник лейтенанта Горелова. Часть 1. Глава 6. Противолодочная охота.

VI

«20 июня. 17.00. Стоим на якоре в 17 милях от берега Африки у побережья дружественного Алжира (до знакомой мне по училищному походу Аннабы довольно далеко).  Берег  пологий, поэтому его не видно. Море – 3 балла, сине-зелёного цвета с бирюзовыми вкраплениями пены. Температура воздуха –  +30, воды – +24.  Так и хочется сигануть в волну! Подавляющая часть экипажа уже привыкла к качке. Облачность – 6 баллов. Заправляемся горючим от танкера «Олекма». С ним можно было отправить почту. Хотел написать письма домой, но узнал, что «Олекма» ещё долго не пойдёт в Союз.
Допили с Шурой последнюю бутылку лимонада. Остались конфеты, чай и сироп. Это мы ещё в Балтийске сделали запасы: десять плиток шоколада, конфеты  и всякое питьё.
22 июня. 05.00. В этот день началась война.
Вчера  ничего существенного не было. Вахта – как обычно. За исключением. Командир вчера проверил состояние кубриков, разумеется, сделал вывод, что все – бездельники, объявил авральные работы по устранению замечаний вместо обеденного перерыва. В моём кубрике замечаний существенных, слава богу, нет(«отсутствуют иголки в хозрундуке»), но обеденный перерыв отменили и нам.
Сегодня прошли Мальтийский пролив. Море – 3 балла. Что-то этим летом по всему Средиземноморью  ветрено, судя по карте погоды. На рассвете на острове Гаудаш наблюдал великолепный мальтийский город совершенно средневековых очертаний с высокими красными черепичными крышами(по всей Европе, похоже, крыши покрыты именно так) и башенками. Прохожу здесь третий раз, но этого пейзажа ещё не видел.
По сведениям, добытым из случайно подслушанного разговора командира со Сторчаком, ясно, что мы идём к устью Нила для подготовки к  переходу в Индийский океан по Суэцкому каналу. Кстати, пока Старчак на ходовом появляется не часто и в дела не вмешивается. Ночью я его вообще не видел.
20.40. Час назад была сыграна учебная тревога: матросы, курившие на юте после ужина, заметили за кормой перископ подводной лодки. Говорят, сначала долго сомневались и даже спорили, лодка это, или нет. А сколько же времени она за нами шла?
Мы сразу же развернулись на обратный курс, включили акустику и тут же обнаружили цель. Сижу в посту управления «Динозавром»  вместе с рыжими электриками, обрабатываем данные о лодке, вычисляем элементы её движения и данные для стрельбы. Мина проводит по команде командира условные учебные торпедные стрельбы по реальной цели.
Судя по характеру маневрирования – это действительно подводная лодка, а не случайная помеха. Должно быть – итальянец. Дизельная. Американцы под перископ не всплыли бы. Интересно, сколько времени мы её продержим?»

