Елена Стяжкина: Донбасса не существует. Тут будет либо Украина, либо ничего

Украинская русскоязычная журналистка и писательница Елена Стяжкина - доктор исторических наук, профессор Донецкого национального университета. Исследовала культурные процессы на Донбассе.

В апреле 2014 года во время вручения премии литературного конкурса лучших русскоязычных писателей в Москве Стяжкина произнесла: "Русский язык не нуждается в военной защите".

В 2011 году Елена выступила спикером на конференции TEDxWomen Donetsk. Во время конференции TEDxKyiv 2014. За обріями, которая прошла на этих выходных, Стяжкина прочитала лекцию о философии и психологии жителей Донецкой и Луганской областей, поддерживающих "ДНР" и "ЛНР".

INSIDER записал самые интересные мысли писательницы.

"Донбасс – это украинское село и европейские города"

Прежде всего я хочу обозначить несколько базовых позиций. Донецк, Донбасс - это Украина. И это не просто моё желание, а социология, которая и в марте, и в апреле, и в мае показывала один и тот же результат – 65-67% жителей признавали своё желание жить в Украине. Чуть больше трети хотели в Советский Союз, в Россию, в "ДНР".

Второй момент, на котором я хочу акцентировать внимание: Донецкая, Луганская область – это украинское село. Україномовне, українське село. І навіть Голодомор не знищив того села.

Это европейские города. Во всяком случае, были. Сейчас Донецк похож больше на изнасилованную женщину, чем на европейский город, где стыд, срам, жертвенность и нежелание об этом думать.

Проукраинский митинг в Донецке в марте. Фото: Новости Донбасса

"Здесь есть боги – прокуроры, судьи, президенты. Подлые, хитрые, пьющие, отвратительные, но боги"

Я же хочу поговорить о голосах, которые мы как будто не слышали и как будто сейчас стали слышны так активно. Мы не можем понять, что это за люди. Кто так сильно кричит? Кто эти 20% участников вооруженных формирований… из местного населения?

Американский социолог, антрополог середины ХХ века Франц Боас выдвинул интересную и подтверждаемую гипотезу: в одно и то же время одно и то же общество может жить в разных хронологических порядках. Это означает, что одни люди, условно, живут в обществе постмодерна, а другие, например, в традиционной системе ценностей.

Так вот, тот голос, который мы слышим сейчас, - это голос присваивающего хозяйства, которое ничего не производит, воспринимает окружающий мир, как враждебную природу. Которая может давать, а может не давать.

Здесь канализационный люк – такая же пища, как банан. Кладбищенская оградка, металлические конструкции заводов – все это можно спилить и продать. Здесь нет и не может быть вопроса собственности и понимания собственности. "Природа даёт, мы берём, мы не воруем".

Кто может ограничить, если нет вопроса собственности? Тот, кто сильнее. Вождь. Он же – милиционер. Если с вождем поделиться, принести ему жертву – охота будет удачной.

Елена Стяжкина. Фото: INSIDER

Здесь нет завтра как такового, здесь нет рефлексии будущего. День прожит – и хорошо, проживем еще. А, может быть, умрем – рефлексии смерти тоже нет. Есть враждебный мир – природа, есть враждебные некие другие, но совсем нет самовидения себя. Здесь нет вопроса "кто я?". И ответа на него тоже нет.

Здесь есть боги, выбившиеся из вождей, милиционеров, – прокуроры, судьи, некоторые боги достигают даже уровня президента. Они все – система присваивающего хозяйства. К ним нельзя подходить с вопросом совести, морали – это другой способ освоения пространства.

Боги бывают разными, но точно не добрыми. Подлые, хитрые, пьющие, отвратительные, но боги. И надо жертвовать, голосовать за них, и тогда они улыбаются с плакатов, и тогда, наверное, будет умиротворение и завтра будет очень успешная охота. А, может быть, и не будет – ну, тогда они разгневались и нужно жертвовать еще и еще.

"Когда сбивали самолеты, то люди несли их на металлолом. Это еда"

У этого мира есть свой "золотой век", как у каждого присвающего общества. В том "золотом веке" были шахтеры и металлурги. И верховный вождь, Кецалькоатль (бог-творец мира у индейцев, – авт.) сидел в Кремле, был ужасно суров.

Тогда было хорошо, и тюрьма – это тоже хорошее место. Потому что там кормят, там можно жить, там тепло, в конце концов. Тот "золотой век" помнится уже не всеми, уже в легендах. В том "золотом веке" была Великая Победа, сакральная, совершенно выхолощенная в смысловом отношении.

