ПРОФЕССОР ПЛЕЙШНЕР И ШТИРЛИЦ 10 ЛЕТ СПУСТЯ

ПРОФЕССОР ПЛЕЙШНЕР НАДЫШАЛСЯ ВОЗДУХОМ СВОБОДЫ
И ГОТОВ ВОЗГЛАВИТЬ РОССИЮ
ШТИРЛИЦ РАЗМЫШЛЯЕТ ВСЛУХ И РЕПЕТИРУЕТ РЕЧЬ
Профессор Плейшнер шел по праздничному предрождественскому
Цюриху и вдыхал манящий воздух свободы
Повсюду шли нарядно одетые люди с большими пакетами для покупок
в руках - они весело смеялись и желали друг другу приятного рождества
Плейшнер не мог поверить, что не так давно он шел по заснеженной
карельской колонии в грязном ватнике и слышал лай собак и
ругань надзирателей
Прошел год с тех пор, как Штирлиц, который в 2003 посадил
профессора на 10 лет в русский Гулаг, выпустил его повидать маму.
По русской традиции Штирлиц отпустил профессора под Новый Год
Теперь Плейшнер шел по швейцарскому городу на банкет и большую пресс-
конференцию, которую устраивала в его честь радиостанция
"Голос Свободной Европы".
Штирлиц тщательно проинструктировал его перед освобождением,
что нужно, а что не нужно говорить, но воздух свободы сыграл
с профессором злую шутку. Профессор забыл все, чему его учил
разведчик
Он вошел в просторный, ярко освещенный зал, где собралось
несколько сотен журналистов со всего мира. Все затаили дыхание
"Штирлиц - страшный человек!", - начал профессор
Все зааплодировали.
"Россию спасет только дворцовый переворот!"
Все зааплодировали еще сильнее.
"Я готов возглавить переходное правительство
в трудный для России момент и привести Россию в семью
цивилизованных народов!"
Это был триумф - бурная овация стоя продолжалась полчаса
"Дурак или провокатор или и то и другое вместе", кисло подумал
Штирлиц, наблюдавший пресс-конференцию через скрытую микро-
камеру, встроенную в пуговицу рубашки профессора, "Разве я этому
его учил - ну что он несет?! И это после всего, что я для него сделал!
Вот и отпускай таких. А все моя чертова сентиментальность...
Старею я, что ли?"
Штирлиц представил cебе ясные, утренние звезды над караульными
вышками, запах сосновой стружки в чистом морозном воздухе,
скрип лагерной обуви по хрустящему снегу, бодрую перекличку
и даже зажмурился от удовольствия и добросердечной зависти:
"Нет большего счастья для патриота, чем вот так: просто,
беззаветно, достойно, бесконечно долго служить Великой Родине - отбывать
пожизненный срок не в какой-нибудь презренной комфортной, европейской тюрьме, а
в родном концлагере, в настоящем русском бараке!

Какова мощь патриотизма и
самотречения, каково величие, да, не побоюсь этого слова, величие духа!", -
размышлял вслух разведчик, -
"Как возвеличивает дух виновного и невиновного человека страдание и искупление!
А в России нет невиновных людей, каждый в чем-нибудь, да виноват...
И все псу под хвост! Что же еще нужно было этому национал-предателю?
Неужели все счастье этого человека только в том, чтобы греть брюхо
на заграничных курортах?
Откуда только берется в людях это мещанство, это бескультурие, эта западная
бездуховность, эта черная неблагодарность?"
Штирлиц огорченно покачал головой:
"Ладно, хватит думать об этом низком человеке, надо бы порепетировать
свое выступление"
Штирлиц надел на себя шкуру бурого медведя, кое-как застегнул ее
при помощи больших деревянных прищепок, которые по мысли Алекса
должны были навести собрание на мысль о скрепах, встал перед зеркалом
и начал читать речь, которую написал для него шеф.
"Русский медведь - хозяин тайги и разрешения ни у кого не
спрашивает", - неуверенно произнес он, и для верности добавил "Рррр!"
"Кор-сунь - сакральное для всех русских место", - продолжил он,
а сам подумал: " Что еще за Кор-сунь такая? В Китае что ли?
Валютных спекулянтов мы скоро переловим всех до единого и
посадим в клетку с медведем..."
Штирлиц снова вспомнил неблагодарного Плейшнера и настроение
у него вконец испортилось, кураж куда-то пропал, он раздраженно
отложил в сторону речь и снял с себя шкуру.
Промозглый серый рассвет вставал над Кремлем...