Противолодочная охота

Каждому советскому кораблю, находящемуся на боевой службе, одной из многочисленных задач ставилось слежение за иностранными подводными лодками. Обнаружение лодки – явление не исключительное, но всё же довольно редкое!
Противолодочная оборона – общенациональная задача. Всем советским военным морякам, а профессионалам-противолодочникам, каким был наш Горелов, в особенности, понятно, какую угрозу представляют для нашей страны подводные лодки вероятного противника. Прежде всего, лодки с ядерными ракетами на борту. Давно известно, что большая часть термоядерных зарядов, нацеленных на СССР, находилась на борту атомных ПЛ США и их ближайших союзников. Это угроза стратегическая, грозящая полным уничтожением нашего народа. Но уже в те восьмидесятые годы военные специалисты представляли, что с помощью ударов обычными тротиловыми ракетами с безнаказанно далёких, незаметных и неуязвимых подводных лодок можно заставить враждебное государство исполнять волю людей, владеющих подводным ракетным оружием. Сегодня мы уже знаем на примере Югославии и Ирака, что эти опасения оказались оправданными.
Руководящие документы требовали от советского военного корабля при обнаружении неопознанной подводной лодки предпринять все меры для как можно более длительного слежения за этой лодкой, ибо враг должен чувствовать, что внезапного нападения, а стало быть и успеха его, добиться невозможно.
С другой стороны, все подводники, в том числе и советские, понимали, что быть обнаруженным и, тем более, отслеживаемым, значит свести на нет все преимущества подводного флота, значит не соответствовать своему предназначению. Поэтому уйти от преследования было делом чести для подводника. Противолодочники чувствовали не меньшую необходимость ловить и контролировать вражеские подводные лодки.
Но эта военная подводная охота является взаимной! Лучший способ защиты – нападение, и подводники были готовы использовать своё преимущество скрытности. В дуэльной ситуации (один корабль на одну лодку) почти все козыри были бы у подводников. Подводная лодка легко слышит работу корабельного двигателя за пятнадцать-двадцать миль, а посылки корабельной акустики - за десятки миль, поэтому имеет возможность так сманеврировать, чтобы к моменту, когда корабль-противник приблизится на предельную дистанцию стрельбы, он уже находился бы «на прицеле». Шедевр оружейной технической мысли – американская торпеда Мк-48  позволяла атаковать противолодочный корабль с дистанции боле 40 километров!
Кто знает, сколько учебных атак уже провела эта лодка по «Ревностному»? Может быть, что и перископ она показала из-за особого рода подводницкого пижонства. Во время войны наши уже давно были бы на дне. Хотя, была бы война, военный корабль не бродил бы столь беспечно  и одиноко.
Первая стадия подводной охоты – поиск и обнаружение противника. На этом этапе борьбы противолодочники могут противопоставить скрытности подводной лодки только преимущество в численности и палубную авиацию (если, конечно, она имеется). Орущие на весь океан в активном режиме гидроакустические станции противолодочного соединения гонят лодку в заранее расставленные вертолётами или самолётами силки гидроакустических буёв и опускаемых гидролокаторов. Но даже верный расчёт ещё не есть гарантия того, что лодка будет обнаружена. Прежде всего из-за особенностей среды, в которой ведётся борьба.
В ПВО дело обстоит сравнительно просто. Воздушная цель обнаруживается радиолокатором, излучающим электромагнитные волны, которые в пределах прямой видимости отражаются от цели по простому закону: угол падения равен углу отражения. Понятно, что влияют помехи и состояние атмосферы, и всё же чудеса, подобные тому, которое наблюдали на «Ревностном» в Ла-Манше – явление крайне редкое. В воде всё не так.
Гидроакустика – наука о распространении звука в воде. Это общеизвестно. Теория гидроакустики позволяет с помощью специальной техники определять местонахождение физических объектов в воде. Теоретически. Теоретически, поскольку на практике гидроакустика – наукообразная вещь в себе.
Правдивость картины, возникающей на экране гидроакустической станции, зависит от характера распространения звука в воде, то есть от того, как отражается от объекта посланная к нему звуковая волна. Направление отражённой от цели волны зависит от скорости звука в воде. Скорость звука в воде зависит от плотности воды. А плотность воды зависит от температуры воды. А температура воды в море (океане) неоднородна, меняется в зависимости от глубины, широты места, времени года, времени суток, от наличия течений, от рельефа дна, всяких специфических явлений, вроде слоя скачка или подводного звукового канала и многого-многого  другого… Есть ещё киты, косяки рыб и всякие необъяснимые наукой уплотнения водной среды.