Но вот этот "золотой век" кончился. Изгнание из рая. И дети работают в копанках – это дырка в земле, из которой достают уголь. Без всякой техники безопасности. Уголь потом продают. Это та же природа, освоение которой сущностно принадлежит присваивающему хозяйству.

Индустриальное язычество, копанки, дети в земле… Так нельзя жить, кажется. Но так живут.

Нелегальные копанки-"виселицы" под Донецком. Фото: Денис Казанский, frankensstein

И дальше случается, что второе пришествие Кецалькуатля послало своих богов с новыми прекрасными средствами еды. Войны тоже. Но в первую очередь - еды.

Потому что когда танк закончит свою работу, его сдадут на металлолом. Вы скажете: ну, что вы, танк не делается из такого металла, который можно сдать на металлолом. Но это вы знаете. Они тоже узнают об этом, но опытным путем, не сразу, не быстро. В танке обнаружатся и те части, которые можно сдать на металлолом.

Когда сбивали самолеты, то люди тоже несли их на металлолом. Это еда. Это бог принес еды и это здорово, можно есть.

"Сначала виселица, а потом школа. Так сюда может прийти чужой бог"

Можно ли здесь победить, можно ли чужому богу стать своим? Милосердному нет. Потому что добра здесь никто не видел. В добро здесь никто не верит (я все еще говорю о 20% жителей). Его никто не узнает в лицо.

Есть история, будем считать её легендой этой войны. В июне один из небольших шахтных поселков, который не захватила Российская Федерация, был защищен блокпостом украинской армии.

Каждую ночь из разных домов этот блокпост обстреливался: то из автоматов, то из минометов. Один из воинов украинских был местным и сказал: "Я решу эту проблему". Он сделал виселицу, поставил её возле блокпоста на площади.

Утром местные жители принесли блокпосту кашу, вареники, колбасу и сказали: "Ну, хлопці, що ж ви не сказали, що ви – влада?" Тот, который был из местных, спросил: "Ребята, убирать будем?" Они посовещались и сказали: "Ні, нехай постоїть, а то забалуємо".

Так вот, сначала виселица, а потом школа. Так сюда может прийти чужой бог.

"Нужно изъять из языка "деды воевали" и "Великая Победа" 

Есть тезис, что эти замороженные, голодные люди поймут, что им с Украиной было хорошо, и они вернутся. Нет. Им не было хорошо. Они жили очень плохо. И так, как они живут сейчас, им – хорошо. Они могут так жить сколь угодно долго. Танки – еда, почему нет?

Но этот мир убьёт украинское село. Этот мир уже убивает патриотов и будет убивать своих собственных детей, которые будут вырастать, как Маугли.

 Фото: Денис Казанский, frankensstein

Что с этим делать и можно ли с этим что-то делать? Думаю, что да. Есть две важные вещи: слова и люди.

Первое - слова. Из нашего активного словаря должны уйти слова, которые ничего не определяют. Слово "Донбасс" не определяет ничего. Когда мы произносим "Донбасс", считайте, что мы читаем стихотворение Юза Олешковского

Живите тыщу лет, товарищ Сталин
Пускай в тайге придется сдохнуть мне,
Но будет больше чугуна и стали
На душу населения в стране.

Если мы до сих пор меряем то, что мы делаем, чугуном и сталью, то тогда Донбасс – да, тогда уголь и все прочее. Но нет, мы ведь не этим меряем нашу сегодняшнюю жизнь.

Второе, что нужно изъять из языка – это "деды воевали", "Великая Победа". Этого быть не должно, никогда снова. Война – это смерть, смерть, смерть и еще раз смерть. Это не футбольный матч. Это не "наши" против "их". Это всегда сначала, потом и в конце смерть.

Еще одна очень важная, на мой взгляд, вещь. Я никогда не думала, что произнесу эти слова: этой земле нужна позитивная, мирная колонизация. Эти земли именно так и осваивались.

В конце ХVIII века здесь был Чарлз Гасконье, потом Джон Юз, Лепле, Лаче. Эти люди приехали осваивать уголь, металл и привезли сюда квадратно-гнездовой метод строительства городов. 

Один из секретарей обкома партии в Донецкой области в 1960-е годы Дегтярёв понял, что так не получится и нужна интеллигенция. И тогда сюда заманивали профессоров, актеров, учёных, и сделали тот мир, который делал Донецк плюс-минус европейским городом.

 Фото: TEDx Kyiv

"До встречи в Донецке"

В еврейских молитвах есть такое окончание "До встречи в Иерусалиме". Я хочу сказать дончанам, луганчанам и тем украинцам, которые хотят не только любить Украину, но и делать для нее что-то: До встречи в Донецке.

Донбасс не вернётся в Украину, потому что Донбасса не существует. Здесь будет либо Украина, либо ничего. До встречи в Донецке.