Сергей Шнуров: У нас много эмоционального, но очень мало осмысленного

Сергей Шнуров. © / РИА Новости

«У России всегда особый путь - тут и к бабке не ходи. Но проблема в том, что этот особый путь не очень сформулирован», - уверен известный музыкант.

 

«Долой царя!»

Сергей Грачёв, «АиФ»: Сергей, мы давно знакомы, не первый раз общаемся. Знаю тебя как человека внутренне свободного. Потому именно тебя хочу спросить: отчего все устремления русского человека к свободе рано или поздно оборачиваются желанием вернуть всё, как было?

- В русской традиции понятия «свобода» и «воля» - разные вещи. Например, если человек выходит из тюрьмы по истечении наказания, то он выходит на свободу. А если он сбегает из неё, то он сбегает на волю. У нас эти два понятия смешались. Свобода - это правовое поле. Она должна воспитываться. Её невозможно обеспечить законом. Так же как никакими законами о цензуре в Интернете нельзя урегулировать всё то, что творится в Сети. Интернет сегодня - это некая вольница, пугачёвщина.

- А как бы ты объяснил ликование довольно большого числа обывателей от взаимного обмена санкциями и желание показать кукиш Западу?

- Сознание толпы очень похоже на сознание ребёнка - сейчас он смеётся, а через секунду плачет. Толпа сиюминутно реагирует на внешние эффекты, не отдавая себе отчёта в том, к чему эти эффекты могут привести и следствием чего являются. Достаточно вспомнить радостную истерию, с которой тогда ещё царская Россия в 1914 г. вступила в Первую мировую войну. Ликовала вся страна! А через каких-то три года те же самые люди в едином порыве скандировали: «Долой царя!» 

- Никита Михалков, например, считает, что тогда - в начале ХХ в. - Россию погубила либеральная интеллигенция. Согласен?

- (Задумывается.) Нам надо понять, что Россию погубили не интеллигенты, не либералы, не большевики, а все мы - русские люди. Даже сегодня каждый из нас продолжает видеть в России что-то своё. Для кого-то наша страна - монархическая держава, для кого-то - осколок Советского Союза, для кого-то - территория экспериментов. Это довольно опасно. Сейчас главное - чтобы не случился дефицит хлеба, как это было в 1917 г. Если начнутся проблемы с продуктами, та же самая ликующая толпа завопит совершенно по-другому.

Сергей Шнуров: «Политикой заниматься я не собираюсь»

Подробнее

- А как же русское долготерпение, особый путь?

- У России всегда особый путь - тут и к бабке не ходи. Но проблема в том, что этот особый путь не очень сформулирован. Недаром в России никогда не было большой русской философии. У нас много эмоционального, но очень мало осмысленного.

- Это проблема образования?

- Причин тут много… И русская культура в целом, и особенности исторического пути, и недоговорённости в языке.

Взять, к примеру, тот же самый мат, который до сих пор под запретом. Полноценных синонимов матерным словам просто не найти. А те, что есть, воспринимаются с иронией. Мы вообще на очень многое накладываем табу, не осмысливаем в нашей жизни. Нам проще не обращать внимания на проблему, чем встречать её с открытым забралом и рассуждать о способах её решения. В этом мы сильно отличаемся от остального мира. Почему все дискуссии в Интернете заканчиваются взаимными оскорблениями и упрёками? Да потому, что никто не хочет копать вглубь вопроса. Проще навешать ярлыки: это «плохо», а это «хорошо».

Фото: РИА Новости/ Владимир Астапкович

За что стоим?

- К вопросу об «особом пути»: нет ли у тебя ощущения, что в последнее время некая национальная идея всё же начала формироваться?

- Пока она во многом носит чисто символический характер. Есть атрибутика, символы русскости. Но при этом никто не понимает, что это такое. Мы плещемся на смысловом мелководье, и никто не занимается формированием истинной русской глубины. Чтобы что-то изменилось, нам нужно реабили­тировать мысль, погрузиться в историю, в язык.

- Но ведь мы все говорим по-русски! Как ещё в него погружаться?

- У нас ситуация очень напоминает Вавилонское столпо­творение. Если в Вавилоне когда-то произошло смешение языков, породившее непонимание, то у нас случилось смешение понятий - то, о чём мы в начале говорили. Мы понимаем друг друга ровно наполовину. Происходит диалог немого с глухим. Нужно разобраться, что мы имеем в виду, говоря то или иное. Но мы все заняты какими-то сиюминутными разборками, вместо того чтобы возводить под собой фундамент. Страна всё время меняется, и за этими изменениями мы практически не видим главного. Что такое «мы»? Что отстаиваем? Ну не тельняшку же, не кокарду и даже не геор­гиевскую ленточку! Вот о чём нужно думать, вот о чём нужно полемизировать в телепрограммах. Не дай бог, начнётся война - что мы будем отстаивать?

Сергей Шнуров: «Россия - это один большой арт-проект»

Подробнее

- А нынешний патриотизм тоже непроговорённый, тоже основан на эмоциях?

- К сожалению, да. Как показывает история, патриотизм в таком качестве и форме долго существовать не может. Он ярко вспыхивает, как газетная бумага, и так же быстро прогорает. Долго горят дрова. А чтобы выросло дерево, нужны корни и время.

- Ну а как же «духовные скрепы», православие? 

- Мы живём в секулярном обществе, то есть в обществе-само­убийце. Сколько бы ни били себя пяткой в грудь, сколько бы ни кричали, что мы православная страна, духовнее от этого не станем. Выйди на улицу и спроси у первого встречного: «Чем отличаются католики от православных?» Уверен, ни первый встречный, ни второй толком тебе не ответят. Люди не знают даже элементарных символических вещей своей религии.

- Ты сказал, что ничего страшного не случится, пока хватает хлеба. А если вновь опустят железный занавес и введут выездные визы, народ это возмутит?

- Нет. Более того, большин­ство такие шаги поддержит, по­скольку никогда в жизни не бывало за пределами родины. Но я не думаю, что в современном мире такое возможно. Скорее всего, поставят какие-то экономические препоны. Например, введут большой налог на выезд из страны или сделают очень дорогими билеты. Северную Корею из России сейчас сделать вряд ли удастся. Возможно опускание железной занавески, но не железного занавеса.