Один чёрт знает весь этот список, а то, как именно влияют на свойства звука все эти обстоятельства, и чёрту навряд ли известно. Поэтому ситуации, когда находящаяся  у тебя под носом цель не видна, а противник наблюдает за вами за десятки миль, для противолодочников не редкость.
Очень многое зависит от технического совершенства корабельной гидроакустики. Современные подкильные гидроакустические станции обладают большой мощностью излучаемого сигнала и высокой избирательностью, но и для них бывают непреодолимыми слои резких перепадов температуры глубоких слоёв воды.  На корабле есть буксируемая гидроакустическая станция, глубину погружения которой можно изменять, но набегающий поток воды  и близость корабельных двигателей и гребных винтов сильно ухудшают качество её работы. Построены корабли со специальными многосотметровыми буксируемыми акустическими антеннами, способными обнаруживать шумы подводных лодок на расстоянии в десятки миль, но такие корабли не могут находиться в боевых ордерах противолодочных кораблей. Это – только средство дальнего, предварительного обнаружения подводных лодок!
Чтобы хотя бы приблизительно знать, каков будет характер подводной картины, на корабле раз в четыре часа производят замер температурного среза воды под килём. Результаты замеров вводятся в систему выработки данных о возможной подводной цели. На флоте приняты семь стандартных типов гидрологии, то есть состояний водной среды, из  особенностей которых можно сделать прогноз о характере распространения звука, и, следовательно, о дистанции, на которой можно обнаружить подводную цель на конкретной глубине её погружения. А на какой глубине идёт лодка? Никто не знает.
Это только часть неопределённостей, связанных с противолодочным делом, а все их и не перечислить!
В результате всего вышеприведённого обнаружение и определение места подводной цели превращается из технического процесса в искусство. Овладеть этим искусством можно только после изучения обширной теории и многосуточных бдений у экранов гидролокаторов и у планшетов БИПов. Людей, полноценно владевших таким искусством, и в те времена было мало.
Допустим, лодка всё же обнаружена. Наступает следующий этап подводной охоты – слежение и выбор удобной позиции для атаки. Теперь надводный корабль уже находится не в столь сложной ситуации. Если лодка выстрелит своими торпедами или ракетами, то корабль ответит своим, как правило, более мощным оружием. Уничтожение одного из многих кораблей противника ценой гибели лодки – это срыв какой-нибудь важной боевой задачи, стоявшей перед лодкой. Поэтому подводники, даже в мирное время, соблюдая  условия фактической войны,  предпочитают постараться уйти от преследования, обмануть охотников хитрым маневром, применением средств ГПД , в крайнем случае – пожертвовать своей малошумностью и уйти на максимальной скорости, которая у атомных субмарин в подводном положении обычно больше, чем у противолодочных кораблей. Либо с боем прорваться под строем противолодочников «на оперативный простор», к заветной цели – авианосцу, базе противника, защищаемой позиции стрельбы подводных ракетоносцев и т. п.
Коллективный мозг в составе штурмана, расчётов БИП и системы управления противолодочным оружием во главе с командиром корабля или соединения  старается цепко держать «засвеченную» подводную лодку. Слежение за лодкой в мирное время проводится как можно более долго и иногда превращается в многосуточную бессонную войну интеллектов, выносливости  и нервов. Побеждает тот, у кого лучше знания, техника, выучка. На  любом этапе противолодочной охоты успех дела зависит буквально от каждого члена экипажа. Ошибка штурмана, неточность данных БИПа, какой-нибудь внезапный сброс электропитания или потеря хода могут стоить проигрыша в борьбе, а в военное время грозят гибелью корабля.
Если все уловки  подводников оказались разгаданными, и противолодочникам удаётся сблизиться  на необходимую дистанцию, настаёт решающий момент противолодочной охоты – применение оружия. Командиру атакующего корабля или соединения нужно совершить такой маневр, который позволил бы наилучшим образом и как можно более массированно применить по лодке всё имеющееся противолодочное оружие. Вот здесь самым главным консультантом командира и становится командир минно-торпедной боевой части, и настаёт время всем минёрам, торпедистам и противолодочным ракетчикам показать, чему они научились за долгие месяцы службы-учёбы.

«23 июня. 10.00. Следуем прежним курсом в общем направлении к устью Нила. Море – 2 балла. Облачность – 4 балла. Температура воздуха - +27.
Вчера. Лодка мотала нас, как могла. Это наша первая иностранная лодка с момента постройки, однако вести в одиночку даже дизелюху несколько часов – это очень прилично!
Мина часто забывал отключить посты на своём «Каштане», и мы много чего слышали, что творилось наверху, у царей. Да, не дорос он ещё до командира БЧ! Царь топтал его, как младенца. Как вахтенный штурман я от царя такой брани никогда не слыхивал. К тому же я заметил, что Мина иногда путал понятия «борт стрельбы» и «борт цели»  и совсем не знает смысла режима «Автомат» работы моего «Василия» (рыжие электрики называют свой «Динозавр» «Драконом Васей»).
Раньше, на Камчатке, когда мы искали и отслеживали реальные, но свои лодки (на американские мне лично поохотиться не пришлось), как-то не было такого ясного ощущения опасности. А сейчас, когда очень веришь, что совсем близко в воде – враг, хорошо представляется, как страшно получить торпеду под днище.
От Мк-48 спастись очень трудно. А ведь это именно наша задача – противоторпедная защита! Именно мы должны по получении информации от акустиков о приближении торпеды уничтожить её своими бомбами.
В «Наставлении…»  всё просто и красиво: обнаружили торпеду, вычислили её траекторию, поставили ГПД и бабахнули бомбами. И нет торпеды. И всё это за 45 секунд. А в жизни всё по-другому! Попробуй, обнаружь эту гадину, да ещё на приемлемой дистанции!
За эти часы слежения я прикинул кое-какие цифры по этому поводу. Надо будет додумать на досуге.
В 04.00 меня отпустили поспать, дабы  я утром мог сменить вырубающегося от недосыпа штурмана. В 08.00 заступил на вахту. Лодку потеряли около шести часов утра: они воспользовались обрывом подводной скалы, слились с его фоном и куда-то свалили. Молодцы, гады!

Примечания:

  ГПД – гидроакустическое противодействие. К средствам ГПД относятся дрейфующие, самоходные и другие имитаторы акустической цели.
  Борт стрельбы – правый или левый борт, на котором находится стреляющий торпедный аппарат.
Борт цели – борт, которым обращена цель к стреляющему кораблю.
 "Наставление"... -  Имеется в виду руководящий документ ВМФ, регламентирующий действия экипажа корабля при отражении торпедной атаки.