Она пела и приплясывала

 Как-то отдыхала в «Комплексном центре социального обслуживания населения». Оказалось, что среди нас, пенсионеров, отдыхавших здесь,  была очень талантливая певица – Петрова Мария Михайловна. Несмотря на преклонный возраст, она пела и приплясывала. Я узнала о том, что Мария Михайловна посещает самодеятельный творческий коллектив «Замечательный возраст». Он выступает часто перед отдыхающими в отделении дневного пребывания. Если говорить о её возрасте, то он приближается сейчас к 80-летию.

И вот в этом, 2014 году, уже третий раз я слушаю замечательное пение певиц – пенсионерок. Есть песни весёлые, а когда поют  грустные песни,  глаза Марии Михайловны наполняются  слезами.

Культорганизатор  организовала по моей просьбе встречу с ней для беседы. Мария Михайловна была очень похожа по росту и внешности на мою маму, Екатерину Михайловну, поэтому я  хотела узнать о  жизненном пути этой маленькой по росту и талантливой женщины.

Мы встретились. Меня тронул её рассказ о детских годах трудных военных лет. И мне стала понятна причина её слёз во время веселья. Тяжёлые испытания выпали на её долю с детства.

Мария Михайловна Петрова  родилась 25 апреля 1935 года в селе Поломошное Яшкинского района. В семье Михаила Михайловича Петрова и Александры Степановны Изотовой это был пятый ребёнок. В семье теперь было два сына и три дочери. Прошло пять благополучных лет  жизни после рождения Марии.

Из рассказа Марии Михайловны: «Когда началась Великая Отечественная война, мне было пять лет. Хорошо помню, как утром пришёл к нам председатель сельского совета вместе с работниками НКВД. Папу арестовали и увели. Когда его расстреляли – нам не известно. Репрессировали, расстреляли, со временем оправдали,  не виновен был папа, реабилитировали. А что мы пережили без отца?!

Хорошо помню день, когда работники НКВД увели  моего папу из дому. Как только калитка  захлопнулась, мама вытолкала нас, девчонок, за ворота, выгнала из дома. Она крикнула им вслед: «Забирайте и детей с собой! Они мне не нужны! У меня нечем их кормить!» Дома остались два её сына, наши братья. А нам строго сказала: «Идите отсюда! И не возвращайтесь! Вернётесь, всем головы отрублю!»

И мы пошли. Куда идти – не знаем. Мне было пять лет, Гали было семь лет. А Лена – чуть старше Гали была. Пошли к речке, сели на берег, прижались друг к другу. Просидели голодные до вечера. А вечером проходила мимо жена председателя сельсовета, увела нас в сельсовет.

Утром нас увезли в детский приёмник-распределитель, он находился  на станции Тутальская. Здесь жили месяц. Старшую сестру Лену отправили в детдом Томской области. Меня и Галю отвезли в Венгерский район, станция Чаны, в Ключевской детский дом. Это недалеко от курорта «Карачи». Наша жизнь была не такая, как она была у курортников.

Жизнь в этом детском доме была ужасная. Одежды и обуви не было. Платьица были все в заплатках. Еды не было, голодали сильно. Нас посылали рвать лебеду, пучку, травы, которые можно было есть. Из них варили жидкий суп.  На колхозном поле мы осенью обрывали зелёные листья капусты, тащили их к реке, полоскали в воде, потом рубили листья. Заготавливали на зиму. Все дети голодали, многие пухли от голоду, умирали. Мы бегали на кладбище, а там – могилки, могилки, – рядами, и во всех могилках лежали  детдомовские дети. Нас ругали и били за то,  что мы туда бегали.

Директором детдома была Гендыш Анастасия Георгиевна.

Это была очень жестокая женщина. Вместе с воспитательницей Ираидой Емельяновной она била очень сильно детей и норовила ударить по голове, за малую провинность. Вот только воспитательница Валентина Антоновна никогда не била нас, была добрая женщина.

Война с фашистами окончилась, а после Дня Победы жить в детдоме мы лучше не стали. Дети росли, их залатанная одежда передавалась по наследству,  – младшим. Так мы прожили в этом детском доме девять лет. Мне исполнилось 14 лет, и Валентине Антоновне поручили отвезти меня и Галю домой.

Платья – в заплатах, но ещё одно дали с собой без дыр, почти новое. На ногах – ботинки, у одного оторвалась подошва, так я её проволокой прикрутила к ботинку. Отправили нас домой, потому что уже  выросли до определённых лет. Нельзя больше держать в детдоме.

Приехали на нашу станцию в два часа ночи 26 августа.  До утра ждать не стали. Я хоть и маленькая была – пять лет было, когда увозили нас в детдом, но дорогу запомнила. Шли по шпалам. Привела к утру воспитательницу и Галю к нашему дому на два хозяина. Со стороны наших ворот была видна речка. С той стороны и зашли в дом.

Мама была против того, что нас отправили домой, кричала: « Увозите их назад!  Не нужны они мне». Воспитательница заплакала, уговаривала маму, чтобы не выгоняла нас. А везти ей нельзя было в детдом, мы выросли. Её бы выгнали с работы. Валентина Анатольевна жила у нас девять дней, маму уговаривала, чтобы оставила нас дома.

Ей надо было уезжать, она оставила конверт со своим адресом на случай, если нас мама выгонит, то мы приедем жить к ней. На том и решили. Воспитательница уехала, мама нас выгнала за ворота на другой же день, кричала:  «Уходите из дому, езжайте в Юргу, ищите работу!»

Поехали мы с сестрой в Юргу. Денег нет, чтобы заплатить за переправу через реку. Люди сказали, что мы детдомовские, поэтому деньги с нас не взяли. В Юрге ходили по домам, искали работу, устроились работать няньками. С этой работой справлялись. Хозяева были разные:  плохие да жадные, но и хорошие были. Раньше женщины после родов выходили на работу через два месяца, поэтому те, кто не имел рядом помощников, нанимали нянек.

 Но весной я уговорила сестру идти в колхоз, зарабатывать трудодни, чтобы получить хлеб на зиму. Хозяйка просила, чтобы я водилась с её сыном, но мы уехали домой. А ей не с кем было оставить ребёнка, она привезла его к нам. Мальчик жил у нас неделями. Мама с ним водилась. А мы устроились работать в колхоз.

И началась наша трудовая жизнь. Работала я плугочистом. Тракторист пахал землю на тракторе, а я сидела на сидении плуга, чистила его, когда он забивался землёй. Обуви нормальной не было. Наматывала портянки, надевала калоши сверху. Они в грязи тонули.

Потом поставили меня работать телятницей, работала и дояркой. Руки натрудила при доении коров, так как доили в то время вручную по 25 коров. Замуж вышла, мы с мужем  уехали в Мариинск. А здесь работала ночной нянечкой в школе с замедленным развитием детей, оттуда и вышла на пенсию».

Слушала я рассказ Марии Михайловны и думала: «А ведь,  сколько ещё таких трудных судеб было среди  детей из семей, в которых были репрессированы родители?! Много лет спустя оказалось, что они были не виноваты, реабилитированы.  Но ведь, и дети, чьи отцы погибли на фронтах Великой Отечественной войны в борьбе с фашистскими захватчиками, пережили тоже нелёгкую жизнь».

 И  в преклонном возрасте эти дети, будучи уже пенсионерами,  сейчас имеют возможность отогреть свою душу в  «Комплексном центре социального обслуживания населения»,   в отделении дневного пребывания, где все сотрудники рады их видеть и работать с ними.